Однажды я услышал эту фразу: «успеть, пока не идут титры»...
Успеть прожить жизнь, пока она не подошла к концу. Успеть насладиться этими годами... Теперь я знаю, как определить, когда титры поползут по экрану. Теперь я знаю, когда они, подкравшись незаметно, отрежут тебя от прошлого. И есть только один глоток настоящего... Пока идут титры...
* * *
Я встретил Эрика, когда март только вступил в свои права. Асфальт тут и там был в слезах дождя, а небо боролось с огромными тяжёлыми комками серого.
Он будто сошёл со страниц готического романа: весь какой-то сгорбленный, хотя высокий; угрюмый, глядящий себе под ноги. Он был шатеном с тёмными, как оникс глазами. Нежность чёрного цвета.
Когда мы сблизились, и я узнал его получше, я называл его «романтик эпохи декаданса». Он пил редко и виски, курил только тонкие женские сигареты и отчаянно любил меня. Наверно, каждый на земле хотел бы такого же слепого обожания в свой адрес, коего удостаивался я от него. Он был моим светом, белой краской на моей картине. И я тоже любил его. Погружаться в его, то утопические идеи, насчёт нашего будущего, то уплывать на волнах упадничества, не веря, что чувства живут долго.
* * *
Андрон появился в марте спустя две с половиной недели после моего знакомства с Эриком.
Такой же высокий, как и мой возлюбленный. Только взгляд не печально-романтичный, а прямой, уверенный, даже подавляющий. Этот блондин знал, чего хочет и как это получить.
Странно, раньше я не замечал за собой страсть к изменам. Но когда я увидел идущего ко мне, тогда ещё не знакомого Андрона... Я понял, что сердце может вместить любовь к двум мужчинам.
Ночи с Андроном были наполнены болью и удовольствием одновременно. На моём теле, как на карте, были отмечены пути его любви: синяками, укусами, следами хлыста и наручников. Он пил меня, как жаждущий влаги путник в пустыне. Он пил меня жадными глотками, не желая сдерживаться. И я хотел быть для него этим наполненным страстью колодцем.
Я умирал и возрождался в его руках... Его движения внутри меня были резкими и глубокими, а руки властными и сильными. Он реально насиловал меня каждый раз, как только я переступал порог его квартиры. И так много раз за ночь, пока я переставал ощущать своё тело.
Ночи же с Эриком были прямо противоположными. В его руках я ощущал себя облаком, которое нежно ласкает ветер. Самые романтичные слова, самые робкие прикосновения дарил мне мой романтик. Секс с ним был долгим. Если с Андроном мы могли раз семь за ночь начинать и кончать, то Эрик мучил моё тело нежностью раза два за ночь. Зато с ним я не кончал по несколько часов. Он доводил меня до пика, и... охлаждал моё желание.
Почему он не замечал следов от ночей с Андроном?
* * *
«Я верил, что небо не может осыпаться, как слой краски.
Я верил, что землю не придавят облака.
Я верил, что тот, кто тебя убивал — не опасный.
Я верил во всё!
Это всё — ерунда!»
Эрик сидел со мной на краю крыши и рассказывал про наше будущее. Я верил ему. Он умел быть убедительным. Но его слова слегка настораживали. Он предлагал уехать в другой город, где его карьера поползёт в гору, и мы будем ещё более обеспеченные. Но как я мог уехать из города, подарившего мне Андрона? Как мог оставить моего любовника ночи одного?
И я отказался...
— У тебя кто-то есть другой? — Просто спросил он.
— У меня есть только ты. — Врал я.
* * *
Ночь я провёл в объятиях Андрона. Он душил меня. Впервые он меня душил. А утром задал тот же вопрос, что и Эрик. И я снова соврал.
Одну ночь я был ангелом, другую — демоном. И нельзя было помирить эти две стороны, как и любить двух совершенно разных людей. Эрик ждал ответа, уеду ли я с ним. Он всё ещё верил, что я соглашусь. Андрон словно тоже чего-то ждал.
* * *
«ПОКА НЕ ИДУТ ТИТРЫ, НАДО УСПЕТЬ ПРОЖИТЬ. ПОКА ЕЩЁ НЕ ПОЗДНО, НАДО НАУЧИТЬСЯ ДЫШАТЬ. ЕСЛИ ЖЕ ПЕРВЫЕ СТРОКИ УЖЕ ПЛЫВУТ ПО ЭКРАНУ, НАДО НЕ БОЯТЬСЯ ВЫЙТИ ИЗ УЖЕ ПУСТОГО КИНОЗАЛА.»
Прошлое срывается чуть слышно
Танцем пожелтевшего листа.
Время на прощенье... Время вышло!
Истина расплатою проста.
Прошлое — как звонкая монета,
Брошена в синеющую высь.
Решка — и вопросы без ответов.
На орла без веры помолись...
|
