ДРАМАТИЧЕСКИЕ МИНИАТЮРЫ

/ с сексуальными отклонениями /


ПОКА...

/ сцена из частной зарубежной жизни /


Особняк в пригороде Лондона. Молодой человек, с вызывающей доверие наружностью, звонит у дверей. Появляется хозяин.


ГОСТЬ. Разрешите представиться, сэр. Моё имя Майкл Ридли. Я по поводу вашей жены, леди Сьюзен Скотч.


ХОЗЯИН. Вы хотите сказать, по поводу бывшей моей жены?


ГОСТЬ. Пока бывшей.


ХОЗЯИН. С ней что-то стряслось?


ГОСТЬ. Пока нет, сэр.


ХОЗЯИН. Я вам не верю. Отвечайте, не задумываясь, она жива?


ГОСТЬ. Пока жива, сэр.


ХОЗЯИН. Надеюсь, её не обманули, не ограбили, не изнасиловали?


ГОСТЬ. Пока ваши надежды оправдываются.


ХОЗЯИН. И со здоровьем у неё в порядке?


ГОСТЬ. Пока не жалуется, сэр.


ХОЗЯИН. Надеюсь, она вышла замуж?


ГОСТЬ. Пока ваши надежды не сбылись.


ХОЗЯИН. Это известие меня ужасно огорчило.


ГОСТЬ. Возможно, вам покажется странным, сэр, но пока вашу жену это огорчает тоже.


ХОЗЯИН. Мою бывшую жену...


ГОСТЬ. Не будем мелочиться, сэр. Всё бывшее очень часто становится настоящим.


ХОЗЯИН. Вы мне угрожаете, сэр?


ГОСТЬ. Разве так угрожают?


ХОЗЯИН. Вы меня успокоили. Боюсь, однако, что не смогу быть ей полезен.



ГОСТЬ. Пока не можете, но с божьей и моей помощью...


ХОЗЯИН. Вы посредник. Угадал?


ГОСТЬ. Пока, сэр, здравый смысл вам не изменяет.


ХОЗЯИН. Сколько она обещала вам за посредничество?


ГОСТЬ / наклоняется к уху хозяина и что-то шепчет /. Пока, разумеется.


ХОЗЯИН / наклоняется к уху гостя и что-то шепчет /. Вы довольны?


ГОСТЬ. Пока доволен, сэр.


ХОЗЯИН. Тогда до встречи.


ГОСТЬ. Пока... /уходит /.


БЕ САМЕ МУЧО

/ трагедия в стиле ретро /


Южный городок на полпути между адом и раем. Сцена представляет
типичную для такого городка жилую площадь, в интерьере которой
признаки гордой бедности предвещают идущую ей на смену бедную
гордость. Некоторому смягчению неприглядного ретро эпохи итальянского
неореализма призваны, видимо, послужить верхушки пальм, заглядывающие
в запыленное окно. В паузах между разговором действующих лиц слышен
шум моря, если, конечно, его не перекрывает, исполняемая на разные голоса,
и в разной тональности, знакомая до боли песенка «Бе саме мучо».


Арчил, муж, стоя у окна, глядит на улицу и жадно,
словно запах шашлыка, впитывает музыку. Пытаясь
уловить мелодию и ритм, подпевает: «бе саме мучо»...


Маша, жена, лёжа в постели, протягивает к нему натруженные
в замужестве руки.


ЖЕНА. Арчил!


МУЖ /поёт тенором /. Бе саме... бе саме мучо...


ЖЕНА / на грани истерики / Арчил, кому говорят, иди ко мне! Слышишь?


МУЖ. Не мешай, женщина, петь /поёт /. Бе саме...


ЖЕНА. Арчил!!


МУЖ. Отстань! /поёт /. Бе саме мучо... Спи!


ЖЕНА /радуясь, что муж обратил на неё внимание /. Тебе прекрасно известно, Арчил, что без тебя мне не уснуть. Зачем ты меня мучишь?


МУЖ /поёт /. Бе саме... Представь, женщина, что меня нет вообще.


ЖЕНА. Куда же ты подевался?


МУЖ / раздражённо /. Много куда деваются мужья... Уходят на войну или к другой... /поёт /. Бе саме...


ЖЕНА. До сих пор я над этим не задумывалась, Арчил. Но ты свою Машу узнаешь. Она не позволит наплевать себе в либидо.


МУЖ / любопытствуя /. А что ты сделаешь? / поёт /. Бе саме...


ЖЕНА. Соперницу убью, а тебя прирежу.


Песня стихла. Слышен шум моря.


МУЖ / неуверенно /. Бе саме...


ЖЕНА. Арчил!!!


МУЖ / неохотно /. Иду, женщина, иду.



Ложится рядом. Некоторое время шум моря заглушают тяжелые вздохи,
напоминающие нанайскую борьбу. И вдруг тишина нарушается
неожиданным басом Маши.


ЖЕНА / поёт /. Бе саме... Бе саме мучо...



ЖАН И ЛЮСИ
/ сцена из жизни великого человека /


Участвуют:


КОКТО ЖАК — французский драматург.
ЛЮСИ — из дома, где разбиваются сердца.
АВТОР — без которого не обойтись,
но который только мешает.


Время действия: когда нас не было.
Место действия: Париж, площадь Согласия.
Способ изложения: ритмическая проза.


ЛЮСИ / полная свобода слова и действия / Вы кто?


КОКТО / разгул воображения / Кокто.


ЛЮСИ. Неужто, Жан?


КОКТО. А вам-то что? Не понимаю.


ЛЮСИ. Мне очень жаль, что вы строги, о Жан! А было время, когда мне внимали.


КОКТО. Внимал? Всё может быть. Искал я персонаж для новой пьесы. И если с вами мы на том сошлись, прошу не числить автора повесой.


ЛЮСИ. Но я о том...


КОКТО. О том и я, Люси. И, кажется, маразмом не страдаю. Я вас «имел» в Сен-Клу и в Сен-Дени и, помнится, ещё в Пале-Рояле.


ЛЮСИ. Так, значит, мы...


КОКТО. Не значит ничего. Я человек возвышенных стремлений. Конечно, иногда не без того... Особенно в минуты опьянения. Но гений я и потому себе позволить многое могу. Я и сейчас глазами вас пронзаю. И мысленно с вас долго не слезаю. И в том себя нисколько не виню.


ЛЮСИ. Я счастлива. Я просто вне себя. Служить литературе я готова. Хотите, пропою вам мадригал, хотите, честное произнесу я слово. О Господи! Согласна я на всё, чтоб только быть к искусству ближе. Хотите меня видеть нагишом? Ах, ветреник! Не там, а чуть пониже... Всем, чем могу, я рада услужить...


КОКТО. Я героиней пьесы вас назначу. В бессмертие впущу, а это значит...


ЛЮСИ. Не значит ничего, раз я люблю.


КОКТО. Что за слова! Откуда эти страсти? Свалились вы на голову мою. Не жду от вас я, милая, отдачи, а сам, что захочу, то и беру. Вы — персонаж, а потому извольте...


ЛЮСИ. Увольте, этот бред мне надоел. Использовав меня, вы не уйдёте, не обеспечив мне прожиточный удел. С вас много не возьму. Так, тысяч двести, вроде. Ещё автограф...



КОКТО. Где?


ЛЮСИ. Да хоть на морде. На ягодице можно, мне не жаль. Останется навечная скрижаль. Как ссуда ипотечная, как орден, из тех, которые сегодня в моде.


АВТОР / нагло вмешивается / Реклама? Да. Но в тот далёкий век её чурались, как мы нынче СПИДа. Что делать! Слаб бывает человек, когда заботится о продолженье вида. Люси прогнал блистательный Кокто. Но пьесу всё же написал об этом. Нет театра, что поставил бы её, а потому не наварить монету. Как всякий гений, не разумен Жан. Теперь, поди, кусает себе локти. К Люси ведь очередь, как во всемирный храм. Причём, в любое время дня и ночи. И, упустив сей редкостный момент, прославить своё творчество и имя, остался бедный Жан, увы, ни с чем, наедине с уставшей своей лирой.


ПОСЛЕДНЯЯ ЭЛЕКТРИЧКА


Привокзальный зал ожидания. Слышны далёкие поезда.
Женщина спит, уткнувшись в воспоминания.
За ней пристально, но скрытно, наблюдает мужчина,
разрываясь между возможным и желаемым.


ЖЕНЩИНА / сквозь сон /. Мужика хочу... Грех это или как-нибудь ещё, только мне всё время снятся голые мужики с автоматами наперевес...


МУЖЧИНА /робко /. Дамочка, а, дамочка, проснитесь. По всему, видать, у вас чересчур белая горячка. А я должен торопиться на электричку. Каждая минута на вес, как колбаса.


ЖЕНЩИНА / не просыпаясь /. Извините, пожалуйста, но я не могу... Хочу донельзя, но совесть и муж не позволяют. Он особенно, потому что гордый, как все импотенты.


МУЖЧИНА. Вот вы извиняетесь, а за что? Ни вы, ни я ничего такого пока не совершили.


ЖЕНЩИНА / не просыпаясь /. За аморальные свои намерения... Больше я вам ничего не скажу, пока сами не догадаетесь.


МУЖЧИНА / в отчаянии /. У меня через пять минут электричка. Какие вы, бабы, непостоянный экземпляр. Три часа сидим друг против друга, а вы на меня, как на плакат на стене. И так всегда, ноль внимания, именно тогда, когда больше всего хочешь отстать от электрички. Вот и получается: и бросить жалко, и взять с собой тяжело. / Убегает /.


ЖЕНЩИНА / просыпается и зло глядит вслед убежавшему /. И так всегда: последняя электричка для них — якорь спасения. Да и я — дура последняя. По молодости даже думать боялась о том, чего хотела...


Подходит мужчина


МУЖЧИНА. Простите, здесь не занято?


ЖЕНЩИНА / засыпая /. Кажется, нет.


МУЖЧИНА. Вот и отлично. Ждать хоть не долго, но лучше сидя.


Женщина / не посыпаясь /. Последнюю электричку?


МУЖЧИНА. Угадали.

Борис Иоселевич