Сегодня в храме святого Лазаря прихожан не было. Две старухи чистили воск с позолоченных подсвечников, скоблили мраморный пол.
Женщина зрелых лет подошла к поминальному столу, зажгла свечу на помин душ, помолилась.
-«Господи, упокой души рабов твоих. Прости им вольные и невольные…», шептала она еле слышно. Далее шел перечень имен, стремительно увеличивающийся, и количественно почти сравнявшийся со списком поданным «за здравие».
«Как покойно, умиротворенно», подумала она. Осмотревшись вокруг, глянула в сторону старух погрузившихся в свои мысли. Энергетика стариц не вторгалась к ней, не нарушала её таинства.
Таинства соприкосновения с миром святых в котором она была гостьей.

На пути в этот мир первым попутчиком был страх. Маленьким ребенком приводили ее сюда. Родная бабка прислуживала по хозяйству, после службы наводила порядок.

Однако о существовании Бога ребенку ничего не говорили. Пытливой девочке строжайше запретили интересоваться, задавать вопросы. Она только и запомнила, что где-то есть какой-то боженька, что он строгий, почти страшный, и что его надо бояться.
В неё вселился ужас: ведь дома висели четыре иконы, и, кажется на одной из них был нарисован тот дядька, которого она видела в храме, который знает все про всех, и от которого не укрыться, если что…
С тех пор, в их девятиметровой комнатушке, она всегда ощущала на себе строгий тяжелый взгляд.

Зажженная лампадка, мерно раскачиваясь, высвечивала блики на стеклах старинных икон, придавая образам оживлённый вид.

Женщина улыбнулась.

Вспомнились детские наивные мечты. Было ей тогда 6 лет…

Если помолиться и попросить у Бога мешок денег, то утром, открыв глаза, мешок будет стоять у кровати. Так уверяла подруга. Она этому с радостью верила, но каждый раз мешка, конечно же, не было, и она продолжала просить с трепетом и страхом, молясь по-детски, как умела, на образа в углу. Честно, было очень страшно смотреть в их глаза. Словно какая-то вина мешала попрошайничать.
В глубине души чувствовала, что это нехорошо — просить деньги. Ну, если бы попросила мира для всех и голубого неба, а то — деньги! И зачем так много, она не знала, — целый мешок! Хотя жили, конечно, бедно, на одну бабкину пенсию втроем. Отец свою зарплату пропивал, поэтому приходилось недоедать, - мерзнуть зимой.

...Однажды, когда жила у матерьи с ее другим мужем, в 4-м классе украла у них деньги — 20 рублей, 4 купюры по 5 рублей. Это было так мало — всего 4 бумажки — и так много! Такие деньги в её распоряжении оказались впервые. И тогда решила осчастливить весь мир. Чтобы счастье было весомее, разменяла их по 10—15 копеек у торговцев пирожками. Как много денег стало! Полные ладошки! Началось великое пиршество. Все нищие получали по горстке мелочи. С благоговением и царской щедростью доставала денежки из карманов и как манну небесную, не считая, сыпала в грязные, липкие руки профессиональных побирушек. Не помня их лиц, да она и не могла их видеть за той радостью, которую испытывала от счастья, что она «благодетель». Потом купила подарок бабушке — заколку для волос за 2 рубля. Сама, конечно, объелась пирожков с ливером по 4 копейки и одиннадцатикопеечных эскимо. Всегда горячие и хрустящие! Их вкус запомнился ей на всю жизнь.
Конечно, вскоре воришку вычислили и всыпали по полной программе. Горе-благодетельницу здорово отлупили резиновой скакалкой, да так, что не могла неделю сесть на мягкое место. Еще на месяц запретили гулять в летние каникулы за двором с подружками. Зато на всю жизнь отбили желание даже подумать о чужом.