БЫВАЛЬЦЫ ДАВНОСТИ ГЛУБОКОЙ


Мы вопрошаем и допрашиваем прошедшее, чтобы оно объяснило нам наше настоящее и намекнуло о нашем будущем. В. Белинский


Уважаемый читатель! Здесь Ты сможешь прочитать и оценить конкурсные произведения:

– Историческая верояция благого вения
– Давным-давно крылатые
– Жизнеписание живописца
– Верность Пенелоп?
– Из сафьянных портфелей
– Товарищизмы
– Шпаргалка по "Истории"
– Сувалкия-Габрово



Историческая верояция благого вения

– …Какая пошлая казнь! Но ты мне, пожалуйста, скажи, – тут лицо из надменного превращается в умоляющее, – ведь ее не было! Молю тебя, скажи, не было?
– Ну, конечно, не было, – отвечает хриплым голосом спутник, – это тебе померещилось.
– И ты можешь поклясться в этом? – заискивающе просит человек в плаще.
– Клянусь, – отвечает спутник, и глаза его почему-то улыбаются.
Улыбающийся М.Булгаков ("Мастер по Маргаритам"!)

В светлый день Пасхи говорят это люди друг другу: "Христос воскрес", – получают утвердительный отзыв: "Воистину воскрес", – и с умилением христосуются. Я сам, бывало, весь из себя христосиком балдею и забываю все на свете, а не только историю.
А ведь и в научных трудах, и в "Занимательном евангелии", и даже в "Мастере и Маргарите" такое излагали… Почти что такое…
Во времена пятого прокуратора Иудеи Понтия Пилата исторические события случались гораздо реже, чем раз пять в день, в год или даже в пятилетку. Когда в городе незвано появился рожденный девственницей Иисус Христос, а Иуда Искариот анонимно накатал на него телегу, то люди как раз митинговали у прокурат-оратуры, точнее, орали, требуя хлеба и зрелищ, в том числе побольше исторических событий в единицу времени.
И научно мало обоснованное, но конкретное их количество выкрикивали:
– Раз пять! Раз пять! Требуем! Требуем! Раз пять!
Понтий Пилат и пошел им навстречу, но – в меру своей испорченности, то есть не той дорогой, а этой:
– Распять, – говорит, – этого Иисусика по просьбе передовых, – добавляет, – трудящихся демоса! Да на кресте чтоб, во имя Господа! – воздымая десницу к небесам, уточняет и размахивает.
Воистину неисповедимы пути Твои, Господи. И на путях осуществления объявленного народным мероприятия незамедлительно начались и подолгу времени затем многажды продлились многие трудности.
Несколько лет утрясали сметы и куркуляции работ, штатные расписания НПО "Голгофа" и Лысогорской канатно-рельсовой дороги. Столько же лет и зим разрабатывали технические условия изготовление креста, инструкции по охране труда и карты технологического процесса распятия.
И только через три года после того сляпали изделие, мало-мальски пригодное для распятия, и в пределах Божеских допусков по вертикали установили его на Лысой горе.
Но из-за очередной реорганизации производства у смежников не была готова плащаница. Не было и нужных гвоздей: предусмотренные рабочими чертежами типоразмеры были унифицированы с применявшимися в кибуцном строительстве, – туда и уходили.
Когда стало ясно, что кренящийся с каждым землетрясением крест может, не дождавшись прибивания Иисуса, завалиться и прибить прораба Левия Матвея, последний задумал вывернуться из этого цейтнота с Божьей помощью. Через ангелов-хранителей своих друзей наверху он добился решения о воскресении Христа.
Остальное было делом темной ночи, другими словами, всенощной. С вечера отправив донесение о распятии Христа, Матвей вывел его в голые пески под ясные звезды.
– Вперед! – говорит.
Христос за долгие годы ожидания тоже стал уже не тем Иисусиком, каким был.
– Лучше вверх, – отвечает, – чем вперед!
Хитрый Левий Матвей только примирительно махнул на прощание:
– Вам с Богом виднее, – да и отправился к заядлым синайским блудницам.
Христос сунулся, было, следом, стал каяться, что ни разу не согрешил и не сможет, дескать, перед Всевышним, как надо, покаяться. Но тут его призвали. Так он с этим своим гласом вопиющего в пустыне и вознесся.
Левий же Матвей кому с утра, а Понтию Пилату – к обеденному возлиянию такую сцену разыграл с предъявлением простыни, которую случаяно у блудниц прихватил, что до сего дня этой плащаницей со следами крови "Христовой" дурят верующих в Турине.
А простой демос, который ничего своими глазами так и не видел, с той самой утрени стал у этих фарисеев из НПО спрашивать, где, мол, Иисус:
– Христос воскрес?
А те в ответ:
– Воистину воскрес! – и ну целоваться, чтобы глаза свои бесстыжие спрятать!
Во-от как дело-то было… что эта древняя история той левой плащаницей обернулась.


Давным-давно крылатые
Беспрерывно промываются временем и шлифуются рассыпанные в пословицах золотые крупицы народной жизни, борьбы и традиций бесчисленных поколений. М. Шолохов

Исстари известны крылатые слова. Которые еще и ходячие, стоячие, лежачие – в зависимости о того, в каком положении находятся читатели.
Какие события им предшествовали в обозримом пространстве и времени? СЛОВО НЕ ВОРОБЕЙ, ВЫЛЕТИТ – НЕ ПОЙМАЕШЬ. Но именно вылетев по случаю, пословицы неслучайно свили прочные гнезда в речи "бесчисленных поколений".
Ответы о происхождении некоторых из них оказались на стыке анекдотиотизма известных событий истории Отечества российского и воображения недовольного неизвестностью автора этих кратких заметок.

***
Во время коронации Анны Иоановны, государыня пришла из Успенского собора в Грановитую палату и уместилась на трон. Но когда вся свита, наконец, успокоилась вокруг, императрица неожиданно встала и с важностью сошла со ступеней.
Что такое? В церемониале оного действа указано не было!
Под изумленными взглядами царедворцев Анна прямо подошла к князю В. Л. Долгорукову, взяла его за длинный нос, уставила палец другой руки на портрет Ивана Грозного и повела сего члена Верховного тайного совета по кругу. После того, остановившись против портрета, грозно спросила:
– Князь Василий Лукич, ты знаешь, чей это образ?
– Знаю, матушка государыня!
– Чей же он?
– Царя Ивана Васильевича, матушка.
– Ну, так знай и же то, что хотя баба, да такая же буду, как он! Вас, семеро дураков, сбиралось меня дурачить, так я тебя прежде ВОКРУГ ПАЛЬЦА ОБВЕЛА. Убирайся сейчас в свою деревню, и чтоб духом твоим не пахло!

***
Скажи мне, кто твой шут, и я скажу тебе – какой ты царь.
– Знаешь ли ты, Алексееич, – сказал однажды шут И. А. Балакирев государю при многих чиновниках, – какая разница между колесом и стряпчим?
– Большая разница, – сказал, засмеявшись, Петр I, – но ежели ты знаешь какую-нибудь особенную, так скажи, и я буду знать.
– А вот видишь, какая: одно криво, а другое кругло, однако это не диво, а диво, что они, как два братца родные, друг на друга похожи.
– Ты заврался, Балакирев, – сказал государь, – никакого сходства между стряпчим и колесом быть не может!
– Есть, дядюшка, да и самое большое.
– Какое же это?
– Такое, что и того и другого НЕ ПОДМАЖЕШЬ – НЕ ПОЕДЕШЬ!

***
У Антонио Педрилло, придворного скрипача петровских времен, захворала жена. Посетивший ее дохтур спросил ввечеру:
– Ну что, легче жене? Что она сегодня ела?
– Редьку, – отвечал музыкантер.
– Превосходно! Лишь бы не сладкое, которое ей решительно и противно нельзя. Ела с аппетитом?
– Нет, с хреном, – изъяснил Педрилло.
– Ну, – ХРЕН РЕДЬКИ НЕ СЛАЩЕ!

***
На звон колокольчика Екатерины II никто из прислуги не явился. Она пошла из кабинета в уборную и дальше и, наконец, в одной из задних комнат увидела, как истопник усердно увязывает толстый узел. Оглянувшись на императрицу, злодей оробел и упал на колени.
– Простите мя, Ваше Величество!
– ПОВИННУЮ ГОЛОВУ И МЕЧ НЕ СЕЧЕТ! Да что ж такое ты сделал? Винись.
– ТО И ВИНА, ЧТО ПОПАЛСЯ. Вот матушка-государыня: набил торбы-то всяким добром из дворца. Тут и жаркое, и пирожное, сколько-то бутылок пивца и фунта три конфект для ребятишек. Отдежурил ночную, себе домой и навострился…
– Да где же ты выйдешь?
– Дык вот здесь, по эфтой лестнице.
– Тут встретит тебя обер-гофмаршал, и я боюсь, что детям твоим ничего не достанет. Возьми-ка свой узел, иди за мной.
Через залы вывела она его на другую лестницу, отворила дверь:
– Ну, ОДНА НОГА ЗДЕСЬ, ДРУГАЯ ТАМ!

***
– Никогда я не могла хорошенько понять, какая разница между пушкою и единорогом, – говорит Екатерина II какому- то генералу.
– Разница большая, – отвечает специалист, – сейчас доложу Вашему Величеству. Вот изволите видеть: пушка сам по себе, а единорог сам по себе.
– А, теперь понимаю! КАЖДОМУ СВОЕ: КАК ЗОВУТ, ТАК И ОБЗЫВАЮТ!

***
Английский посланник лорд Витворт подарил Екатерине Великой огромный телескоп, которым она очень восхищалась. Придворные, угождая государыне, друг перед другом спешили наводить инструмент на небо и уверяли, что довольно ясно различают горы на Луне.
– Я не только горы вижу, но даже лес, – сказал генерал С. Л. Львов, когда очередь дошла до него.
– Вы возбуждаете во мне любопытство, – произнесла Екатерина II, поднимаясь с кресел.
– Торопитесь, государыня, – продолжал Львов, – уже начали рубить лес, вы не успеете подойти, а его не станет… – бросился вон от телескопа и полетел со ступенек.
Екатерина рассмеялась и, возвращаясь на свое место, сказала:
– И поделом тебе, забавник: ЛЕС РУБЯТ – ЩЕПКИ ЛЕТЯТ!

***
В Государственном совете разбиралось дело о женитьбе князя Г. Г. Орлова на его двоюродной сестре Екатерине Николаевне Зиновьевой. Орлов, всегдашний недоброжелатель К. Г. Разумовского, к этому времени уже был в немилости, и члены Совета, долго перед ним преклонявшиеся, теперь решили разлучить его с женою и заключить обоих в монастырь.
Один Разумовский отказался подписать приговор и объявил, что для решения дела недостает выписки из несуществующего "Постановления о кулачных боях". Все смеялись и просили разъяснения.
– Там, – невозмутимо ответил К. Г. Разумовский, – наверное сказано, что ЛЕЖАЧЕГО НЕ БЬЮТ!

***
Один иноземный генерал за обедом у А. В. Суворова без умолку восхвалял его так, что даже надоел и хозяину, и гостям. Подали жалкий, подгоревший пирог, от которого все отказались, только Александр Васильевич взял себе кусок.
– Знаете ли, господа, – сказал он, – шутить бы рад – отшучиваться тошно, но скажу: ремесло льстеца не такое и легкое. Лесть похожа на сей пирог: надо было его умеючи спечь, всем нужным начинить в меру, не пересаливая, ан мой Мишка-повар – никудышний льстец. Выходит – УХУ СЛАДКО, ГЛАЗАМ ПАДКО, А СЪЕШЬ – ГАДКО!

***
Отец декабриста, Иван Борисович Пестель, сибирский генерал-губернатор, безвыездно жил в Санкт-Петербурге, управляя отсюда далеким краем. Это служило постоянным поводом для насмешек.
Однажды Александр I, стоя у окна Зимнего дворца с Пестелем и московским генерал-губернатором, книжником, публицистом и автором комедий Ф. В. Ростопчиным, спросил:
– Что это там, на церкви, на кресте черное?
– Я не могу разглядеть, Ваше Величество, – ответил Ростопчин, – это надобно спросить у Ивана Борисовича, у него чудесные глаза: он видит отсюда, что делается в Сибири…
– Да уж, – парировал Пестель, – не чета некоторым – СМОТРЯТ В КНИГУ, А ВИДЯТ ФИГУ!

***
Генерал Е. И. Чаплиц говорил очень протяжно, плодовито, С ЧУВСТВОМ, ТОЛКОМ, РАССТАНОВКОЙ.
Граф В. И. Апраксин, более известный под именем Васеньки Апраксина, приходит однажды к великому князю Константину Павловичу, при котором находился он на службе в Варшаве, и просится в отпуск на 28 дней.
Между тем ожидали приезда императора Александра I. Великий князь, удивленный несвоевременною просьбою, спрашивает Васеньку, какая необходимость заставляет его отлучаться от Варшавы в такое время.
– Генерал Чаплиц, – отвечает тот, – назвался ко мне завтра обедать, чтобы рассказать, как попался он в плен во время первой Польской революции. Посудите сами, Ваше Высочество, БЫЛЬ НЕ СКАЗКА, ИЗ НЕЕ СЛОВА НЕ ВЫКИНЕШЬ, раньше 28 дней никак не отделаюсь!

***
Во времена царствования Александра I служили три родных брата Беллинсгаузены: первый – адмирал Фаддей Фаддеевич, второй – генерал Иван Иванович, третий – действительный статский советник Федор Федорович. А отца их звали Карлом! Как так?
Случиться такое могло только в России. Фаддей воспитывался в морском корпусе.
– Как тебя зовут? – спросили его при приеме.
– Фаддей.
– А по отцу?
Плохо знавший русский язык Беллинсгаузен не понял вопроса, и, подумав, повторил опять:
– Фаддей.
– Пишите: Фаддей Фаддеевич!
КАК СКАЗАНО, ТАК И СДЕЛАНО.
И записали. То же самое произошло с Иваном, который стал Ивановичем, и с третьим братом – Федором свет-Федоровичем! Так их записали в корпусах, так выпустили в производство, так служили и умерли…
Вот и понимай теперь, что ведь, правда, говорили и говорят – НЕ ВСЯКОЕ СЛОВО СТАВЯТ В СТРОКУ!

***
Граф Федор Иванович Толстой, за пребывание на Алеутских островах прозванный Американцем, не всегда правильно, но сильно и метко говорил по-русски.
Однажды за обедом, на котором Американец уже запевал с другими гостями на манер Фигаро из Россини: "Сыто, сыто, пьяно, пьяно!" – подали какую-то закуску. Толстой отказался. Хозяин стал угощать:
– Возьми, Толстой, ты увидишь, как это хорошо. Тотчас отобьет весь хмель!
– Но, Боже мой! – воскликнул Федор Иванович, перекрестясь. – За что же я два часа трудился? Нет, слуга покорный, хочу оставаться при своем: КТО ПЬЯН ДА УМЕН – ДВА УГОДЬЯ В НЕМ!

***
Графоман, граф Дмитрий Иванович Хвостов был известен всей читающей России, произведения свои дарил не только знакомым, но даже станционным смотрителям. Но нет того плохого стихокропателя, у которого не встретилось бы несколько строк, достойных памяти.
Иван Андреевич Крылов сидел на лавочке в Летнем саду после обильной трапезы. Вдруг взбунтовавшийся кишечник позвал его хотя бы в кусты, а бумаги нет. На счастье увидел он приближающегося по аллее графа Хвостова. Крылов к нему:
– Здравствуйте, граф. Нет ли у вас чего новенького?
– Есть, вот сейчас прислали из типографии вновь отпечатанное мое стихотворение, – и подал листок.
– Не скупитесь, граф, и дайте мне еще два-три экземпляра.
Обрадованный неожиданным интересом, Хвостов исполнил его просьбу, и Крылов с добычей поспешил в кусты. Сидя здесь, прочитал Иван Андреевич запомнившееся и потомкам: ПОТОМСТВА НЕ СТРАШИСЬ – ЕГО ТЫ НЕ УВИДИШЬ!
А, управившись со своей нуждой, провозгласил: УМЕНЬЕ ВЕЗДЕ НАЙДЕТ ПРИМЕНЕНЬЕ!

***
Чревоугодие Крылова было известно. Александр Михайлович Тургенев, пригласив его на званый обед, вместо полагающихся четырех блюд призвал – для изготовления пятого – повара из Английского собрания, известного под именем Федосеича.
Иван Андреевич расправился было с обедом, а тут появляется горою сложенное блюдо, изукрашенное зеленью и чистейшим желе. Крылов сделал изумленное лицо, хотя точно ждал сюрприза, и, стараясь придать искренний тон, заявил:
– Друг милый и давнишний Александр Михайлович, зачем предательство сие? Ведь узнаю Федосеича руку! Как было по дружбе не предупредить? А теперь что? Все места заняты!
– Помилуйте, Иван Андреевич, – отвечал Тургенев, – известно, НАТОЩАК НИЧЕГО НЕ ИДЕТ! Должно найтись местечко.
– Для Федосеича трудов всегда найдется, а если бы не нашлось, то и в проходе постоять можно, – отшучивался Крылов.
…Потом он божился, что сыт до отвала. Хозяин приглашал заходить еще.
– Всенепременно и в скором времени, – обещал Иван Андреевич, – НЕ ПОМНИТ СВИНЬЯ ПОЛЕНА, А ПОМНИТ, ГДЕ ПОЕЛА!
– Ну, по совести, – улыбался Тургенев, – неужели вы, Иван Андреевич, так натощак и спать ляжете?
– По совести, натощак не лягу. Ужинать не буду, но тарелочку кислой капусты и кувшинчик квасу на сон грядущий приму. ПРИНЯЛА БЫ ДУША, А БРЮХО НЕ ПРОГНЕВАЕТСЯ!
– А полезно ль?
– ЧТО В РОТ ПОЛЕЗЛО, ТО И ПОЛЕЗНО!

***
При возведении моста через Неву забивать сваи были вынуждены несколько тысяч человек, что, не говоря о расходах, крайне замедляло ход работ. Искусный строитель генерал-директор С. В. Кербедз поломал умную голову и выдумал машину, значительно облегчившую бы и ускорившую этот египетский труд. Описание машины он представил Главноуправляющему путей сообщения и ждал, по крайней мере, благодарности.
И граф П. А. Клейнмихель не замедлил "утешить" изобретателя. Станислав Валерьянович получил официальный и строжайший выговор: почему он этой машины прежде не изобрел и тем ввел казну в огромные и напрасные расходы?!
Поперек текста выговора Кербедз горестно начертал: НЕ ДЕЛАЙ ДОБРА ЛЮДЯМ – НИКТО РУГАТЬ НЕ БУДЕТ!

***
Как-то раз в Английском клубе морской министр А. С. Меньшиков подошел к П. Я. Чаадаеву со словами:
– Что это, Петр Яковлевич, старых знакомых не узнаете?
– Ах, это вы?! – отвечал Чаадаев. – Действительно не узнал. Да и что это у вас черный воротник? Прежде, кажется, был красный?
– Да разве вы не знаете, что я морской министр?
– Вы? Да я думаю, вы никогда и шлюпкой не управляли.
– Так что? НАМ, ГДЕ БЫ НИ РАБОТАТЬ, ЛИШЬ БЫ НЕ РАБОТАТЬ!
– Разве что так, – заключил Чаадаев.


Живописание живописца
о биографии и творчестве незаурядного и самобытного французского художника ХIХ века Гюстава КУРБЕ – ЭССЕ, что означает: Экспозе С Сатирою Едины…










Он стал художником.
Всю жизнь не мог скрывать
Того, что очевидно:
Хорошую картину
Жалко продавать,
Плохую – очень стыдно!

За сорок недель до рождения Гюстава Курбе его уже довольно ясно срежиссировал отец Режис. Тем не менее, матери вдруг приспичило лезть за сыном в капусту посреди новогодней ночи. И в такой темноте, что никто не увидел, произошло это событие до или после нуля.
Поэтому рождение младенца стали отмечать дважды в год. А потом и вовсе биографы все перепутали, нарисовав дату рождения десятого чтиюня, а тридцать первое гдекабря сделали числом смерти!
Первое, что натурально увидел Гюставчик, была довольно не бесплатная акушерская помощь, понятно, кверху ногами. Происходил очередной рост продолжительности жизни, поэтому не по дням, а по часам начал расти и плод любви, даже некоторое время – без отрыва от пуповины. Несмотря на то, что родился не с той ноги, его своевременно и ухватисто спеленали и бережно, словно снаряд, уложили на хранение к друзьям по счастью.
С родительницей он познакомился, когда она вдруг зажала ему нос, чтобы новоявленный гений распахнул рот и начал всемирно известный процесс питания.
К его удивлению, при обмене веществ никто никого не обманул, а родителей вообще не выбирают. Может, и было в его матери что-то такое, не очень разумное, зато доброе и вечное, и щекотное.
Казалось, что теперь коротай время соской, смотри да впитывай. Оказалось – не казалось.
Не все так просто в жизни, а в жизни великих, тем более. Фамилия его отца была Courbet. Гюставу она не нравилась, но беззащитного ребенка заставили взять ее себе.
И тогда впервые у него появился страх. Перед жизнью, перед сильными мира сего родными Жаном, Дезире и другими, которые сначала швыряли капустные кочерыжки в невиновного аиста, а потом потребовали, чтобы их называли членораздельно, а не слюняво гукали в ответ.
Прикрепленный к семье аист с той поры уже никогда не доносил никого до дома, а бросал в капусту. В довершение всего начального ухода и питания женщины фермы Франш-Конте близ Орнана взяли моду приставать к ребенку с непонятными:
– А-а-а-а!
– Пись-пись-пись!
Водили пальцами по деснам и совали туда ложку, приговаривая:
– Ам-ам!
Дальше – больше. Вплоть до того, что, наконец, в процессе обогащения себя всеми знаниями, которые выработало человечество, Гюстав Курбе испытал то же чувство одиночества, которое позже стало присуще основоположнику экспрессионизма Эдварду Мунку. Окружающие различали только три цвета красок: белая, зеленая и засохшая.
Когда неистово орущего индивидуя поставили в безвыходные условия глухого угла комнаты смеха, на прилегающих стенах плача появились его первые этюды не маслом или акварелями, но более естественными возрасту консистенциями.
Сельский аптекарь, подняв палец, картинно рецептировал:
– Агвентум каки!
– Солюциум ссаки!
Это были работы "Крик" и "Голос", положившие начало циклу "Серьезно писать стыдно". Обсуждения продолжались и в диалогической струе:

– Писать – как пúсать!
– Так несложно?..
– Когда терпеть аж невозможно!

Жаль, но последующие шаги Гюстика не позволили продолжить этот прекрасно начатый видео-аудио-ряд портретного скотства.
Что делать, если на роду написано с грубыми ошибками?
Что мог намалевать Малевич, учившийся писать по учебнику геометрии, кроме "Черного квадрата"?
Или нагромоздить Пикассо, обожавший в кубовой играть в кубики?
А что накромсал неласковый Веласкес, который любил препарировать разных зевномодных и слепопитающих и, – по воспоминаниям Ивана Николаевича Крамского, – поэтому писал обнаженными нервами?
– Ой, на фиг столько буквочек?! – ужаснулся младший Курбе, впервые развернув выцветшую газету.
– Весь в отца пошел, – зашептались домашние.
Оказалось, не пошел… в отца, а только в цветную рисовальную школу в Безансоне. Где маэстро Шарль Флажуло ежедневно, сколь мог розговито, развивал дитя:

Дело умно выбирай,
По себе найти старайся.
Есть талант – не зарывай,
Нет его – не з а р ы в а й с я!

Вскоре обнаженный Гюстик звонко, будто в пустой таз, изливал в произведения неповторимые потоки не только нервной, но и других систем.
Потому, наверно, и стоял в искусстве очень высоко и одиноко, выделяясь настолько, что у него не было учеников. Пока не научился ходить по-настоящему.
И тогда, за много-много дней до грядущей сладкой славы, он ушел из жизни своих близких и недалеких людей в даль действительности. Почему? Просто живописец рано понял, что сейчас, сегодня – это вовсе не жизнь, точнее не настоящая жизнь, а лишь строительство будущей.
Поэтому он неустанно менял школы жизни и живописи. Когда они кончились, и от многих не осталось камня на камне, Курбе стал зрелым по Ф. Ницше.
То есть вернул себе серьезность, которую некогда явил в детских играх, – простился с романтизмом в живописи и в неустанных поисках имени добрался до реализма.

Что за художник – без имени?
Словно корова без вымени –
Что с немолочной возьмешь?
Словом, пускают под нож!..

Во избежание чего и нарисовались: сначала картины "Раненый" и "Погребение в Орнане", а потом – автопортретные "Человек с трубкой", "Мужчина с трубкой" и харизматичные "Дробильщики шоссейных камней". Вот когда еще во Франции была заявлена проблема дураков и дорог!
Дорогу к натурализму художник проделал уже с разными другими: "Крестьяне из Флажи, возвращающиеся с ярмарки", опять "Кюре, возвращающиеся с товарищеской пирушки»".
Далее: "Встреча", которая одновременно и "Здравствуйте, господин Курбе", и даже "Богатство, приветствующее гения", "Пожар" и, наоборот, "Море у берегов Нормандии", реальная аллегория "Мастерская художника".
Последняя даже попала – кто бы мог в те времена подумать? – на обложку книги искусной авторши аж третьего тысячелетия Лилии Байрамовой!
Углубляясь в натурализменное творчество, мастер прикоснулся не только к изобразию обнаженщин из народа: "Веяльщицы", "Деревенские барышни", "Девушки на берегу Сены". Но к пробуждению и взаимной чувственности: "Уснувшая пряха", "Гамак", "Купальщица, спящая у ручья".
За каждой новой работой шли скандалы. Гюстава Курбе называли разрушителем всех приличий, а натуру на полотнах – грубой и безобразной. Его "Купальщицы" подверглись экзекуции хлыстом Наполеона III.

Плодам листва – убранство летом.
Вам, девы – роскошь туалетов.
Зачем? Забыли силу наготы?
Кто листья ест, не трогая плоды?

Вырисовывая фигурные композиции и отдельно внушительные фрагменты в сценах охоты и ню: "Травля оленя", "Девушка с попугаем", "Купальщица", "Женщина с пуделем", "Купальщицы", "Источник", – Гюстав пытался выдавать и речевые ландшафты:
– Я преодолел традицию, как хороший пловец переплывает реку: академики в ней тонут!
– Все течет, все из… меня… ется!
Но так настрадался и нанюнился при передаче голой действительности, что в сердцах оборотился и к ню-иронии:

– Не выпукливайся, кукла:
Я лишь выпукл, ты впукла! –

Понятно, что, встречаясь с податливыми парижанками, Курбе естественно пришел к ненасыщенной фактуре мазка живойписи.
Однажды осенью так ненатурально долго насыщал чувственную цветовую палитру, стоя на коленях перед входом в натурщицу, что его осенило: "Весь народ – из одних ворот!"…
…Выйдя из них потрясенный, он лихорадочно набросал на холстах распахнуто голые шедевры "Спящие", "Обнаженная" и "Происхождение мира".
Да, да, последнее произведение даже не во всех каталогах упоминается. Между тем:

Не естественно разве
Стать чувствительным, чтоб
Всю естественность грязи
Показать в микроскоп?




















































































И мастер кисти натурально показал. Всем, кто хочет осмыслить "Происхождение мира" и другое ню, милости просим – загляните в здание бывшего вокзала Орсэ, Париж.
Сogito ergo sum: мыслю, следовательно, существую. Декарт
Coito ergo sum: совокупляюсь, следовательно, существую. Кто-то, менее известный…
Понятно, что:

Вырази наисложнейшее простым –
И твое искусство назовут святым!..


















Но ведь вот какая ситуевина: суета сует, или сюита суёт?

Какие б ни создали в мире шедевры,
А скрытые были и будут резервы…

И снова Гюстав в поисках, и все чаще заканчивает их на дне бокала, который то ли сначала был наполнен до половины, то ли уже потом стал пуст – и тоже наполовину.

Легко сказать –
Оригинальности добиться:
Так пить, чтобы писать,
Писать, чтобы напиться?

Курбе то уходил в себя, то искал в толпах свободно вопрошающих: "Кому нести, чего, куда"? – парижских коммунаров своего состаканника Пьера Жозефа Прудона.

Свобода слова?.. Это как
Своеобразный шумный брак
Меж сладкой правдой простаков
И горьким опытом веков!

Своего единомышленника, писателя и теоретика анархизма Гюстав изобразил на картине "Прудон и его семья". Ах, какая великая дружба связывала их!
Только начнет один, например, развивать тему:
– Буриданов осел… – как другой уже соглашается:
– Буриданов – козел!
Едва один поднимет два растопыренных пальца перед какой-нибудь торговкой на разлив, как уже другой проникновенно старой теперешнице объясняет:
– Да это не – "Мы победим!"! А – "Два по сто!"
Но, в конце концов, художник и уходит, и теряется окончательно. Где он, что с ним?

Историю вершат моменты,
Когда свергают монументы, –

и поговаривали, что вместе с деклассированными друзьями он так классно погулял на ломайской демонстрации 1971 года, что, декретно расправляясь в Комиссии изящных искусств Парижской коммуны с музеями, "один за всех, и все на одного" – сломал Вандомскую колонну. Поистине:

Эта страсть митинговая –
Первобытно не новая.
Поплакатная, устная –
Отражение чувства ли?
И мышление стадное –
Вряд кому-либо надное...

Первая в истории диктатура пролетариата разогнала все злачные и живописные салоны, и безработные натурщицы с обольстительными фигурами речи и с широкими фибрами души: "Коммунары – кому надо?!" – тоже двинулись на улицы.
Если вспомнить, что душа по-гречески – психе, то станет понятен их порыв:

О, вы, т е л е с н ы е психеи!
Виват! Свобода наготе:
Чтоб доходил разрез до шеи
И до колена – декольте!

Один разговор с теми, которым это было надо. А мужчин в приличной одежде, которые не желали платить за сомнительное удовольствие, бунтарки, скрепя сердце и собственные развилки ног, кастрировали на месте.

Говорят: все люди – братья…
Ну, а как же те, что в платьях?

И с порядочных сестер по декольте, но не по классу вожделения, срывали ценные висюльки и кружевные лифы.
Но изгнанное правительство Луи Адольфа Тьера, жирующее в Версале, подсуетилось и с помощью прусских солдат организовало свое возвращение. Тут они и схлестнулись. На баррикадах. Где коммунары шли в последний и решительный бой, умирали, но не сдавались.
Победительницами из борьбы с чужаками, но, оставаясь живыми, выбирались только натурщицы. И выбирали лучших, и брали охотно пленных, особенно за известные места, и после натуральной и денежной контрибуции отпускали восвояси.
Интервенты, сломив сопротивление парижан, усеяли трупами бланкистов и сторонников Прудона не только Елисейские, но и другие мало-мальски известные поля в округе. Печально, однако:
Свято право нации
На интертрепации! –

и еще долго идущие следом за великими свое видение последствий террора выставляли на каждом вернисаже (фр. – лакировка!) именно так:

На поле лубочном немецкие трупы,
Французы победно стоят посредине…
– Где ж наши убитые? – зрители – тупо.
Натурщицы – остро: "На ихней картине!"

Меж тем, как брехня гоняющихся за мухами терьеров, повисли правдивые речи оченевидцев. Которые всегда – тогда и до се:

Слоняются – п о д м у х о й, травят слухи,
В которых делают – с л о н а из м у х и...

По их версии, версальские слон-терьеры наладили Гюстава Курбе кормить Прасковью Федоровну на нарах, а после обложения штрафом – ого-го-го! – в триста тысяч франков на восстановление буржуйной статуелы – и вовсе в Швейцарию…
Рассказывали, будто гордый художник еще пытался как-то прыгать, переписывая свои же картины, но докатился до таких лишений, что нищие подавали. А его русский современник поэт Федор Николаевич Глинка писал, что у таких – "все колеса спрыгнуты с осей и каждому колесу хочется на чужой оси повертеться"!

Хватал без закуси "ерша",
Скулил, как собачонка:
– Пью за свои – болит душа,
А на дурняк – печенка!

Однако его советы начинающим художникам-моменталистам были, как прежде, мудры и категоричны:
– Не делай то, что делаю я.
– Не делай то, что делают другие.
– Если сделаешь то, что некогда делал Рафаэль, тебя ждет ничто – самоубийство.
– Делай то, что видишь, что чувствуешь, что захочешь!
Утверждали, – вопреки аксиоме, что здоровье не пропьешь, так он с честно полученным циррозом печени и с квитанцией о конфискации картин – в Ла-Тур-де-Пельц и упокоился.
А как все было в натуре? Кто-нибудь знает?

Что? Где? Как? Почему? Кто? Куда? – Шесть вопросов... От них – никуда...

За окном пусто, серо, не выразительно, и ничего, кроме будущего, не видно. Более того, ничего нельзя заметить написанного на замечательной стене стиля "Порокко" в мемориальной квартире живописца. Ничего – и на другой, третьей и четвертой. Тьма реакции.
Впрочем, ничего и не слышно. Ни самого начинателя натурализма Жана Дезире Гюстава Курбе, и ничего о нем. Где ты, мастер? Вязко висит на хищных орхидеях ушей тупая тишина. В ней – нет, как нет, нам ответа.
И только за углом кошмарно голосят все из себя в оптимизме и даже в себе ковыляющие клошары:
– Подходи, не ленись, покупай живопись!
И что вы думаете? Однажды здесь видели картину кисти самого Курбе! Правда, автором картины оказался начинающий художник Аллон Занфан де ля Патри, охотно признавший, что картина действительно написана кистью мастера, которую подмастерье выменял у него несколько лет назад за четверть ведермута. И что характерно: картину никому не уступили.
До сих пор тычут всем фиги. Десять из них в виде иллюстраций достались и нам:

Фиг. 1-10
стр. 93: фиг-а 1) обложка книги Л. Байрамовой с фрагментом картины Г. Курбе "Мастерская художника";
фиг-а 2) автопортрет Г. Курбе "Мужчина с трубкой";
стр. 97: фиг-а 3) "Встреча";
стр. 98-101: фиг-а 4) "Девушка с попугаем";
фиг-а 5) "Женщина с пуделем";
фиг-а 6) "Купальщица";
фиг-а 7) "Отдых";
фиг-а 8) "Купальщицы";
фиг-а 9) "Источник";
фиг-а 10) "Спящие".


Верность Пенелоп?
– очерк хитроумной слепоты автора на примере одного из его ключевых произведений: Гомер. Одиссея: эпическая поэма; перевод с древнегреческого В. А. Жуковского
Насмешливый критик – человек, мнимологически разъясняющий изумленным читателям смыслы произведений

Не будем пересказывать один из самых известных в мире сюжетов. Эпических, сценических, бытовых и даже эстрадных. В нем, правда, песен не очень, чтобы так, и не так, чтобы очень много: не больше чем часов в сутках. Но такие это песни песенщин, что до восьмисот строф пятистрочных – каждая!
Потому и не будем. Всего позволим себе усомниться в правдивости безупречного, точно по нотам разыгранного вокала.
Ибо великим поэтом, но слепым был Гомер: так мастерски, ни разу не сфальшивив, воспеть супружескую верность Пенелопы.
И так неверно!
С чего бы ей, женственной и умной, быть верной такому же умному и мужественному, но одному пусть и Одиссею?
И, действительно, опираясь на свидетельства не столь известных, как Гомер, и совершенно неизвестных исследователей древности, относительно верности Пенелоповой, можно прийти к обратному мнению. Эх, хо-хо:

Где относительности мера?
На имя родины Гомера
Семь городов претендовали,
Хвалу поэту воздавали...
Но от случайных провожатых,
Слепой, зависел он когда-то…

Начать хотя бы с наследственности.
Достоверно никому в Этолии не известно имя той легкомысленной наяды, которая без долгих уговоров приняла в свои текучие объятия изгнанного из Спарты Икария и нарожала ему пять сыновей и одну дочь Пенелопу.
Да и у самого Икария – братова жена Леда спуталась с Зевсом, который в образе длинношеего лебедя утолил ее лоно.
После чего с плюсом девяти месяцев Леда мифактически произвела на свет ту еще штучку – Елену Прекрасную, прозванную за тройные эротации с военными Троянской.
Или сама эта Пенелопа в прошлом… Зрела струеволосая и голубоглазая, как снопик льна, сжатого вместе с васильками… На лакедемонских лугах бегала в мини-платьице за овцами…
Однажды перед грозой догнал ее, наклонившуюся в каком-то гроте, один козел и беспрепятственно взял самое дорогое.

На счастье каждого козла –
Любовь, и в самом деле, зла!

Хотя мог бы купить и обворожить, и по-иному облапошить, потому что был, на самом деле, богом торговли, краснобайства и обмана Гермесом.
Пан родился. Не пан, "как в Польше – у кого больше", а – с рогами, хвостом, по пояс в шерсти и на копытах. Страшный, как черт. Настоящий, а не малеванный.
Между прочим, до сих пор при живых родителях в беспризорниках числится!
Потому что – сунулся, было, к отцу, а тот весь в бегах, только крылышками на ногах зашелестел:
– Козел! – говорит.
Крутанул Пан рогами:
– Сам ты козел, – говорит, – если одного сына не мог по-человечески сделать!
Гермес как рассердится!
– Пошел, – кричит, – к матери!
В смысле – к Пенелопе. А той и вовсе на дитя красиво наплевать. Как говорится даже в последующем фольклоре народов Европы:

Ах, как был нравствен Мефистофель,
Избрав занятий чертов профиль –
Бессмертье на душу менять,
В сравненье с той, чье имя – мать,
Но посчитавшей вдруг, что лучше,
Забыв дитя, благополучье
Взамен подкидышу иметь
И слыть рожалой девкой впредь!

Она уже иностранца Одиссея окрутила и живет себе на Итаке припеваючи, как в прошлом порядочная, и как в будущем – фу-ты ну-ты – дургеневская девушка.

Ни разу не краснела... от стыда
За то, что не краснеет никогда!

Потому что благородный сын Лаэрта, не обнаружив в свадебную ночь того, что полагалось бы, ничего в объяснение этого, кроме рожалостных слез, не мог допроситься и потом всю жизнь о том помалкивал!
Старый Лаэрт отдал новобрачным дворец. Родился Телемах. Троянская война началась. Одиссею повестку принесли. Всего-то в плоскостопные войска. А он погнал хитроумную дуру, что единственный кормилец-одевалец, с ума сбежавший от любви к семье.
При высокой призывной комиссии стал засевать вспаханное поле крупной солью. Но его недруг Паламед, настолько премудрый, что придумал первый маяк и предложил считать время по годам, месяцам и дням, выхватил из рук Пенелопы грудного Телемаха и бросил на пашню. Одиссей остановил вола, – не смог задавить сына. И разоблачил себя. Пришлось многоумному Одиссею устраивать свои проводы.
Человек предполагает, а боги располагают. Думал Одиссей, что не надолго, но только через двадцать лет вернулся…
Вернемся и мы – к сомнениям.
Пролетели годы. Все уцелевшие герои осады Трои демобилизовались, а об Одиссее ни слуху, ни духу. Во дворце Пенелопы день и ночь толклись женихи – сто восемнадцать игроков на лютнях и плутнях.
Можно поверить, что она была к ним равнодушна? При ее опыте сокрытия даже добрачных связей?

Однажды хвастала сама:
– В меня влюблялись без ума!..
Но долго думала потом
О тех, которые – с умом.

Великий аэд Гомер не мог скрыть, что кое-кому из умных женихов Пенелопа отдавала предпочтение. Особенно успешно капали ей на мозги Амфином и Антиной. Но что характерно – замуж она мудро ни за кого не выходила.
Именно – мудро, ибо сто восемнадцать есть сто восемнадцать, а не один и тот же каждый день!

Замужество?
Причудливый мираж:
Дворцы, фонтаны и верблюды...
Дворцы падут за этажом этаж,
Исчезнут струи и запруды.
Реализуется из всех причуд
Один уздой обманутый верблюд!

О мудрости красноречиво говорит осторожное поведение Пенелопы: спускается в общий зал из укромных верхних комнат в обществе служанок и держится всегда в стороне от толпы гостей.
Ясно – чтобы ни один фаворит опрометчиво не скомпрометировал ее перед другими!
С другой стороны, из огромной толпы можно шустро и не заметно, по одному, ускользать и восходить на горючее ложе соломенной или всамделишной вдовушки.
Все в полном соответствии с диалогом:

– Клянусь тебе, как перед богом,
Я мужу изменить бы не смогла...
– И я… – но если перед богом,
А не во тьме укромного угла!

И последнее.
Самый древнегречески подкованный русский поэт Н. И. Гнедич на каждом всемпозиусе Коньком-Горбунком въезжал в равнодушные уши: "Гомер не описывает предмета, но как бы ставит его перед глаза: вы его видите".
Чтобы таково тщательно и любовно ставить перед глаза читателя что-то, надо прежде и свои зрячие глаза иметь!
Выходит, старый и слепой Гомер не всегда был стар и слеп? Его подробное объизображенье Итаки в "Одиссее" недвусмысленно свидетельствует о том, в каких бывальцах, минимум, на ней он сам перебывал.

"…богиня
Вдруг превратилась, взвилась к потолку и на черной от дыма
Там перекладине легкою сизою ласточкой села..."

Да не Гомер ли первый утешитель Пенелопы после многих одиноких ночей?
Ведь только в этом случае становится понятным сам факт появления в поэме пышного венка похвал сорокалетней невесте, будто сотканного из глубокой благодарности за незабываемые минуты или даже часы запретной любви:

"Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос; ложе покинул тогда"…

Это только в наши дни по-другому:

"Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос"… –
Сколько живут нечитабельно, стольким и ложе приелось!

Тем более мы, читающие, не позволим страстному потоку поэзии Гомера поглотить своим великолепием те малые, скрупулезно суммированные крупицы истины, которые заставляют сделать вывод…
Да, да, Пенелопа ничем от своих родственниц Елены и Клитемнестры, как и от других сладострастных дочерей Зевса, не отличалась!
Миф о ее верности – он и есть не более чем миф:

Все может быть,
Все может статься,
Любая может поломаться,
Помучив, прежде чем любить,
Но не хотеть? Не может быть!

То-то – потому пошло, посмотрите, читатели, по словарям выражение о хитрой уловке, якобы для обмана женихов – "ткань Пенелопы". Но, оказывается, и для всеобщего окозамыливанья (укр. – очковтирательство): что днем целомудрие соткет, то ночью страсть распустит!
То-то – потому, честь Пенелопову стремясь охранить, пришлось Одиссею с Телемахом всех женихов махом порешить. Чтобы ни один из ста восемнадцати ни под каким живым видом не проболтался!
То-то – если следовать литературным наставлениям горького соцреализма и проследить связь истории с художенственной современностью, – до се все Пенелопы только на ткань неверности способны!
То-то – потому:

Журналюги, не любя такой теории,
Заменили "о" на "е" в и с т о р и и!

Чего стόит истерия вокруг испанской актриски Пенелопы Крус (Penelopa Kruth)! Чи – ни Брижит, чи – ни Бардо?!

Восхищаются тою мужчины:
– О, у вас ни единой морщины!
– Вы мне льстите, как я погляжу,
Есть одна... – Где? – На ней я сижу!

Слова Брижит Бардо? Не все, и те ли:
"Мир тесен – встретимся в одной постели!"?

Эта – коза и коза. Ни кожи, ни рожи. Як наши читачкы, у яких полна пазуха цицёк, кажуть: дви лучины та гирсть соплэй… ничόго, крим нэйверносты.
Ай, нет, нет, наоборот – верности… тому режиссеру, который снимает ее на одну картину. С которым – и по-сценарные, и – хоть ложкой ешь! – по-ложительные отношения.
Будь то те же "Бандитки" в "Сахаре" или "Готика" и "Ванильное нёбо" от "Кокаина", "Фанфан, который всего тюльпан", или полный "Ноэль", или вообще "Проснуться в Рено"…

Еще б с кем поамуриться! –
У Круски на уме.
Во всем умна... как курица,
А в этом – будто две!

И вот уже не Гомер с мифическим Гермесом, а Лапша. ру вешает на уши весть, извольте радоваться, о продолжительной свадьбе Пенелопы с Томом Крузом (Tom Cruise). Мол, супруги разошлись раньше, чем гости!

Красивая супруга – счастье, да.
Иметь такое счастье – вот беда!

А три года перед тем – куда режиссер козу за счастьем ни тянул, туда и Том на беду мотался. Никак не наоборот:

Бегать ей за ним? Вы что? Неловко.
Видано ль: за мышью – мышеловка?

И вот уже Интернет-страница "Красота не знает времени" впенелопливает полсотни фотографий голой мышеловки. И акткрыске-динамистке за это, не известно за что, пристукнутые ею папарацци вручают в Париже Орден изящных искусств и словесности!
Все, конечно, догадываются или знают – за что:

Возле моря,
Загорая,
Потеряла
Честь.
И не
Тужит.
Иль вторая
Где-то
Дома есть?

То-то, выходит, не родился на эту Пенелопу еще свой верный Одиссей, не говоря уже о том, чтобы самой воленс-неволенс блюстителя нравственности, какого б никакого Телемаха завести. А не собаку…
А так, конечно, порода есть. Не у собаки, – у хозяйки. Древняя. Козлопанно-пенелопая.
Твердиземное же море – колыбель, где заколыханных, ткущих ткань Пенелопы от Пиренеев до Итаки, издревле было, негде яблоку упасть.

Огрызок яблока волна
Глотает, чтобы снова сплюнуть.
Блесна с мормышкою – Она,
И рядом Он – готовый клюнуть.

О, море!
Ева и Адам?
Плода откушенного
Сладость?..
Плывут объедки по волнам –
Все, что от райского осталось…

То-то – рядом же все! – через талию Италии никакая ни одиссея, а сто минут Икару пролететь. Или русскому мόлодцу в сапогах-скороходах через италийский сапог процокать.
До сапогея неверности казака с этой козой в апеннинских сапогах. С бутылкой не квасного "Клинского" – по усам текло, в лом не попало, а "Кьянтского" – сыто-пьянти черному таракану без усов! Типа рыгацители, анамнедали…

У Пенелоп всего одна
И верная любовь, –
Объекты сменные.
Очередной, не прекословь!

Как говорится, не по-английски – IMHO: "In my humble opinion" (по моему скромному мнению), а – по-русски – ИМХО: "Имею мнение – х… оспоришь!"
У исконно титульных лиц национальностей просим извинения за троеточие в третьем слове цитаты. Потому что в "Русских народных сказках", собранных и напечатанных Афанасьевым в 1867 году, оно было набрано 177 раз – полностью!
А один их самых умных людей России – как раз романтический переводчик "Одиссеи" – Василий Андреевич Жуковский (1783 – 1852), наставник царских детей, придворный поэт и друг А. С. Пушкина, еще и раньше не смущался употреблением этого слова, характеризуя его как повелительное наклонение просторечного "ховать"!
Но вернемся к нашим козам… ИМХО-то ИМХО – бесспорное мнение. А сомнение в праве на осуждение неверности, как слабости слабого пола, не ховается…

Может, так посмотреть –
Эта женская слабость
Для мужчины и сладость,
И всесилье, и твердь,
И безумие встреч,
И разлуки искусы?
И без долгих дискуссий,
Может, слабость беречь?..

Такие неожиданные для самого мнения-сомнения.
С которыми натворивший все написанное и остается. Въедливый, насмешливо легкомысленный. Невзирая на имя. А так-то он серьезный – (c англ.) Ernest…

Из сафьянных портфелей
Козьмы Пруткова за нумерами и с печатною золоченою надписью "СБОРНИК НЕОКОНЧЕННОГО №..."

У меня не знания, умения, –
У меня есть собственное мнение!

Есть еще множество весьма замечательных, но разрозненных листков (с фр. – feuille, feuilleton – фельетонов) неравнодушного автора, ставших жанром и дающих полную возможность судить о неимоверной разносторонности его дарования и о необъятных залежах шутильсырья в голове столь безвременно утраченного нами сатирика и мыслителя.
Из этих-то листков я, скромный ученик Фаддея и Козьмы, извлекаю пока три лучших и возлагаю их на алтарь общества, как ароматический цветок, с надеждой, что не одной слезой благодарности и сожаления почтится память великого сына Пародии!
Вот они, сии хаха-дозки, написальтомортале незабвенного автора.


Из № 8: Не могу пройти молчанием…

Привычка думать головой –
одна из черт сугубо личных,
поскольку ум, как таковой,
у разных лиц – в местах различных. Г. Губерман

(какое славное выражение! Надо чаще употреблять его; оно как бы доказывает обдуманность и даже что-то вроде великодушия). Не могу пройти молчанием, господа, свершилось!
Обрело доказательство то, что я давно с присущей мне прозорливостью предвидел. А именно: установлена взаимная связь между большими жировыми отложениями на ягодицах и высоким умственным развитием их счастливых обладателей!
Не я ли неустанно утверждал:
– зад умом крепок;
– зри в корень!
– голова болит – заднице легче;
– бди!
– хороший человек плохой воздух в себе держать не будет!
– ум любит простор;
– брякни кому умную приятность – он вильнет задом!
Дык! Давно отметила народная мудрость – голова у ног ума не просит. Потому что, как сегодня стало известно, просит она ума выше, в совсем ином, даже очень любопытном, месте.

– Все люди на одно лицо! – нередко
Слагает мнение такое Табуретка...

Никто не обнимет необъятного, но свершилось: заокеанскому психолуху Милтону Стернсу удалось произвести нужные замеры. Оказалось, что у всех задастых интеллектуальный коэффициент "ай-кью" в среднем на 26 баллов выше, чем у художестких.
К славной когорте филейнозадых принадлежали выдающиеся умы прошлого: Александр Македонский и Аристотель, царица Клеопатра и орлеанская девушка Жанна д,Арк (Дурк!), император Наполеон и Генри Форд.
Ныне любой с легкостью продолжит сие научное перечисление из дружеского круга своих наблюдений, ибо, скрывая истину от друзей, кому ты таким деликатным местом откроешься?
Со своей провидческой стороны, оставаясь спикером Пробирной Палатки, надеюсь в скором времени найти экскрементальное подтверждение еще одной не менее немыслимой думтяпки – всякая человеческая голова подобна желудку: одна переваривает входящую в оную пищу, а другая от нее засоряется…


Из № 13:

Жучок и барменша
Попал жучок за ворот барменше иль дале;
Она поймать его велела вышибале.
Как начал тот под юбкой шарить...
– Ой, что ты? – "Ляг, хорош базарить!"
Ах, чтоб не замараться в этаком скандале,
Ищитесь сами, – н е д а в а й т е вышибале!

Ларчик
Если ларчик открывается
Легким способом, простым,
Всякий взломщик сомневается:
Не окажется ль пустым?

О противоречиях
В тепло одежду теплую одев, Архип
Осип.
Одев холодную одежду в холод, Осип же
Охрип!

Что посмеешь, то пожмешь
Как рыбки, розовой набитые икрой,
Плывут в округлые коленки икры.
Но выше... Бди! Одежд бесхитростный покрой
Манит в Бермуды, где опасны игры,
Где треугольник... Бди! От выстрела пупка
Дрожат, соскú развертывая, груди
И жарко требуют игривого щипка
И всех немыслимых пред гибелью прелюдий...

Родословие
Петр I, Петр II, Петр III;
Екатерина I, Екатерина II;
Александр I, Александр II, Александр III;
Николай I, Николай II...
Что же то за люди, маму их ...?
Досчитать не могут даже до пяти?

Гисторическая фацеция
Царь Николай о Николае Г.
Сказал: "Нос длинноват немножко", –
На что Н. Гоголь, промолчав: "Эге, –
Подумал сам, – а твой картошкой!"


Из № 17: Опрометчивый Бонда, или: Приятно ли быть третьим?

(естественно-разговорное представление)

Д е й с т в у ю щ и е л и ц а: Хухрынеггер – шеф разведки;
Джеймс Бонда – агент;
Первый алкоголый;
Второй такой же.

Д е й с т в и е п е р в о е

За океаном.
Хухрынеггер:
Отправляешься немедленно. Но учти: в этом проклятом Богом месте уже провалились двое наших. Будь осторожен, Джеймс.
Бонда:
О¢кей, шеф!

Д е й с т в и е в т о р о е

Россия. Магазин "Напитки".
Первый алкоголый:
Ну, что?
Второй:
Сбросимся?

Входит Бонда.

Первый и второй вместе:
А вот и третий!!

Бонда поднимает руки, ищет зубами ампулу в углу воротничка…


Из № 21: Не скрою…

Клуб дыма, с кашляющей хваткой
Вцепляясь в горло без когтей,
Крадется в грудь и под лопатки
Курящих взрослых и детей…


(опять отличное выражение! Непременно буду его употреблять почаще). Не скрою, что добрая сигара подобна земному шару: она вертится для удовольствия человека, – сказано мною. А кто сказал, что удовольствие безгрешно, а пуще того – безвредно? Курение, конечно, дело личное, но когда девушка пахнет Козлом Петровичем... То-то, что курить – здоровью вредить!
В глубине всякой груди есть своя серьезность. И табачный дым не смех, ест глаза у всех. И вдругорядь не могу пройти молчанием, что дым всего лишь одной сигареты индуцирует (какой славный глагол!) в каждой ДНК десять тысяч разрывов!
Непонятно? Надеюсь – не потому, что понятия наши слабы, а потому, что вещи сии не входят в круг наших понятий. Однако мои пояснительные выражения объяснят и не такие темные мысли.
Не скрою (опять отлично сказанное сказуемое!), что означенная ДНК суть молекула дезоксирибонуклеиновой кислоты, занимающая в беспредельном разнообразии жизни место выше, чем президентское или императорское.
Потому раненые дымом частицы кислоты ускоряют физио- и логическое старение ндивидуя, сокращая путь необходимой жизни, который всегда было нам пройти полезнее, чем даже всю вселенную Млечного пути. Да, да, одна выкуренная сигарета сокращает жизнь на 14 минут!
Случается – у травы молодой молоко на губах не обсохло! А уж косари рядом.
Из чего выходит, что, где чихнуть пришлось – запятая; где икнуть – двоеточие; а где табаку дыхнуть – точка: пропадешь ни за понюх табаку! А уже из этого опять выходит, что дымоглотам всенепременно наперекур судьбе нужно бросать курить. А остальным начинать бессрочную акцию под девизами: "Брось курящего друга!" – и – "Брось курящую подружку!"
После вышеозначенного приступа и посоветую, и наставлю, как это, как бросать. Не бойфрендов и герлей, – курить!
Боже тебя остереги бросать в пороховом погребе, на нефтебазе или на ковре. И даже на уличном асфальте или в школьном туалете не посоветую, чтобы культуру и гигиену не обидеть, а в лесу, у реки – и вовсе неэкологично. Остерегись и поспешности, которая только при ловле известных насекомых пристойна. Тем самым ни в коем случае!
Ты в нетерпении, между тем, читатель, спрашиваешь меня, а где, в смысле, как? И я, вдохновленный грядущей твоею пользою, открываю – а вот этак!
Сидя за столом с друзьями или без, медленно придвинь пепельницу. Вынь изо рта сигару, сигаресу, папироту, барбудосу, другую, не побоюсь этого слова, цигарку, и опусти ее горящей стороной в центр посудины. Придави изрядно и крутани по часовой стрелке. Еще изрядно придави и крутани обратно против прежнего и хода той же стрелки.
Обстоятельно сломай окурок, потом же – и фильтр. Снова раз придави и покрути в обе стороны света. Оставь табачный прах в покое и помахай над ним освобожденной от дьявольской привычки своей рукой.
Все, дымокур: ты научился. Хиляй! Впредь только так и старайся бросать курить. Это очень легко: я сам несчетное число раз бросал! Каждый настаивает на своем, а я – на лимонных корочках: чем раньше бросишь, тем дольше будешь об этом жалеть!
Прощай, читатель. Зри в корень. И вникни в написанное.
Твой доброжелатель Козьма Прутков.
… …
Здесь рукопись, которая не сгорела, потому что была полита слезами автора, прерывается. Однако, едва ли можно предполагать, что бы этот, в высшей степени замечательный, кладезь мудрых наставлений был исчерпан до конца…

Товарищизмы
У русского слова "товарищ" тюркское происхождение: "товар" (скот, потом вообще добро, имущество, товар) плюс "иш" (друг)…

1395 год
Грамота митрополита Киприана псковскому духовенству: "Сведомо вам, что приездил здесе к нам поп Харитон от вас с товарищи на поставление".

XV век
Сборник Кирилло-Белозерского монастыря: "Господь отец наш, защити и схрани от товарища немилосерда и от соуседа нелюба".

1872 год. А. Пушкин
"Узник": "Мой грустный товарищ, махая крылом,/ Кровавую пищу клюет под окном…"

Т. Шевченко
"Ой, наточу "товарища", в голенище спрячу,/ Да пойду искать по свету правды да удачи…"

1896 год
Песня: "Смело, товарищи, в ногу…"

М. Горький
Сказка "Товарищ":
"Проститутка, еще вчера полуголодное животное, тоскливо ожидавшее на грязной улице, когда кто-либо придет к ней и грубо купит подневольные ласки за мелкую монету – и проститутка слышала слово это, но, смущенно улыбаясь, не решалась сам повторить его. К ней подходил человек, каких она не встречала до этого дня, он клал руку на плечо ее и говорил ей языком близкого: "Товарищ…"

1906 – 1908 гг.
Ежедневная беспартийная левая газета "Товарищ".

И. Бабель
Рассказ о событиях 1917 года "Линия и цвет":
"Но вслед за ним на трибуну взошел Троцкий, скривил губы и сказал голосом, не оставлявшим никакой надежды: "Товарищи и братья…"

А. Луначарский
Письмо, описывающее события 1919 года:
"Весною (месяца точно назвать не могу) буря на Неве сбросила памятник Радищеву, который разбился в куски. Стоявший неподалеку часовой, как мне потом докладывали, придя в комнату Зимнего дворца, сделал такой колоритный доклад: "Товарищ Радищев, не выдержамши сильного ветра, упал и разбился…"

В. Короленко
Запись в дневнике от 23 июня 1919 года о методах следствия; говорит председатель местной ЧК:
" Товарищ Короленко… Нет, простите. Я понимаю, что я вам не товарищ…"
И еще одна запись: "Товарищ Роза, девушка из швеек, тоже производившая одно время следственные действия, на упрек, что она запугивает допрашиваемых расстрелом, отвечает в простоте сердечной: "А если они не признаются?.."

К. Чуковский
Запись в дневнике, декабрь 1919 года; речь агитатора перед спектаклем:
"Товарищи, русский писатель, товарищи, Гоголь, товарищи, сказал, что Россия – это тройка, товарищи – и везут эту тройку, товарищи, – крестьяне, кормильцы революционных городов, товарищи, рабочие, создавшие революцию, товарищи, и, товарищи, – вы, дорогие красноармейцы, товарищи.
Так сказать, Гоголь, товарищи, великий русский революционный писатель земли русской, товарищи, курить в театре строго воспрещается, а кто хочет курить, товарищи, выходи в коридор".

В. Ленин
Записка начала 1920 года:
"Товарищ Инесса! Звонил к Вам, чтобы узнать номер калош для Вас. Надеюсь достать…"

М. Цветаева
Очерк "Мои службы":
"– Товарищ Эфрон! Картошку привезли! Мороженая!
– Товарищ Эфрон, добавочные брать будете? На каждого члена семьи полпуда. У вас есть удостоверение на детей?.."

В. Маяковский
"Товарищ маузер…"

Р. Рождественский
"Товарищ время…"

А. Вознесенский
"Товарищ ЦК…"

В. Высоцкий
" На "Узбекфильме" работала цыганская группа, и режиссер все время говорил: "Товарищи цыгане, встаньте сюда! Товарищи цыгане, встаньте сюда!.." И ему кто-то ответил" "Сейчас, товарищ узбек!"

1975 год
Сообщение об апрельском Пленуме ЦеКа КаПээСэС:
"Пленум по докладу т о в а р и щ а Брежнева Л. И. решил вопрос о созыве очередного XXV съезда КПСС…
Пленум заслушал доклад члена Политбюро ЦК, министра иностранных дел СССР т о в. Громыко А. А. "О международном положении и внешней политике Советского Союза"…
Пленум освободил т. Шелепина А. Н. от обязанностей члена Политбюро ЦК КПСС в связи с его просьбой…"

1990 год
В сообщениях о пленумах ЦК КПСС слова "товарищ", "тов." и "т." неизменно отсутствуют! Не говоря уже о последующих временах, когда выросло поколение, не знающее, что это за пленумы…

Заключение
Н. Гоголь, "Тарас Бульба":
"Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, – не было таких товарищей"…


Шпаргалка по "Истории"
Социализм определить?
Совковый стиль и убежденья?
Долой "сложенье-умноженье",
Даешь "отнять и разделить"!

КОММУНИЗМ – "бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным социальным равенством всех членов общества, где вместе с всесторонним развитием людей вырастут и производительные силы на основе постоянно развивающейся науки и техники, все источники общественного богатства польются полным потоком и осуществится великий принцип "от каждого – по способностям, каждому – по потребностям"…
Это демагогика из бестолкового словаря Софьи Власьевны (Советской Власти).
Между тем, создатель "Толкового словаря" Владимир Даль, это слово давал с одним "М". И вкладывал свой примечательный смысл, с которым согласились бы не только коммунисты с двумя "М", но и антикоммунисты:
КОМУНИЗМ – политическое учение о… правах каждого на чужое имущество (!).
Поистине, "…и слова одного довольно, чтоб все земное объяснить!" (Владимир Набоков).

БОЛЬШЕВИК (сегодня бывшевик) – он так настроен – строй любить, где ходят строем!

СССР – Смерть Сталина Спасла Россию…

СНГ (эсэнгэ) – есть, кушать г… (от немецкого – essen)

СЛУГА НАРОДА – устойчивое словосочетание, возникшее, по-видимому, из бесконечных заявлений по поводу и без повода многих депутатов и чиновников о том, что служат народу.
Закрепилось в лишенном юмора пропагандистском лозунге Софьи Власьевны: "Депутат – слуга народа". За исключением непроходимцев (которые не прошли в парламент) и независимых (от которых ничего не зависит).
По Владимиру Далю слуга – "служитель в доме, при лице, состоящий в домашнем услужении, лакей".
Но если есть слуги, доложен быть и барин, то есть – "всякий, на кого другой служит, в противоположность слуге, служителю".
Ну? Не смешно ли? Представьте барином весь народ!
Человек за человеком, слой за слоем, класс за классом, отлынув от работы, начнут сибаритствовать, шалопайничать, бить баклуши, гонять лодыря, лежать на боку, плевать в потолок (!)…


Сувалкия – Габрово

Обозвали его: "Крохобор!"
Засмеялся: "Да только б не вор!
Разве может считаться позором,
Что по крохам клюю много лет?
Ничего не возьму на тот свет,
Вам достанется, некрохоборам!"

Автор назвал бы свое сочинение дорожными зарисовками столкновений сувалкийского скуповатого характера с таким же габровским. Но, учитывая их оба, решил ограничиться одним коротким словом – ЭССЕ. Что приблизительно к описываемому путешествию означает – Экономия С Сатирою Едины!

* * *
Габровцы никогда не были ни Колумбами, ни Магелланами, потому что поиск – вещь рискованная.
– Да, – согласиля сувалкиец, – если речь идет о вовсе неоткрытых землях. Когда же это касается Болгарии, неизведанной пока только мной, да еще о поиске ни чего-нибудь, а выгоды, то можно и смотаться.
Сказано – сделано!
Туртур был от Золотых песков Причерноморья в Софию. Через Габрово. Именно приближаясь к столице юмора и чрезвычайно бережливых людей, сувалкиец в ресторанах "Балкантурист" отметил уменьшение половников для первых блюд с одновременным умельчением тарелок, снижение уровня третьего в бокалах и сокращение ассортиментных единиц десерта.
И помещения, в которых можно было подумать – в том числе и об этом, были сплошь платными. Один раз сидел, думал. Постучали: "Освобождай!" Не подумав, не освободившись, освободил. Только когда понял, что плакали денежки, подумал: "В другой раз сначала подумаю, освобожусь, потом освобожу!"
В Габрово, судя по цвету и вкусу, даже чайная церемония стала исключительно габровской. Это когда в кипяток вместо мешочка с растворимым чаем кладется фирменная картонка с другого конца ниточки.
Подобные способы экономии на гостях, конечно же, давным-давно были известны и в Сувалкии.
Но как же заполучить побольше супа?
– Знаете, мне сегодня приснилось, что вы будто бы дали мне поварешечку добавки…
– О, пожалуйста! – не менее находчиво и любезно парировал габровский официант. – От всей души желаю, чтобы завтра вам приснилась добавка из двух поварешек!
Ложась спать в номере габровского "hotel"а, сувалкиец по примеру коренных жителей остановил свои часы, чтобы не изнашивался механизм. Потом долго не мог уснуть из-за яркого наружного освещения, включенного хозяевами в надежде на золотые яйца, которые будут нести в бары и кафе туристы, как обманутые светом куры. И проспал завтрак.
Когда он накинулся на единственное еще не унесенное обратно на кухню яйцо, то официант даже растерялся, но, взяв себя в руки, попытался овладеть положением и почти спокойно сказал подошедшему вслед мальчику:
– Не смотри так, сынок! Дяденька не буйвол, чтобы съесть целое яйцо. И тебе останется!
И просчитался. Сувалкиец явно не услышал. Может быть, нарочно, а может, из-за аппетитного писка за ушами!
В обед суп, приготовленный, вероятно, из палочек, на которых лежал жареный барашек, был, тем не менее, съеден достаточно быстро. На десерт габровка дала каждому по персику, Туристы съели. Подала по второму – и это съели. Так ей стало жалко раздавать по третьему персику, – всплеснула руками:
– Это же надо так угадать! Только вы наелись, так и персики кончились!
Зато на другой день, когда из-за опоздания на обед нескольких соседей по столу на нем осталась целая горка яблок, сувалкиец прочно вцепился в блюдо, хотя габровка и ринулась наперерез:
– О, вы же их один не съедите!
– Не съем, так покусаю!..

Трудно описать ошеломляющее впечатление от габровского Дома юмора и сатиры. Ошеломило не только искусство, но и сознание, что почти все габровские уловки бережливости известны и в Сувалкии, а вот похвалиться выгодно ими не додумались!
Из шедевров восьми залов Дома хороши скульптуры Пламена Братанова "Ложь" (разверстый медный зев с красноречиво свисающим язычищем), Димитра Рашкова "Рентген", "Метаморфоза" (как много общего у женщины и лягушки!), группа из трех медведиц в полосатых гетрах "Аэробика"…
Привлекают картины Елена Гроберта: "Еще одна убежала" (…из дома, и, обнаженная, скользит под высокими облаками навстречу туристским приключениям, только видавший виды попугай с громким изумлением качает вслед из клетки головой!) и "Легко ее водят" (…на курорте, тонкие паутинки за пуговички сосцов влекут ее по розовому небу разовых наслаждений!).
А изба с реквизитом габровских анекдотов! Нет, не пересказать, в ней надо побывать!
А смешные рис