Девятнадцатый век. Западные территории царской России. Земли, отошедшие вместе с евреями от панской Польши, как будто бы евреи больше всего к этому стремились, или их спрашивали. Многочисленные еврейские местечки, где люди жили по законам торы, молились своему еврейскому Богу, соблюдали все его заповеди, учились в еврейских школах – хедерах. Это была не очень грамотная масса людей. Но они были безгранично преданы своей вере, своему народу, своей памяти. Они пели свои песни, справляли свои свадьбы, отмечали свои праздники. Практически все они были мастеровыми людьми, не чурались никакого труда, и с раннего детства держали в своих руках не игрушки, а какие-то инструменты или другие предметы труда.
Такой была и наша бабушка Фейга, или, как в детстве ее называли, Фейгеле
Когда бабушку выдавали замуж, она и ее муж Моисей Гаркави получали подарки. Так от среднего брата, имя которого мне неизвестно, но фамилия была Гаркави, гравера из Лондона, на свадьбу был прислан набор серебра с выгравированными инициалами дедушки – М.Г. и бабушки – Ф.Г. Одна стопка из набора сохранилась до сих пор. На ней выгравировано кроме инициалов – 1893 год. Таким образом, свадьба состоялась в 1893 году. Были и другие подарки, ведь какая свадьба без памятных подношений.
Среди подарков была мезуза в металлическом футляре. Это был дар молодоженам от родителей невесты. Когда затем молодые переехали в Мариуполь, к двери своего дома они прибили свадебную мезузу. Помогала им мезуза или нет, что было бы, если бы на двери была другая, лучше или хуже, я не знаю. Но охраняла их дом и покой именно свадебная.
Когда семья переехала в Ростов, эта мезуза вместе со всеми переехала в Ростов и вновь заняла свое место в новом доме. И так было до 10 июля 1942 года.
Фашисты стремительно приближались к городу. Бабушка, а с ней в это время жили ее дочь, моя тетя Мери, и моя сестра Имулька, с которой мы сейчас живем в Израиле, но я в Тверии, а она в Ашкелоне... Так вот, бабушка вытащила из металлического футляра заветную мезузу – маленький кусочек пергамента, на котором было что-то написано на иврите, завернула его в чистенький носовой платочек, спрятала у себя на груди, и навсегда заперла за собой дверь ростовского дома. На свое место мезуза уже не вернулась. На следующий день после отъезда из Ростова в дом попала бомба и его не стало.
А мезуза поехала с бабушкой в Махач-Калу, небольшой чистенький городок на берегу Каспийского моря, и там заняла свое место. Затем семья переехала в Ташкент, и мезуза вновь переехала на новое место.
14 февраля 1943 года Ростов был освобожден. Семья стала готовиться к возвращению в родной город. И поехала мезуза в обратный путь. И вновь она оказалась в Ростове.
1952 год. Уже два года, как нет тети Мери. Год, как умерла моя мама. Детей у бабушки больше не осталось. И наступил ее черед. Мери лежала вдали от родного дома в Ташкенте, а дочь Дуся - моя мама, Моисей - мой дед, его брат Марк, который в царское время был в Ростове купцом первой гильдии и уважаемым человеком в городе и синагоге, многочисленные родственники - лежали на старом еврейском кладбище, которое из-за давности лет оказалось почти что в центре города. Туда же в последний путь проводили и бабушку. А мезуза...
Умирая, бабушка достала заветный платочек с маленьким пергаментом, и отдала Имуле на хранение. И сказала: «Детина, храни ее. А она будет хранить всех вас». И хранится эта мезуза и этот платочек и по сей день у нашей Имули. Но уже в Израиле. А мы помним бабушку и все ее добрые дела для нас и всех окружающих.