Детские сны

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1. Рождение Валюши

Маленькая девочка Валюшенька ещё не родилась, а сердечко уже билось, смеялось и согревало всех незнакомой большой радостью. Родные с нетерпением ожидали её появления, считали вначале месяцы, потом недели и, наконец, дни, когда должно произойти чудо рождения их малютки. Но как часто бывает, когда ожидаешь чего-то с огромным нетерпением, оно происходит внезапно, потому что всё счастливое старается ворваться в нашу жизнь неожиданно, чтоб как можно сильнее поразить своей красотой.
И вот поздним летним вечером появилась на свет девочка, появилась как дивная сказка, и когда её, ещё мокрую, подняли высоко-высоко и показали маме, сладостное чувство согрело обессиленное мамино тело, словно это крохотное сердечко забилось в её сердце, эти беспомощные глазёнки растворились в её глазах, а солнечная жизнь малышки зажглась в её жизни.
Вначале Валюша была совсем маленькой, ну такой маленькой, что не просыпалась, даже когда её кормили. Она посасывала молоко и спала, её укутанную в одеяло, носили на руках, катали в коляске, а она всё спала и спала и только звонко кричала, когда ей хотелось кушать.
Она ещё ничего не умела и только нежным тельцем чувствовала, когда мама склонялась над ней, и смеялась ласковым маминым словам, прикосновениям губ и рук.
Но проходило время и Валенька понемногу росла, изменялась, становилась всё интересней. Каждый день дарил ей какие-нибудь замечательные чёрточки, движения и мама, папа выискивали их, находили и радовались им, будто бесценным мазкам гениального творца, и довольные показывали друг другу. А природа не успокаивалась, добавляла новые неповторимые краски и не портила своё произведение, а делала его ещё любимей и дороже.
Нелегко давались Валюше и небольшие успехи, она удивлённая с опаской сидела уже сама в кроватке и стояла, пусть ещё пошатываясь, но без всякой помощи.
Близкие с увлечением наблюдали, как неумелые переступания ножками, которые и шажками назвать-то было нельзя, становились всё увереннее, пока не стали настоящими шагами.
Но самым трудным оказалось первое слово. Кажется странным, что ещё вчера оно было ей незнакомо и только угадывалось в милой улыбке. И как оно вообще появилось, кто придумал, сотворил это диво-дивное, сокровище бесценное слово мама?! Ей оно так понравилось, в нём было всё, что нужно для счастливой жизни и, словно боясь, что если она перестанет его повторять, оно исчезнет или забудется, Валюшенька повторяла его и повторяла, чтоб всегда быть счастливой, и счастье случайно не убежало, не заблудилось в городе среди чужих людей. И когда она знала уже много разных слов, это первое самое важное слово мама чаще всего просыпалось на детских губках как молитва, и от этого в комнате становилось светлее.
Ещё ей нравилось стоять на стульчике у окна, смотреть на голубое небо и держать его за ниточку, будто воздушный шарик, внутри которого, как бабочка, порхало слово мама.
А в цирке, сидя у мамы на руках, точно заворожённая, она смеялась и хлопала в ладошки, как хорощо, что такой сверкающий чудесный праздник добрый к ней маленькой. И когда тушили свет в цирке, ей не хотелось уходить, и потом всю дорогу она улыбалась. А ночью ей снились разноцветные огни, которые повторяли и повторяли вместе с ней волшебное слово мама.

15 января 1988; 9 июля 2022

2. Детский садик

Когда покушает, Валюша или спит, или идёт с бабушкой гулять. Особенно хорошо играть с Татой, она уже большая, ходит в школу, ей нравится катать Валеньку в сидячей коляске и водить за руку, как мама.
Ешё Валюше интересно смотреть, как за невысоким заборчиком из тонких железных прутьев бегает много мальчиков и девочек, таких же, как и она, малышей, они балуются и смеются, потому что им весело. Она раньше ходила в детский садик, но недолго, всего две недельки. Так уж вышло, что когда её отвели в ясельки, она была совсем маленькой, не умела ещё толком говорить, лишь произносила несколько самых важных слов, хотя всё понимала, когда с ней разговаривали.
Она ещё не знала, что у неё своя жизнь, она жила маминой жизнью, и была полностью послушна её рукам, и это счастливое чувство единения с маминой заботой, любовью, поцелуями запомнилось и охранялось беззащитным тельцем малышки. И потому, оказавшись в садике без мамы одна, пусть на несколько часов среди незнакомых, чужих деток и взрослых, её как бы не стало, она будто потерялась на улице и плакала, и плакала, никого не запоминала и не узнавала, не играла с детками, почти ничего не кушала, хотя ей очень хотелось кушать, и только стояла одна растерянная, брошенная, беспомощная у входной двери, ожидая мамочку, сколько ей позволяли стоять.
А когда всех детишек укладывали спать, она не могла уснуть, она привыкла к маминому телу и оставшись без родненького тепла, словно лишилась солнышка и стояла в кроватке, плакала и кричала, и начинали плакать и кричать другие малюточки, тогда её поднимали с кроватки, одевали и уводили маленькую за ручку в соседнюю пустую комнату, где никого не было и оставляли одну, и ей становилось так страшно, что она плакала и кричала ещё сильнее, пока могла плакать и кричать, и обессилевшая не засыпала на коврике в углу пустой комнаты, никому не нужная со своим плачем и криком.
Потом за ней приходили, будили и вели к остальным малышам, и взрослые не замечали, что она есть, и она перестала себя замечать и ощущать, и снова стояла у входной двери, ожидая, когда же за ней придёт мамочка, стояла, пока её не отводили в сторону, чтобы не мешала другим деткам и их мамам. И всякий раз, когда дверь открывалась, она с надеждой всматривалась в лица и глаза — не мама ли это пришла, не мамины ли это глаза? Нет, это чья-то чужая, не её мама, нет, это чужие, не мамины глаза, нет, это пришли не за ней. И когда чей-то радостный крик раздавался сзади неё, и какой-то маленький смеялся и бросался в мамины объятия, у неё замирало сердечко, и горячие слезинки бежали по щёчкам, мочили ладошки, пальчики, и личико её не высыхало от слезинок.
Ей приходилось долго ждать, и мама приходила как-то неожиданно, и Валюшенька бросалась к ней и снова плакала. Мама ласкала её, целовала, прижимала к себе, а ей было мало, она всё не могла напиться маминого тепла, точно молока, и пила его, и пила, и просила его ещё и ещё, и понемногу успокаивалась, и становилась прежней милой девочкой. И тогда уже хватала лакомства, какие приносила мама, и они казались ей такими вкусными, что не оставалось ни единой крошки.
И хотя дома она уже смеялась и баловалась, но вечером, когда ложилась спать, всё думала, переживала, что завтра утром её снова поведут в садик, и это принесёт ей много горя и слёз. Но вот однажды её измученную, заплаканную мама взяла на руки и сказала, что сюда больше не приведёт, и будет она сидеть дома с бабушкой. И, правда, больше её не будили рано утром, если она сама не просыпалась, и ни в какие ясли-садики не вели.
Очень скоро она позабыла о своих ясельных мучениях, как непрочна, воздушна детская память. Она подросла, окрепла, и теперь ей даже нравилось смотреть, чем это занимаются, во что играют такие же, как и она, детишки. И бабушка иногда водила её во дворик детского сада, и ей самой хотелось поиграть с ними, только отходить от бабушки она не решалась, она уже стала домашней девочкой.

15 января 1988; 5 января 2023

3. Мама уходит на работу

Валюша проснулась рано-рано, она любит провожать маму на работу. Каждое утро она прощается с мамой, машет маме ручонкой, смеётся и чувствует, как ласковое солнышко прилетает и садится ей на ладошку. И весь день она играет с ласковым солнышком, бережёт его и дарит маме, когда та возвращается домой и целует её ладошки.
Но сегодня мама оделась, взяла сумочку и уже подошла к двери, она забыла попрощаться с дочкой и та заплакала.
— Ой, Валюшенька, я совсем забыла, так спешу, прости меня, до свидания, миленькая моя, — сказала мама и помахала ей рукой.
Валентинка засмеялась и радостная побежала к маме.
— Аданья, ма... — проговорила она и помахала ручонкой в ответ, и ласковое солнышко снова прилетело, и село ей на ладошку.

-------

Валенька не умела ещё правильно выговаривать слова, произносила их неразборчиво, не договаривая, но все к этому привыкли и хорошо её понимали. Она тоже к этому привыкла, ей даже нравилось, что не надо стараться говорить слова полностью, голову себе морочить, а сказала половину слова или даже меньше, и тебя все понимают. А если кто не понимает, значит он меня не любит,— так она думала.
И потому, чтобы и вы её понимали, я привожу небольшой словарик удивительных слов, какие она произносила по-своему, как у неё получалось.

Валюшин словарик

Мама — ма
До свиданья — аданья
Конфетка — ахетка, кека
Видела — идела
Покажу — опазу
Купи — упи
Написала — аписала
Напишу — апишу
Идёт — идот
Семь копеек — семь опеек
Дружить — дужить
Не дружу — не дужу
Не трожь — не тожь
Саша — Сеся
Сашуля — Сесюля
Дурной мальчик — дулка масик
Ты как сдурел — ты как сдулел

15 января 1988: 24 июля 2022

4. Игрушки

Бабушка была доброй и ласковой, и Валюше нравилось спать в её комнате. Здесь ей приготовили уютный уголок, где стояли кроватка, маленький столик с двумя стульчиками и большой деревянный ящик, доверху заполненный игрушками. Она любила, когда его переворачивали и высыпали игрушки, тогда она залезала в ящик, и то ли он был таким огромным, то ли она ещё маленькой, но её совсем не было видно. Побалуется она немного и улыбаясь просит, чтобы её подняли высоко-высоко, мол сама она не умеет вылезать, а когда её поднимут высоко-высоко, она смеётся и смеётся, потому что счастлива.
Затем она складывает игрушки в ящик, ей не интересно почему-то играться старыми игрушками, даже новой поиграет день-два и забывает о ней. Ясное дело, старым игрушкам было обидно, они завидовали новым и скучали по Валюшиным ручонкам.
А любимого тряпичного зайчика Морковку и дружка его поросёнка Хрю-хрю она повсюду носила с собой, один зайчик скучал бы, а вдвоём они болтают с утра до вечера , и что поразительно, не устают. Хрю-хрю весь беленький, а штанишки красные и глазки у него кругленькие чёрные, да на пятачке две симпатичные чёрненькие точки.
А вот у зайчика длинные уши, чёрные бусинки-глазки и крохотный носик цвета морковки, потому и назвали его Морковкой. Сам он серовато-голубенький, а брюшко у него белое. Но самое главное, что его можно надевать на руку, впрочем как и Хрю-хрю, и тогда они оживают, двигают лапками, вертят головой и начинают рассказывать свои сны, это их секрет, к ним приходят удивительные сновидения, когда они снятся Валюшеньке.
А ещё любит она прятаться в шифонере, залезет в него вместе с зайкой и поросёнком, прикроет дверцу и смотрит в щёлку, что там происходит снаружи. Одной ей было бы страшно, но с зайкой и поросёнком, наоборот, весело. Она усаживается на мешочек с бельём, над головой висит одежда мамина и папина, и ей хорошо. Ещё и маленькую кроватку для кукол затащит, уложит на ней своих зверушек, укроет одеяльцем и следит, чтобы её деток не тревожили, не обижали, и рассказывает им сказки, а их она знает ой как много, все они не поместятся даже в деревянном ящике.
Довольная она хвалится, что это её комнатка, а как увидит в щёлку бабушку, зовёт её. А та удивлённая произносит громко, чтоб её слышала внучка: «А где моя Валюшенька? Где она спряталась? Не могу найти её!»
А Валюша сидит тихо-тихо, наконец, бабушка находит её, открывает дверцу: «А вот где моя внученька!» Тут уже Валентинка радостная смеётся и приглашает бабушку в гости, к себе в шифонер. А бабушка отвечает, что места уже нет, да и развалится он, если она залезет, а так бы она с удовольствием посидела с внучкой в шифонере. Валенька прижимается к стенке, освобождая место для бабушки: «Не развалится, не развалится!»
Но бабушка говорит, что ей надо готовить обед и обещает прийти в гости в другой раз, а теперь у неё нет времени. Как жаль!
«А что такое нет времени?— рассуждает Валюша и понять не может.— У бабушки на руке часы, значит у неё много времени. Это у меня с зайкой и поросёнком нет часов, выходит, это у нас нет времени. Но мы нашли время посидеть в шифонере. Странная бабушка!»
Наиграется Валентинка, насмотрится в щёлку и если не уснёт, то вспомнит о других шалостях, откроет дверцу и вылезет из шифонера, и кроватку со зверушками перетащит в свой уголок. Потом уложит зайчика с поросёнком на подушку и смотрит, чтобы они спали. А когда устаёт их воспитывать, и хочет спать сама, то у неё закрываются глазки, она ложится рядом с ними и засыпает.

15 января 1988; 19 сентября 2022

5. Акварельные краски

Увидела Валюша на столике листы белой бумаги, стаканчик с водой, а рядом лежат кисточка и открытая коробка с красками самыми разноцветными, какие только можно себе вообразить. Она села на стульчик и вначале не поняла, чего от неё хотят, но обрадовалась, что с ней будут играть.
Бабушка тоже уселась за столик и Валенька с интересом за ней наблюдала. А бабушка намочила кисточку в стаканчике с водой и мокрой кисточкой стала разводить краски, от этого они становились сочными, красивыми. А когда бабушка провела кисточкой яркую красную полосу на бумаге, Валюшенька всё поняла, от радости захлопала в ладошки и с таким нетерпением вырвала у бабушки из рук кисточку, что та растерялась.
Валюша разводила водой краски, набирала их кисточкой и рисовала полосы на бумаге, ей хотелось побыстрее распробовать все цвета, и она забывала мыть кисточку, и бабушке приходилось ловить её ручонку, и направлять кисточку в стаканчик с водой. Разноцветные полосы загадочным образом пересекались, накладывались одна на другую, но Валенька хорошо понимала свои рисунки. Вот одной полосой она нарисовала солнце, другой — небо , затем траву и реку, а это мама и Валентинка стоят на берегу. И вдруг волшебные краски ожили, закружились в акварельном танце и неожиданно появились на картинке её любимый тряпичный зайчик Морковка, поросёнок Хрю-хрю, дворовая собака Бара, рыжая кошка и что особенно чудесно маленькие, беленькие, пушистые собачки такие пушистые, что просто прелесть. Она их видела в цирке, а теперь они бегали вокруг неё и прыгали на задних лапках. И начали происходить смешные истории в нарисованных картинках, и Валюша участвовала во всех играх с новыми друзьями, и так развеселилась, что не заметила, как из реки выпрыгнула большущая рыба и ударила хвостом по её ручонке, и она нечаянно задела кулачком стаканчик с водой, и тот опрокинулся, и вода из реки залила все листы и полилась со столика на пол вместе с её друзьями. Какой переполох и неразбериха начались в нарисованных картинках, невозможно описать! А бабушка как увидела последствия наводнения, так схватилась руками за голову и сказала, что на сегодня рисовать хватит, а завтра продолжим, пусть краски отдохнут.
— Буся, ты видела, рыба большущая выпрыгнула из реки, перевернула стаканчик с водой? Ужас!
Бабушка удивлённо: — Ну да, рыба хвостом, видела, перевернула, бессовестная рыба. Ну и хитрющая ты у меня, выдумщица!
А Валюша всё не успокаивалась, окунула пальчики в лужицу на столе, затем в краски и стала водить пальчиками по бумаге, рисуя забавных человечков. Тут уже бабушка подхватила её и понесла подальше от столика и поближе к умывальнику, вымыла ей ручонки, а потом Валентинка смотрела, как бабушка убирала столик, она хотела было оставить первые рисунки внучки и показать маме с папой, но покачала головой: «Посмотри, какие они мокрые», — и бросила их в ведёрко.
Валюша расплакалась, подбежала и вытащила из ведёрка мокрые листы, вцепилась в них ручонками и ни на какие уговоры не поддавалась.
— Это мои сказки, — плакала она.
И бабушка сдалась, посадила внучку на руки, и стала успокаивать, что ж пусть эти мокрые картинки останутся, и даже можно их повесить над кроваткой, когда высохнут, только если перестанет глупенькая девочка плакать и хорошо будет кушать.
А к вечеру картинки высохли и стали необычайно красивыми, даже бабушка восхитилась: «Как получилось живописно! Ну, Валюшенька, ты у нас оказывается художница!»

15 января 1988; 19 августа 2022


6. Во дворе

Почему-то всякий раз, когда игра становится особенно увлекательной, бабушка зовёт обедать, и Валюша нехотя усаживается вместе с зайкой и поросёнком за столик, ест сама и кормит своих зверушек. Правда, им не хочется кушать, но что поделаешь, они съели тарелку супа, а потом ещё и целую котлету. Бабушка сидела рядом и следила, чтобы бo;льшую часть котлеты съела Валюшенька, а зайке с поросёнком досталось меньше, она говорит, что на всех зайцев и поросят у неё котлет не хватит, зайцев и поросят много в лесу, а внученька у неё одна.
Наконец, пришло время гулять и бабушка стала одевать её, не подумайте, что она не умеет сама одеваться, нет, умеет, но одевается она долго, а бабушка спешит: «Господи, Валюша, давай я тебя одену, а то мы до вечера гулять не выйдем, у меня нервы не выдерживают». Валеньке становилось жаль бабушкиных нервов, хотя она толком не понимала, кто это такие – нервы, с ними она ещё не успела познакомиться. И она слушалась бабушку, отдавала ей свои ручки, ножки, а та их то поднимала, то опускала и просила, чтобы внучка держала их неподвижно в самом неудобном для ручек и ножек положении. Так было снято домашнее платьице и надето новое, красивое, надеты красные туфельки, причёсаны волосики и Валентинка довольная, что скоро пойдёт гулять, бегала по комнате с зайкой и поросёнком.
Посредине двора была детская площадка с песочницей, качелями, каруселью и лавочками, а вокруг росло несколько яблонь и груш, это всё, что осталось от садов, когда на их месте построили дома. Одну её гулять не пускали, говорили, что ещё маленькая. Да она и сама боялась гулять без бабушки, во дворе жила злющая-презлющая собака Бара. Почему так её звали, Валюша не знала, да и Бара не знала, просто привыкла к этому имени и отзывалась на него. Она была удивительно чёрной и спина, и морда, и хвост, и только верхняя часть головы и лапы были тёмно-рыжими. От дождя и снега пряталась она под старой, синей машиной, чёрный кусок брезента прикрывал её. Вместо колёс она стояла на кирпичах, хозяин снял их и продал, будто боялся, что машина не выдержит такого к ней отношения и убежит от него. У неё была печальная история, как она докатилась до такой жизни и стала, как и Бара, дворовой дворняжкой, что особенно сблизило её с Барой. Однажды она серьёзно сломалась, а хозяину не хотелось её ремонтировать, но и расстаться с ней не было сил, каким бы тогда он был хозяином, без машины?! Так и простояла она брошенная, забытая несколько лет и настолько покрылась ржавчиной, что ремонтировать эту ржавчину, уже не было смысла. По ночам она тяжело вздыхала, уже думала, что предстоит ей окончательно доржаветь и рассыпаться бесполезно, бесславно, но тут Бара облюбовала себе место под ней, и машина повеселела, теперь была от неё большая польза, пусть и стала она чем-то вроде собачьей будки, но почувствовала себя снова кому-то нужной.
Рядом с машиной находилась небольшая площадка, на ней мальчишки играли в футбол, а когда площадка пустовала, на неё опускалась стая голубей. Бара от скуки наблюдала за ними, и если они подходили близко, бежала на них, ей хотелось поиграть, ей нравилось, когда вся стая с шумом поднималась над ней, обдувая её радостный лай ветром крыльев, это было похоже на детство её, когда она была ещё щенком. Бара всё прыгала, а быстрая стая поднималась всё выше, пока не скрывалась за деревьями. Тогда она постоит, полает на небо, погрустит, пожалеет, наверное, что она летать не умеет и не спеша вернётся в своё убежище.
Вскоре голуби снова прилетали, но тут появлялась рыжая кошка. Ещё маленьким котёнком она была настолько ярко рыжей, что может потому люди побоялись взять её к себе, а вдруг этот огненный живой комочек подожжёт их дом?! Или по другой причине, кто знает, только осталась она жить на улице, стала дворовой кошкой и звали её Рыжая. Она пряталась за большими мусорными ящиками, что стояли у края дороги и ожидала, когда какой-нибудь голубь, совсем глупый, не подходил слишком близко, тогда она прижималась к земле, медленно подползала и прыгала на него. Но почему-то ни одного голубя поймать ей никак не удавалось, хотя у многих она повырывала перья из хвостов.
Напуганные голуби взлетали в небо, поднимая тучи пыли, а Рыжая обиженно мяукала, очищая лапы от перьев и теряла всякую осторожность, не замечала, как Бара уже неслась с визгом к ней и набрасывалась на неё. Однажды Баре так повезло, что она даже разорвала ей ухо. Рыжая с перепугу просто летела к старой яблоне, что росла недалеко и едва успевала вскарабкаться на неё, спасаясь от страшных клыков и жалобно мяукала. А Бара прыгала вокруг яблони и заливалась лаем, довольная, что враг её побеждён. Однако, тут прибегали мальчишки, привязывали ей за шею толстую верёвку и так бегали с ней по двору, таская за собой, потому что больше им делать было нечего и на то они и были мальчишками. Но Бара не злилась или не показывала виду, что злится, она понимала, что от них всё равно никуда не деться, как от холода или блох, и бегала за ними, пока они не отвязывали верёвку и не оставляли её в покое.
Вот Валюша и вышла гулять, когда мальчишки носились с Барой по двору, будто случайно они оказались рядом с песочницей, Валенька испугалась, побежала к бабушке, прижалась к ней от страха. Что тут делать? Бабушка бросила в Бару детским ведёрком и стала кричать на мальчишек, чтоб они убирались со своим зверем и не пугали маленькую девочку. Вскоре Валюшенька успокаивалась, но всё равно долго ещё не отходила от бабушки, а вдруг эта чёрная собака снова прибежит?!
«Почему никто не гуляет? — думала она. — Нет Иры с Инной, а то бы они взяли меня за руки как маленькую, как свою дочку и стали бы за мной ухаживать, играть, водить по дорожке, хорошо быть маминой дочкой, пусть даже понарошку».
У Валеньки было много друзей, таких же маленьких, как она и постарше, был даже жених Артур, как называла его бабушка, он ходил в школу во второй класс. Однажды Бабушка даже поспорила из-за него с Наташиным дедушкой. Дедушка стал говорить, что Артур — Наташин жених, а бабушка возмутилась: «Как это Наташин?! Артур — Валюшин и только Валюшин жених и спорить об этом нечего, потому что Артур сам об этом говорил».
Валентинка всё вспоминала, когда же Артур ей говорил, что он её жених, но так и не вспомнила. «Может это было вчера? Или во сне? Во сне многое случается, чего нет в песочнице». Правда, он подарил ей ёлочку такую зелёную, игрушечную с Дедом Морозом, а потом ещё и картонные кубики с буквами и картинками, кубики были в большой коробке, она любила, когда ей дарили подарки. «Наверное, Артур этими подарками и говорил мне, что он мой жених? — размышляла она. — А больше он никак не говорил. Нет, он катал ещё меня на велосипеде и играл со мной. И хотя он не подарил мне велосипед, он хороший жених, не боится никого, даже Бару. Интересно, какими подарками в следующий раз он признается мне, что он мой жених? Подольше бы он побыл моим женихом, хотя бы пока не пойду я в школу, а тогда я перестану баловаться игрушками и женихами, и женихи с игрушками мне будут не нужны».
Вообще в отношении подарков и женихов Валюша была капризной девочкой, впрочем, как и все девочки, и смело говорила, если какой-нибудь мальчик переставал быть её женихом, что она больше не дружит с ним. Даже в глаза ему говорила, но чаще — бабушке.

15 января 1988; 24 октября 2022

7. Бедные зубики

Как-то привела бабушка Валюшу во дворик детского садика.
— А кто это к нам пришёл, как мы подросли, какими стали красивыми, — к ним подошла молодая женщина в белом халате. — Я теперь в старшей группе, у меня нет сил возиться с малышами, и ты снова попадёшь ко мне, ты рада, Валюша? — Валенька ничего не помнила , не понимала и только улыбалась всё больше и больше.
— А что это такое? — воспитательница внимательно посмотрела,— а ты, оказывается, беззубая! Беззубая, беззубая!! — она, кажется, повторяла это тысячу раз и тысячу раз бедная Валюшенька то ли от обиды, то ли от стыда, не знала, куда ей деться, она перестала улыбаться, закрыла ротик ладошками и чуть не плача, опустила глаза.
Да, она была беззубая! Ей не повезло с зубиками, вначале она радовалась, когда мама и папа просили её открыть ротик и счастливые смеялись, отыскав у неё первый зубик, потом другой, третий, пока вверху и внизу не появилось много зубиков. Но вскоре почему-то передние верхние зубики почернели и один за другим стали рассыпаться, и остались от них только чёрные бугорки.
Валенька сильно переживала, она не могла понять, впрочем, как мама и папа, куда же подевались, убежали зубики, почему у других деток зубики есть, и хорощие, а у неё нет? Мама успокаивала её, говорила, чтобы она не волновалась, что страшного ничего нет, вот пройдёт лето, зима, потом ещё лето и зима, и ещё, и ещё, и придёт время, однажды утром она проснётся, а у неё все плохие зубики повыпадают и вырастут новые, красивые-прекрасивые, белые-пребелые зубики, самые прекрасивые и пребелые на свете.
И Валюша чуть ли не каждый день спрашивала: «Мама, а уже прошло ещё лето и ещё зима, время уже пришло? У меня появились новые белые-пребелые, красивые-прекрасивые зубики? Посмотри, мама». Мама улыбалась и просила её открыть ротик, и внимательно смотрела, и говорила, что ещё нет, время ещё не пришло, зубики не появились, надо ещё подождать. Валенька становилась грустной, и так повторялось много раз. Но затем она перестала спрашивать, она решила, что мама просто успокаивает её, жалеет, обманывает, и новые зубики у неё никогда не вырастут, и ничего тут не поделаешь, и горько, по-детски смирилась со своей бедой и даже забывала о ней, в конце концов ей неплохо жилось и без зубиков.
Как и все детки Валюша любила смеяться и смеялась так солнечно, радостно, как может смеяться только маленькая девочка, когда счастлива. Но к большому сожалению, случалось, какой-нибудь непорядочный взрослый смотрел на неё смотрел и злорадным голосом произносил: «Да ты, оказывается, беззубая! — и ехидно улыбаясь, всё повторял, — Беззубая, беззубая! Ага,— и будто совершил важное открытие, довольный, показывал на неё пальцем, не желая понимать, какую боль причиняет малютке, наверное, у него никогда не было детей, и он не знает, как они беззащитны и ранимы. У Валеньки сразу обрывался смех, она умолкала, и страшная обида застывала на детском личике, и больше обижалась она даже не на взрослого, а на свои зубики, и сердечком чувствовала, что от этой беды никуда не деться, и стала бояться своего смеха.
Однако, очень скоро и неожиданно для себя Валюша научилась защищаться, она стала кусаться. Хотя передние верхние зубики у неё пропали, но остались вверху два крайних хороших зубика, и стоило кому-либо из взрослых начать над ней смеяться, сказать ей, что она беззубая, как она подбегала и кусала его за руку двумя верхними зубиками, а они у неё были ой-какие острые. И кусала руку обидчика так сильно, как только могла, и держала столько времени, пока у неё хватало сил. И взрослый начинал кричать, что ему больно и просил отпустить его руку, ему и в самом деле было больно, обещал уже купить ей конфет и печенье, но ничего не помогало. И лишь когда Валенька уставала сама, тогда отпускала руку обидчика, и на ней ярко красовались две глубокие ранки. «Ах, ты, какая зубастая! Чуть руку мне не прокусила!» — жаловался взрослый и тряс рукой, дул на неё, пока та не переставала болеть. И теперь уже прятал руки, боялся, что достанется ему ещё на орехи, и больше не дразнил, не обижал её, только удивлялся, как это может маленькая девочка так кусаться?! А Валюшенька довольная-предовольная смотрела на него и с чувством победителя смеялась своим беззубым смехом.
А время для деток бежит быстро-быстро и глупенькая малявочка не знала, что пройдёт годик-другой-третий и почерневшие, раскрошившиеся зубики выпадут и, как говорила мама, вырастут у неё красивые-прекрасивые, белые-пребелые зубики, самые прекрасивые и пребелые на свете.

15 января 1988; 18 февраля 2023

8. Семья

Наступило время и Валюша набегалась, стала сонной, капризной, положила голову бабушке на колени и больше не отходила от неё, и та знала, что внучка хочет спать и повела её домой.
А вечером было интересно, вот и теперь, только открыла она глазки, как увидела дедушку на диване.
— Проснулась,— дедушка подошёл к ней.— Ну, как спала?
Валенька заулыбалась и протянула ручонки к деду, тот нежно обнял её и осторожно прикоснулся к её пухлой, тёплой щёчке своей колючей щекой.
— Не колись, деда,— проговорила она.
— Хорошо, не буду, зайчик.
— Я не зайчик, я девочка Аля.
— Ах, я забыл! А почему Аля? — спросил дедушка.
— Аля красивее.
— Ложись ко мне на руки, я тебя покачаю, как маленькую девочку Аленьку.
Валюша обрадовалась и легла дедушке на руки, а тот начал убаюкивать её как лялечку, и всё повторял: «Баю, баюшки, баю, спи малютка Аленька!» А она выпрямлялась всем телом, выпрямляла ножки, ручки, открывала ротик и кричала как младенец: «А-а-а !» Потом, когда решила, что покричала достаточно, стала вырываться и просить: «Деда, гойда, гойда, гойда!» Тогда дедушка встал, а Валенька легла животиком на его руки, он бережно обхватил её ладонями и то поднимал, то опускал, и так много раз, пока не устал и не уселся тяжело дыша на диван вместе с внучкой. Аля раскрасневшаяся, счастливая повторяла: «Деда, ещё, деда, ещё!»
— Ах, Аленька, я такой старенький, очень устал, поиграй с бабушкой,— проговорил деда и показал рукой на бабушку, что сидела за столом и вязала для внучки носочки.
— Папа, ну ты совсем замучал ребёнка и сам замучался,— в комнату вошла мама.
Валенька засмеялась: «Папа — деда, деда — папа!» — не понимая, как такое может быть?! Мама начала объяснять ей, что у Валюши есть папа, и у мамы тоже есть папа. Вот мамин папа — это и есть Валюшин дедушка. А Валюшина бабушка — это мамина мама. До этих последних слов она ещё могла серьёзно слушать маму, но странное объяснение, что бабушка — это мамина мама, до того рассмешило её, что она уже заливалась смехом, показывая на бусю пальчиком: «Буся — мама!» А потом на деда: « Деда — папа». И взрослые смеялись вместе с ней, будто сами только сейчас открыли для себя эту простую истину.
— Бусенька, поиграй со мной,— Валенька подошла к бабушке.
— Родненькая, я же стобой целый день играла. А вот и мама! Мама, поиграй с Валюшей.
— А я обед готовлю и посуду надо мыть. Поиграй ты с ней, это ведь твоя внучка.
— А твоя дочка. Ты её родила, для меня что ли родила?! Если я ушла с работы, то и жизни никакой своей не должна иметь? Валюшенька, иди с мамой, бери маму за руку и веди на кухню.— И бабушка продолжила вязать, показывая, что дальше говорить с ней бесполезно, она даже слушать ничего не будет, потому что не хочет.
Делать нечего, мама взяла дочку за руку и повела... только не на кухню, а в комнату, где отдыхал папа.
— А вот и наш папа! Здравствуй, папа, ты всё равно ничего не делаешь, понянчи дочку.
Странно как-то получается, в семье маленькие дети, как яблоки, когда их много, не хочется, не ешь их, а если их нет, так хочется скушать хоть одно яблочко.
— Чего? — спросил папа, не отрываясь от газеты.
— Валюшу понянчи.
— А, Валюшу... садись, играйся,— проговорил папа.
Валенька посидела минутку и заскучала, достала с полки толстые папины книги, раскрыла их, полистала и удивилась, что нет картинок, а разве могут быть книги без картинок?! У неё все книжки с картинками и потому они нравятся детям. И начала она рисовать на страницах цветными карандашами разные истории, зверушек и человечков, чтобы детям было интересно читать папины книги. Вот она рисовала-рисовала, пока не увидел папа и не схватился руками за голову, позабыв про газету.
— Валюша, что ты делаешь?! — подбежал он взволнованный.— Разве можно рисовать в книгах? И брать папины книги тоже нельзя, ты ещё маленькая. Видишь, они без рисунков... да, были и не интересные для деток. И ты ещё читать не умеешь, правда ведь, не умеешь? — и он посмотрел на дочку, соображая, поняла она его или нет, а та опустила голову и явно обиделась.— А вот когда вырастешь, в школу пойдёшь, станешь большой, тогда я буду разрешать тебе брать мои книги, хорошо, Валенька?
Она прекрасно всё поняла и стала вытягиваться, подниматься на носочках, раздувать щёчки и разводить в стороны руки, показывая, какая она большая. Но эта хитрость ей не помогла, и папа всё равно забрал у неё книги, попытался стереть резинкой нарисованные дочкой картинки, у него ничего не вышло, и, вздыхая, поставил книги на полку.
— Валюшенька, иди к маме и бабушке, скажи им, что с папой ты уже наигралась,— проговорил папа и снова закрылся газетой.

15 января 1988; 8 апреля 2023

9. Глупая чашка

Когда с Валюшей никто не играет, она скучает, бегает из комнаты в комнату и смотрит, чем занимаются взрослые, это бывает очень даже интересно. И если видит, что мама и папа, дедушка и бабушка заняты важными делами, то и сама с серьёзным видом начинает делать что-то важное, взрослое, как ей кажется.
Вот и теперь она побежала в свой уголок, собрала любимые книжки с цветными картинками и, крепко сжимая их обеими ручонками, пошла к папе. Попросила его почитать сказку, и как ему ни хотелось отдохнуть после работы, но деваться некуда, он очень любил доченьку и больше всего боялся её слезинок, за что она папу обожала.
Он спросил её, какую сказку прочитать, и хотя читать она ещё не умела, но знала прекрасно свои сказки, и легко нашла книжку, где живут семеро козлят, дала её папе и, усевшись поудобнее рядом с ним на диване, слушала, будто в первый раз любимую сказку.
Затем папа прочитал сказку про Красную Шапочку и сказал, что так устал читать сказочки, что и читать больше не может, ну нет у него сил, и глаза слипаются от усталости, и он даже показал, как они слипаются, а мама уже свободна и почитает ей остальные сказочки. Только Валенька не соглашалась, но папа вложил ей в ручонки книжки, а она отдала их папе назад, а он снова вложил их доченьке в ручонки, и тогда она обиделась на папу и ушла с книжками к маме на кухню.
Мама уже приготовила обед и мыла посуду, и Валюша бросила свои книжки на столик, подтащила к маме стульчик, залезла на него и схватилась за мамин халат.
— Валюша, не мешай.
— Аля тоже хочет мыть.
И Валенька стала не слушаться, капризничать и заплакала. Конечно, мама очень любила доченьку и не могла спокойно смотреть, как та плачет, пожалела её, придвинула поближе к кухонной мойке стульчик с Валюшей и закатала рукава платьица. А та довольная стала мыть чашки и тарелки, будто взрослая, и хотя делала она всё как мама, только не получалось у неё, как у мамы, и ручки почему-то не слушались, и непонятно как самая большая папина чашка выскользнула из её ручонок, упала на пол и разбилась, и мелкие осколки разлетелись во все стороны. Валенька расплакалась от обиды, что же это такое?! Она так старалась, ей казалось, что и стараться лучше нельзя, и чашку мыть старательнее невозможно, а чашка разбилась!
— Что случились? — прибежали и мама, и бабушка, и дедушка, и папа, Валюшины слезинки быстро собрали всю семью вместе, они решили, что случилось что-то страшное, раз плачет ребёнок, а увидели на полу разбитую чашку. Валюшенька показывает на неё, плачет и не может остановиться, говорит, что она не хотела, она мыла-мыла чашку, а чашка непослушная выскочила из её ручек и разбилась, глупая чашка, ей самой захотелось разбиться, и она ничего не могла с чашкой поделать, как ни уговаривала её не разбиваться.
Мама осмотрела её ладошки, пальчики, не поранилась ли она и видит, что пальчики целые и ладошки целые, хорошие, самые дорогие и улыбается, целует их, берёт доченьку на руки, ласкает, успокаивает, говорит, чтобы перестала она плакать, не стоит эта чашка её слезинок, и плакать из-за неё не надо, так и слезинок не останется, если из-за каждой чашки плакать, а ей слезинки ой как ещё пригодятся в жизни. Пусть сама чашка и плачет своими осколками, раз захотелось ей разбиться.
И мама обняла, прижала к себе нежно-нежно живой комочек, и мягкие, светленькие волосики сами просятся в её ладони, а доверчивые, широко раскрытые, как удивление и печаль, глаза, словно придуманы, чтобы согревать своей трогательной наивностью и как страшно обмануть их.
И жизнь мамина бьётся в крохотном, родненьком сердечке осторожно, ласково, боясь случайно потревожить, испугать его. И мама растворилась в этом маленьком человечке, а её самой уже и нет.
Вы, конечно, поняли, что была Валюша не просто любимой, а самой-самой любимой и желанной девочкой, и ей нравилось быть самой-самой, а больше всего ей нравилось быть счастливой, впрочем, как и всем деткам на свете.

15 января 1988; 18 июня 2023