1.

Рисовать я люблю с детства. Сначала я рисовала на стенах гостиной, чем приводила в негодование бабушку. Не то, чтобы она была против моих художеств, нет. Она боялась, что её отругают мои родители, когда придут домой поздно с работы и увидят, что я вытворила с дефицитными обоями. Ведь остались ещё те люди, которые помнят, с каким трудом добывались рулоны обоев, импортные сапоги, даже каждая баночка майонеза, коробочка рижских шпрот, палка сырокопчёной колбасы … Да что там – колбасы… Ну, с колбасой я уже слишком отвлеклась от творчества. Конечно… Хотя известная поговорка гласит: «Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда»…
Потом пришла очередь бумаги. И здесь я слишком не церемонилась – не имея, конечно, в года четыре понятия о том, что существует в искусстве минималистский стиль, я могла на каждом листе оставлять лишь по одной-две линии. Мне тогда казалось, что только я вижу что-то особенное и рисую это что-то на бумаге с большой точностью… А с какой радостью я немного позднее рисовала фломастерами. Некоторые из моих читателей, возможно, ещё помнят маленькие пачки по 6 или 12 венгерских фломастеров. Такую роскошь, как 24 фломастера, достать было крайне тяжело. Поэтому и береглись они до последней капли краски. Помните «Тройной» одеколон за 17 копеек (и тут я снова отвлекусь; это был «деликатес» для крепко пьющих). Так вот, в небольшую ёмкость выливалось немного этого одеколона и в него вставлялась на некоторое время внутренняя трубочка от фломастера. Она стояла до тех пор, пока полностью не впитывала в себя жидкость. Таким нехитрым образом удавалось продлевать жизнь этих дефицитных маркеров. И у меня появились цветные рисунки. Мама меня в те годы научила запоминать цвета радуги с помощью поговорки: «Каждый охотник желает знать, где сидят фазаны».
А следующим этапом было уже подражание великим мастерам. Я помню, как перерисовывала детали статуй или фресок Микеланджело…
Только спустя годы, уже после окончания института, я решилась показать свои детские и юношеские работы руководителю одной из киевских изостудий. И была принята. Моё счастье было безгранично. Невзирая на усталость, я ездила после работы в эту студию на занятия графикой и живописью. И ощущение праздника, радости творчества осталось в моей памяти навсегда.



2.
Аня жила с нами по соседству. Худенькая девочка с двумя русыми косичками. Такой я её запомнила. Общительная и доброжелательная. Мы с ней вместе часто играли во дворе. Иногда она выносила показать нам свои рисунки. Они были неизменно яркими и весёлыми. Сейчас я бы выразилась иначе: они источали положительную энергию. Я и другие ребята нашего двора диву давались, не понимая, как она это делает: с большой точностью передаёт цветовую гамму. Мне особенно запомнились две её картины: одна с румяными яблочками и с зелёными листочками, а другая - с белым щенком, играющим в синий мячик. Что же было такого удивительного в Аниных рисунках? Правильность линий, недетская реалистичность, кажущаяся объёмность,…? Нет, дело было совсем не в этом. Дело было в другом: Аня была слепой от рождения. И у неё, как и у других незрячих людей, были необычайно развиты другие органы чувств. Подержав в руках яблоко или погладив щенка, она могла по памяти передать свои тактильные ощущения на бумагу. Писала она свои картины акварелью. И её мама решила помочь особым способом: она смазывала кюветы с красками определённым съестным, например, зелёную краску с огуречным рассолом, коричневую с кофе, белую – с рассолом от кислой капусты, жёлтую – лимонным соком… А также капала всего понемногу и внутрь красок.
И Анечка представляла себе зелёный огурчик, жёлтый лимончик, коричневый кофе, белую капустку… Рисуя, всё время принюхивалась к краскам и к бумаге. Поэтому её картины были не только яркими, но и пахучими (аппетитными). Кюветки лежали в общей коробке в определённом порядке, что тоже очень помогало девочке не путаться в выборе цвета.
3.
Так продолжалось в течение нескольких лет. Мы всегда с нетерпением ждали стука Аниной палочки, с которой она осторожно спускалась со второго этажа. Радовались её новым картинам, играли в разные игры. Но даже в детском коллективе могут испортиться отношения из-за несовместимых характеров. Порой трудно понять, откуда у того или иного ребёнка проявляются негативные качества личности. Неужели из семьи, прочитанных книг, просмотренных фильмов… Или это врождённые явления?
У нас во дворе появилась новая девочка. Конечно же, мы стали с ней дружить. Очень скоро она знала наши многие детские тайны. Сейчас это выглядит крайне наивным, но тогда нам казалось всё очень серьёзным. И новенькая, звали её Ирой, стала исподтишка разрушать крепкую дружбу, формировавшуюся годами. Она быстро рассорила девочек с мальчиками. Потом стала наговаривать одной подружке на другую. Но апогеем её коварства стало издевательство над слепой Аней.
В свою защиту и в защиту дворовых друзей хочу сказать, что мы не сразу поняли, в какой ситуации оказались. Нам в то время всё представлялось закономерным. А обиды усугублялись. Ребята уже не собирались в большую дружную компанию, а разделились по группкам. Потом некоторые из нашей компании вообще перестали выходить во двор.
Я продолжала дружить с Аней, ещё с парочкой давних подружек, а также с Ирой. Мне думалось, что многое происходит из-за первых влюблённостей. Помню, что девочек было во дворе вдвое больше, чем мальчиков. Может быть, это были проявления ревности или зависти.
Только когда Ира занялась вплотную Аней, до меня стало что-то потихоньку доходить. Аню во дворе все любили и жалели из-за слепоты. И жестокой Ире это не понравилось. И что же она придумала? Эта, вероятно, врождённая садистка решила разрушить самое дорогое, чем обладала Аня – её умение рисовать.
Сначала Ира одолжила на день Анину коробку с красками, якобы, чтобы нарисовать картину к празднику. В тот день она переставила все кюветы в коробке и такой её вернула Ане. Ей и нам она заявила, что у неё коробка случайно упала, кюветки выпали из своих ячеек, и потом она вставила их, как попало. Я поняла, что это была подлая проделка, лишь годы спустя. Через несколько дней Аня, как всегда, медленно спустилась с лестницы и, раскрыв папку, показала нам свою новую картину. Я о ней уже писала, это были яблочки с листочками на ветках. Мы все восхитились картиной, все, кроме Иры. Она изменилась в лице: номер с заменой кювет не удался. Анино обоняние не подвело.
Тогда она пошла дальше: как-то вынесла во двор импортную отцовскую зажигалку и стала ею хвастаться. В это время Аня демонстрировала нам свою чудесную картину - щеночка, играющего в мяч. Наши взгляды были прикованы к нарисованному и мы не заметили, как Ира поднесла зажигалку к краю листа и зажгла его.
– Горит, картина горит! Аня, твоя картина горит! – стали мы кричать. Больше всех, конечно, кричала поджигательница.
Аня поднесла лист близко к лицу и стала дуть на него, пламя обожгло ей губы, кроме этого, она вдохнула жар носом и закричала от боли. Мы растерялись. Ира выхватила рисунок, бросила его на землю и стала топтать ногами. Аня кричала, я бросила последний взгляд на уничтоженную работу и побежала в Анину квартиру.
– Скорее, выходите скорее, Аня обгорела! – я схватила за рукав её маму и стала тянуть во двор.
– Как обгорела, от чего обгорела? – не переставала она восклицать.
– Пойдёмте, вы увидите сами…

***
Раны на обожжённых губах у Ани со временем затянулись. Небольшие шрамы она покрывала помадой. Обоняние у неё тоже со временем восстановилось. Она не переставала творить. Но решила заняться художественной лепкой. И стала профессиональным скульптором. Её небольшие изящные статуэтки демонстрируются в музеях современного искусства Украины, а также находятся в частных коллекциях на родине и зарубежом.
Я слышала, что Иру в «лихие» девяностые посадили за какие-то незаконные операции. Поделом.

26.08.23.