Глава СLX


Проснувшись в штабе Брянского фронта, замаскированном в лесу в двухстах метрах от дороги близ станции Свень, генерал Ерёменко взглянул на часы. Часы показывали половину третьего: всю ночь прождав звонка от Шапошникова, он утром заснул в кабинете и проспал пять часов. Накануне командующий Брянским фронтом прилетел через линию фронта на самолёте, чудом спасшись от немецких танков, и подчинённые не решились тревожить его сон, тем более что ни свежих донесений с передовой, ни звонка из Москвы не было. Встряхнувшись, Ерёменко вызвал к себе дежурного и, подойдя к окну, распахнул его, вдохнув полной грудью прохладный воздух ранней осени, напоённый запахами хвои. Услышав со стороны дороги лязг гусениц и гул танковых моторов, генерал не придал этому большого значения. Накануне вечером, прилетев в штаб, он первым делом связался с генералом Рейтером, защищавшим в Карачеве склады фронтовой базы снабжения. Начальник тыла доложил, что танки противника ворвались на южные окраины города, обойдя позиции противотанковой артиллерии, развёрнутые поперёк автострады Брянск-Орёл. Рейтер отступил в северную и восточную часть Карачева, взорвав мост, и продолжает удерживать склады. Тогда же Ерёменко предупредил его о том, что танки могут обойти Карачев с юга по дороге, ведущей в сторону Брянска параллельно автостраде, и генерал Рейтер обещал это учесть, развернув и на этом направлении противотанковую арртиллерию, благо на складах имелись достаточные запасы орудий и снарядов.
Генерал Ерёменко собрался уже снова звонить в Карачев, когда на пороге появился взволнованный дежурный.
- Товарищ командующий, по дороге в сторону Брянска идут немецкие танки.
В подтверждение слов дежурного со стороны дороги ударила пулемётная очередь: немецкие пулемётчики на ходу поливали свинцом подлесок вокруг нескольких брошенных на обочине штабных легковушек. Ерёменко метнулся к разостланной на столе карте, чтобы взглянуть, с какой стороны подходит к Брянску та самая дорога, о которой он говорил накануне Рейтеру. Сомнений не было: дорога шла в 200 метрах от штаба фронта. Схватив со стола портупею и застёгиваясь на ходу, генерал Ерёменко выскочил во двор, где должна была стоять оставленная им накануне возле крыльца легковушка. Машины не было. Дежурный по штабу, выскочивший следом, доложил, что видел, как в машину садились начальник штаба и член Военного совета фронта.
К счастью для генерала, его штаба не было видно с дороги, а немецкие танкисты спешили - им нужны были Брянск и мост через Десну, а прочесать лесополосу вдоль обочины возле расстрелянных легковушек могла и мотопехота, следовавшая за танками на грузовиках. Немного успокоившись, командующий фронтом вернулся в кабинет и приказал дежурному вызвать к нему начальника охраны и собрать штаб. Пока офицеры штаба переносили в подвал и готовили к уничтожению штабные документы, начальник охраны штаба организовал круговую оборону, а начальник фронтовой разведки вёл разведку дорог в направлении на Почеп, где находился штаб 3-й армии генерала Крейзера, командующий вызвал к телефону командира ближе всего расположенной к штабу фронта танковой бригады и приказал немедленно прислать на выручку штаба мотострелковую часть. Помощь подоспела вовремя. Три танка, несколько бронемашин и три сотни мотострелков с двумя артдивизионами атаковали во фланг немецкую автоколонну, движущуюся по дороге следом за танками, и рассеяли её. Командир мотострелков вошёл в кабинет Ерёменко и доложил о прибытии. Командующий фронтом продиктовал шифровальщице телеграмму в 50-ю армию, оборонявшуюся севернее Карачева и Брянска, с приказом немедленно перевернуть фронт. Приказав начальнику охраны сразу после передачи телеграммы демонтировать аппаратуру спецсвязи, погрузить документы из подвала на грузовики и следовать под прикрытием мотопехоты в штаб 3-й армии, генерал Ерёменко сел в танк и выехал в штаб генерала Крейзера. Благополучно добравшись до него, он первым делом связался со Ставкой, доложил об отражённой им атаке немецких танков и в заключение сообщил о гибели в бою начальника штаба фронта и члена Военного совета. Одновременно другая кремлёвская телеграфистка, чей аппарат стучал рядом с первой, принимала другую телеграмму, из Белёва, подписанную начальником штаба и членом Военного совета Брянского фронта. В ней сообщалось о внезапном нападении немецких танков на штаб фронта и о гибели в бою командующего фронтом генерала Ерёменко.
В штабе генерала Крейзера хорошо работала не одна только связь. Командующего накормили отличным обедом: продукты доставлены были утром из Москвы самолётом. За обедом начальник штаба армии поделился с Ерёменко своей оперативной информацией. Армейская разведка аккуратно информировала начальника штаба не только о противнике, но и об изменениях обстановки у соседей 3-й армии. Это помогло командующему Брянским фронтом впервые за несколько дней вполне сориентироваться в происходящем и к полудню следующего дня разработать детальный план выхода армий фронта из оперативного окружения. Этот план, получивший название «Бой с перевёрнутым фронтом», и был в общих чертах успешно осуществлён.
50-й армии предписывалось, прикрыв правый фланг и тыл одной стрелковой дивизией, наступать на юг, соединиться в Карачеве с группой генерала Рейтера, разбить противника, угрожающего фронтовым складам, после чего отходить с арьергардными боями на восток севернее Орла.
13-й армии, обойдённой с востока Гудерианом, пытающимся теперь пробиться левым флангом на запад к Десне в районе Трубчевска и отрезать 13-ю армию от расположенной севернее 3-й армии, ставилась задача, прикрывшись с запада арьергардом, нанести удар в восточном направлении на Дмитриев-Льговский, во фланг движущимся по большой дороге Глухов-Орёл колоннам 2-го эшелона армии Гудериана, пересечь дорогу и далее двигаться с боями на восток и выйти из оперативного окружения.
С запада отход 13-й и 50-й армий должна была прикрывать, следуя за ними во втором эшелоне, 3-я армия. Тылы всем трём армиям предписывалось поместить в центр боевых порядков.
Левофланговой группе генерала Ермакова, избежавшей окружения и действующей в отрыве от главных сил фронта, ставилась задача контратаками в северо-западном направлении сковывать правый фланг Гудериана, не позволяя ему перебросить значительные подкрепления к участкам прорывов.
Авиации Брянского фронта предписывалось бомбить противника на всех дорогах с утра до вечера, а чтобы при этом не досталось своим, приказом по фронту командиры частей и соединений обязывались к утру 8 октября пометить все танки, бронемашины и кабины грузовиков белыми полосами.
Приказ был оперативно доставлен в штабы армий по воздуху офицерами связи, копия была отправлена в Ставку.
Получив приказ Ерёменко и сопоставив его с имеющимися у штаба 13-й армии сведениями о противнике, командарм Городнянский принял решение нанести сначала удар в южном направлении и лишь затем повернуть на восток, избежав столкновения с противником там, где он более всего ожидал прорыва. Чтобы до самого последнего момента держать противника в заблуждении относительно направления главного удара, Городнянский поручил подполковнику Иванову разработать и лично возглавить отвлекающую операцию.
- Какими силами я могу располагать? – поинтересовался подполковник Иванов.
- Стрелковый взвод, - отвечал генерал Городнянский.
Операция началась в 2 часа ночи на 9 октября. Силами выделенного в его распоряжение взвода подполковник Иванов предварительно подогнал к передовой по одному и сосредоточил на восточной опушке леса все имеющиеся в артиллерийском автопарке тихоходные гусеничные тракторы и тягачи. По сигналу ракеты взвод стрелков одновременно завёл моторы всей этой «бронетехники». Противник, в полной уверенности, что в роще греет моторы танковая бригада, спешно стал стягивать с соседних участков противотанковые артбатареи. Когда танки 141-й танковой бригады полковника Чернова, поддержанные пехотой 143-й и 132-й стрелковых дивизий полковника Курносова и генерала Бирюзова, после короткой артподготовки нанесли на рассвете 9 октября удар в южном направлении по деревне Негино, где советских танков уже не ждали, немецкая пехота бежала, и к вечеру главные силы 13-й армии, проследовав через Негино, вышли в район северо-западнее Севска, прикрытые с флангов танками Чернова.
Одновременно с дивизиями Курносова и Бирюзова перешла в наступление их соседка справа, 106-я дивизия полковника Гришина, перед этим в течение недели державшая в районе Суземки оборону фронтом на юго-восток и нанёсшая наибольший урон противнику в оборонительных боях этих дней. Упорный бой в районе Суземки продолжался до вечера 9 октября, после чего противник отступил, пропустив дивизию к Негино. Однако на окраине Негино аванпосты 106-й дивизии были встречены пулемётным огнём противника, чья мотопехота вновь заняла деревню после ухода танков 141-й танковой бригады. Выдвинув вперёд две 122-миллиметровые гаубицы, одну 76-миллиметровую полевую пушку, два миномёта и несколько счетверённых зенитных пулемётов, Гришин построил следом в колонну весь свой автопарк. В 2 часа ночи Гришин начал артподготовку. Спустя 15 минут на штурм деревни пошла пехота. Одновременно взревели разом моторы автоколонны, а в кустах возле немецких окопов кто-то несколько раз крикнул: «Panzern!» Этого оказалось достаточно, чтобы немецкая пехота в панике бежала с позиций, пропустив дивизию Гришина к главным силам армии. Арьергардная 155-я стрелковая дивизия полковника Александрова и 275-й инженерный батальон пробиться через Негино уже не смогли: на этот раз их встретили здесь танки 48-го танкового корпуса генерала Кемпффа, временно приданные фон Боком Гудериану и занимающие теперь рокадное шоссе Кролевец - Глухов – Кромы – Орёл для 2-й полевой армии, разворачивающей фронт на восток, следуя за армией Гудериана. Арьергард 13-й армии обошёл Негино, разбившись на небольшие группы, которые затем самостоятельно выходили из окружения.
Возобновив движение на восток 10 октября, главные силы 13-й армии к 14 октября вышли с боями к Хомутовке. Здесь снова отличилась дивизия полковника Гришина. Усиленная 462-м артполком майора Собкалова, она разгромила немецкий кавалерийский полк и выбила немцев из Хомутовки. 16 октября войска 13-й армии подошли к большой дороге, соединяющей Рыльск с Дмитриев-Льговским. Противник устроил здесь засаду и атаковал колонну 13-й армии крупными силами с трёх сторон. Армия заняла круговую оборону. Запасы снарядов быстро таяли. В нескольких километрах по другую сторону дороги протекала река Свапа. Если бы армии удалось прорваться к реке, форсировать её и развернуть на другом берегу арьергард, Гудериану было бы очень непросто воспрепятствовать дальнейшему движению армии на восток. В полночь на 17 октября полковник Гришин сосредоточил пехоту 106-й дивизии, усиленную артполком, в густом сосняке на окраине деревни Сковороднево. В 2 часа ночи он произвёл артналёт на деревню и атаковал её. Атаку поддержали с флангов стрелки 143-й и 132-й дивизий и танки бригады Чернова. Когда части немецкой мотодивизии, занимавшей деревню, оставили позиции и пропустили армию Городнянского через дорогу Глухов-Орёл, в прорыв устремилась кавалерия 52-й кавалерийской дивизии полковника Якунина. Дивизия Якунина влилась в состав 13-й армии в июле, когда не смогла пробиться из района Рославля на западный берег Днепра в кавалерийский отряд Городовикова вследствие начавшегося наступления противника на реке Сож. Теперь кавалерия Якунина с ходу захватила мост через Свапу в Новопесочном и обеспечила беспрепятственную переправу главных сил 13-й армии на восточный берег. Прикрыв отход развёрнутой фронтом на северо-запад 307-й стрелковой дивизией, армия продолжила движение на восток и спустя неделю вышла из окружения севернее Льгова в составе 10 000 человек. Прорываясь с боями из окружения, она уничтожила свыше 3000 солдат и офицеров 48-го танкового и 34-го армейского корпусов противника и взяла военные трофеи.