Александр Посохов


ДЕНЬ СЧАСТЬЯ

– Ты рот свой помыла? – угрожающим тоном спросила гренадёрского вида женщина неопределённого возраста с короткой спортивной стрижкой.
– А как же, – робко ответила Мария Ивановна, восьмидесятилетняя старушка, садясь в стоматологическое кресло.
– Что у тебя?
– Да мне бы вот нижний протез изготовить. Не знаю только, на чём он будет держаться. Последний зуб месяц назад удалила.
– Дай посмотрю.
Мария Ивановна открыла рот и от волнения перестала дышать.
– Сделаем, – сказала врач, отвернувшись к столику, на котором стояли рядами чьи-то уже готовые протезы с приклеенными на них фамилиями будущих беззубых владельцев. – Целиком и не сразу.
– Что значит целиком и не сразу?
– Нижний и верхний будем делать вместе. И ждать придётся полгода как минимум.
– Так верхний же у меня хороший, и зубы там ещё есть. Я так к нему привыкла. А можно его не трогать? – взмолилась Мария Ивановна.
– Возятся с тобой бесплатно, сиди и молчи, – услышала она в ответ. Мешать она ещё будет. Не нравится, иди к частнику.
Короче, изготовила себе нижний протез Мария Ивановна в частной клинике, а не в городской поликлинике по льготной программе для пенсионеров. Дорого обошлось, зато без хамства. Учительской пенсии при этом едва хватило. Всю свою трудовую жизнь Мария Ивановна проработала в обычной ленинградской школе. Помочь некому. Муж давно умер. Тоже учительствовал. Вышел на пенсию по выслуге лет и умер. Блокадное детство сказалось. А сын, хоть и работает каким-то начальником по газу, но у него свои заботы. Женился, развёлся, женился, развёлся, взрослых детей содержать надо, на учёбу внуков за границей деньги нужны.
Изготовила, значит, Мария Ивановна свой протез и пришла домой. Радостная такая, что с зубами, наконец. Прикрывать рот ладонью больше не надо. Жевать аккуратненько можно. Держаться, правда, этому протезу не за что. Того и гляди, изо рта выпадет. Ну да ладно, привыкнуть можно. Нечего зря губы растопыривать, как говорится, и рот до ушей разевать.
Она и не разинула, когда рюмочку оставшейся с восьмого марта наливки буквально процедила в честь нового протеза. Пожевала осторожно булочку, чаю попила. А больше и закусывать собственно нечем было. Холодильник пустой. Оставшиеся две тысячи отложены на лекарства. Квартплата в шесть тысяч подождёт. Консьержке по пятьсот рублей она вообще больше платить не будет. Хватит, пенсия маленькая, пусть хоть заобижается.
И тут Мария Ивановна вспомнила, что на балконе у неё кофточка вязанная сушится. А жила она на третьем этаже в обшарпанном сталинском доме, недалеко от центра. Вышла на балкон, сняла кофточку с верёвки и решила сдунуть с неё пожелтевший рябиновый лист. Наклонилась слегка за перила и дунула с силой – лист и слетел вместе с протезом. Только лист, кувыркаясь, в сторону, а протез камнем вниз. Слетела по лестнице во двор и Мария Ивановна. Да так быстро, что консьержка даже в окошечко высунулась от удивления. Битый час разгребала Мария Ивановна высокую пожухлую траву под балконом в поисках своего протеза. Чего они не скосили её, проклятую, возмущалась она работой коммунальных служб. Рябина ещё эта стоит тут некстати, росла бы себе в лесу. И кофту эту дырявую, зачем я её только постирала. А вдруг он упал на что-то твёрдое и раскололся. Умаялась Мария Ивановна до изнеможения. И села в полном отчаянии на металлическую оградку. Одна мысль в голове, и где оно, это стариковское счастье?
– Помоги мне, Господи! – произнесла она вслух и посмотрела на небо. А там, зацепившись за невысокую ветку рябины и поблёскивая на солнце, висел её драгоценный протез. Снять его с дерева самой не составляло никакого труда. Но вместо этого Мария Ивановна закрыла лицо руками и расплакалась.

* * *