Итак...что-то наподобии вступления. Рассказ написан мной 3 года назад...то есть в возрасте 12 лет. ну, посчитайте, сколько мне сейчас. да, именно 15. Рассказ ужасный. Глупый. Но он мне дорог просто потому, что он первый в моей жизни.



Грета Берман. Палата №48.Шизофрения.


3 дня до смерти.

Вступление.


Я прижимаюсь к стене. Сижу в углу и слушаю ИХ песни. Да, стены не только слышат. Они тихо поют псалмы. Я не сошла с ума. Я не потеряла рассудок. Это всего лишь шиза.
Длящаяся долго-долго. Я понимаю БГ, но он пишет песни, которых не понимает сам. У БГ её нет. У него нет шизы. Он не видел огнегривого льва и синего вола, исполненного очей, и золотого орла небесного тоже! Откуда ему знать про взор незабываемый? А я! Я видела!
Осталось 3 дня. 3 дня до смерти. С её наступлением ничего не изменится. Всё будет такое же холодное и тихое. Бетонные стены, пол и потолок. Люди любят бетон.

День 001. Дней до смерти: 002
Стены. Поют. Псалмы. Так тихо, что не каждый услышит, но я слышу. Мне говорят, что бетон нем, но я им не верю. Мне много чего говорят. Глупые, глупые люди… Они сами не понимают что они делают и для чего… Они потеряли Нить… Которая их тянула к цели, они упустили её, нет, бросили сами, сбились с пути и теперь всё. Всё для них потеряно. Судьба предопределена, но эти… не знаю, как их назвать…эти люди, они пытаются, что-то изменить. Стать сильнее и утешить себя этим.
Мне в этой палате хорошо, и думается спокойно… Под тихую музыку стен…
А эти санитары, Боже мой, кто просит их заходить ко мне каждые 3 часа? Иногда, когда я громко рыдаю (от невозможности справиться с бестолковой жизнью) они стройными рядами заходят в палату. В их руках шприцы, как шпаги… Моё воображение одевает их в костюмы русской армии в войне 1812 года… Мундиры, букли, треуголки… А впереди Кутузов с чёрной повязкой на глазу… Рядом с ними война и «залпы тысячи орудий слились в один протяжный вой», скачут кони, люди что то неистово орут на разных языках… Кровь, люди ранены, девушки с бешеными глазами грузят на носилки солдат. Кони смешались с людьми, трясётся земля. Идёт война. Война за Родину, за её свободу… Люди убивают, что бы не быть убитыми. Кто-то станет героем, а про кого-то даже не вспомнят… А мои санитары всё идут со шприцами в руках и белых халатах… Как банально.
И сегодня было также. Я опять подумала про ЭТО. Про то, что моя жизнь никому не нужна, я никому не нужна и мои мысли никого не заботят… Истерика. Санитары. Рубашка. Укол. Спать…
Встать. Обед. Это всегда интересно. Больные у нас разные. Одни тихо сидят в разных углах, как я, другие буянят по поводу и без. Вот и в этот раз. Я пришла в «обитель еды», в смысле в столовую и моему взору предстала всё та же картина. За одним столом шизофреники, за другим веселятся имбицилы, за третьим нимфоманки с маньяками, они дружат, им всегда есть о чём поговорить. Далее сидят кучкой нервно посматривающие по сторонам параноики, нарики, они же торчки, они же наркоманы сидят дружною толпою и громко смеются, хитро посматривая на параноиков. Всем есть с кем поговорить, а мне не с кем. Я как обычно к шизофреникам. Они спокойные, как и я, так что лучший выбор из всех – сидеть именно с ними. Сегодня маньяки с нимфоманками вели себя на удивление спокойно, а вот имбицилы чего-то, как с цепи сорвались. Степаша, милейшее существо затеял бунт на корабле. Встал со стула с криком «Ы-ы-ы» обошёл полный круг вокруг параноиков, среди которых начался оживлённый разговор, не затеял ли Степаша чего недоброго. Потом он взобрался на стол к имбицилам и с гордым видом посмотрев на всех нас, закрыл глаза и изрёк: «Гы гы». Но на этом праздник не закончился, остальные его друзья поняли, что Степаша им говорил своим действом и наперебой стали кричать «Гыыыыыыыы!!!!». Было весело, пока не пришли санитары…
После обеда по больнице разошёлся слух, что к нам приехал новенький. Маньяк. Кажется, его звали Андрей. Тогда мне это было безразлично. Я подумала, что это очередной маньяк-извращенец, думающий только о том, как бы где кого, на завтраке он сядет за стол к «своим» и в туже минуту станет одним из них… Я ошибалась…
Вечер. Луна появилась на чёрном полотне неба. Я сижу на подоконнике. У меня в руках кусок пряника. Главное сидеть очень тихо. Чтобы никто не увидел и не услышал. Скоро все лягут спать, и каждому приснится своё. А я, я улечу. Взмахну широкими крыльями и разобью окно… Поднимусь очень высоко, чтобы не видеть этот дурдом…
Но всё это лишь мечты. Птица в клетке не знает, что она не умеет летать.

02:14 ночи
Здесь в палате хорошо
Я слышу, как стены поют
И мне тут так легко
Пускай столетья пройдут.
А стены останутся
И продолжат петь.
Стены останутся,
А я успею улететь…

День 002. Дней до смерти 001
«ДОБРОЕ УТРО, ДОБРЫЕ ЦВЕТЫЫЫ!!!» - заорала я на всю больницу. Нет, я всё-таки больная… Скоро завтрак, а пока… КРЫША ЕДЕТ НЕСПЕША! Блин, опять у меня хорошее настроение… Люблю покричать по утрам, люблю милых имбицилов, люблю пряники, люблю уколы в вену, люблю вид крови, люблю бетон.
Люди тоже любят бетон. Люди жестоки и несправедливы, надоедливы и глупы… Я тоже человек… Ужасно…
Я сижу на полу. Главное не шевелиться. Совсем не двигаться. И тогда, возможно, я полечу. Нет, не полечу. А жаль.
Завтрак. Интересно, кто же этот новый маньяк? Хотя какая мне разница!? Что это мне стало интересно? Ну да ладно, смотреть не вредно. Шаг, прыжок, шаг, прыжок, шаг, прыжок, шаг, прыжок, шаг, прыжок, шаг прыжок… Так я добралась до столовой.
Я зашла, и мир стал светлее. Перед моими глазами предстал Он (да не Господь Бог). Высокий, черноволосый, с большими грустными глазами и узловатыми пальцами, совсем худой, небритый… Новенький маньяк. Какой он был грустный, задумчивый и депрессивный. Казалось, я выгляжу так же, когда сижу на подоконнике вся погружённая в свой мир. Глубокомысленный взгляд, сутулая спина… Он смотрел на меня и, видимо, чувствовал то же самое. Глаза в глаза… Мы долго стояли, глядя друг на друга. Потом вместе пошли к столу, сели и продолжили смотреть… Что то в его глазах не отпускало меня…Тянуло и затягивало… Я медленно погружалась в его мир, который был, в принципе, абсолютно идентичен моему… Его густые брови, длинный нос, узкие красные губы…Всё, всё тянуло, манило меня к себе… Мы, кажется, были некогда одним существом, но нас разделили какими то непонятными манипуляциями. «Кажется, в Их мире Это называется Любовь» - сказала я, «Нет, Это называется Мечта» - сказал он. Потом я шёпотом спросила:
- А ты когда-нибудь думал о смерти?
- Каждый день. А ты?
- Я завтра повешусь. Хочешь со мной?
- Хочу.
- Как тебя зовут?
- Андрей. А тебя?
- Грета. Я…
- Что - ?
- Мне кажется, что мне не стоит умирать. Мне первый раз показалось, что смысл в этой жизни есть. Я теперь не знаю, хочу ли я смерти… Со мной такое первый раз. Понимаешь?
- Понимаю. Со мной тоже. Я слышу, вижу и в данный момент разговариваю со смыслом жизни.
- Я… я… люблю тебя!
- И я. Тебя…
- Но, так не может продолжаться! Лучше не жить никак, то есть вообще не жить, чем каждый день просыпаться и засыпать, видя только одно – бетон! Он везде, понимаешь, везде! Дворцы из шлакобетона возвышаются по всему миру! Такие красивые и сияющие! И возле них маршируют космонавты! Ты видел это? Видел?
- Конечно. Я того же мнения! Кроссовок шлёпает по лужам, кто, кто украл спичку??? Видимо, эта та злобная фройлен-марионетка! Это всё она! Старик кукловод плывёт в спальном мешке по реке Мак-Кензи. Он не знает, что лично меня все его манипуляции приводят в ужас! Паника!!!!
- Кстати, почему ты здесь?
- Убивал. Много убивал. Убивал много тех, кто казался мне похожими на ту фройлен!!! Последняя была действительно она! Всё было так: я шёл по улице с ножом в кармане и вдруг я увидел эту… Фройлен! Я спросил: «Это ты фройлен-марионетка?», она ответила, что, да и попросила не убивать её, тогда я сказал «Убью! Скажи где старик кукловод?» она ответила, что мне надо на Кащенко. И вот я здесь. Я пришёл и громко закричал: «Вылезай, старик кукловод!». А потом всё по накатанной. Они меня к милиционерам, потом в суд, потом снова сюда…
- Невероятно… Ну мы завтра будем вешаться?
- Да.
- Это будет правильнее, ведь так?
- Так.
- Давай только ночью… Я хочу тебя видеть на завтраке, обеде и ужине.
- Давай. Я люблю тебя…
- Я л-ю-б-л-ю т-е-б-я…
Завтрак кончился, и мы разошлись по палатам.
Я села на подоконник. Теперь мне не нужны крылья. Теперь я их чувствую. Они есть. Пускай их никто не видит, даже я, но они есть… Мне кажется, что лучше мы с Андреем прыгнем с крыши. Кто знает, может, мы улетим? Что такое любовь? Чувство, такое же, как страх, но почему за любовь человек способен пожертвовать всем? Чем страх хуже?
В мои 22 года я впервые встретила настоящего человека! Живого, тёплого человека! Который меня во всём поймёт… Андрей…
Здесь, в дурдоме, всё кажется другим. Здесь другие страхи, другие чувства и эмоции, здесь другая грусть и, конечно, другая любовь. Всё здесь приобретает особый смысл. Когда тебе страшно. Здесь ты не думаешь просто: «Мне страшно», ты думаешь «Я в дурдоме и мне страшно», а это уже абсолютно разные вещи. То же самое на свободе ты скажешь: «Ой, кажется, я влюбилась!», а здесь: « Я в дурдоме. Я люблю его. Мы умрём завтра. Я очень люблю его». Шизофрения… Я буду писать картины…
Я пошла на обед, зашла в столовую, но… Андрея не было. И других маньяков тоже. Параноики сказали, что их увели на занятия… Ну ладно, так, конечно, грустнее, но все же…
Мы пообедали, я пошла к санитарам и попросила у них краски, кисточку, воду и бумагу. Какими бы жлобами они не были, но на творчество больных им было ничего не жаль. Рисовать очень интересно, я даже не догадывалась насколько. В воображении я часто рисовала очень разные картины, но теперь они на бумаге. Все их видят, не только я. В конце будет одна картина… «Кошка» называется. За день я нарисовала одиннадцать картин, конечно, я не Сальвадор и не Дали, но…
Ужин. Андрей тут. Я рассказала ему про картины.
- Привет (я)
- Привет. Как ты?
- Хорошо. Сегодня рисовала картины. Получилось симпатично.
- Молодец, – он улыбнулся, так, что теперь мне было больше ничего не нужно от этой жалкой жизни!
- Я бы показала, только жалко нам друг к другу в палаты ходить нельзя…
- Знаешь, я подумал,… Может мы лучше с крыши прыгнем…
- …Кто знает, может крылья вырастут?
- Да… Я хотел это сказать, именно это!
- Мы одно…
- Да, и давай сделаем это прямо с утра? До завтрака?
- А давай!
- Я знал, что ты согласишься. Давай, через пожарную лестницу, на крышу пройдём. Возьмёмся за руки и улетим!?
- Да, я согласна!
- Что ж, тогда до 08:30! Я люблю тебя!
- Я тоже люблю тебя! До 08:30!
Кончился ужин. Мы пошли по палатам. Я села на подоконник. Это моя последняя ночь. Я всё решила и обратной дороги нет. Я уйду, возможно, этого никто не заметит, но это не важно! Вдох-выдох… Я ухожу навсегда. Вдох-выдох. Жизнь больше не представляет интереса, что для него, что для меня. Всё честно. Обмен с землёй – я ей своё тело, она мне мою душу. Любовь и смерть, любовь до смерти, вот смысл. Моя жизнь, хоть и короткая, имела смысл. Простой, но главный. Завтра я расстанусь со всем: с жизнью и с её смыслом вместе. Да, и, я держу обещания, вот моя кошка:

03:27 ночи
Да,
Я уйду,
Но ты не плачь.
Ведь ночь всплывет, достав луну,
Раскинув чёрно-звёздный плащ…
День 003. Дней до смерти 000
Моё последнее утро. Первое июля, идёт проливной дождь. Какая романтика… Я выхожу из палаты, поднимаюсь по пожарной лестнице. Меня никто не видит. Ну и хорошо. Вот. Я на крыше десятиэтажного здания. Андрей уже здесь. Тело наполняется воздухом, а сердце будто падает на уровень желудка. Я подхожу к Андрею и крепко-крепко его обнимаю. Наши волосы совсем мокрые, серые пижамы тоже. Я шепчу: «Я люблю тебя, слышишь, люблю». Он отвечает, что тоже меня любит. Мы так простояли минут пять, дорожа каждой последней секундой, вспоминая всё, что было и, не представляя, что будет… Мы сумасшедшие… Мы больные на голову. И что же? Любить и умереть за любовь – это самое главное! Какая разница кто ты есть в этом жалком социуме?
Мы подходим к обрыву, смотрим вниз и улыбаемся…
Дождь, ветер, крыша дурдома и двое…
- Там нам будет лучше, чем сейчас, правда?
- Да, Грета, да…
- Я люблю тебя
- Я тебя тоже люблю
Мы берёмся за руки, встаём на край и делаем шаг. Последний шаг.
Полёт! Наконец-то это долгожданное ощущение свободного полёта! Мечта в реальности! То, за что и жизни не жалко! Сердце делает последние удары.… А земля всё ближе.… Ну да ничего! Удар об асфальт. Это конец…
Fin.
Заголовок газеты: «Она была одна»
«…В Москве на Кащенко была обнаружена сумасшедшая, покончившая жизнь самоубийством. Труп был найдены возле стены психбольницы. Опознание показало, что женщиной была больная шизофренией Грета Берман.»



«У нас были крылья,
Но в нужный момент они не раскрылись»
Грета Берман