ПЛАНОВЫЕ РАБОТЫ

Дверь в слесарскую коморку ЖЕУ №3 со скрипом отварилась под натиском навалившегося на неё тела, и с улицы внутрь ввалился мужчина средних лет в серой вязаной шапке с белыми оленями и бубенчиком, с сизым носом и живым лицом с бегающими глазами. Дверь с грохотом закрылась, а вошедший, называющийся Витькой, отряхивая снег и оглядываясь по сторонам, плюхнулся на скамейку рядом с сидящим на ней другим мужчиной.
- Здорово Петрович! – сказал он ему и поприветствовал крепким рукопожатием.
- Здорово! - крякнул в ответ Анатолий Петрович, вошедшему коллеге. – Снежку как подвалило за ночь!
- Да… уж подвалило, так подвалило – весна на носу, а он, на тебе!
- Дворники замудохаются сегодня расчищать.
Вдруг следом за Витьком, в коморку залетела безобразно полная женщина с накрашенными глазами и в полушубке. Она здесь числится начальником.
- Чего расселись, обалдуи? Время уже вон, а вы всё сидите, заявок посмотрите на сегодня сколько! – сиреноподобным голосом заверещала она.
- Да идём уже, - ответил Витёк, - мы, Валентина Павловна, как раз выходить собирались.
- Вы можете до обеда собираться, - продолжала она, - знаю я ваши сборы!
- Ну что, Вить, бери инструменты, - засуетился Петрович.
- Да пойдём, - согласился Витёк.
- Куда сперва?
- Вот по этому адресу пойдём, там труба течёт. Они ещё вчера звонили, да только поздно уже было, вот теперь со вчерашнего дня без воды сидят.
- Да, тут как раз не далеко. Вперёд! – скомандовал Петрович, который был постарше и поопытнее Витька, да и посерьёзнее, поэтому Витёк всегда его слушался.
Два слесаря не торопливо отправились по написанному на тетрадном листе адресу выполнять свою работу. В сумраке зимнего утра, они, одетые в телогрейки и с инструментами в руках шли, переваливаясь с ноги на ногу, и напоминали больше всего партизан, вышедших только что из леса. Витёк то и дело тыкал резиновой присоской вантоза в снег, как будто это была лыжная палка, а на снегу из-за этого оставались круглые следы, походившие на небольшие башенки, окружённые рвом.
- Вот этот дом, заходим Толь, - сказал Витёк, ткнув в направлении дома вантозом.
- Какая квартира, четвёртая? – спросил Петрович, войдя в подъезд нужного дома.
- Она самая, - буркнул себе под нос Витёк, протягивая руку к звонку.
- Звонок разразился дребезжащим звоном, по ту сторону двери послышались осторожные шаги и шорох.
- Кто там? – задал стандартный в таких случаях вопрос писклявый голос из-за двери.
- Слесарей вызывали? – рявкнул в ответ Петрович.
- Минуточку подождите, я сейчас открою, - ответили из-за двери.
- Дверь открылась, и на пороге показался молодой человек в одних трусах с взволнованным лицом, на вид ему было примерно лет 20 – 25.
- Чего тут у вас случилось? – спросил Витёк.
Парень, несколько смущённо рассматривая гостей начал рассказывать о том, что вчера у них труба в туалете потекла, родители сказали, что вызвали слесарей, и что они сегодня должны придти, но он сам не думал что так рано, поэтому он в таком виде.
- Да это ни чего, - отозвался уже из туалета Витёк. – Чем сможем, как говорится, тем и поможем.
- Пожалуй, да… приступим, - проворчал последовавший за Витькой Петрович.
Глядя через открытую дверь туалета, Петрович увидел часть комнаты, в которую только что ушёл парень, открывший им дверь. Он разглядел стол, на котором стояла наполовину выпитая бутылка шампанского, два фужера, тут же лежащую пачку сигарет Virginia slims, наполненную до верху окурками пепельницу и открытую коробку конфет. Ещё в висевшее на стене той же комнаты зеркало, он рассмотрел ещё одного одевающегося молодого человека.
- Вот, ети иху мать то!, - не вольно вырвалось у Петровича.
- Что там? - отозвался Витёк.
- Да так ни чего, это я так, что делать то будем?
- Хомут давай поставим на первое время, а там, если течь будет, придётся трубу менять.
- Хомут так хомут, - на выдохе проговорил Петрович, а сам думал только о том, как бы поскорей уйти из этой квартиры.
Он помог Витьку приладить на трубе хомут и отправился открывать вентиль, перекрывавший воду.
- Как там Вить, нормально? – крикнул Петрович. – Держит твой хомут?
- Ещё бы мой хомут не держал! – не без хвастовства отозвался Витёк. – Всё ништяк, Толян, можно идти.
Парень, который открыл им дверь уже стоял тут как тут, и говорил о том, что как хорошо когда вода в доме есть, и как плохо когда её нет, а Витёк улыбаясь, поддакивал ему. В качестве благодарности, за оказанную услугу, парень вручил Витьку чекушку водки. Витёк, не ожидая такого сюрприза, весь, прямо таки, рассыпался в благодарностях.
Спустя несколько минут два слесаря уже направлялись к следующему, закреплённому за ними объекту, это было только что отремонтированное здание, в котором располагалась химическая лаборатория, небольшого пищевого предприятия, занимающегося производством продуктов быстрого приготовления.
За разговором, они и сами не заметили, как оказались уже на пороге лаборатории, куда им и надо было попасть. Петрович позвонил в дверь, и их встретил мужик в камуфляже, с надписью ''ОХРАНА'' на рукаве и папиросой в зубах. Охранник посмотрел на слесарей и вдруг просиял добродушнейшей улыбкой, когда окончательно узнал своих знакомых Петровича и Витьку.
- Ё моё, сколько лет, сколько зим! – сказал охранник и бросил окурок в стоящую у входа урну.
- Ооо… кого встретить и не ожидаешь! Здорово Никола! – поприветствовал охранника Петрович. – Как на новом месте работается?
- Да ни чего вроде бы, привыкаю помаленьку! – ответил Никола
- Зарплата то побольше, небось, стала? – поинтересовался Витёк.
- Да почти такая же, зато ни чего не делаю, вот дежурю себе у двери и всё. Хоть мозги не компостируют и за то уже спасибо!
Тут из здания лаборатории выглянула, как вождь краснокожих, накрашенная женщина, которая попросила охранника пропустить их, начала объяснять Витьку и Петровичу, что у них засорился унитаз, и нет ни какой возможности сходить на работе в туалет. «На работе работать надо, а не по туалетам шастать!», - чуть не вырвалось у Витька.
Сантехники вошли в туалетную комнату, и увидели, что действительно унитаз до краёв полон воды, и вокруг его образовалась не малых размеров лужа.
Витёк бросил на подоконник сумку с инструментами, и, глядя на переполненный водой унитаз, сам, следом за сумкой, присел на подоконник.
- Что за народ такой здесь обитает, и урна вот рядом стоит, и всё равно, ведь словно свиньи какие, а не люди бычки в унитаз бросают! – предвкушая неприятное занятие, начал причитать Петрович, – вот тебе интеллигенты хреновы!
- А вот мне кажется, что всегда у нас так было, что один в урну бычки кидать будет, а другой в унитаз, хоть ты ему этих урн десять штук здесь поставь, - поддержал коллегу Витёк.
- Вот тебе и работники мысли, лаборанты… мать их ети! Давай, чекушку, что ли выпьем, а то аж тошнота подкатывает к горлу.
- Люди то может быть, здесь и нормальные работают, а среди них всё равно несколько мудаков найдётся, которые будут окурки в унитаз бросать, прочищать то ведь не им, а нам с тобою.
- Да, да. Ты это, конечно, всё правильно говоришь, - согласился Петрович. – Сколько там время то, давай-ка выпьем!
- Я, вот помнится, иду мимо вокзала, курю, а то же поддатый ведь иду, ну и окурок то взял и бросил на асфальт, а потом думаю, здесь же ведь тоже люди подметают, ну взял окурок поднял и пошёл с ним в руках. Когда урна мне попалась, я его туда бросил. А на душе тут же прямо, знаешь, как хорошо сделалось.
- Да чужой труд уважать надо, спору здесь нет Вить.
- Вот только наш с тобой труд ни кто уважить не хочет, поэтому, действительно, надо выпить, прежде чем за работу браться.
Сантехники прямо из горлышка опустошили чекушку водки, закусив семечками, и принялись за работу.
- Ну, вот я и говорю, что всё от людей зависит, от их воспитания, а вантозом здесь пробивать бесполезно, - сказал Петрович, глядя на то, как Витёк с усердием пытается пробить засор, - тросом надо трубу прочищать.
- А трос мы как раз и не взяли с собой!
- Кто же его знал за ранее, что здесь такой засор крепкий, наверное, чего-то кинули туда необычайной величины!
- Ладно, Петрович, ты тогда здесь будь, а я до конторы добегу, трос принесу, – рассудил Витёк и отправился в ЖЭУ.
Витёк быстрым шагом добрался до конторы, взял там трос, вышел на улицу, и, сам того не ожидая, столкнулся нос к носу со своим старым приятелем Сергеем Ивановичем Березовцевым. С ним он, когда-то учился в школе. Сергей уже в школе представлялся, какой то странной и неординарной личностью, ни кто о нем, ни чего определённого не знал, кроме его имени, его внешности, успеваемости по школьным предметам ну и, пожалуй, домашнего адреса. Некоторые одноклассники, которые были у Сергея дома, в том числе и Витёк проучившийся с ним десять лет в одном классе, видели везде разбросанные книги абсолютно различной тематики. Сергей был скромен, застенчив, избегал разговоров о себе, вместе с тем он всегда проявлял в редких беседах и в ответах на уроках большие познания в той или иной области, но, блеснув какой ни будь интересной мыслью, он всегда приходил в непонятное смущение, как бы стеснялся своего ума. Эта его особенность, уже в школьные годы выдавала в нём будущего великого мыслителя, каковым он теперь, скорее всего, и являлся, хоть и мысли его так и оставались в тайне от человечества. Манера разговаривать, одеваться, внешность и поведение, да и вообще всё, что было с ним связано, говорило о его принадлежности к человеческим отщепенцам, которые являются носителями какой-то сверх идеи.
Теперь Сергей Березовцев, такой же худой, замотанный в шарф и с очками на носу шёл на встречу Витьку. Увидев Витька, Сергей сразу же узнал его, и видимо обрадовавшись такой встрече, с радостно воскликнул:
- Приветствую доблестных работников жилищно-коммунального хозяйства! Здравствуй Витя! – и протянул ему руку.
- О – Серёга давненько не виделись, – тоже обрадовавшись встрече, произнёс Витёк и пожал протянутую ему руку.
- Ты то сам как, в порядке? – осведомился Сергей.
- Да так потихоньку, вот видишь, работаю. Ты сам то как?
- Да я то тоже ни чего. Сейчас, правда, у меня отпуск, хочешь, пойдём ко мне посидим, чайку выпьем, – предложил Сергей.
- Да я сейчас не могу, меня Петрович на объекте ждёт, в обед если только.
- Вот и прекрасно, приходите в обед вместе с Петровичем, устроим чайную церемонию! Только обязательно, я вас буду ждать с нетерпением.
Березовцев был прекрасно знаком и с Петровичем, и знал что тот напарник Витька. Знакомство Березовцева и Петровича произошло тоже достаточно давно, в местной Библиотеке. Между ними состоялся тогда какой то, для обоих одинаково интересный, разговор, и с тех пор Петрович и Березовцев частенько ходили, друг к другу в гости и беседовали, как сказал бы далёкий от тех бесед человек, о высоких материях.
Витёк быстро прошмыгнул мимо знакомого охранника, которого считал, мягко сказать, слегка не умным, потому что променять вольный труд сантехника на лакейское сидение возле дверей лаборатории было, по его мнению, идиотским поступком, не оправданным ни каким повышением заработной платы.
В туалетной комнате, Витёк застал напарника в компании незнакомого человека, сидящего на подоконнике и одетого в чёрный костюм, сидевший на нём, словно на вешалке. Его лицо, не выражало совершенно ни каких эмоций и было бледным, длинные волосы, собранные в пучок на затылке, напоминали веник, а глаза были как будто стеклянными и маслянисто поблёскивали.
Когда Витёк неожиданно появился на пороге туалета, то сразу понял, о чём говорили присутствующие там. Витёк уже ни раз был невольным слушателем дискуссий Петровича и Березовцева, о мнимой и настоящей реальности. Из услышанного, Витёк всё время делал один и тот же вывод, что он находится постоянно, как раз, в иллюзорном мире, а заглянуть в настоящий ему ни как не удавалось, ни смотря на все старания Петровича и Березовцева. Витёк испытывал небольшое чувство огорчения по этому поводу и немного завидовал им, так запросто бороздящим психоделические просторы параллельных миров, хоть и тщетно пытающихся найти среди них один единственный настоящий. Теперь же, услышав знакомые термины и понятия, Витёк сразу догадался, что здесь происходит.
- Это Алексей, - Петрович кивнул головой в сторону молодого человека с такими же стеклянными глазами, - он химик, работает здесь.
- Рад познакомиться, Виктор.
- Вы, Виктор, как на счёт плана? – спросил Алексей.
- Да ни против, коли план хороший, - согласился Витёк, - ни кто здесь нас за это не накажет?
- Сейчас пятнадцать минут первого, а здесь до часу обед, так что кроме нас и охранника здесь ни кого нет, а охраннику по барабану, - разъяснил Витьку ситуацию Алексей, выколачивая из беломорины табак.
- Витёк наполнил лёгкие дымом, задержав дыхание, на сколько было возможно, и передал дымящуюся папиросу Петровичу, Петрович тоже затянулся и передал папиросу Алексею.
- Глянь, а план то и впрямь ни плохой, - выдохнув из лёгких дым, сдавленным голосом заметил Алексей.
- Ух, как зацепило, даже не знаю как теперь и работать то с такой окрылённостью! – решил поддержать разговор Витёк и бросил скрученный трос на пол.
- Так это же наоборот хорошо. Вить! – ободрил коллегу Петрович.
- Чего же хорошего? Я тут ещё Березовцева встретил, пообещал ему зайти на чай вместе с тобой в обеденный перерыв.
- Тут дверь туалета заскрипела, и из-за неё показалась немного смутившаяся физиономия охранника.
- Здорово мужики. Чего это вы, выпиваете? – басом спросил вошедший в туалет охранник.
- Нет, Николай, мы люди культурные, на рабочем месте не пьём! – ответил ему Алексей.
- Да ладно вам, мне то грамм пятьдесят не начислите? – c застенчивостью в голосе спросил охранник.
- Коли пили, Никола, конечно же, начислили бы, но у нас, сей час, другим голова занята, - отозвался на просьбу охранника Анатолий Петрович.
- Случилось что ли чего? – заволновался охранник.
- Да ни чего особенного, забито так, что даже трос не берёт, а потому Витя, бросай это гиблое дело и пошли на обед… к Березовцеву.
- А как же засор? – не унимался охранник.
- Как-как, Никола, ты же пять лет у нас работал, - собирая инструменты, огрызнулся Витёк, - ассенизаторов вызывайте, они вам прочистят ваш засор!
Спустя несколько минут, Витёк и Петрович стояли около квартиры Березовцева. Когда они разделись и прошли внутрь, Витьку бросился в глаза большой кальян стоявший в центре комнаты, прямо под круглой люстрой. В углу комнаты располагался небольшой бар со стойкой, возле которой стояли два блестящих металлических стула. Полки бара были заставлены различными бутылками различного содержания и «калибра».
- Как на счёт кальяна? – первым делом спросил Березовцев.
- Не, Серёж, мы только что и так уже накальянились, - отказался Петрович.
- Всё вы везде успеваете, как интересно, получается! – удивился Березовцев.
- А то! Мы ещё и не то успеть можем! – решил пошутить Витёк.
Обед у Березовцева ограничился привычной дискуссией, пловом и бутылкой самогона, настоянного на целебных травах. Отобедав и побеседовав со старым приятелем, сантехники отправились дальше, делать свою работу. Следующим адресом, по которому надлежало идти, был адрес местного психоневрологического диспансера.
Погода стояла просто чудесная и необыкновенная: звенела мартовская капель, пели птицы, по треснувшему асфальту текли ручейки, припекало весеннее солнышко. Рыжий бродячий пёс, отпив прямо из лужи, увидев сантехников завилял хвостом и увязался за ними.
- О, ты глянь Петрович, вот и Шарик! – обрадовался Витёк.
- Да, вот тебе и шарик солнышко почуял! – потрепав пса за шею, отозвался Петрович.
Самогон, которым угостил Березовцев, нейтрализовал собой действие, недавно выкуренного, плана, то есть, выражаясь научным языком, произошла взаимная аннигиляция веществ, и от того на сердце сделалось немного хмуро.
- Вить, а Вить, может портвейшка возьмём, а? – предложил Петрович, чеша ладонью у Шарика за ухом.
- Я только за, Толь! – обрадовался предложению Витёк. – Тогда в дурке и выпьем, пока чинить будем!
- Давай, так и сделаем, - решил Петрович и протянул Витьку деньги, - только семьдесят второго возьми.
Витёк пошёл в ближайший магазин, а Петрович остался его ждать вместе с Шариком, для которого извлёк из внутреннего кармана половику бутерброда с варёной колбасой, другую половинку, он решил оставить к портвейну. Шарик проглотил гостинец и ещё сильнее завилял хвостом, показывая этим жестом, как у него поднялось настроение. Настроение значительно поднялось и у Петровича, когда тот увидел возвращающегося из магазина Витька, махнувшего рукой в сторону диспансера, что обозначало не иначе как: «Всё в порядке, двинули!». Диспансер этот был всегда переполнен страдающими алкоголизмом, поэтому, дабы не смущать страждущих, Витёк засунул бутылку портвейна за пояс, а сверху её скрывала телогрейка.
Когда Петрович и Витёк зашли в парадную дверь нелицеприятного заведения, то Шарик заскочил внутрь вслед за ними, в надежде, что ему ещё что ни будь обломится, помимо половинки бутерброда с колбасой. Когда сантехники и Шарик поднялись на второй этаж, где располагался санузел, их встретила женщина завхоз, и в первую очередь начала ругаться из-за Шарика, как будто они его сюда силком приволокли. Шарик был умным и много повидавшим на своём собачьем веку псом, поэтому, поняв, что кроме оплеухи шваброй по загривку ему здесь ни чего не светит, поспешно удалился. Петровичу было обидно за Шарика, а Витёк стоял и слушал, скрючившись в три погибели, потому что, бутылка могла вот-вот выпасть из-под телогрейки на пол, и разбиться, что ни коим образом не входило сегодня в его планы.
Завхоз во всех подробностях описала характер поломки, и ушла вслед за шариком, а когда исчезла из вида, то Витёк извлёк из-под телогрейки томившуюся там бутылку триста тридцать третьего портвейна.
- Ну, чего ты там Вить, скрючился в три погибели? Я же говорил тебе, что лучше в рукав, сей час выпала бы, что тогда? – спросил Петрович.
- Да вот, сразу не подумал чего-то, - отозвался Витёк и проследовал в туалетную комнату.
- Зачем ты 333 взял? Я же тебе сказал взять 72! – заругался Петрович.
- Не было ни 72, ни 33, только 333 остался, что я специально что ли?
- Ладно, давай сначала кран сделаем, потом тогда решим с портвейном.
- Кран? – крайне возмутился Витёк. – А что, их слесарь кран не может починить? Это же его обязанность, а не наша, понимаю, если бы труба лопнула или ещё что ни будь серьёзное.
- Ты чем завхоза то слушал, стоял? Слесарь их на больничном, поэтому некому кроме нас им кран теперь починить!
- Я думал, как бы бутылка не выпала, поэтому мне было не до завхоза. Да кран то, ни чего страшного, наоборот даже, хорошо – не возиться долго.
- Видишь, Витя, какая в тебе невнимательность, поэтому, как тебя не учи, ты всё равно до сих пор не научился идентифицировать параллельные реальности. Если б ты был повнимательнее, то уже давным-давно не хуже моего с этим справлялся бы.
Вскоре кран был отремонтирован, для чего потребовалось всего лишь заменить резиновую прокладку, и мысли коллег невольно перешли снова к триста тридцать третьему портвейну, который нельзя ни в коем случае пить на двоих, а можно только на троих. Об этом и говорили три числа красующиеся завитушками на этикетке бутылки, которые, в подтверждение этого факта, собственно и являлись тройками. Человек, однажды узнавший смысл числа, на этикетке портвейна, считал себя теперь обязанным блюсти его при каждом вкушении этого напитка, что, собственно, и делал Петрович.
Скрипнула входная дверь, и в туалет вошёл высокий и прямой мужчина с короткой стрижкой и с резко очерченным лицом, в котором, чувствовался какой то оттенок властности и монархической надменности. Одет мужчина был в больничную пижаму и полосатые тапочки с помпонами, а в зубах у него была зажата не прикуренная сигарета.
- Вот тебе, Петрович, и «третий» пожаловал! – обрадовался вошедшему Витёк.
- Да ну, ты тоже, Вить, бознать что говоришь, он же небось под таблетками! – запротестовал, было, Петрович. – Нельзя ему.
Вошедший в пижаме, увидев бутылку портвейна-333, сразу смекнул, в чём дело и выразил свой протест на заявление Петровича:
- Почему это мне нельзя? Коли я желаю выпить, то ни кто не в праве мне этого запретить! – величественно возразил вошедший. – А таблеток, если хотите, я могу и вам дать. У меня в палате ещё есть, я из процедурного кабинета вчера целую пачку стащил.
- Таблетки, наверное, не помешают, правда, смотря какие, - заинтересовался, столь неожиданным, предложением Петрович.
Мужчина с царственными наклонностями и в тапках с помпонами выбежал из туалета, так и держа в зубах не прикуренную сигарету.
- Прямо как монарх, какой! – кивнул ему вслед Витёк.
- Тут таких монархов, небось, половина больницы монаршествует! – пробурчал Петрович, а Витёк захихикал.
Буквально через полминуты, «третий» вернулся с пачкой таблеток и вручил её Петровичу, сделав жест, который делают великие диктаторы, когда вручают ордена завоевавшим победу полководцам. А Петрович, уже открывший зубами бутылку триста тридцать третьего портвейна, взяв таблетки, затем, бегло прочитав их название и инструкцию к применению, удовлетворённо изрёк:
- О, подойдут!
Всего таблеток было десять, Петрович раздал каждому по три кругляшка, а лишний выбросил в унитаз. Бутылку портвейна-333, выпили за три присеста, как это и надо было сделать, если принять во внимание название напитка, заключавшее в себе ещё и инструкцию по употреблению. Сокрытая в названии инструкция предписывала пить содержимое бутылки втроём, за три присеста, что бы каждому досталось по три стакана. Петрович дополнил предписание инструкции ещё и тем, что прежде как опрокинуть стакан портвейна, надо было вперёд проглотить таблетку. Данное нововведение ни коем образом не возбранялось, так как на каждого пьющего выходило по три таблетки, а всего их было девять, а цифру 9, можно было представить как сумму цифр 3+3+3, что абсолютно соответствовало сокровенной инструкции.
Когда бутылка сделалась пустой, Витёк почуял, что всё вокруг было совсем другим, да и находились они уже ни в туалете, а в винном погребе, заставленном деревянными бочками с краниками. Мужчина склонный к царствованию, оказался теперь негром с револьвером в руках. Он оттаскивал от бочки с вином другого негра с обрезом в левой руке, и вцепившегося правой за открытый кран. Широко открытым ртом, второй негр ловил вытекающий из бочки поток вина, а что бы негр с царственными наклонностями от него отстал, он начал палить куда попало из обреза, и прострелил несколько бочек. Негр с царственными наклонностями оставил его в покое и, махнув рукой, побежал вверх по лестнице к распахнутой двери, ведущей на улицу. Возле двери Витёк увидел ещё двух чернокожих – мужчину и женщину, а потом его слух уловил внезапно возникший, а после, стремительно удаляющийся звук автомобильного мотора, а нос почуял запах гари.
Петрович, не обращая на происходящее ни какого внимания, принялся заделывать прострелянные бочки, а негр пьяница, вдоволь напившись, упал пьяный на пол и тут же заснул, не закрыв за собой кран. Витёк поспешил исправить это упущение, но как ни крутил вентиль, кран всё равно подтекал. Пришлось заменить резиновую прокладку. Окончив работу, сантехники выпили по стакану вина из бочек, и направились к выходу из погреба.
Когда сантехники вышли на улицу, то увидели пылающий в огне особняк, и бегающего вокруг него мужика в широкополой шляпе и с гитарой.
- Прям испанец на пожаре! – отметил Витёк.
- Да уж, небось, спьяну дом спалил, а теперь бегает вокруг него с гитарой! – сделал вывод из всего увиденного Петрович.
В ушах у Витька раздался звонкий собачий лай, а пред глазами возникла яркая вспышка света, от которой он прикрыл лицо рукой. Когда Витёк убрал от глаз руку, то увидел, что находится на улице около дурдома, а вспышкой света, оказалось яркое мартовское солнце, сжигающие своими лучами сосульки и начавший уже темнеть снег. Около Петровича, усердно виляя хвостом и заливаясь радостным лаем, прыгал пёс Шарик, которому Петрович отдал оставшуюся половинку бутерброда с колбасой.
- Петрович! Кажется, я понял! – воскликнул Витёк.
- Чего, в винном погребе тоже, что ли, побывал?
- Да! И негры, там, какие то стрельбу устроили,… а вино там не плохое!
- После такого наркоза немудрено всё понять! Чего ты понял то хоть? – расскажи, - заинтересовался Петрович.
- Знаешь, Петрович, там, в погребе, я воспринимал всё происходящее точно так же, как и вот здесь с тобой. Следовательно, что там, что здесь, что ещё, наверное, где ни будь, ни чем друг от друга, по сути, не отличается! Всё равнозначно!
- Вот именно, всё равнозначно – обман! – пояснил Петрович. – А настоящее где-то существует, но кому-то выгодно нас пичкать этим обманом. Мы воспринимаем всё так, как нам об этом заранее сообщают, нас заставляют мыслить так, как кто-то этого желает. Видишь, как получается. При помощи портвейна и таблеток, мы сами себе мозги запудрили так, что оказались в каком то погребе. Представь теперь, какой гадостью нам кто-то пудрит мозги, что мы, живые люди, пьём этот портвейн с таблетками и представляем, как будто, нам от него хорошо!
- Да, теперь я тебя понял! Навязывают определённую мораль, определённые ценности, заставляют ставить перед собой непонятные жизненные цели! А вот, к примеру, Шарика покормить, это же ведь, действительно хорошо!
- Это и есть хорошо, и удовольствия, оттого что шарик поел, больше, чем от выпитого портвейна. Это от остатков истины, оставшейся в нас. Чего теперь делать то будешь с такими познаниями? Как дальше жить станешь? Ни каждому по душе такое знание, – нахмурившись, поинтересовался Петрович.
Витёк казался весьма заинтригованным и озадаченным, ведь произошедшее с ним, теперь меняло всю его жизнь. Радость, которую он находил прежде в пьянстве, теперь перестала быть таковой, а жизнь рисовала перед ним совсем другие перспективы.
- С тобой и Березовцевым буду искать правду, а первым делом выброшу на помойку телевизор, как наипервейший источник порабощения ложью человеческого сознания!
- Правильно, Витя! Добро пожаловать! Что бы искать истину, надо осознать прежде, что вокруг тебя много лжи. Так, что первый шаг ты уже сделал.
- Да, алчущие и жаждущие правды – насытятся обязательно!
Петровича, вдруг, как бы осенило и пронзило молнией, что он застыл как вкопанный и, уткнувшись изумлёнными глазами в Витька, спросил дрожащим голосом:
- Погоди, погоди! Где ты взял эту фразу?