Фантастические технологии современного мира, среди прочего, косвенным образом способствуют также и тому, что рядовой обыватель получает возможность всё в меньшей и меньшей степени опираться в повседневной жизни на свою память. И правда ведь, зачем производить в уме даже самые простые, не выходящие за пределы таблицы Пифагора вычисления, если под рукой есть калькулятор? Зачем запоминать какие-то факты, если существует Википедия? Зачем держать в голове распорядок личных, рабочих или общественных дел и мероприятий, если смартфон обо всём своевременно напомнит? Путей может существовать хоть тысяча, но все они ведут к одному-единственному результату: замене природной способности человека внешним человеку порядком. Таким-то вот образом мы постепенно и отказываемся от услуг собственной памяти. Мы больше не тренируем свою память.

Однако любая наша способность, оставляемая в той или иной мере без использования, со временем если и не исчезает совершенно, не сходит на нет, то видоизменяется, возможно ослабевает, упрощается, и в любом случае деградирует. А ведь связь памяти со всеми иными интеллектуальными способностями человека очевидна (здесь даже лучше бы сказать – её связь с человеческой интеллектуальной потенцией вообще).

Но существует относительно небольшой контингент людей (согласно данным ВОЗ, что-то около 36-39 миллионов из 7 миллиардов, то есть приблизительно по одному человеку на каждые две сотни), которые самими обстоятельствами своей судьбы и жизни поставлены в совершенно иное положение по отношению к окружающему нас миру, начиная вот прямо с повседневной рутины обыденного существования. Речь идёт о людях, лишённых способности видеть.

И достаточно тривиальная истина в контексте затронутой выше темы состоит как раз в том, что незрячий человек поневоле должен использовать свою память в гораздо большей степени, нежели почти любой из числа зрячих. Я не стану подробно останавливаться здесь на какой-либо конкретике. Кто хотя бы однажды побывал в комнате слепого, сразу поймёт, о чём идёт речь. Запоминание пространственных особенностей места проживания, запоминание расположения вещей и бытовых принадлежностей, запоминание маршрутов перемещения по городу, запоминание людей по их голосу и иным звуковым особенностям, и так далее, и так далее, – не будучи в состоянии перманентно опираться на зрительные данные, слепой человек, повторим это, волей-неволей вынужден как бы походя, в фоновом режиме задействовать свою память в несопоставимо больших масштабах и с гораздо большей интенсивностью, нежели любой из нас, видящих. Что неизбежно приводит к её не прекращающейся ни на миг тренировке. (Здесь, конечно, можно было бы упомянуть ещё и о других, как бы параллельных практиках, к примеру о необходимости развития и постоянного применения незрячим особого рода принципиально не-визуального пространственного воображения, – что, однако, в базовом смысле также не может не сводиться к опоре на развитую память.)

Ну а дальше поневоле возникает вот какая совсем уж простая мысль. Не получится ли так, что со временем – притом образом совершенно естественным, в качестве всего лишь одного из следствий вышеописанного новоприобретённого уклада нашей жизни, и конечно же чисто статистически, – именно незрячие люди начнут в массовом порядке занимать непропорционально доминирующее положение среди интеллектуальной элиты человечества – человечества зрячего, но – в силу самой же своей способности видеть – по преимуществу беспамятного и ментально расслабленного? И слепой мудрец древности возвратит себе некогда утраченное место на вершине иерархии человеческого интеллекта?