ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



Новобранец - Глава 2

Автор:
Глава 2

Беспамятство сменилось глубоким сном, поэтому я провалялся, не разлепляя глаз, до нового утра. Проснувшись, обнаружил, что лежу на толстой попоне, от которой за версту несет лошадиным потом. Но она надежно защищала от ночного холода, и это было важнее неэстетического запаха. Правда, сейчас тепло было лишним – утреннее солнце набирало силу, и земля прогревалась также быстро, как с закатом промерзала.
Я выбрался из-под попоны и, шатаясь от бессилия, подошел к останкам кострища. Усевшись на землю, осмотрел свою рану. За ночь она уже успела покрыться тонкой коркой – лекарь знал свое дело, а травы, которыми он пользовался, давали ощутимо быстрый результат. Если бы врачеватель заглянул ко мне еще раз, я бы уже не нуждался в его помощи, но процесс выздоровления займет куда больше времени, ведь кроме меня есть еще и «совы», которые тоже получили свою долю ранений.
Я встал и прошелся по биваку. Лагерь уже не спал. «Совы», как обычно, занимались отработкой военного искусства, уже переставшего быть для них ремеслом: шлифовали и без того отточенные до идеала удары и выпады, тренировали и без того безупречные умения стрельбы и метания ножей. «Совы» были ужасом Империи, ночными хищниками, которые никогда не упускали свою добычу. От них нет спасения, они – идеальное орудие убийства, гордость, сила и проклятье легионов. Моя задача – стать таким же, как они, но не во славу Империи, а на ее погибель. Как достигнуть последнего, я еще не знал, да и доживу ли до этого знаменательного события, оставалось для меня загадкой.
Тем временем недавние новобранцы, которые прошли первое испытание и стали, хоть и неполноценными, но «совами», сворачивали лагерь. Только сейчас я сообразил, что шатаюсь без дела, за что могу быть наказан. И стоило мне попытаться помочь в сборах одному из новиков, как слабость напомнила о себе, заставив упасть на одно колено.
- Хватит молиться! – послышался голос позади меня. – Вставай и принимайся за работу!
- Он после ранения, - заступился новобранец. Глупец, возомнивший, что его слова чем-то помогут, но они были пустым звуком.
- И что с того? – сухо поинтересовался распорядитель. – В телеге не уехал, в костре не сожгли, в землю не зарыли, значит, цел. А если и ранен – не мое дело.
- А чье? – не унимался заступник.
- Пресвятого Августа, - буркнул в ответ наказчик. – А будешь больно языкатым – укоротим тебе звякало. – Я молчал, наблюдая за разворачивающейся картиной, но действо быстро закончилось. Распорядитель, поняв, что говорить с нами без толку, махнул рукой и ушел, а я тем временем уже помогал болтливому новобранцу собирать шатер.
- Спасибо, - все же решил я поблагодарить чужую добродетель.
- Илтон, - без предисловий представился рекрут.
- Эрик, - отозвался я, присматриваясь к своему новому знакомцу.
Он был довольно высок – на голову выше меня – и крепко сложен. Грубые руки были привычны к работе, но осанка – горделива, словно у потомственного ландграфа. Хотя простота, которая без труда читалась в его глазах и прослеживалась в поступках, доказывала, что он не из высокородной семьи. Да и пошла бы титулованная особа в «совы»?
- Какая судьба сюда занесла? – по-простецки спросил Илтон.
- Нелегкая, - усмехнулся я. - Какая ж еще?
- Выступаем скоро. Говорят, пойдем на соединение с другими новобранцами, - без расспросов он стал рассказывать последние новости. – Интересно, зачем Филину столько новиков понадобилось? И учить их когда? Да и нам инструкторов еще не назначили, хотя обещали еще вчера растасовать по десяткам. Ты б под чье командование пошел?
Я подумал было назвать имя какого-нибудь сержанта, чтобы дать словоохотливому здоровяку пищу для разговоров, но имен десятников я не знал и решил ответить сущую правду:
- Распределен в «рабочий» десяток.
- Это еще почему? – удивился новобранец.
- Ранен, - пожал я плечами.
- А станешь мертвым, если не выберешься из десятка смертников, - нахмурился, показывая искреннее участие, Илтон.
- Выбор невелик, - кряхтя от натуги, заключил я, заканчивая складывать и завязывать пеньковой веревкой походную палатку.
- Скажу по секрету, - как можно тише прошептал новобранец, но мне показалось, что его тайну без малого знает весь бивак. – По лагерю ходят слухи, что сам Филин командовал сражением со степняками.
- Слухи врут, - решил я. - Филин не мог так глупо построить защиту.
- Глупо? – переспросил Илтон. – Так мы больше полутысячи степняков разгромили четырьмя сотнями. Причем своих потеряли не больше полтины, и те – новобранцами.
- Так уж полтину? – спросил я, задумываясь. А ведь и впрямь, на первый взгляд бездумное, нетипичное построение войск дало неплохой результат. Хотя я бы провел защиту иначе… Вот именно! Защиту! А Филин, если он вдруг и затесался в наших рядах, нападал. И это стало залогом его успеха. Да, не всегда школа Алари оказывалась выше опыта и таланта, а ее учебники порой и проигрывали смекалке умелого полководца.
- …Я даже удивился, когда Вик с пробитой спиной рядом упал, - говорил тем временем Илтон, а я, задумавшись, пропустил начало его монолога мимо ушей. – Потом вспомнил твои слова, что ты перед костром говорил. Я-то тебе не поверил, но решил, что лучше последовать совету, поэтому не рубил, колол, и на рожон не лез. А Вик не послушал. Вода его пеплу…
За разговором и думами я не заметил, как мы сложили еще один шатер, утрамбовали свои сумки и были полностью готовы к отправлению. В тот же миг раздался рог, трубящий выход. Лагерь в одно мгновение сорвался с места и поплыл в изжаренную солнцем степь.

Новобранцы, смешавшись с «совами», длинной вереницей растянулись на широком, хорошо просматриваемом со всех сторон пространстве. В случае опасности они быстро сгруппируются, но сейчас, превращаясь в гусеницу, войско выглядело беззащитным. Шли вразнобой, но после двухдневного отдыха довольно резво и даже с некоторым задором.
Легионеры брели налегке, обступив с двух сторон тащившиеся по изжаренной земле, словно корабли, плывущие по волнам, телеги. Обоз оказался на удивление крупным, будто маршировали и не «совы», привыкшие быть быстрыми и незаметными, а обычные конвоиры. Это настораживало и с самого выступления не давало мне покоя. Да и цель всей нашей кампании была для меня неясной и туманной, а ведь не хотелось класть голову за неизвестные идеи. Впрочем, узнать ничего конкретного пока не удавалось, поэтому я решил отложить эти думы до лучших времен.
Легионеры, стойко выдерживая порывы разбушевавшегося ветра, шли по иссохшей земле, которую нещадно жгло раскаленное солнце. Запал и рвение, проявившиеся в первые часы марша, быстро таяли, словно воск забытой на ночь свечи.
Илтон тащился рядом со мной и что-то бесконечно рассказывал. Вникать в суть его слов я категорически отказался и ограничивался легкими кивками в знак согласия. Ему, чтобы не умолкать, этого было достаточно.
Из обилия бессмысленных реплик, вынести удалось немного: лишь то, что движемся на юго-запад, где должны встретить то ли пополнение, то ли военное поселение. Второе, будучи полностью уверенным в том, что имперских городов поблизости нет, я отбросил. Значит, новобранцы. Видимо, Филин готовит своим бравым ребятам смену, или пытается увеличить число регулярных бойцов. Если же он набирает «сов», значит, готовится к войне. Но с кем, я пока даже не догадывался – все враги Империи уже стояли на коленях, за исключением Аббадонского королевства, идти на которое войной было сущим безумием. После нападения на школу Алари и ее разрушения, разрозненные феоды аббадонцев объединились и теперь не уступали по силе легионам Империи. А противостояние равных никому из них не даст ничего, кроме ненужных разрушений и кровопролития. Для Империи было проще дождаться, пока вассалы Эдварда снова не разбредутся по своим землям и не оставят короля с пустой казной и никчемным войском.
- Привал, - отдернул меня за рукав Илтон. Я скрипнул зубами от боли: мой новоиспеченный товарищ позабыл о моем ранении, или еще не научился вести себя скромнее. – Прости, - бухнул он, оправдываясь: - уже не знал, как тебя остановить? Привал скомандовали, а ты прешь, как ишак, и не слышишь ничего.
- Задумался, - протянул я.
- Задумался он, а если б атака? - Илтон кинул на землю непонятную вещицу, размером немногим уступающую человеческому росту, обмотанную сверху донизу полотнищами. Что именно он тащил с собой, я не разобрал, но предположил, что это меч немалых размеров. Зачем он ему в походе, оставалось загадкой. Избавившись от лишнего груза, Илтон снял заплечный мешок, битком забитый по большей мере чужим, принадлежавшим Легиону, хламом, и уселся на него сверху. Все это время он тараторил, не умолкая: - Тоже б клевал носом и шел, неведомо куда? А тем временем тебя степняки в ежа бы превратили. Со стрелами вместо иголок…
Я не слушал своего сослуживца, вместо этого, последовав разумному примеру, тоже принялся сгружать с себя поклажу. Сняв ее, с трудом разогнул отекшую спину, попрыгал на месте, привыкая к новым ощущениям и, обратив на Илтона внимание, попытался отбиться от его словесных атака:
- Хватит уже, надоел…
- Это хорошо - я сейчас рядом, – не унимался он. – Но ведь меня могло и не быть. Аль ты запамятовал, как относятся к новобранцам? Задумаешься так, упрешь в степь и поминай, как звали. Внимательнее надо быть! Внимательнее!
- Буду, - буркнул я, осматриваясь.
Когорта «сов» остановилась на широком холме, с которого открывался великолепный обзор близлежащих территорий. Разбить бы на этом участке форт и ни один степняк не смог бы остаться незамеченным. Но ингойцев в округе не было. Видимо, те полтысячи, которые полегли двумя днями раньше, окажутся единственными конелицыми на нашем пути. По крайней мере, хотелось в это верить.
Тем временем, новобранцы разбирали телеги, доставали провизию, котлы и миски. Я, минуя приказы и понукания, присоединился к общему делу. Стал вытаскивать из ближайшего воза дрова, которыми пришлось обзавестись еще до похода, ибо в степи с ними наблюдались немалые проблемы. Илтон, наконец-то, куда-то испарился, подарив мне хоть несколько минут тишины.
В обыденной спешке я и не заметил, что лагерь вдруг засуетился в неосознанно быстром темпе. И пришел в себя, лишь услышав нервное гуканье, словно сову живьем жарили на вертеле, и она не знала, как спасти от огня свои перья? Слишком поздно понял, что в лагере бьют тревогу. К этому времени мастерски обученные «совы» уже успели сбиться в кучу, образовав подобие круга и лишь малочисленные новобранцы, в чье число случаем судьбы вошел и я, остались за пределами спасительного кольца коротких пик и фитильных аркебуз.
А в следующее мгновение я увидел раскосую и желтолицую смерть.
Несмотря на хороший обзор, наплевав на глупое и неверное мнение, что в степи трудно спрятаться, ибо она ровна, как морская гладь, ингойцы напали настолько внезапно и стремительно, что даже удобное положение лагеря не сыграло для неумелых новичков спасительный вальс.
Степняки были уже близко - на расстоянии выстрела – и «совы», не заботясь о тех, кто остался за пределами оборонительного кольца, спустили курки, сделав первый залп. Ни одна пуля не прошла мимо, но это не спасло новоиспеченных «сов» от ощетинившихся стрелами и саблями степных воинов.
Сотни стрел поднялись в небо и опустились смертоносным морем на недавно поставленный временный лагерь. «Совы» выставили щиты, но многочисленные новобранцы, так и не сумев избавиться от обуявшего их удивления, пали, прибитые стрелами к земле.
Степняки, заложив луки в притороченные к седлам чехлы, выхватили ятаганы и шамширы и, громогласно крича, мчали на меня и других уцелевших новобранцев. Аркебузиры приготовились дать второй залп, но прежде чем прозвучали выстрелы и холм погрузился в воняющее порохом облако, я увидел недавнего знакомца – Илтона, который, несмотря на пробитую стрелой ногу, сумел подняться и уже схлестнулся с подоспевшими ингойцами.
Позабыв о боли в раненном плече, я выхватил меч и рванулся вперед, пытаясь пробиться к одинокому здоровяку с добродушным лицом и неумолкающим ртом. Надо отдать Илтону должное, сражался он умело и рьяно. Поэтому, пробившись-таки через заслон ингойцев, я застал его живым, правда, многократно раненым. Пробитую стрелой ногу, ставшую слабой опорой, он проволакивал, а правую, истекающую кровью, руку бесцельно прижимал к груди. Но рядом с ним уже лежало пять мертвых ингойцев, которые оказались излишне нерасторопны и попали под двуручный меч Илтоном, явно не предназначавшийся для строевого боя. Я несколько скептично взглянул на собственный кацбальгер и стал рядом с мечником, который, не обращая внимания на ранения, крепко сжимал массивную рукоять фламберга. Сила Илтона меня поразила. Немногие способны орудовать фламбергом обеими руками, а ему это удавалось одной левой.
- Помощь не нужна? – спросил я, бросая очередной метательный нож из тех, которыми пользовались «совы» и выдавали всем, кто был зачислен в их ряды.
- Справа встань, размахнуться не даешь. - Илтон сделал шаг вперед, чтобы ненароком меня не зацепить, и ударом двуручника сшиб очередного ингойца с седла.
Степняк был одет в кольчугу и выдержал удар, но подняться уже не успел – я завершил дело, начатое соратником, и проткнул врагу горло. А Илтон, поймав кураж, крутился на одном месте, широко размахивая тяжелым фламбергом. Дикая грозная мельница, которая в обычные дни являлась человеком, а сейчас превратилась в сумасшедшую машину, разила одного конелицого за другим.
Я с трудом поспевал добивать тех, кто попадал под горячую руку Илтону, не забывая отбиваться от конных, которые изредка все же наседали и на меня, но чаще попросту уходил с их пути, избегая схватки. Ножи в моем арсенале быстро заканчивались, а другого оружия, кроме кацбальгера, неудобного для боя против всадника, и щита, который мне пришлось спрятать за спину, чтобы освободить руку для метания ножей, у меня не было.
Несколько раз я слышал громкие, слившиеся в одном залпе, выстрелы, но вскоре они стали по большей мере одиночными, а позже и вовсе перестали слышаться – «совы» пошли врукопашную.
Илтон, несмотря на немалые успехи, начал выдыхаться, и я с ужасом стал думать о том, что произойдет с нами, когда его силы иссякнут. Как назло, очередной степняк вместо того, чтобы попасть под жернова бешеной мельницы-Илтона, осадил коня, заставив того встать на дыбы, и, взял наизготовку лук. В последний момент я успел бросить в ингойца нож и сбить его прицел, но стрела все же угодила в цель. Илтон упал наземь с пробитым плечом и, как мне показалось, потеряв запал, сразу вспомнил о первых ранениях, о которых в горячке боя успел позабыть.
Незадумываясь, я метнулся вперед к тому степняку, который мгновением раньше стрелял, а сейчас, свалившись с коня, пытался подняться, и добил его ударом в голову. Вернулся к Илтону, уже потерявшему сознание и борющемуся за жизнь не с войском конелицых, а с ранениями. И вновь я оказался в ситуации, когда необходима помощь, но ждать ее неоткуда. В прошлый раз мне удалось выпутаться, правда, получив при этом неслабое ранение, которое едва не стоило жизни. Сейчас единственным спасением для меня и Илтона мог послужить только двуручник, который я не преминул взять.
Очередной ингоец подоспел раньше, чем я успел набрать фламбергом необходимую скорость. Я шарахнулся в сторону, чуть не оступившись, но увильнул от нацеленного на меня удара. Степняк, даже не пытаясь вернуться, чтобы закончить начатое, умчался вперед, где гремело основное сражение, но следом за первым показался второй, который тут же напоролся на клинок меча. Следующему моему врагу повезло больше – я, не успев привыкнуть к балансу оружия, ударил ниже цели и попал в мощную грудь жеребца, который, заржав так жалостливо, что его ржание вмиг перекрыло для меня все крики боя, упал, как подкошенный, а его всадник, вовремя спрыгнув с коня, покатился по земле. Ни на миг не прекращая вращения, помня о том, как тяжело снова придать тяжелому двуручнику движение, я медленно продвигался к ингойцу. А степняк, решив не рисковать, вытащил из-за спины лук, но вспомнил о том, что колчан прикреплен к седлу, сменил оружие на ятаган и пошел в мою сторону, балансируя с одной ноги на другую и пытаясь подстроиться под мой ритм. Кочевник не знал, что в школе Алари нас обучали владению разным оружием и, в частности, эспадонами, которые по весу не уступали фламбергу. Сместив центр тяжести на левую ногу, я задал своему двурчнику новую дугу вращения и, прыгнув в сторону степняка, застал его врасплох. Ингоец выставил, защищаясь, ятаган, но так и не сумел остановить движение моего клинка, который с поразительной легкостью разрубил пополам и его плоть, и кости.
И только сейчас я сообразил, что степняки, идя в атаку, обходят меня стороной. Все же Илтон постарался на славу: вселил своим неповторимым умением страх в войско степняков, а я, взяв его оружие, стал в глазах конелицых тем самым Илтоном, хоть им и не являлся. Но их ошибка шла только на руку.
В ответ на страх ингойцы пустили в ход луки, и вот тогда стало ясно, что наша песня спета. Выпустив из рук фламберг, я попытался вытащить висевший за спиной щит, но стрелы конелицых оказались быстрее.
Все же смертоносный дождь из дерева и стали меня пощадил. Выставив левую руку впереди себя, я собственной плотью помешал стреле пробить мне голову; вторая стрела пригвоздила мою ногу к земле, да так крепко, что не получалось даже пошевелиться; другие стрелы просвистели у самых ушей, меня не задев. Я упал на колено и, достав-таки щит, укрылся за ним, но для того, чтобы вытащить стрелы из ладони или голени не хватало рук.
Тем временем легионеры, отбившись, пошли в контратаку.
- Снова на рожон полез, дурья башка! – воскликнул Фаэлд, пробегая мимо меня и бросая в мою сторону укоризненный взгляд.
Я хотел было ответить, сказать что-то в свое оправдание, но в горле настолько пересохло, что мне не удалось произнести ни слова. Вместо этого постучалась боль, да такая противно-ноющая, бескомпромиссная и ярая, что я закричал, позабыв разом о том, что секундой раньше не мог говорить. Силой воли заставив себя умолкнуть, я отбросил в сторону щит. Освободил руку и вытащил засопожник. Умостив кисть на теле оказавшегося рядом ингойца так, чтобы она не была навесу, перерезал древко стрелы. Позже, с немалым трудом, пытаясь быть максимально аккуратным, чтобы не растревожить рану, отодрал голень вместе с пробившей ее стрелой от земли и избавился от второго древка. Наскоро перемотав раны парчовыми повязками, которые имелись у каждого вояки на случай ранения, я попытался вернуться в бой, но не преуспел в этом деле.
- Назад! – в один миг и во все горло закричали десятники, и их воины тут же последовали приказу, впрочем, не переходя из отступления в бегство.
Послышались залпы пистолетов, которыми «совы» пользовались лишь в исключительных случаях, ибо те, несмотря на немалую убойную силу, были дорогостоящими и медлительными в перезарядке. Но выстрелы давали понять задним рядам, что наступление не стоит продолжать и следует готовиться к обороне. Поэтому, когда «совы» под натиском конелицых вернулись на прежние позиции, вершину холма успели загородить баррикадами из телег.
Протискиваясь в узкие проходы между возами, я с удивлением обнаружил в рядах отступающих Илтона, который довольно быстро оправился от ранений и уже держал в руках короткую пику, больше походившего на копье.
Многие «совы», из тех, что, уверовав в победу, вырвались вперед, полегли в этом бою. И теперь мне и вовсе стали непонятны мотивы Филина, который, рискуя жизнями своих людей, да и своей собственной, если верить слухам, решился пойти в степь с малочисленной когортой «сов». Сейчас его затея мне казалась глупой и смертельно самоуверенной, но думать приходилось о другом.
Степняки, напоровшись на баррикаду, откатились и вытащили луки, норовя издали обстрелять построенное наскоро заграждение.
- К укрытиям! – скомандовали сержанты, но эта команда была ненужной, ибо все легионеры уже слились с телегами едва ли не в единое целое. – Залп по команде!
Ингойцы опустили тетивы почти одновременно, причем без видимых приказов: то ли их полководец обладал магическим даром, то ли сказался немалый опыт в отработке совместной стрельбы. Тем не менее, стрелы степняков не сумели даже в малой степени навредить «совам», зато имперцы, к этому времени зарядив аркебузы и получив соответствующий приказ, огрызнулись ответным залпом, который оказался куда более успешным, чем атака конелицых.
- В два ряда! – скомандовал… Фаэлд? И, несмотря на первое замешательство новобранцев, опытные легионеры вмиг последовали приказу и, выстрелив напоследок в разнобой, быстро перегруппировались в две линии. И пока первые стреляли, вторые перезаряжали ружья, а затем, выходя вперед, разряжали аркебузы в беззащитное перед свинцовой бурей ингойское войско. Степняки еще пытались отстреливаться, но их стрелы беспомощно застревали в возах.
Тогда конелицые решили взять баррикады штурмом, но почти беспрерывный обстрел без труда остановил их конницу. После чего ингойцам ничего не осталось, кроме как отступить, побросав мертвых и раненых.
Воины, ошеломленные сражением, никак не могли поверить в собственную удачу. То тут, то там еще слышались одиночные выстрелы, которые больше пугали, чем приносили пользы. Но вскоре стихли и они.
Тяжелая, разрушаемая редкими криками раненых и умирающих тишина обволокла собой недавнее поле брани. Я не слышал ничего, кроме своего сбивчивого дыхания, не ощущал ничего, кроме боли и страха. И с удовольствием бы погрузился в забытье, но сегодня мои желания не исполнялись. Вместо этого мне пришлось с другими новобранцами, как с раненными, так и с невредимыми, обхаживать место недавней стычки, собирать уцелевшее оружие, спасать раненых легионеров и добивать ингойцев.

Спокойная суета, если таковая бывает, закончилась только тогда, когда земля стала промерзать, холодный ночной ветер уже начал пробираться сквозь стеганку, обнимая своими почти ледяными объятьями тело, а высоко в небе ярко, совсем не так, как в родном Аббадоне, светила луна и еще тысячи тысяч звезд.
Я вернулся в лагерь и, наконец, смог насладиться сном. Непонятно почему, ставшие добродушными «совы», дали новобранцам выспаться и сами стали в дозоры, будто не доверяя столь важное дело необученным бойцам – но оно и к лучшему.
Я укутался в попону, от которой все так же, как и вчера, разило конским потом, и попытался уснуть. Это удалось мне далеко не сразу. Сперва терзала боль в ладони и в голени, затем мучили мысли, - едва ли не сильнее, чем раны. Что ожидает нас завтра? Сколько времени понадобиться, чтобы раненые пришли в себя? На долго ли хватит пороха и пуль, если ингойцы вернутся? Какова цель нашего похода? Кто такой Фаэлд и почему ему повиновались «совы»? Последний вопрос волновал меня, пожалуй, даже больше других, хотя я толком и не знал, он ли вообще отдавал приказы? Или мне лишь послышалось в горячке боя?
Так и не разгадав ни одну из головоломок, я уснул.



Читатели (1333) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы