ГЛАВА 22



ДОГАДКИ АЛЕКСЕЯ ПОДТВЕРЖДАЮТСЯ



Как всегда, Алексей не знал, с чего начать. И почему общение с Тором вызывает у него такие трудности? И в то же время – вот парадокс!– Алекс ни с кем, кроме Тора, не испытывал такой непостижимой лёгкости, ведя беседу.
Сегодня Алексей не хотел задавать вопросов о переходе во времени и пространстве, о Боге и тому подобное. Он всего лишь хотел узнать… точнее, подтвердить или опровергнуть пару догадок, которые недавно посетили его светлую голову.
Тор, завидев его, иронично улыбнулся:
– Привет, Алекс? Я вижу, вопросы назревают в тебе, словно чирьи. Прости за сравнение, но уж шибко болезненно ты… перевариваешь общение со мной. Если это так мучает тебя, может, лучше прекратить…
Алексей поспешно замахал руками:
– Нет, нет, что ты! С кем я ещё смогу так… проводить время.
Тор многозначительно хмыкнул.
– И ещё,– продолжал Алексей,– Александр Григорьевич интересуется, что я такого нашёл в общении с тобой. Я вот что хотел тебе сказать: знаешь, по-моему, первый испуг у Циркуля прошёл… У меня есть подозрение, что он затевает что-то нехорошее, причём не только по отношению к тебе. Хорошо бы Колю снова припугнуть, чтоб не дурил.
– Тебе страшно?
– Нет, я опасаюсь… что нас могут разлучить. Переведут тебя в другую больницу, или, ещё того хуже, сграбастают КаГэБэшники…
– Ну, с меня ваши чекисты ничего не поимеют. Вот Партийцы были бы очень рады меня видеть… А в вашем мире мои знания применить особо некуда. Разве что мои способности… э-э… перемещаться, так ваша наука не располагает средствами, чтобы смоделировать или хотя бы проанализировать моё умение.
– Может быть,– не успокаивался Алекс.– И всё равно, они с удовольствием разберут тебя на запчасти… если, конечно, схватят.
– Вот именно. Что ещё у тебя там? Выкладывай, не стесняйся.
Алекс немного помялся и, наконец, решился:
– Скажи мне, Тор… Я видел, что ты проделал с Циркулем. И, насколько я понимаю, если ты захочешь, тебя здесь ничего не удержит…
– Я сразу тебя предупреждал об этом, в первый же день.
– Извини, я раньше не сильно тебе верил. То, о чём ты рассказывал и продолжаешь рассказывать, во многом противоречит официальной науке. Теперь я понял, что официальные источники и лица часто становятся источником лжи и разврата… Но сейчас я не об этом. Ты ведь со своими способностями мог бы спокойно жить в нашем мире… даже не работая. Прости, конечно, вряд ли ты стал бы воровать, просто без прописки тебя не взяли бы на работу…
– Ты что, обдумывал план моего… спасения? Спасибо, Алексей.
– Нет, ты не так понял… То есть, не совсем так. Конечно, я соглашусь тебе помочь, если ты надумаешь бежать, и даже могу подыскать тебе кой-какую работёнку на первое время…
– Я весьма тронут твоей заботой,– Тор качнул головой, приложив правую руку к сердцу.– Но что же ты хочешь узнать? Твои мысли так спутаны, я разобрать не могу, о чём конкретно ты ведёшь речь. И о чём думаешь…
– Очень о многом. Например… Мог бы ты жить на свободе… в Москве?
Ответ Тора похоронил надежду Алекса:
– Палата, больница или город… Размер клетки не имеет значения. Благодарю за предложение, и всё же… Нет, Алексей. Сейчас мне нужно оставаться на одном месте – так меня быстрее найдут… остальные части Целого. Если же я выйду в мир, то, предвижу, мои перемещения не ограничатся одной лишь Москвой хотя бы потому, что у меня нет ни паспорта, ни прописки… Конечно, я могу загипнотизировать милиционера, подошедшего с проверкой. А если их будет несколько? Мне придётся гипнотизировать весь экипаж? Кроме того, существует ряд других причин, о которых я не имею желания распространяться. Спасибо, Алексей, но я вынужден тебя огорчить. Если я уйду отсюда, соединение Ключей в Целое растянется на годы, а так…
– А что так?– спросил Алексей с побледневшим и осунувшимся лицом.
– Максимум… месяца два-три. Я могу и ошибиться, конечно, но не сильно.
– Мне… будет очень жаль, когда… когда ты покинешь… когда ты уйдёшь от нас. Мне будет не хватать тебя. И, знаешь, я… люблю слушать, как ты рассказываешь притчи. И мне очень интересно узнать, что случилось дальше… с вами.
– Я думаю, что успею рассказать тебе всё вплоть до того момента, как я оказался здесь.
– Ты меня немного утешил,– Алексей глубоко вздохнул.– Александр Григорьевич предупредил меня, чтоб я был поосторожнее и не вёл… записей относительно тебя. Думаю, он начал о чём-то догадываться. И о Циркуле тоже. И почему Колька такой?– Алекс пожал плечами.
– Он просто завидует. Завидует всем, кто лучше его. А поскольку Циркуль – серость, то зависть его практически безгранична. А зависть таких масштабов неизбежно соприкасается и сливается со злобой. Скорее всего, он таким и помрёт – исправит его разве что чудо, а чудеса случаются крайне редко…
Алексей опять глубоко вздохнул.
– Кстати, Алекс!– Тор легонько хлопнул себя кончиками пальцев по лбу.– Раз уж мы заговорили о зависти, то у меня для тебя есть
ПРИТЧА О ДВУХ ДОСКАХ:
В одном восточном монастыре, выдолбленном в скалах, жили монахи. Каждый сам себе высекал и комнату, и "мебель" в ней. Вся нехитрая утварь состояла из пуджари*, стола, кровати и чашки – естественно, всё это было вырублено из камня. И пока кандидат не построит себе жильё, он не имел права пройти обряд посвящения в монахи.
Каждый испытуемый мог вместе со всеми медитировать и, конечно же, трудиться во благо общины: рубить дрова, таскать по крутому склону воду в монастырь, обрабатывать рисовые грядки…
И вот однажды пришёл в обитель юноша. Его приняли, и всего за год молодой человек сделал то, на что у других уходило несколько лет – настолько он оказался целеустремлён и настойчив.
Настоятель храма созвал хувараков**, чтобы сказать им о своём решении.
– Что вы успели узнать о нём хорошего и плохого? Достоин ли он стать нашим братом по духу?
– Я скажу!– выступил вперёд хуварак с позеленевшим от зависти лицом.– Все мы, Учитель, проходили много лет тяжкие испытания. Все мы сквозь невзгоды и лишения шли долгие годы к тому, чтобы братство приняло нас. А этот выскочка всего за год… Срок испытания надо увеличить!
________________________________________________________________________
* – аналог в христианстве – алтарь
** хуварак – старший ученик.


Наставник погладил седую бороду и, спокойно улыбнувшись, ответил:
– Все мы знаем: для того, чтобы иметь право стать нашим братом, существует одно условие. Нужно высечь из камня пять вещей, и не каждый заканчивает даже келью, а кто-то отчаивается на чашке… Однако сроки никто не ограничивает. Сколько времени ты потратил на всё?
– Три года, девять месяцев и четыре дня! Только двое справились быстрее…
– Верно,– согласился Наставник.– У меня ушло три года и один день, а этот юноша… Выходит, он проявил в три раза больше усердия, чем я, кого вы называете Учителем… Поэтому твой довод отклоняется.
А получилось так, что все хувараки видели, как этот юноша прошлым вечером внёс в свою келью две доски и положил их на свою каменную кровать. Никто не придал значения поступку юноши, кроме завистливого хуварака.
– Есть ещё возражения?
– Да!– ещё больше позеленел завистливый хуварак.– Этот выскочка… Этот мальчишка слишком мягкотел, чтобы стать нашим братом! Все мы спим на каменных кроватях, а он… он позволил себе мягкую перину!
– Вот как?– удивился Наставник.– Позовите его, пусть он сам объяснит свой поступок.
Юноша пришёл, и, выслушав обвинение в свой адрес, спокойно ответил:
– Наставник… Семья моя небогата, и поэтому я и все мои братья и сёстры спали на деревянном полу. Запах сосновой смолы напоминает мне о доме и согревает сердце. Но если ты скажешь, Наставник, я унесу доски…
– Не надо! Оставь их себе. Мне гораздо ближе тот, кто живёт в мире с миром, чем тот, кто отрекается от него… пусть даже во имя Высшего Божества.
И, обратившись к ожидающим его решения хуваракам, Наставник сказал:
– Сегодня вечером этот юноша пройдёт обряд посвящения и станет нашим братом по духу.
Все хувараки, улыбаясь, бросились поздравлять юношу. И только один, злобно скрипя зубами и гневно вращая глазами, молча вышел вон…

– Интересная притча,– из-за угла вышел Александр Григорьевич.– И, насколько я понимаю и чувствую, ты рассказывал её не одному Алексею… здесь и сейчас, ведь так?
Александр Григорьевич подошёл вплотную к Тору, и взгляды их встретились. Несколько минут между ними шло молчаливое напряжённое общение, от которого воздух вокруг них словно насыщался электричеством.
Лёгкая тень испуга, появившаяся на лице Алекса при появлении дежурного врача, постепенно сошла на нет. Медбрат Лёшка (как звали его местные психи) слышал в своей голове обрывки диалога между Александром Григорьевичем и Тором, и поначалу решил, что немного тронулся умом: ведь ни тот, ни другой не раскрывали рта… Тогда Тор оторвал свой взгляд от глаз врача:
– Алекс, извини… Мы непозволительно громко разговаривали.
– Да-а…– Григорьич задумчиво потёр подбородок.– Тут есть над чем поразмыслить. Наш пациент не так прост, как кажется…
– Вы не выдадите нас?– с мольбой чуть ли не простонал Алексей.
– В том нет ни малейшей необходимости. Однако возникает проблема совсем другого рода. Как человек я вполне понимаю твой интерес к Тору, Алексей. Как врач я могу заверить, что Тор вполне здоров и более не нуждается в лечении. И вообще вряд ли нуждался. Весь этот спектакль был разыгран пациентом намеренно и, я бы сказал, весьма и весьма убедительно. И всё же… м-м-м…– дежурный врач, продолжая тереть подбородок, перевёл взгляд куда-то вправо и вверх.– Мы не можем долго скрывать факт выздоровления больного.
Алексей схватился руками за голову:
– Боже, это катастрофа…
– Алекс, успокойся,– Тор ободряюще положил руку на плечо друга.– У нас есть ещё немного времени.
– Сколько?– простонал Алексей.
Александр Григорьевич подошёл поближе и очень тихим голосом сказал:
– Примерно через месяц ожидается комиссия. До её прибытия… я вас прикрою. Но прошу тебя, Алексей, будь поосторожней. Особенно с Николаем. Не знаю, чем вы его так напугали, он боится даже думать об этом, но, похоже, он готов заключить договор хоть с чёртом, лишь бы избавить себя от вашего присутствия.
– Зато некоторые пациенты без его неустанной "заботы" пошли на поправку,– заметил Алексей.
– Это верно,– кивнул головой Григорьич.– Однако теперь его злоба не имеет выхода, что становится опасным. Он просто может лопнуть, как переспелый арбуз.
– А можно его отправить в отпуск?– предложил Алексей.– На месяц. На какие-нибудь воды. Пусть отдохнёт, нервишки подлечит…
– Хорошо придумано… Ладно, постараюсь что-нибудь сделать.
Дежурный врач повернулся было, чтобы уйти, но, задержавшись, остановился вполоборота к Алексею и приставил указательный палец правой руки к груди медбрата:
– Алекс, настоятельно рекомендую тебе уничтожить все записи. Если Николай сорвётся и начнёт "стучать", тебе не поздоровится,– и Александр Григорьевич пошёл прочь.
– Я… Я… Я не могу этого сделать,– потупил глаза Алексей.– Это единственная память о Торе…
Алексей вздрогнул от взрыва смеха.
– Ты говоришь обо мне, словно о покойнике,– просмеявшись, Тор глубоко вздохнул и медленно выдохнул.– Ну, уморил…
– Смешно тебе,– опустил голову Алекс.
– На самом деле мне больше грустно, чем смешно. Только без смеха мы загнёмся гораздо быстрее, чем за нами придёт смерть. Представь, она пришла, а ты лежишь с кислой миной, уже давным-давно умер и воняешь…
Алексей взглянул Тору в лицо и улыбнулся кончиками губ:
– Нет уж, я постараюсь дожить до смерти.
– Постарайся, друг…
Тор обнял Алексея, затем зашёл в свою палату и закрыл за собой дверь.
– Подожди!– Алекс протиснулся вслед за ним в щель.
– Опять любопытство, да?
– Да,– зарделся Алексей.– У меня что, на лбу написано, что я веду дневник?
– Конечно. Невидимыми чернилами, которые проявляются в ультрафиолете,– улыбнулся Тор.
– Нет, я серьёзно.
– Серьёзно? Если кто-то о чём-то думает, его мысли можно прочитать… или нечаянно услышать. Ты ведь слышал нашу беседу сегодня…
– Да, немного… Только обрывки фраз, из которых я ничегошеньки не понял.
– Здесь нужна тренировка. Способности у тебя есть, приложи некоторые усилия, и у тебя тоже получится.
– А почему…– не унимался Алексей.– Почему Григорьич согласился помогать тебе?
Тор хмыкнул и ответил далеко не сразу. Алексей выжидающе смотрел другу в лицо, терпеливо ожидая. Наконец, Тор не очень охотно разлепил пересохшие губы:
– Он делает это не ради меня, Алексей. Он помогает тебе.
– Мне? Но почему?!– на лице Алекса отразилось неподдельное удивление.
– Просто ты… Очень напоминаешь ему его друга, который погиб в Афганистане. Друг умирал у него на руках, а он ничего не мог сделать…
Алексей рискнул высказать своё предположение, стремительной птицей промелькнувшую мысль:
– А его друга часом… не Лёхой звали?
Тор утвердительно кивнул.
Потом друзья помолчали. По напряжённо пульсирующим жилкам на висках Алексея было видно, что в его голове и сердце кипит работа.
– Я принял решение,– Алекс сжал кулаки.– Ведь Александр Григорьевич не предаёт память своего друга и ради неё рискует многим… Пусть ты назовёшь это безрассудным, но я не только не уничтожу записи о тебе, я… сделаю их копию и спрячу в надёжном месте. Вот. Завтра же и начну.
… На следующее утро, возвращаясь с дежурства домой, Алексей зашёл в комиссионный магазин и приобрёл там вполне приличную печатную машинку с запасной лентой к ней.
А Циркулю Александр Григорьевич выхлопотал двухнедельную путёвку в Белокуриху. Как он говорил, бесплатно, за счёт профсоюза. Тор, конечно, не верил этому, и Алексей тоже, главное – остальные поверили, и, жутко завидуя, мусолили новость в больничных коридорах, страстно взывая к справедливости: мол, я-то гораздо лучше какого-то там недоумка, и почему дуракам так везёт?
Александр Григорьевич лично проводил Николая на вокзал и посадил в вагон. Когда поезд тронулся, врач-десантник помахал ему вслед:
– Fly away, my flamingo!..*

* * *
________________________________________________________________________
* – катись колбаской, мой поросёночек!**
** – разумеется, автор умышленно заменил розового фламинго на розового поросёнка, чтобы более ярко передать истинный смысл изречения

ГЛАВА 23



ВСТРЕЧА У ПЕРЕХОДА


… Оти стояла в деревенской избе своей бабушки посреди комнаты у древнего досчатого стола и наливала в гранёный стакан воду из старого помятого медного чайника, как вдруг отворилась дверь и вошёл её отец, который умер три года назад незадолго до её совершеннолетия. Он поздоровался с дочерью и немедленно вышел вон, а она то ли от неожиданности, то ли по невниманию пролила воду на стол, и пролитая жидкость тут же затвердела. Оти взяла в руки одну из затвердевших брызг, ожидая, что вода превратилась в лёд (и попросту замёрзла посреди лета?!) – но нет!– кусочек воды оказался тёплым и сухим на ощупь. Девушка удивлённо посмотрела на то, что держала в ладони: полупрозрачное дымчатое вещество серо-голубого цвета. Когда же Оти положила это нечто в рот, оно моментально превратилось в воду – необычайно безвкусную и холодную, и в ту же секунду вокруг заклубился невесть откуда взявшийся туман той же окраски, что и застывшие на столе кристаллы. Вскоре мерцающая дымка скрыла от взора окружающее пространство, и все формы исчезли… Так продолжалось недолго – туман уплотнился, вытянулся живым существом и образовал раструб, похожий на воронку смерча. Его длинный изогнутый хоботок плотоядно зашевелился, утолщение сверху, напоминающее шляпку ядерного гриба, хищно задрожало, и вся образованная из тумана конструкция замерцала призрачным светом. Хоботок, около метра в диаметре, приблизился к Оти и втянул её в своё нутро…
… Оти не помнила, как она двигалась внутри поглотившей её трубы. Когда мерцание прекратилось, девушка осознала, что находится где-то на пути к миру мёртвых – неестественность, нелепость, абсурдность окружающего пространства проявлялась всюду и слишком бросалась в глаза, чтобы этого нельзя было не заметить! Место, где она оказалась, весьма отдалённо напоминало заброшенный полустанок, и все собравшиеся на нём ожидали последний поезд, который заберёт их отсюда навсегда… Оти видела умерших людей, которые даже разговаривали между собой, только смысла их речей она не понимала и потому предпочитала молчать.
Потом пришёл поезд, и они долго куда-то ехали, и высадились где-то посреди бескрайней, занесённой белизной и тишиной равнины. К тому времени были произнесены все слова, передуманы все мысли… Люди стали походить на гипсовые слепки с самих себя, и, замерев, ожидали…
И вот настал момент, когда появилась их Госпожа, Владычица Мёртвых – Смерть. Иссохшее её тело, покрытое на сей раз вместо одежды синюшно-пепельной кожей, напоминало древнюю мумию, восставшую из могилы.
Смерть подошла к Оти и прикоснулась к её груди – Ланкастер сразу стало зябко и неуютно, она потеряла дар речи и способность двигаться.
– Останься здесь, с нами,– проворковала Смерть и начала опутывать девушку своими чётками.
А Оти хотела жить! Ведь там, в смертельной опасности, остались её друзья! В голове и груди Оти набатом зазвенели слова:
НАМО ГУРУВЭ,
НАМО БУДДХАЯ,
НАМО ДХАРМАЯ,
НАМО САНГАЯ!*
________________________________________________________________________
* – мантра-прибежище, весьма эффективна при отражении энергетической агрессии

И, как только прозвучало последнее слово, Оти до предела напрягла все свои духовные и физические силы и разорвала чётки Смерти: Чёрная Нить гулко лопнула, и коричнево-красные бусины, похожие на сгустки запёкшейся крови, посыпались вниз. Падая к ногам Оти на белое покрывало Вечности, бусины превращались в живую горячую кровь и растапливали снег Небытия вокруг девушки, обнажая под безжизненными льдистыми крупинками чёрную землю и робкие зелёные росточки на ней, затаившиеся до весны Рождения…
…Тут лейтенанта Ланкастер подхватила необоримая сила и зашвырнула обратно в трубу-воронку. Оти ещё успела заметить, как растрескивается и крошится тело Смерти, и лоскуты её обрывающейся кожи пожухлыми листьями отлетают с ломающихся и рассыпающихся в прах костей…

… Оти открыла глаза, увидела над собой потолок коридора блуждающей пирамиды и почувствовала своё тело, налитое невиданной силой. Девушка пружинисто подскочила, подстёгнутая диким рёвом и лязгом мечей.
Рид и Ром, все в крови, лежали на полу, а Орк оказался зажат в углу, и Морок занёс над ним свою когтистую лапу, чтобы добить: отступать человеку больше было некуда.
Орк увидел, что Оти встала, и, отчаянно бросившись вперёд, вонзил в грудь Мороку два широких меча, и тут же гигантские когти Ужаса Преисподней с хрустом разорвали рёбра человека. Удар огромной силы отбросил Орка на добрый десяток метров, а Морок, даже не поморщившись, молча выдернул из своего тела изогнутые клинки и издал громогласный победный рёв, от которого содрогнулись стены коридоров. Раны монстра мгновенно затянулись – не успело выступить не единой капли крови… Если она вообще была у злобного исчадия ада.
Оти увидела гибель друга, и её охватила неописуемая, необузданная ярость. Невероятным напряжением воли Ланкастер заставила себя двигаться так же, как и её Учитель – Ли, когда брал в руки холодное оружие, превращался в сверкающую сталью смерть. И сейчас Оти говорила себе: "И я смогу! Я смогу! Я – МОГУ!"
Своим настойчивым желанием Оти всколыхнула такие глубинные пласты подсознания, куда при иных обстоятельствах вряд ли можно было добраться. И из этих слоёв, скрытых веками, наружу вырвалось нечто…
Оти перекатывалась с места на место, словно шарик ртути. Когда Морок наносил удар, шарик как будто разделялся надвое, но тут же снова сливался в целое. И с каждым мгновением боя девушка-шар вращалась быстрее, и клинки свистели: ж-жуть-с-смерть, ж-жуть-с-смерть… Несколько убийственно-опасных когтей Морока с металлическим лязгом упали на пол. Ужас Преисподней яростно ревел так, что содрогались стены и своды, нанося удары хвостом, лапами и рогами, но боец оставался неуязвим. Более того, этот "ртутный шар" начал светиться изнутри; свечение стремительно разгоралось и разливалось по телу девушки-воина, перетекая из её рук в запылавшие голубоватым пламенем клинки. И когда светящаяся сталь отсекла Мороку мизинец на левой руке… Ужас Преисподней захлебнулся в крике и поспешно отступил на несколько шагов назад.
Морок пристально разглядывал замершую в ожидании Оти, точно некую заморскую диковинку. Однако взгляд его являлся не поверхностным – Морок взирал вглубь изучаемого объекта: он искал…
И вдруг ослепительный отблеск Вечности резанул его по глазам!!!
Морок дико взревел от боли и зашатался на ногах-лапах: в сердце своего врага он увидел то, что ему неподвластно и что неизмеримо больше его самого. Ужас Преисподней являлся всего лишь стражем, пусть и наделённым огромной силой и большими возможностями, но в ярком отблеске сердца девушки он увидел Знак, которому был обязан беспрекословно подчиниться…
Морок покорно склонил голову:
– Прости меня, Госпожа, что не узнал тебя сразу…
Оти с изумлением перевела взгляд со склонившегося перед ней монстра на светящиеся клинки. На мечах под воздействием изливающегося из них света таинственные знаки ожили и зашевелились. Разгорячённая боем, Оти не сразу поняла, что свет на самом деле исходит из неё, хотя в пылу сражения и чувствовала в себе Присутствие Свыше.
– Ты обязан повиноваться мне?!– скорее не спросила, а как будто приказала Оти.
– Да, Госпожа,– Морок встал на колени, и голова его коснулась пола.
Ланкастер увидела перед собой короткую толстую шею и подумала, не отсечь ли ей сейчас отвратительную голову…
– Посмотри мне в глаза!– потребовала Оти.
– Проси, чего хочешь! Что тебе нужно?– повиновался Морок.
– Власти безмерной желаю. Не над людьми, не над четырьмя стихиями, а над собою. Желаю власти над собой такой безмерной силы, что, если повелю себе умереть – умру, а повелю воскреснуть – воскресну…
Морок заскрипел зубами:
– Хорошо,– ответил он,– ты получишь, чего просишь. Но ты должна будешь взять желаемое сама, я же только помогу тебе добраться до места – мне туда нет дороги.
– Это место где? На другом континенте?
– Я отправлю тебя к Переходу,– прорычал Морок и снова склонил голову.– Ты пройдёшь и отыщешь сама…
– Оживи моих друзей! Я желаю идти с ними.
– Да, Госпожа. Только они не будут помнить ничего, что здесь с ними стало. И ты не рассказывай, иначе – смерть. Им сюда нельзя. Никогда.
– Принято,– Оти посмотрела на сияющую сталь мечей и решила проверить свою догадку.– Подойди ко мне и протяни лапу… руку.
Морок подчинился: выполняя приказ, он чуть ли не на брюхе подполз к своей Госпоже.
– Кто были те люди, чьи мечи мы взяли?– спросила Оти.
– Хозяева и… Хозяева. Они начали враждовать и убили друг друга. Когда их не стало, я убивал всех, кто приходил ко мне.
Оти перестала насыщать энергией меч в левой руке. Дождавшись, когда сталь клинка погаснет, девушка рубанула по запястью протянутой лапы монстра. Меч прошёл плоть Морока насквозь, однако и следа от удара не осталось. Ужас Преисподней даже не вздрогнул, как будто ничего не почувствовал. Тогда Оти ударила с правой руки… Огромная когтистая лапа отлетела прочь, Морок взревел от боли, но ни на йоту не сдвинулся с места. Из раны хлестала фонтаном алая кровь, запахом удивительно напоминающая человеческую.
– Ты можешь прирастить отсечённые мною части тела?
– Если Госпожа прикажет…
Оти наклонилась и подняла отрубленный в бою когтистый мизинец Морока, по величине сравнимый с хорошим кинжалом:
– Этот палец отправь колдунье, которая показала нам дорогу сюда… Надеюсь, она поймёт значение моего подарка. Остальное прирасти на место.
Мизинец Морока мгновенно исчез из руки Оти, а все прочие отрубленные когти и кисть оказались на прежних местах, словно сталь клинков Госпожи никогда не разлучала их с телом Ужаса Преисподней.
Оти задумчиво уставилась в одну точку. Там, наверху, её ждёт смерть, если она вернётся с пустыми руками. Угнать пирамиду? А как же друзья? Им нельзя здесь оставаться, а без них ей эта игрушка Древних ни к чему… Госпожа Морока осознавала себя беспомощной перед армией конфедератов, потому что теперь от её, Оти, выбора зависели жизни Рида, Рома и Орка. И всё-таки интересно, что за ценность в той штуковине, за которой их сюда послали и ради которой загублено столько жизней?
– Принеси мне сердце пирамиды.
Морок поклонился и исчез. Вернулся он довольно быстро, неся в когтистых руках-лапах мерцающий серебристый предмет, который действительно очень напоминал по виду и по размеру человеческое сердце. Оти взяла его с благоговейным трепетом, точно и впрямь брала нечто живое, а не искусственно созданное:
– И как оно… он работает?
– Необходимо подсоединить топливопровод сюда,– Морок указал когтем на "вену", а затем, ткнув в раструб "аорты", добавил:– Отсюда вырывается поток всепроникающей энергии. Принцип действия весьма отдалённо похож на работу двигателя ракеты. Приводит в движение практически любой механизм, способный двигаться.
– Например, танк или… линкор, да?
– Всё, что угодно. Хоть телегу. Он выдаёт энергию равномерно, только мощность его холостого хода такова, что… твоей боевой машине можно ехать на предельной скорости несколько часов, даже не питая "сердце" пирамиды.
– Как это?
– В топливной трубке двигателя после отсоединения от системы остаётся немного нефти… Если заправляться обогащённым ураном, ты могла бы…
– Нет, нет!– отмахнулась Оти.– На танковых двигателях не установлена радиационная защита… Да и не возьму я это,– и Ланкастер передала тяжёлое механическое чудо-"сердце" Мороку.
Мысли Оти переключились на прежних Хозяев блуждающей пирамиды: судя по всему, они, несомненно, владели искусством медитации, как и её Учитель, а теперь и сама Ланкастер. Но что же погубило высокоразвитую расу? Зависть? Жадность? Какие разногласия могли лишить разума людей, создавших столь сложную технику? Эх, человечество…
– Людям нельзя отдавать пирамиду,– решила Оти.
– Да, Госпожа.
– Всех прежних Хозяев… то есть их мумии с оставшимся у них оружием перенеси поближе ко входу. Я могу вернуться сюда в другом теле, но ты меня узнаешь. Я ведь бывала здесь раньше, верно?
– Да, Госпожа. Тысячу и один год назад ты приходила сюда с Хозяином…
– И что?
– Хозяин велел убивать всех, кто попробует завладеть пирамидой, но не раньше, чем они выберут себе оружие… Безоружных ты велела не трогать, только припугнуть, потому что смерть случайных людей нельзя оправдать защитой. Я вас правильно понял тогда?
– Правильно. Всё сказанное остаётся в силе.
– Слушаюсь, Госпожа.
– А теперь… Вооружи нас как следует и отправь к Переходу. И ещё я хочу знать: что нас там ожидает?
Морок испуганно вздрогнул:
– Переход – это смерть для меня. Его построили Хозяева задолго до того, как началась вражда между ними… В Переход может войти только человек, но есть одно правило…
– Какое?
– Нельзя останавливаться, иначе – смерть.
– Что ж… Я согласна. Приступай, Морок…

… Оти не поняла, как она очутилась в своём командирском кресле. Просто на мгновение серая липкая пелена скрыла от неё коридор блуждающей пирамиды… и вот Ланкастер в родном танке, а рядом с нею…
В остальных креслах сидели скелеты в форме, которые на глазах Оти начали обрастать плотью…
– Как… мы здесь оказались?– пробасил Орк, ощупывая своё лицо и словно сдирая с него налипшую паутину.
Оти не успела сообразить, что ответить Орку.
– Какого беса… Командир!!– чуть ли не взвизгнул обычно сдержанный Ром.
– Что случилось?– отозвалась Ланкастер.
– Кажется, мы летим…– Рид повернул к Оти растерянное бледное лицо.
– Ерунда, танки не летают,– взбодрилась лейтенант и, откинув крышку люка, высунулась наружу.
Не прошло и секунды, как Ланкастер плюхнулась обратно, даже не удосужившись закрыть за собой люк. Оти вжалась в кресло и судорожно вцепилась в поручни:
– Вот, блин… И вправду, летим…
Орк вопрошающе заглянул в глаза командиру:
– Кто так над нами подшутил, Оти?
– Не знаю, ребята… Правда, не знаю!
– Похоже на проделки колдуньи,– Ром приник к прорези прицела.– Попадись она мне на мушку…
Рид наблюдал в смотровую щель за полётом, взволновано потирая лоб:
– Что нам делать? Я не умею управлять… неизвестно чем!..
Оти взяла себя в руки и попыталась шутить:
– Товарищи пассажиры, прошу пристегнуть ремни безопасности, наш лайнер заходит на посадку…
Дальше произошло что-то невообразимое. Рид и Ром могли бы поклясться на что угодно, что её не существовало: внезапно из-под земли вынырнула… или нет, высыпалась огромная песчаная гора, которая… жила и дышала!
– Держитесь!– вскрикнули близнецы в один голос.
Танк тряхнуло, от удара с лязгом захлопнулся открытый Оти люк… и наступила тишина, в которой было слышно шуршание песка по ту сторону брони.
Оти ощупала себя:
– Я, кажется, в порядке. Все целы?
– Да,– ответили три друга.
Откуда-то сзади стремительно приближался жутко неприятный гул.
– Что это?!– Рид открыл свой люк, желая выбраться наружу и осмотреться получше.– Опять идём на взлёт?!
Рид даже не успел подняться с кресла: песчаная волна, бегущая от подножия к вершине, швырнула танк на несколько метров вперёд и покатилась дальше. Сквозь открытый Ридом люк внутрь хлынул поток песка.
Оти живо сообразила, где именно находится Переход, о котором толковал Морок.
– Все наверх! Быстро!! За мной, и не останавливаться!!!
Песчаные волны катились друг за другом с равными интервалами. Поднимаясь кверху, миллионы тонн песка ссыпались в гигантскую воронку, пугающую своей чернотой. Казалось, гора поглощает самоё себя, однако она не уменьшалась в размерах, а, напротив, продолжала расти!
Оти не успела объяснить себе, при чём тут песочные часы? Повинуясь разуму, который услышал голос интуиции, девушка устремила всё своё существо туда, где миллиарды минут-песчинок тонули в бесконечно-тёмной глубине Горы Времени…

… Самолёт начал стремительно разваливаться, и из его нутра посыпались люди. Лица тех, кто выжил после столкновения и последовавших за ним взрывов, исказились гримасами ужаса до безобразия. Истерично вопя и визжа, пока ещё живые пассажиры авиалайнера падали вниз, и кое-кто из них умудрялся вцепиться в тот или иной пролетающий мимо предмет, как будто непригодные для планирования обломки самолёта могли спасти им жизнь.
"… Надо только выйти из клетки предубеждений, и первое из них – летать невозможно!"– вспомнил Тор напутствие Орсула и спокойно закрыл глаза.
Иса настолько сильно сжала Тору кисть, что побелели кончики пальцев у обоих: девушка хотя и была довольно храброй и отважной, боялась разбиться не меньше остальных. Она молчала, но глаза её от страха сделались круглыми. И очень большими. И, вдобавок ко всему, с перепуга Иса забыла, как дышать.
А Тор… Погрузив взгляд внутрь себя, Тор увидел трепещущее в груди у самого сердца серебристое сияние Ключа и усилием воли заставил развернуться границы его упругого света за пределы своего тела. Свист воздуха в ушах начал затихать, а затем и вовсе прекратился. Крики несчастных пассажиров потерялись где-то глубоко внизу в клубах предрассветного тумана.
На какое-то время Тору показалось, что не он удерживает рядом с собой Ису, а, наоборот, девушка бережёт его от падения. Однако, взглянув на спутницу, Тор понял, что дела её плохи: она совсем посинела от нехватки воздуха.
– Так, спокойно! Мы не упадём. Верь мне. Вот, видишь, совсем стоим на месте. То есть парим.
Уверенный и спокойный голос Тора привёл девушку в чувство. Иса посмотрела на Тора переполненными благодарностью глазами и судорожно глотнула воздух.
Сцену, произошедшую после, трудно описать. Иса смеялась и плакала, кричала что-то невообразимое; в лице её произошла такая разительная перемена, что восхищённый девушкой Тор взял да и влюбился в неё… Глаза Исы походили на два голубых солнышка и сияли таким лучезарным светом, что нельзя было не любоваться ими. И сама девушка, всё её существо, превратилась в редкостную прекрасную птицу, которую не каждому суждено видеть.
Двое,– Мужчина и Женщина,– взявшись за руки, слились в одно и полетели. Иногда внизу под Исой и Тором виднелись зелёные плеши лесных полян, спокойные речушки-ниточки и маленькие зеркальца озёр. Стая обучающихся летать гусей в испуге шарахнулась от них и бросилась удирать что есть мочи, полоумно гогоча и роняя перья. Этот забавный эпизод до того развеселил Ису, что она ещё долго заливалась безудержным смехом. И Тор тоже смеялся – до колик в животе, а после, подставив лицо свежему ветру, опьянел под упругими струями чистого воздуха и блаженно улыбался. На некоторое время Тор даже позабыл, где находится, ведь для него это был первый осознанный полёт. Полёт не во сне, а наяву…
Вдруг Иса дёрнула своего спутника за рукав:
– Ой, что это?!– и указала свободной рукой вниз.
Из земли стремительно появлялась гора песка. Тору поначалу даже показалось, что они падают – настолько стремительно приближались к ним песчаные склоны. Ни Иса, ни Тор не успели опомниться, как Гора выросла до полутора километров в диаметре и около четырёхсот метров в высоту. Посреди вершины этой Горы появилось нечто вроде кратера вулкана, только в отличие от него новорождённая воронка не выбрасывала из себя, а всасывала внутрь тонны песка. Создавалось впечатление, что где-то в глубине её разверзлась бездонная пропасть, в которую со зловещим шуршанием ссыпалась составляющая Гору порода. И всё-таки, несмотря на всю стремительность самопоглощения, она не становилась меньше – Гора точно дышала, будто была огромным живым существом. По её телу с тяжёлым гулом проходили волны, причём они скатывались не сверху вниз, как следовало ожидать, а наоборот. Судорожные подёргивания доставляли к вершине новые порции песка, которые бесследно исчезали в разверзнутой пасти. Складывалось впечатление, что Гора поедает самоё себя и никак не может насытиться…
… Непонятно откуда взявшийся летающий танк врезался в склон и затих. Тор с Исой не переставали удивляться происходящему: танк ведь не пушинка, как он может лететь?!
– Но мы ведь можем…– призадумался Тор.– Только для этого надо очень сильно думать.
Тут танк захлестнула зыбучая волна и он, пропахав склон на несколько метров вверх, глубоко зарылся в песок. Двигатель его заглох, но тотчас открылись люки и на поверхность выскочили четверо танкистов. Они прекрасно знали свою цель и не задерживаясь устремились к вершине.
– Безумцы,– прокомментировала Иса их действия,– есть гораздо более лёгкий способ умереть.
Танкисты отбежали метров на восемьдесят-девяносто от танка, когда их настигла вторая волна. Трое устояли на ногах, а тот, кто упал, был тут же погребён под толстым слоем песка. Покинутый танк тоже тонул в убийственном теле Горы – над поверхностью осталась лишь командирская башенка.
Оставшиеся трое бились за жизнь, цепляясь ступнями за уходящую из-под ног почву, чтобы ещё немного приблизиться к своей гибели. Не возникало ни тени сомнения, что воронка засосёт их, так не всё ли равно? Однако танкисты упорно продвигались вперёд и вверх.
Вот ещё один несчастный застигнут волной врасплох. Да и танк тем временем совсем скрылся под толщей песка – и следа от него не осталось.
Выжившие танкисты – за шагом шаг – приближались к воронке-рту на вершине Горы. Два безумца точно магниты притягивали взгляд Тора. Постепенно перемещаясь ближе к месту событий, Тор вместе с Исой завис почти над беглецами.
Танкисты между тем оказались у цели, и тут внимание Тора привлекло что-то необычное, творившееся в глубине кратера-воронки. Перед тем, как волна сбрасывала в бездну груды песка, его взору на секунду, не больше, открылся кусочек голубого неба там, далеко внизу…
Двое оставшихся в живых танкистов добежали до края воронки и тот, что поменьше, придержал рукой большого. Безумцы выждали момент, когда в глубокой бездне блеснёт кусочек неба, и бросились вниз. Только второй чуть замешкался, и прежде, чем он скрылся в глубине, его настигла песчаная волна…
… Перед глазами Тора выстраивалась цепочка образов… Песочные часы. Время. Бесконечно много времени. Один Мир умирает, рождается другой Мир, более совершенный и прекрасный, чтобы так же умереть в своё время…
Иса посмотрела вверх, и это спасло жизнь обоим:
– Тор, берегись!
Сквозь просвет в разорвавшихся облаках показалась стремительно несущаяся серая тень. На Ису и Тора пикировал перехватчик.
Времени раздумывать не было. Бросив взгляд вниз, Тор увидел, что к кратеру-воронке подкатывается очередная волна… Значит, сейчас откроется Переход!..
Они успели! Едва лишь открылся вход, как тела Мужчины и Женщины, подталкиваемые и сознательным, и инстинктивным желанием жить, задевая песчаные стены устремились навстречу Неизведанному…
… Что происходило дальше, Тор смутно помнил… Его подхватил и закрутил неистовый водоворот Времени. Яркие краски всех тонов и оттенков сменялись абсолютной тьмой, мельтешили знакомые и незнакомые образы проносящихся обрывками киноленты воспоминаний. Мелькали странные, то как будто знакомые, то непонятные символы и знаки, изрыгающие из себя какофонию звуков… Затем всё резко оборвалось, словно некто Самый Главный выключил свет и звук, и в сознании Тора воцарились тишина, покой и пустота Абсолюта…

* * *



КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ