Глава СLIII


Вечером 5 октября генерал Рокоссовский получил странную телеграмму из штаба Западного фронта. Приказом Конева Рокоссовскому предписывалось немедленно передать армию вместе со всеми войсками и участком обороны под командование штаба 20-й армии, его соседки слева, а самому вместе со штабом как можно скорее прибыть в Вязьму, принять командование над пятью стрелковыми дивизиями, придать им средства усиления, которые он найдёт на месте, и организовать контрудар в направлении на Юхнов. Не веря своим глазам, Рокоссовский дал прочесть телеграмму начальнику штаба. Тот прочёл текст дважды.
- Быть этого не может! Ехать всем штабом в Вязьму, бросив в такой момент войска? С этой телеграммой явно что-то не чисто.
Начальник Oперотдела штаба, первым прочитавший телеграмму, предложил запросить из штаба фронта текст приказа с подписью Конева. Рокоссовский так и поступил. Спустя некоторое время в штаб Рокоссовского прибыли штабисты 20-й армии принимать дела. Они были озадачены не меньше. Начальник штаба не теряя времени стал вводить прибывших в курс дела, перечисляя армейское хозяйство и знакомя с оперативной обстановкой. Уже поздно ночью пришла новая телеграмма: штаб фронта просил Рокоссовского указать кострами посадочную полосу для штабного самолёта. Спустя полчаса в штаб Рокоссовского вошёл прилетевший офицер связи. Он положил на стол приказ, подписанный генералом Коневым и членом Военного совета фронта Булганиным. Сомнений в подлинности приказа больше не было. Зато у Рокоссовского возникло множество других вопросов. Было ясно, что отдать такой приказ Конев мог лишь в исключительных обстоятельствах. По-видимому, развитие оперативной обстановки на фронте было крайне неблагоприятным. Но если так, тем более было странно ехать со штабом в Вязьму, не имея представления, где конкретно будут дислоцироваться обещанные дивизии, какие средства усиления будут в наличии и будут ли они вообще. Во всяком случае, часть резерва 16-й армии, которым Рокоссовский ещё располагал, могла бы пригодиться ему для организации обороны штаба на новом месте и усиления группировки, которую ему предстояло получить. Рокоссовский попробовал связаться со штабом фронта. Однако связи не было ни по телеграфу, ни по радио. Пришлось выполнять письменный приказ. Выслав вперёд мотоциклистов на разведку дорог, Рокоссовский ещё до рассвета двинул штабную колонну – около сотни машин - из-под Ярцево на восток, к Днепру. Колонну прикрывала рота охраны штаба - несколько бронемашин и танков БТ-7. К рассвету они достигли Днепра на полпути между Ярцево и Вязьмой. Здесь, на днепровском рубеже, Рокоссовский ожидал встретить войска Резервного фронта, развёрнутые во втором эшелоне обороны позади Западного фронта, однако позиции у въезда на мост пустовали: в окопах не было ни души, даже мост никто не охранял. Над рекой стояла зловещая тишина. Что могло заставить войска Резервного фронта уйти с позиций, бросив невзорванный мост? У Рокоссовского не было ответа на этот вопрос. Ничто не свидетельствовало о том, что где-то поблизости велись боевые действия. Наконец на одном из перекрёстков разведчики авангарда встретили колонну обозных грузовиков 22-й и 30-й армий, на большой скорости они двигались с севера и на перекрёстке повернули в сторону Вязьмы. По словам водителей, в нескольких десятках километров севернее перекрёстка Западный и Резервный фронты были прорваны противником на всю глубину, немецкие танки и мотопехота заняли Сычёвку, перерезав дорогу Вязьма-Ржев, и развивают наступление в направлении Вязьмы и Гжатска. Разбитые войска Западного и Резервного фронтов беспорядочно отступают, на их пути противник выбрасывает парашютные десанты, стремясь не допустить их отхода.
Ещё не поздно было развернуть штабную колонну и вернуть на позиции дивизий 16-й армии, где штаб оказался бы в безопасности под прикрытием артиллерии и танков. Радиосвязи со штабом фронта не было: возможно, штаб переезжал и в дороге не мог развернуть радиостанцию. В любом случае продолжать движение беззащитной колонны в зоне действия мобильных войск противника без предварительной глубокой разведки было нельзя. Укрыв машины в лесополосе, Рокоссовский выслал разведчиков в разных направлениях. Через час вернулись разведчики из-под Вязьмы: на выезде из города, на перекрёстке дорог на Гжатск и на Ржев, они встретили начальника штаба Западного фронта, на месте собирающего оперативную информацию по крупицам из донесений катящихся на восток частей. Об оперативной обстановке он знал не больше Рокоссовского, однако подтвердил: приказ штабу Рокоссовского следовать в Вязьму, принять командование пятью стрелковыми дивизиями и организовать контрудар на Юхнов остаётся в силе. Спустя полчаса колонна Рокоссовского достигла перекрёстка. Здесь уже никого не было. Поручив начальнику своего штаба организовать командный пункт в лесу на дороге в Гжатск, а машины замаскировать, Рокоссовский с группой офицеров на трёх легковых машинах отправился в город разыскивать обещанные ему дивизии. В городе никаких войск он не нашёл. В городском отделении милиции генералу сказали, что городское и областное начальство заперлось в подвале старинной церкви и с нетерпением ожидает прибытия Рокоссовского: по слухам, со стороны Юхнова к городу движутся немецкие танки и могут войти в город с минуты на минуту. Колокольня старинного собора Вязьмы, расположенного на высоком холме, была видна за несколько километров от города. Прежде чем подняться на колокольню и провести рекогносцировку, Рокоссовский заглянул в подвал. Подвал был переполнен. Кроме партийного начальства здесь оказалось несколько офицеров политуправления штаба Западного фронта. Начальник политуправления, увидев генерала, приветливо помахал рукой.
- Константин Константинович! Наконец-то! Товарищи, позвольте представить вам командарма Рокоссовского.
- Где войска?
- Какие войска?
- Пять дивизий, обещанных мне штабом фронта.
- Я только что из штаба, штаб переезжает, начальник штаба заверил меня, что я найду вас в городе во главе войск.
В это время в подвал вбежал запыхавшийся человек.
- Немецкие танки в городе! Только что видел их с колокольни.
Рокоссовский в сопровождении адъютантов поднялся на высокую колокольню. Со стороны юго-восточной окраины города слышались канонада и пулемётные очереди. Направив туда бинокль, Рокоссовский увидел два немецких танка, в упор расстреливающих выскакивающие из города обозные грузовики.
- По машинам! – скомандовал Рокоссовский. Места в штабных машинах для всех желающих не хватило. Первым место в машине командарма занял начальник политуправления Западного фронта. Не дожидаясь, когда машину возьмут штурмом, Рокоссовский махнул рукой водителю: «В штаб!»
Водитель дал полный газ, за ним последовали две штабных легковушки. Уже на выезде из города они нос к носу столкнулись с немецким танком, выруливающим на перекрёсток. Не сбавляя хода, водитель Рокоссовского свернул в переулок. Пулемётная очередь сбила штукатурку со стены дома над штабным «газиком», замыкающим кавалькаду. К счастью, других неприятных встреч по дороге в штаб, развёрнутый в роще в 10 километрах от Вязьмы, не последовало. В штабе Рокоссовский встретил генерала Маландина, начальника Oперотдела штаба Западного фронта. Его прислал Конев поддерживать связь с Рокоссовским. Рокоссовский приказал готовить штаб к эвакуации, посадил Маландина в штабной «газик», дал ему в сопровождающие двух офицеров и отправил обратно к Коневу; офицеры должны были вернуться со свежей оперативной информацией. Прежде всего Рокоссовского интересовал вопрос: где обещанные пять стрелковых дивизий? Доставив Маландина в штаб, остановившийся в деревне на дороге в Гжатск, и не получив никаких вразумительных данных о возможном местонахождении стрелковых дивизий, офицеры отправились в обратный путь, поняв, что штабу армии в получении оперативной информации предстоит рассчитывать исключительно на свои силы. В двух километрах от штаба в сгущающихся сумерках они не сразу разглядели перегородивший проезжую часть немецкий танк. Покинув машину за несколько секунд до того как её уничтожил немецкий снаряд, офицеры бросились плашмя на землю. Оба получили лёгкие ранения и ожоги. Проворно вскочив, они скрылись в лесу. На головы им сыпались ветки, сбитые танковым пулемётом. Спустя полчаса офицеры добрались кружным путём до штаба и доложили обстановку командарму. Рокоссовский приказал сворачивать штаб. Возвращаться в Ярцево было поздно: противник наверняка уже плотно оседлал шоссе в районе перекрёстка дорог Вязьма-Гжатск и Вязьма-Ржев. Никаких надежд найти стрелковые дивизии, обещанные Коневым, больше не было. Оборонять Вязьму было поздно. Оставаться в окружении без войск не имело смысла. Общая оперативная обстановка в районе Вязьмы была Рокоссовскому уже понятна: противник взломал Резервный фронт на флангах и с двух сторон вышел к Вязьме. Нужно было уходить в сторону Гжатска в обход автострады, перерезанной противником. Штабная разведка уже нашла просёлочную дорогу, идущую параллельно автостраде на достаточном удалении от неё к северо-востоку от штаба. Спустя час штабная колонна выступила по ней под начавшимся проливным дождём. Машины то и дело застревали на раскисшей дороге, их приходилось вытаскивать из грязи танками. Ночью вышли к железной дороге в районе станции Туманово. На станции стоял эшелон с продовольствием, его сторожил эскадрон конной охраны НКВД. Командир эскадрона с радостью изъявил готовность перейти под командование Рокоссовского. Его всадники спешились, оперативно перегрузили содержимое вагонов в кузовы грузовиков, накрыли брезентом, а когда места в грузовиках не хватило, облили вагоны керосином вместе со всем, что в них осталось, и подожгли, чтобы не оставлять врагу. Теперь, когда у Рокоссовского была своя кавалерия и целый обоз провизии, за ближайшее будущее можно было не опасаться. Пока разгружали эшелон, кавалерийские разъезды прочесали дороги в северном и восточном направлениях. Вернувшись, они привели с собой до сотни пехоты, собранной на дорогах по два-три человека. Начальник политуправления Западного фронта провёл с окруженцами беседу, после чего пехоту разбили на отделения, назначили командиров и возложили на них персональную ответственность за то, что на марше не будет отстающих. Перед рассветом армия Рокоссовского с пехотой, кавалерией, усиленным штабным обозом и несколькими танками выступила тремя колоннами в сторону Гжатска. В левой колонне, на максимальном удалении от автострады, двигались грузовики. Шум дождя заглушал шум моторов, и с автострады, по донесениям конных разъездов, ничего не было слышно. Сам Рокоссовский шёл в центральной колонне пешком с офицерами штаба, чтобы не перегружать буксующие в грязи грузовики. Спереди и сзади колонну прикрывали бронемашины и лёгкие танки. Справа шла колонна окруженцев, то и дело останавливаясь на короткие привалы, во время которых кавалерия НКВД собирала отставших. Конные разъезды вели глубокую разведку и осуществляли охранение. Уже начинало светать, когда авангард наткнулся на окраине деревни в 25 километрах северо-восточнее Вязьмы на немецкий аванпост. Подтянув к окраине два танка БТ-7, Рокоссовский атаковал деревню танками и кавалерией и выбил из неё немцев, захватив в качестве трофеев несколько мотоциклов. В деревне сделали привал, пехоте и офицерам штаба раздали сухой паёк. Продолжающийся дождь позволял не опасаться в первые утренние часы немецкой воздушной разведки. Долго оставаться в деревне после ночного боя было нельзя. Когда выдвинувшиеся в сторону Гжатска аванпосты сообщили, что в пяти километрах в соседнем лесу стоит 18-я дивизия московского народного ополчения под командованием опытного генерала Чернышева, знакомого Рокоссовскому по смоленскому сражению, Рокоссовский свернул биваки и затемно провёл колонны через открытое пространство, перебравшись в соседний лес. Подчинив себе дивизию Чернышева, имевшую свой артиллерийский парк, он наконец почувствовал себя достаточно сильным, чтобы своими силами с боем прорваться из окружения, не уклоняясь в случае необходимости от полномасштабного сражения.