ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



Темная злоба

Автор:
(Персонажи, а также сама история - вымышленные)

- Вась, сходи за меня в наряд?
- Какой?
- Караул, Вась. Брат, очень надо…
- Да ты офонарел, да ты че, - недоумевает старлей Прошкин. Не – в караул, - ни за что. Лучше - денег проси.
- Н… мне деньги, Вась, - сам проси – дам все. Сходи, друг, молю как бога…
- Неужто… баба? Тогда подумаю. Правда баба? Да нет, - правда, что ли?
- Да какая баба, Вась, - тупит такой же старлей Завьялов. Так, .. пригласили в гости…
- Какие нахер на границе гости. Тут либо да, либо нет. Да, брат… А я… рад за тебя. Х… война – главное – маневры.
- Пойдешь? Я те 2 потом верну, не боись…
- Не балуй, родимый. Своих не трахаем. Все торчком - гуляй, старлей…

А вот и заветный вечер подобрался к сердцу нежным тигром. Командир комендантского взвода Владимир Завьялов, отдав дежурному последние распоряжения и критически оглядев недотепу-дневального (живи, братишка…) шагает в направлении дома. Пройдя КПП, чуть не падает в темноте в дебелистое тело майора Падлы. (Да нет, - кликуха такая, дана солдатами, а затем поступила в пользование всему л/с. Уж больно грязными методами товарищ майор, замполит понимаешьли, утверждает моральный дух в своем отдаленном - 15 км - спецподразделении).
- Таварищ старший лийтенант, да Вы что?
- Виноват, товарищ майор. Темно.
- Сматреть же нужно, куда идете. У вас все в порядке?
- В полнейшем, не по уставу отвечает Завьялов, загадочно улыбаясь – а ведь Вера пригласила и дочь майора, известную гарнизонную блядь Танюшку (19 лет, но взрослая уже ВПОЛНЕ) – специально по просьбе еще одного володиного дружка, лейтенанта Толика Касперного – он про нее совсем недавно узнал – ну не трахаться же молодому офицеру, в самом деле, в офицерской общажке – деревянном сарайчике, который Володя прошел перед КПП.
- Хорошо, идите. (Он сегодня добр – не каждый вечер выпадает попутка в сторону погранотряда. Соскучился за домом, однако).

Дома Володя, продолжая загадочно улыбаться, пытается привести себя в какой-то удобоваримый вид – помывка/бритье/одеколон, оценивает предполагаемую форму одежды на предстоящую вечеринку… Тусует скудную колодку своих текстильных козырей – ну надо же хоть иногда выглядеть приличным гражданином? Одновременно продумывает возможные варианты бесед с Верой, разведенкой-библиотекаршей из местных, в гости к которой он буквально еле напросился. (Предложение позвать еще кого-то Вера восприняла как упавший в ее сторону спасательный круг, неожиданно легко согласившись пригласить Татьяну, свою соседку, как визави совершенно незнакомому Толику). Завьялов еще раз пытается понять эту молчаливо-вежливую женщину; так сказать, проникнуть в ее загадочный внутренний мир. Одно слово, - библиотека, подводит он итог своим праздным попыткам, временно прекратив улыбаться…

Василий Прошкин проходит через КПП и идет в направлении казармы комендантского взвода. Хрум-хрум, скрипят хромовые сапоги старлея, который почему-то сегодня необычно горд своим самопожертвованием, - да для Володьки не жалко, таких ребят днем с огнем… Беречь таких, лелеять… - нежно думает он о Володе. Такой скромник-афганец, а че б ему с Танюхой не познакомиться, думает он, вспоминая неистовые ласки молодой шлюшки. Неа, не катит… Лучше бы ему – с Настей. Но Настя мне самому нужна, едрена вошь?.. Друг называется… Хоть бы у него получилось с этой… (Так ведь и не сказал, к кому идет?) Ладно, все равно все тайное в этом мире из 5 тысяч душ (включая поселок) встанет… раком, весело каламбурит самому себе, поднимаясь по лестнице в казарму.

Младший сержант Александр Коробов мрачно шагает за старлеем Прошкиным – развод на плацу закончен, все остальные караульные разведены по своим объектам, остался самый последний – сашин объект. Проходят КПП, окатившее их светом, как витрина большого города. Чисто Москва, - восхищенно думает Василий, снова почти погрузившийся в темноту, на секунду обернувшись еще раз посмотреть на этот фантом практически цивилизованного мира – пара вальяжных бойцов весело переругивается и подъе… друг друга, звеня какими-то ключами, почесывая яйца, и, поставив кружки с чаем на подоконник, обыденно взирает на волшебство шлагбаума. Служба-дружба, брат… - думают оба – старлей и младсерж, обреченно шагая в направлении камчатки…

Саша, Саша… звенит в мозгу Александра Коробова чистый катюхин голос… Не надо, Саша – говорит Катя, смущенно улыбаясь девичьей грудью ему в лицо, когда он – тогда - почти раздел ее. Подожди, Сашенька, так же нельзя, - нежно отбивается темной косичкой, уворачиваясь от ошалевших сашкиных рук.
- А КАК - можно, - срывающимся голосом спрашивает Сашка. Только после свадьбы?
- Милый, милый, ну вернись хотя бы из армии, смешной мой…

В погранотряд Сашу Коробова - уж как месяц - прислали с заставы – редкое поощрение очень хорошему солдату – дослужить немножко перед дембелем, всласть прожив последние деньки срочной службы. Этот караул – он, может, его последний наряд – ПРИКАЗ уж близко, как никогда… А дни тянутся СЕКУНДАМИ. Прошлой ночью почему-то приснилась застава – четвертый за ночь подъем в ружье, задира Черныш бодро лает, рвет на себя поводок и несет в темноту, мысли мечутся в голове, как полураздетые, поднятые ночью ребята-бойцы…

Случайно, каким-то животным наитием, Саша заглянул в тумбочку взводного почтальона Печкина. Выдвинул ящик, вытащил пару писем. Одно – мне, удивленно отрапортовал сам себе. Выросший из ниоткуда Печкин хотел сначала облаять Сашу (почему-то их некогда сразу же разделила взаимная неприязнь), потом лениво матюкнулся, и - неожиданно - стал нелепо оправдываться, - знаешь, письмецо вернулось с заставы, потом отлежало свое в автороте, потом, чисто случайно, я вычислил, что оно наше, забрал, да забыл тебе сказать. Извинения приняты, хотя письмо, похоже – читанное. Катюха всегда заклеивает конверт аккуратно, раз и – навсегда…

Владимир Завьялов, теперь просто Володя, неудобно сидит на диване, пытаясь поговорить с Верой. Вера угловато отвечает, всматриваясь в ночь черными глазами. Толик с Татьяной преуспел боле. Он радостно раздевает ее на кухне, не отрываясь от бездонного рта неистовой бляди, и гогочет – за неименим иного – волосатой грудью. Молод, да удал, что говорится. И партнер - не менее чем под стать – уже гладит коленкою его огнедышащий пах. Вера, Вера, Вера, зачем я так хотел встречи, - думает ненужный Володя, позорный самому себе. Уйти сейчас под любым поводом – но как они втроем там разберутся без меня? Выгонит их Вера нах… на улицу, этих раздолбаев Толика и Таньку, как пить дать. Как пить дать, - задумывается Володя над глубоким содержанием сей фигуры речи…

Володя, - внезапно говорит Вера – это правда, что вы играете на фортепьяно?
Правильнее бы было сказать, - играл – сонно отвечает Володя.
- Ну так сыграйте же что-нибудь…
Володя, подведенный черными глазами к пианино, обреченно поднимает крышку забытого ремесла – ж-ж-ррр. Пробегает крепнущим взглядом по клавишам. Что играть? Естественно, Лунную сонату Бетховена, подсказывает лукавящий внутренний маркетолог. Начинает нежно месить клавиши, опуская и поднимая над объектом отвыкшие от игры деревянные руки. Постепенно сцена преображается. Черные глаза наполняются непонятным внутренним движением, которое плавит их в более теплый цвет. Боже, какие у него руки, - говорит она сама себе, начиная представлять эти руки на своем теле… краснея. Из кухни, как крысы на дудочку, против своей воли плавно приползают Толик и полураздетая шлюшка.

Караульный Александр Коробов мрачно шагает за своим разводящим. Развод, развод, стучит в висках голос читателя катюхиного письма. Какой развод? – бешенно спрашивает кто-то другой, сильный и злой. Читатель вспоминает содержание письма. Саша, все хорошо, поступила в… институт, кстати, там же учится Мурад, который на поверку оказался хорошим интересным парнем…

Мурад жил в соседнем доме, учился в параллельном классе. Когда он, за пару лет до выпуска, появился в их школе, то произвел сдержанный переполох со стороны женского и мужского учащегося населения. Одиночные драки в неофициальной обстановке по поводу раздела женского л/с поначалу наполнили его сознанием своей силы и превосходства над местным дегенерирующим поголовьем. Однажды он хвастливо вещал историю покорения очередной местной шлюшки в присутствии Саши и еще одного парня. Те, не сговариваясь, начали его пиз…ть - на этот раз он потерпел поражение, несколько притушив прежнее ярко выраженное пренебрежение принятыми в этом обществе нормами поведения.

Я же тебя и его знаю как облупленных, - металась сашина душа. Хороший и интересный парень - для меня – морзянка, что вы встречаетесь. Если так, то он однозначно тебя трахнул. Пока он еще крутит с тобой? Как только ты ему надоешь, он будет рассказывать о тебе всем возможным слушателям ВСЕ – включая конфигурацию и окраску цвета волос твоего лобка, никогда мной не виденного. Суки! Сука! Убью! Что делать?

Пламенеющая Вера подходит к окну, открыв форточку. Все равно слишком жарко. Почти бежит на кухню выпить немного воды.

Старлея Васю и плетущегося за ним младсержа Сашу, проходящего мимо офицерского дома, всхлип открытой форточки выводят из какого-то состояния вынужденного внешнего баланса. Василий Прошкин, ранее занятый одинокой возвышенной мыслью о самопожертвовании, замечает большое светлое окно и восторженно крутит головой для наведения фокуса. Саша медленной сильной деревянной уверенной рукой – не думая! – снимает автомат и начинает говорить то ли вслух, то ли про себя: «Так вы здесь, суки, на пианино играете?» Он еще не понимает, что на слове «играете» его автомат начинает бешенно строчить, почти вырываясь из рук – руки не слышат порывов "калашника", уже окаменев от последнего внезапного движения мысли.

Застывшая на пороге кухни Вера огромными глазами видит пробитую первой пулей левую володину кисть; открыв немой рот, издает нечеловеческий крик: «Помогите!» Мертвое тело Володи медленно оседает на пол, последней падает пробитая кисть, которая как бы, как утопающий, еще пытается ухватиться за соломинку жизни изрешеченного музыкального инструмента. Толик и Танюха оседают невдалеке, Толик падает на шлюшку, как если бы он пытался скрыть от постороннего глаза нелепость в данной ситуации ее полуголого тела.

Василий какое-то время находится в шоке, потом рысьими глазами находит отставшего Сашу и ватными ногами, с выражением отчаянной решимости идет в его сторону – тум-тум-ТУМ! Подойдя, резко вырывает автомат, толкает Сашку, как чучело, ладонью в лоб, легко посылая его опустевшее тело на землю. Наводит автомат на Сашку и, с мыслью «Все равно мне пиз…ц», нажимает потный курок. Разгоряченный автомат в ответ издает слабый звук бесполезного опустошенного механизма… Сцену заволакивает туман тупого оцепенения…



Читатели (1235) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы