Глава CXXIV


331-й гаубичный полк резерва Главного Командования, расквартированный в окрестностях Житомира, на рассвете 22 июня был поднят по тревоге и отведён в лес прежде, чем начался налёт немецких бомбардировщиков на Житомир. Убедившись, что личный состав рассредоточен и укрыт, а матчасть хорошо замаскирована, подполковник Казаков, принявший командование полком в марте, собрал на лесной лужайке командиров и политработников и вскрыл в их присутствии мобилизационный пакет. Полку ставилась задача выдвинуться по железной дороге в район Новоград-Волынского и поступить в распоряжение командующего 5-й армией генерала Потапова. Эшелоны под погрузку полка были поданы начальником станции только вечером. В течение ночи полк завершил погрузку матчасти – четырёх дивизионов 152-миллиметровых гаубиц по 12 орудий на тракторной тяге в каждом и пятого, особого артдивизиона инструментальной артиллерийской разведки, в состав которого входили акустические установки, засекающие расположение батарей противника по звуку. Личный состав полка – 2500 человек – занял места в товарных вагонах, и полк взял курс на Новоград-Волынский. В пути эшелоны четырежды останавливались: сапёры и железнодорожные части восстанавливали полотно, повреждённое бомбовыми воронками. Не добравшись до места назначения – станция в Новоград-Волынском горела, – полк выгрузился прямо в поле на окраине города, что было совсем не просто сделать, учитывая вес тракторов ЧТЗ-65. Близилась ночь. Горизонт на западе был охвачен пламенем. О местонахождении штаба 5-й армии ничего не было известно. Офицер связи, отправленный в город, вернулся с известием, что и там никто не знает о местонахождении штаба 5-й армии. Связи с Киевом и со штабом фронта не было. Обстановка складывалась достаточно сложная. Командир полка принял решение обойти горящий город по просёлочным дорогам и выйти на шоссе Новоград-Волынский – Ровно. Организовав боевое охранение колонн, он выехал впереди на штабной машине в сопровождении отряда разведчиков на мотоциклах. Логика подсказывала, что штаб должен быть расположен ближе к границе, до которой было 270 километров. Разведчики ехали всю ночь, миновали большой мост через реку Горынь и на следующий день севернее Ровно отыскали штаб 15-го стрелкового корпуса. Командир корпуса полковник Федюнинский, худощавый, в кожаной куртке-реглане, с коротко подстриженными по предвоенной моде усиками, указал артиллеристам дорогу к штабу армии и, прежде чем отпустить, угостил проголодавшихся гостей парным молоком, доставленным на КП корпуса местными колхозниками. Отослав в тыл связных с указанием маршрута следования колонн, подполковник Казаков и его спутники продолжили путь. Вечером в окрестностях Клевани они нагнали штаб 9-го мехкорпуса генерала Рокоссовского. Высокий стройный генерал, сидя в просторной палатке, показывал на карте офицерам своего штаба, с какой стороны вероятнее всего следует ожидать появления немецких танков. Узнав, что в хозяйстве прибывшего подполковника 48 тяжёлых гаубиц, Рокоссовский не захотел его отпускать и стал настойчиво предлагать воевать вместе. Казаков пообещал поддержать огнём корпус генерала, но только после доклада командарму Потапову. Рокоссовский скептически покачал головой, развёл руками и указал подполковнику дорогу в штаб армии. Проехав несколько километров обратно на восток, шофёр свернул с большой дороги в лес и там вскоре отыскал поляну с ветряной мельницей: здесь и располагался штаб 5-й армии. Генерал Потапов, обрадованный прибытием гаубиц не меньше Рокоссовского, отправил подполковника к начальнику армейской артиллерии генерал-майору Сотенскому. Тот рассказал о контрударе, нанесённом накануне мехкорпусами Рокоссовского и Фекленко из района Ровно в направлении Дубно, о первоначальном успехе и последующем отступлении мехкорпусов под давлением превосходящих сил противника. Теперь армия Потапова спешно готовила тыловой оборонительный рубеж на реке Горынь. За этим рубежом предстояло консолидировать отступающие из-под Дубно и Ровно в направлении Новоград-Волынского части. Полк Казакова должен был развернуться на восточном берегу Горыни и уничтожить переправу, как только по ней проследует арьергард. Подполковник развернул полк в два эшелона: два дивизиона в первом эшелоне, в четырёх километрах от моста, и два дивизиона - во втором, в восьми километрах. Орудия были установлены таким образом, чтобы в случае необходимости отражения танковой атаки секторы стрельбы прямой наводкой перекрывали друг друга. С фронта и с флангов позиции полка прикрывала пехота 62-й стрелковой дивизии.
На рассвете 28 июня прилетели «Юнкерсы» и начали бомбить позиции стрелков, батареи, тыловые дороги, деревни и хутора; сопровождающие их «Мессершмитты» проносились над полями и дорогами, расстреливая из пулемётов всё, что движется. Затем, после короткого, но мощного артналёта к реке выдвинулись с запада танки и мотопехота противника на грузовиках и в бронемашинах. Приблизившись к передовой на расстояние орудийного выстрела, пехота выпрыгивала из грузовиков и, разбившись на небольшие группы, двигалась дальше следом за танками, прикрываясь их бронёй. Подполковник Казаков, поднявшись на ветряную мельницу, наблюдал за выдвижением противника в бинокль. Когда немцы вышли к реке и первый танк, переваливаясь, вполз на мост и, убыстряя ход, покатился к восточному берегу, первый дивизион гаубиц произвёл пристрелочный залп. Один трёхпудовый снаряд разорвался на мосту, остальные одиннадцать взметнули огромные столбы воды по обе стороны моста, возле самых опор. Убедившись в точности прицела, командир полка скомандовал дивизиону открыть беглый огонь. Тяжёлые снаряды один за другим ударили в мост, разворотили настил и сломали опоры. Мост накренился, и два идущих по нему немецких танка повалились на бок, сломали ограждение и рухнули в реку, за ними последовал разрушенный мост. Остальные три дивизиона открыли огонь по танкам и пехоте на другом берегу, и немцы поспешили отойти из зоны огня.
Следующие несколько дней полк вёл контрбатарейную борьбу с тяжёлыми гаубицами противника, пристреливаясь к ним по звуку с помощью установок артиллерийской разведки. В один из дней на мельницу, где располагался КП полка, позвонил командир дивизиона из второй линии и доложил, что видит у себя в тылу в полутора километрах колонну немецких танков, следующую по просёлку в обход позиций полка. Немцы, быстро продвигаясь по дороге, скрытой лесополосой, ещё не успели заметить сквозь просветы между деревьями артиллерию Казакова: гаубицы молчали и были хорошо замаскированы. Проследовав мимо, немецкие танки ушли своей дорогой, и командир артдивизиона не стал им мешать. Казаков приказал командирам дивизионов повысить бдительность и быть готовыми к отражению атак с флангов и тыла прямой наводкой. Уже приближался вечер, когда, сидя на мельнице и обозревая в бинокль окрестности, командир полка увидел в редком осиннике у себя в тылу, в шестистах метрах от мельницы, немецкий Pz.III; за первым танком показался ещё один. Казаков позвонил командиру батареи, и тот громко скомандовал: «На колёса!» Бойцы расчётов, связисты, разведчики и водители, не заставляя себя ждать – до танков было слишком близко, – бросились к орудиям и развернули их на восток. Противник ещё не успел обнаружить опасность у себя на фланге, а командир батареи уже раздал расчётам ориентиры для стрельбы прямой наводкой. Когда прогремел залп, головной танк подпрыгнул в воздухе, упал и загорелся. У следующего танка трёхпудовым бетонобойным снарядом снесло башню. Третий остановился и стал разворачиваться к батарее лобовой бронёй, когда в неё угодил снаряд и расколол, как скорлупу ореха. Немецкие водители дали полный назад, и танки скрылись в осиннике, из которого вышли. Больше танки к в этот день к мельнице не приближались. К счастью, погода была нелётной, и авиация противника не смогла накрыть в этот день обнаружившую себя батарею. Не потеряв ни одного орудия, ночью подполковник вывел полк из оперативного окружения и присоединился к главным силам 5-й армии.