Саид – туземец отрогов ургутских, кипятил воду на плитке – заварить чай. После отъезда жены и детей, приезжавших к нему на свидание в колонию, где тот отбывал немалый срок наказания, настроение у него было приподнято праздничное: сын собирался жениться и вся семья Саида: жена, трое сыновей и куча дочерей, а так же ближайшие родственники и соседи были заняты харажатом – подготовкой праздничного обеда, который должен был состоять: из плова, большого количества шашлыков, не меньшего количества самсы, лепешек и прочей атрибутики торжества. Для этих целей были куплены: два больших барана, мешок риса, мешок муки, двадцать килограммов сахара и много разной необходимости. А самое главное, были приобретены два ящика водки и не какой-нибудь там « Особой», а «Столичной», которая вызывала особое восхищение, если не сказать зависть у всех соседей и родственников.
Время то было дюже интересное: пышные с траурными маршами, с приспущенными флагами и долгими гудками похороны руководителей партии и государства, которые, как бы сговорившись, помирали один за другим, очередные избрания дорогих генсеков, вызвали такой ажиотаж, такой подъем энтузиазма у народных масс, что с прилавков магазинов, гастрономов и других всевозможных торговых точек, в мгновении ока, как в сказке, исчезли все спиртные напитки, будто злой дух с похмелюги, опасаясь нехватки водяры и коньяка, ненасытной дрожащей рукой, сгреб в пределах всей страны, как говорил народ, горючее. А в семье Саида с водкой все оказалось в порядке. Каких трудов и ухищрений стоило брату жениха обменять сэкономленный во время хлопковой кампании, буквально бутылками собираемый бензин, на столь необходимый к празднику продукт, знали только самые близкие друзья, а может быть и они не знали. О всех перепетиях, связанных с приближающееся свадьбой, жена Саида рассказывала мужу шепотом на ухо. Лежа рядом с мужем, после того как тот разместил детей на ночевку у Старика, и нежно поглаживая ему руку, она щебетала: - О, если бы вы видели будущую невестку, Саидака, то остались бы очень довольными. Какая она красивая и работящая. Наш сын, когда впервые увидел ее, сразу же влюбился. Родители ее - хорошие люди. Но вот, когда мы приходили сватать их дочь, ее мама, к стати говоря, очень болтливая женщина: в разговоре слово мне не давала вставить, все говорила и говорила сама. Плов пересолила и передержала на огне. Зато угощала цейлонским чаем, а лепешки у них замечательные, вкусные и горячие. Невестка двор убирала, двор большой, деревьев фруктовых много, арык течет, а как пели перепелки, которых тоже много. В клетках на айване висят и поют. В течение часа Саид, не перебивая жены, спокойно слушал оценки даваемые ею, будущим родственникам, их дому, деревьям, которые растут во дворе дома, козлятникам и коровникам. Он встрепенулся и насторожился лишь тогда, когда из уст жены раздалось:
- Дадаси… Обычно жена называла его Саидака, «Дадаси» раздавалось только тогда, когда речь заходила о деньгах и именно в том аспекте, когда Саиду предстояло раскошеливаться.
– Дадаси, вы старшему сыну, когда он женился, на свадьбу подарили «Волгу» и обещали второму сыну тоже на свадьбу подарить « Волгу», а что вы сейчас говорите «Жигули», «Жигули». Что второй сын, не ваш что ли, или он хуже старшего?
– Дадаси, будет несправедливо, если старший сын будет ездить на хорошей машине, а второй, как нищий на «Жигули». Тогда надо ожидать, что младшему, самому любимому сыночку, когда он будет жениться, вы вообще купите мотоцикл или велосипед, или вообще ничего не купите, может быть, и свадьбу не будете ему делать, и мой мальчик останется не женатым. Вот тогда вас замучает этот позор. От этой трескотни у Саида начинала пухнуть голова, он не отвечал жене. Его мучила совершенно иная проблема: перебирая в памяти, а она у него была прекрасная, все тайники, где хранились сбережения, он прикидывал, сколько денег в каждом из них. Будучи на воле, часть средств, он, как пират Флинт, банально закопал в землю. Прежде чем закапывать клад, Саид аккуратно складывал купюры в пачки, и не просто как либо, а в каждой пачке купюры были одного номинала: сотенные в одних пачках, пятидесяти рублевые - в других. Самые дешевые пачки были собраны из двадцатипятирублевых бумажек. Об общей сумме закопанного клада можно было только догадываться. Очередной клад он ночью, тайком от домочадцев замуровал в стену козлятника. Затем, аккуратно замазав место тайника глиной, он при свете фонаря внимательно осмотрел свою работу, и на всякий случай, побрызгал его жидкой смесью навоза с пылью. Утром при естественном свете он еще раз убедился, что место тайника ничем не отличается от остального участка стены козлятника, и удовлетворенно вздохнув, успокоился. Об остальных двух тайниках Саид боялся даже думать, опасаясь, что какой-нибудь колдун или экстрасенс сможет прочесть его мысли. И было за что бояться: эти деньги он сделал на своем собственном магазине – мечте детства, отрочества и молодости. Денег было много, очень много, сколько всего Саид и сам точно не знал. Он целый месяц лихорадочно выбирал место для следующего тайника, перебрал не один десяток вариантов, но к окончательному решению пока не приходил. Гениальная идея всегда посещает человека неожиданно.
- Вот то место, где никто не найдет, а самое главное - искать не будет, - ликовал Саид. После озарения, он два часа не мог успокоиться, обдумывая дальнейший план действий. Необходимо найти свинец, много свинца.
- Почему именно свинец? – задаст вопрос докучливый читатель. А вот почему: потому, что, во-первых он тяжелый, во-вторых мягкий, режь из него чего хочешь. Короче говоря, Саид нашел необходимый для его задумки материал, заказав его в соседнем районе у знакомых кабельщиков, у которых этого свинца было полно. Искать свинец в своем районе Саид не решался, так как здесь его знала каждая собака, и он не хотел, чтобы кто-нибудь из знакомых, узнал про то, что Саид ищет свинец. Не хотел он этого – вот и все. Там же в соседнем районе он, принеся этот свинец к одному литейщику, заказал ему изготовить из этого металла два, в полметра длины, цилиндра. Один конец цилиндра должен был быть запаянным, другой свободным. Доставив эти цилиндры к себе домой, Саид тщательно спрятал их от домочадцев. За тем, одной темной ночью привез деньги домой и, запершись в амбаре, при свете керосиновой лампы, наполнял ими свинцовые цилиндры. Запрятав в сосуды денежные средства, и вооружившись молотком, он надежно зачеканил свободные концы цилиндров. Не много передохнув, он по одному перенес эти цилиндры в конец двора, где недалеко от собачьей будки находился туалет. Затем эти свинцовые бомбы, заряженные денежными купюрами, ничтоже сумнявшись, отправил на дно отхожего места. Почуяв неладное, пес, выскочил из своей будки, и хотел было залаять. Но услышав негромкий, но злой окрик хозяина, недовольно поворчав, затих. Саид стоял и слушал, как под чавкающий звук, болото нечистот проглатывает его состояние. Невыносимый запах, потревоженного, свинцовым кладом туалета, вынудил его пойти домой. Там умывшись, стараясь не шуметь, дабы не потревожить чуткий сон жены, он пробрался к своей кровати, и осторожно лег. Он уснул с чувством выполненного долга.
Ход его воспоминаний был прерван топотом солдат и лаем собак, раздававшимися за стеной его коморки - пришло время смены караула, охранявшего зону, в которой отбывал срок наказания, расконвоированный зэк Саид. Когда шаги и лай затихли, Мукарам, так звали жену Саида, вновь зашептала: - Ну, что вы решили Саидака? – она опять перешла на «Саидака», так как главный вопрос перед мужем был поставлен и, она снова перешла на обыденную тональность.
« Волга» или все-таки «Жигули»? – возобновился допрос мужа.
– Да замолчи же ты, наконец, женщина – зло огрызнулся Саид, - голова от тебя болеть начинает, сам знаю, что надо «Волгу», но где столько денег достать? Я сижу в тюрьме, а не бегаю с вами по табачным грядкам. У ментов, что ли деньги буду занимать? Подумай хорошо своей головой .
– Ладно, ладно, дадаси, вы только не волнуйтесь, - защебетала Мукарам, - все сложится, я понимаю вас. Уткиржон, мальчик умный, тоже поймет положение отца, и я думаю, что он без обиды согласится на «Жигули». – Вот на том и все и решили, - поставил точку в разговоре Саид. – Ну, вы немножко все равно деньги дадите, после свадьбы старшего сына у нас ничего не осталось, не хватит на свадьбу и «Жигули», - продолжала мучить мужа Мукарам.
– Как не хватит? – Саид, подскочил в кровати, - да за такие деньги можно пять свадеб сыграть и три машины купить! Куда растратила, тебя спрашиваю? – округлив глаза, шипел на жену Саид.
– Вай, дадаси, а костюмы, а гарнитур, а гараж, а поездки к тебе, все денег стоит.
– А вот у меня денег нет, - отрезал мужчина, и в ближайшие пять лет не будет. Вот когда выйду из тюрьмы, тогда вместе пойдем грабить банк, если ты, конечно, захочешь много денег, жена.
– Ладно, только успокойтесь, акажон, как-нибудь выкрутимся - отец невесты никогда в тюрьме не сидел, табачное поле у них не меньше нашего, если не больше, урожай они собрали богатый, как-нибудь выкрутимся.
– Вот так бы и говорила, женщина, а то кудахчешь как курица – денег нет, денег нет, противно слушать и стыдно перед людьми. Перед какими людьми ему было стыдно, Саид уточнять не стал, стыдно и все тут. Вскоре супруги заснули – жена с мыслью, что Саидака успокоился, и не будет более волноваться, а Саид, что все-таки удалось не открывать место следующего тайника. Спал он сладко и безмятежно. Два года назад, когда Саид был еще закрытым в зоне, и о бесконвойке мог только мечтать, получив разрешение на длительное свидание с семьей, имел примерно такой же разговор с женой. Только тогда, невольно размякнув после сытного обеда и женских ласк, как потерявший над собой контроль разведчик, выложил ей тайну стены козлятника. Вернувшись после свидания в свой отряд, он долго ругал себя непристойными словами.
– Жадные хитрецы эти бабы, - говорил он себе, ну и хитрецы - чуть расслабишься – все выведают, все вытащат из мужицкого нутра. Козлятника жалко, сколько денег ушло. Потом, несколько успокоившись, стал рассуждать так: - Ну, во-первых: жена не самый большой клад получила, во-вторых: все равно сына женить надо было. Но козлятника все равно очень жалко - он ему от родителей в наследство достался. А его после того как из стены был извлечен клад, сломали. А коз, в нем содержавшихся, неумные домочадцы, продали.
На следующий день жена и дети Саида уехали к себе на родину. Проводив с миром семью, и прибрав в коморке, он сел на лавку и облокотившись к стене, в мыслях улетел туда, где много лет назад отроком работал на весенней прополке хлопчатника, бесконечными зеленеющими рядами, уходившими за горизонт родной земли. После скудного обеда, состоявшего из лепешки, нескольких помидоров и куска брынзы, укрывшись от солнечных лучей в тени тутовника, Саид мечтал. О чем могут мечтать юноши его возраста? О большом собственном доме с верандой, укрытой в тени виноградника, о фруктовом саде, аромат которого манил бы многочисленную наследную поросль, о хорошей трудолюбивой жене, умеющей готовить вкусный плов, и с радостью принимать гостей. Мало ли еще о чем мечтают юноши, отошедшие от беззаботного детства и вставшие на грань, будоражущей плоть, взрослости. Мечты возмужавшего Саида не ограничивались узко потребительскими довольствами его братьев и друзей. Он еще до конца не разобрался в своих переживаниях, и не нашел пока тот торжественный аккорд симфонии, посетивших его ранее неизведанных чувств.
Он мечтал услышать ту исключительную мелодию, которая могла бы, прозвучав с высоты небесной сини, ярким лучом любви осветить его дальнейший жизненный путь. Основой озарения разума Саида послужило его увлечение разного рода механизмами. Научные принципы и законы, согласно которых эти механизмы двигались и совершали какую-либо работу, его абсолютно не интересовали. Он так же никогда не согласился бы, как дядя Мансур, сесть в кабину хлопкоуборочного комбайна и с раннего утра и до поздней ночи выполнять план по сбору хлопка, а так же работать на какой-нибудь жатке или сеялке - это ему было не интересно. Но вот когда какой-нибудь механизм или машина выходили из строя, и вокруг них собиралась толпа зевак, неодолимое чувство любопытства влекло Саида к этим машинам. Он мог часами наблюдать, как матерно ругаясь, ремонтировщики выкручивают, снимают, промывают, очищают непонятные железки. Затем кладут их на полки и говорят хмурым начальникам, что машины работать не будут до тех пор, пока те не достанут какие-то запчасти. Саид пришел к выводу, что любая машина без таинственных запчастей – всего лишь груда ненужного железа. В те дальние времена особый восторг у Саида вызывали автомобили, которые, как он выяснил позже, тоже намертво повязаны к этим самым запчастям. Мечта Саида начинала приобретать контуры: необходимо иметь запчасти, много запчастей. Но, даже если этих запчастей будет довольно много, их надо еще уметь реализовывать, а для этого нужен магазин. Магазины, что находились в поселке, запчастями не торговали, торговали чем угодно, только не запчастями. Вот тебе Саид и вторая половина мечты – магазин. Как все просто и легко! Однако мечта, как легкомысленная морская волна, разбилась о гранитную скалу реальной жизни – запчастей, оказалось, достать негде, и магазин для них, в ближней перспективе, не предвиделся. Но не таков был Саид, чтобы при первой, же неудачной встрече с реалиями жизни, мог опустить руки. В те далекие время, его многочисленная семья, точно так же, как и все остальное население поселка, занималась выращиванием табака, благо природные и экономические условия способствовали этому промыслу.
Мощный энтузиазм жителей поселка, где родился и вырос Саид, был нацелен лишь на выращивание и переработку табака, не смотря на то, что это благородное занятие было чревато заболеваниями легких и других не менее важных органов человека. Кто будет обращать внимание на такие мелочи, когда идут хорошие деньги, и у человека есть возможность уже к сорока годам иметь собственный дом или машину, а может быть и то и другое вместе.

Достижения великой страны, которая строила грандиозные электростанции, морские лайнеры, достигала небывалых высот в научных и технических областях, не говоря уже об колоссальных успехах в искусстве и шахматах, абсолютно не трогали умы и сердца жителей данного поселка. Его население жило обособленной от страны жизнью. Все о чем писали газеты и журналы или показывало телевидение, оставалось для него не заметным: не обсуждалось ни в семьях, ни в чайханах, ни на каких-либо иных посиделках, ибо основной темой всех разговоров и переживаний, даже у молодух и детей был табак. С мыслями о табаке люди ложились спать, с этими же мыслями они просыпались по утрам. Табак разъедал не только легкие, но также души и разум людей. На вырученные, от табачного бизнеса деньги, Саид построил себе дом, завел скотину, насадил фруктовый сад, женился, кормил и воспитывал детей. По тамошним меркам он был зажиточным и успешным человеком. Болезни, которые, можно сказать, косили жителей поселка, по милости Аллаха, миновали его семью, поэтому он считался счастливым главой семейства. Его незаурядный ум и бурлящая, как расплавленный чугун, энергия, не смогли воплотить в жизнь лишь одну мечту его юности – стать заведующим в магазине. Не в какой-то там лавке, а в большом, со стеклянными витринами, на полках которого бы лежали всевозможные запчасти к автомобилям, мотоциклам и велосипедам. Об этой мечте он частенько рассказывал друзьям на чайханских посиделках, о ней он постоянно напоминал жене и детям. Однажды встретив, друга детства, старшего сержанта милиции Вахида, Саид поделился и с ним своей мечтой. Вахидака был старше Саида на три года и служил и служил в местном отделении милиции инспектором по делам несовершеннолетних. В детстве Вахид, завладев умами соседских мальчишек, командовал как хотел, заставляя тех воровать из чужих садов фрукты, и приносить ему. На глазах изумленной детворы, он эти фрукты с невероятной скоростью и жадностью съедал. Дальше - больше: Вахид научил ребят курить папиросы, играть в ошички, и начал было уже, приобщать их к карточной игре. Как однажды, на дно высохшего оврага, где орава приблатненных малолеток познавала навыки нехитрой карточной игры, внезапно нагрянули два милиционера. Схватив за шиворот главаря детской банды, и задержав еще пару, не успевших удрать пацанов, они привели их в отделение милиции. Один из представителей власти остался караулить юнцов, другой пошел в поселок за родителями задержанных сорванцов. Те, прознав о случившемся, немедля засеменили в сторону отделения милиции. Допросив в присутствии родителей пацанов, милиционеры, для их острастки составили протокол допроса и пообещали шкодникам немалый срок заключения в тюрьму, если те не оставят курение табака, воровство фруктов, и тем более игру в ошички и карты. Затем, отдав засранцев родителям, отпустили их. Те, в свою очередь, клятвенно пообещали представителям власти, разобраться дома с чадами, да так, что обещанный милиционерами срок тюремного заключения, покажется им милостью Божьей и раем. Самое интересное в этой истории то, что все, без исключения, родители шпаны, выполнили данное милиционерам, обещание. Главаря же, не смотря на заверения его отца, а скорее всего, по причине этого заверения, где было сказано, что как только они вернутся с Вахидом домой, он изобьет сына до смерти, не отпустили пацана. Милиционеры три дня держали его в отделении, заставляя мести двор и даже мыть в конторе полы. Потом они, взяв с него слово, больше не сбивать малолеток с пути истинного, отпустили на его волю и велели идти домой. Вахид же, боясь расправы отца, домой не вернулся. Побродив некоторое время по окраине поселка, он вечером пришел обратно в отделение милиции. С тех самых пор Вахид, окончив краткосрочные курсы милиционеров, служит в родном отделении милиции. Вот какого друга повстречал на улице Саид. Обрадовавшись встрече, друзья, пошли к ларьку и купили там бутылку водки.