Семён Петрович Ковбаса, профессор китайской словесности, любил звуки. Больше всего его пленяли звуки человеческой речи. Он любил декламировать стихи, громко и с вдохновением, прислушиваясь чутким ухом к поэтическому звучанию. Эта странная любовь возникла ещё в детстве, и он страстно желал овладеть несколькими иностранными языками, чтобы без устали наслаждаться чудными звукосочетаниями. Когда повзрослел, то поступил в университет и выбрал китайскую филологию.

Семён Петрович был удачно женат. Сын-подросток венчал его законный брак. Супруга, Татьяна Ивановна, в год свадьбы категорически не захотела становиться Ковбасой, предпочитая сохранить за собой девичью фамилию – Дыня. Семёну Петровичу было неприятно, что жена отказалась от его фамилии. Сам он настолько привык к ней, что не различал никакого смыслового значения, кроме набора звуков: ков-баса. Он так и представлялся:
- Семён Петрович Ков-баса.
А студенты-полиглоты скоренько дали ему кличку «Кой-бас», что в переводе с казахского означало «отварная баранья голова». А в школе дразнили его «кружочком ковбаски» - маленький Сёма был кругленький и лоснился лицом.

Когда родился сын, молодые родители растерялись и долго не могли решить, под чьей фамилией записать младенца. Стали копать в роду с обеих сторон, но фамилии были одна смешней другой. Остановились на самой, по мнению главы семейства, благозвучной. Только по большому блату в загсовских книгах была произведена запись: Николай Семёнович Кукарека. Эта славная фамилия досталась сыну от деда Татьяны Ивановны по материнской линии.

Так жили Дыня с Ковбасой и сын их Кукарека.

Супруги вели добропорядочный образ жизни. Секс им претил. Каждый из них имел на то свои сто причин. Они уважали иные желания друг друга и ненавязчиво заботились друг о друге. Татьяна Ивановна отвечала за сытный стол, чистое, наглаженное белье и отметки сына, Семён Петрович считал себя ответственным за воспитательно-разъяснительную работу с отпрыском, и по силе и возможности выполнял некоторую «мужскую» работу по хозяйству. Всё остальное время Семён Петрович готовился к лекциям, выступал перед студенческой аудиторией и время от времени погружался в мир милых ему звуков:

Тай мань чи тунь
Гу ли нга пах
Киль ба сай лунь
Нья нга ми гах**

Казалось, ничего не могло нарушить устоявшуюся жизнь этого странного союза. Но однажды...

Однажды в соседней квартире сменились постояльцы. Вместо молодой семьи с двумя детьми появилась девушка с роялем. Рояль оказался громче детишек. Теперь Семен Петрович Ковбаса, уходящий из дому последним, одевал пальто и обувал башмаки под музыкальный аккомпанемент. Он закрывал на ключ входную дверь, спускался по лестнице, а вслед ему чарующей волной неслась мелодия неспешного ноктюрна или какой-нибудь лунной сонаты.

Возвращался домой он одним из первых. И снова из соседней квартиры доносилась музыка. Вскоре Семен Петрович заметил: он как будто раздвоился. Телом находился в собственной квартире, а чем-то иным, непроявленным, там, откуда исходили мелодичные звуки. Он стал задумчивым, молчаливым. В нем больше не пробуждалось желание почитать что-нибудь из китайской поэзии. Он не понимал сам себя и от этого огорчался очень.

Одним днем, возвращаясь с лекции, Семен Петрович столкнулся на лестничной площадке с новой соседкой. Она только что открыла дверь и собиралась спуститься вниз к почтовому ящику. Семен Петрович от неожиданности вздрогнул и, взглянув на соседку, содрогнулся теперь уже и внутренне. До чего же она была красива! Девушка приветливо улыбнулась и культурно поздоровалась:
- Здравствуйте, Семен Петрович.

Эта встреча переломила уже достаточно раздвоенного профессора Ковбасу. То ли музыка успешно подготовила момент преломления, то ли сиятельная красота девушки повлияла, но Семен Петрович стал ощущуть в себе странные приливы. Они носили волнообразный характер и приливали исключительно к нижней части туловища. Верхняя часть туловища еще парила в высях, а нижняя стремительно стала опошляться. По утрам просыпался Семен Петрович со страшной эрекцией, стыдливо убегал в ванную и пытался как-нибудь смягчить у-прямое со-стояние самовольной части тела. Не ведаем, что происходило за закрытой дверью ванны, но спустя полчаса выходил он сам не свой, не смея поднять глаз, быстро съедал завтрак и поспешал на работу. А музыка не смолкала.

Семен Петрович сам себе опротивел. Мало того, что он начал мучиться телом, так еще и интеллект пал. Он сбивался на лекциях, терял нить повествования, рассеянно принимал зачеты и экзамены, не вникая в суть ответов, и чтобы не опростоволоситься всем студентам поголовно ставил «отлично». Коллеги-преподаватели громко шушукались за его спиной. Но профессор ничего не замечал. Он страдал от наплыва несвойственных ему мыслей и фантазий. Причудливые образы, не спросясь, посещали его удрученную голову.

Он пытался снова окунуться в милую ему иероглифическую поэзию, шевеля губами читал, запинаясь на каждом слове, но вместо любимых звуков ухо его улавливало скарбезные слова, а внутреннее зрение предоставляло в его распоряжение широкоформатный экран с обнаженными наядами. Семен Петрович встряхивал головой, надеясь прогнать видения, но - не тут-то было! – они завладевали им, околдовывали и очаровывали так, что он снова стремглав бежал в ванную, запирался там, а через какое-то время виновато просовывался через полуоткрытую дверь и прошмыгивал в свой кабинет.

Самое интересно, ни Татьяна Ивановна, ни сын Коля не замечали за главой семейства никаких перемен. Семен Петрович делал вид, что страшно занят, почти не показывался из кабинета, а домашние не смели ему мешать. Семен Петрович желал. Точнее, он возжелал и, возжелая, устыдился. Где-то в каком-то уголке своего сознания он стыдился ужасно, но пока не мог побороть адскую плоть. Это был неприятный период в жизни профессора Ковбасы. Так низко он еще никогда не падал.

В один из дней проблеск здравой мысли осветил одурманенную голову страдальца. Семен Петрович незамедлительно приступил к действиям, опасаясь, как бы не вспугнуть верную мысль. Он покопался в записной книжке, нашел искомый номер телефона, торопясь нажал на клавиши.
- Алё? Это Николай Львович?... Здрасьте! Сосед ваш, Семен Петрович... Да ничего, ничего. А как ваше?... Нда... Николай Львович, голубчик, я вот по какому вопросу. Девушка у вас живет, квартирантка... Так я хотел сказать... Знаете, спасу нет! Водит, кого попало! И днем, и ночью! Просто безобразие! Стыдно, понимаете ли, перед женой, перед ребенком... Да, да, именно!... А ночью - так вообще! Спать невозможно! Всё слышно!... Да-да-да!... Музыка? Нет, музыка не мешает... Так примите меры-то?... Ага-ага!... Понял. Ну всего хорошего! Заходите как-нибудь.



________________________
** - произвольный набор букв, выдуманный автором, имитирующий слова китайского языка.