Как капли в виде дождя возвращаются в океан, а потом снова испаряются, повторяя цикл, так и мы растворяемся в Пустоте, и затем снова из неё проявляемся.
И рождается новый цикл…

Ошо. Тантра. Становление Бытия.

Начался дождь, летний, теплый. Капли застучали по подоконнику. Лада складывала свои вещи в сумку. Он встал с дивана, шагнул к окну, чтобы закрыть его, и вдруг услышал, как разбилось за спиной стекло. Что-то тяжелое покатилось по полу… Оглянуться не оставалось времени. Рванув вперед изо всех сил, в прыжке он вытолкнул Ладу через дверь в смежную комнату. Сам по инерции пролетел мимо до кресла в углу, но укрыться за ним не успел. Раздался взрыв.
Его подбросило, ударило об стену, швырнуло об пол. Он лежал в неестественной позе, смятый и раздавленный, но ему не было страшно. Это состояние было знакомо… почему-то в угасающем сознании четко, как стоп-кадр, отпечатался первый раз…в далеком полузабытом детстве…

КАПЛЯ ПЕРВАЯ

Чем больше я делаю глупостей,
Тем популярнее я становлюсь…

Джон Кеннеди

Северный ветер гнал волны на берег, но это был еще не шторм. Вода мутная, грязноватого цвета. Купающихся было мало, в основном все загорали. Июльская жара согнала народ из города на пляж. Под металлическим зонтом сидели его родители и две старшие сестры.
Он стоял в нескольких метрах от воды и заворожено смотрел, как волны с шумом накатывались на берег. Ветер раздувал трусы, как парус, и казалось, что он подхватит его худенькое тельце и унесет.
В душе семилетнего мальчика зрел бунт, и ему хотелось сделать что-то значимое, заметное. Он твёрдо решил именно сегодня положить конец всем своим страхам. Надо прыгнуть в эту белую бурлящую пену и показать сестрам и родителям, что он смельчак, не трус, что он – настоящий мужчина.
Они жили в трёхкомнатной квартире на первом этаже. В одной комнате спали родители, в другой девочки. Была еще гостиная, но там всегда кто-то допоздна смотрел телевизор. Ему оставалось с дрожащим от страха сердцем отправляться на застекленную веранду, где оставаться на ночь одному было жутко. Казалось, за окном собрались чудовища только для того, чтобы на него напасть, укусить или украсть. Он долго не мог заснуть, поглядывая из-под одеяла то на окно, то на шкаф. Тогда, когда с ним сидела мама, ему было спокойно, и он быстро засыпал. Дома все об этом знали. Отец старался скрыть улыбку, мама всячески пыталась приободрить, а сестры посмеивались над ним, обзывая трусишкой.
Но с сегодняшнего дня все изменится. Так он решил.
Его маленькое, похожее на детский кулачок сердечко от волнения готово было выпрыгнуть из груди, но и отступать он не собирался.
И он побежал, еще не подавив полностью страх… Что было сил оттолкнулся от земли и, дрыгнув худенькими ножками, как лягушонок, нырнул.
Волна, откатываясь, потащила его от берега, передала другой –набегающей. А с этой шутки были плохи… она закрутила, смяла его, протащила по ракушечному дну, забила нос и рот песком и противной соленой водой и цепко держала, не давая глотнуть спасительного воздуха.
Он яростно боролся, пытаясь выплыть обратно на берег, но силы были неравны. Мальчик почти уже перестал сопротивляться, когда его схватили отцовские руки, прижали к груди и вынесли на берег.
Издалека слышался мамин голос:
- Русланчик, сынок, на, попей водички.
Открыв глаза, он увидел мамину руку, протягивающую стакан с его любимым лимонадом, а вокруг – людей с озабоченными лицами.
Один пожилой мужчина присел рядом на корточки и спросил:
- Страшно было?
- Нет, – ответил мальчик серьезным тоном. Не мог же он сказать, что чуть не описался от страха.
- Да ты оказывается храбрец! Дай-ка я тебе руку пожму, таких смельчаков не каждый день встречаешь. Твой отец может тобой гордиться, – таким же серьёзным тоном добавил незнакомец, пожал ему руку и отошел.
Мальчик был горд. Это была хорошая награда. Этот день он запомнил на всю жизнь. В этот день он понял самое главное, что он не трус.
С этого дня его жизнь изменилась. Перестала задирать дворовая шпана, сестры больше не дразнили его и даже не дергали за уши, его друг Игорь Фомин давал ему поиграть водяной пистолет (в то время предел мечтаний каждого мальчишки).
Папа Игоря работал на авиационном заводе каким-то большим начальником, и у Игоря был даже велосипед.
Отец Руслана, человек молчаливый, ничего о пляжной истории не сказал, только мама попросила больше так никогда не делать.
Осенью Руслан и Игорь пошли в школу и с помощью Фомина-старшего попали в один класс. В те времена в каждой беседке пели всенародную песню «Доля воровская», и в четвертом классе их находчивые одноклассники укоротили фамилию Руслана Долматов до четырех букв, и к нему приклеилась кличка Доля, а его друг Игорь Фомин стал Фомкой.
Учились, шалили и были вместе много лет.
Летом, если были деньги, они бегали пить газировку на площадь перед домом культуры каких-то непонятных трудящихся.
В киоске напротив работала тетя Нина, и у нее была самая вкусная газировка. Ведь когда не было денег, они все равно прибегали к ней, чтобы выпить воду даже без сиропа. Стоя у киоска, сорванцы украдкой поглядывали на необъятные груди тети Нины… особенно их волновала бесконечная ложбинка за безразмерным декольте. Киоскёрша, вечно млевшая от жары, потная и сонная, не обращала на них внимания, или делала вид, кто его знает.
По дороге обратно проказники горячо обсуждали «буфера» тети Нины, самые большие «буфера» в мире, как им тогда казалось.
Мальчишки росли, тетя Нина не менялась. Город у моря, весь утопающий в зелени, процветал.
Хвала шальной братве, смельчакам-воякам, кому трибуналы испортили жизнь! Интеллигентным врагам народа и безбашенным студентам-энтузиастам! Всем, кто построил на радостях, что Гитлера одолели этот замечательный город, где каждый интеллигент мог взять гитару и сбацать «Мурку» и каждый вор-рецидивист мог порассуждать о космических кораблях, где отсидевший не раз за поножовщину всегда сбегал бы за кефиром для одинокой старушки и даже отстоял бы в очереди, где никогда не станут материться при женщине и уступят ей место в общественном транспорте независимо от возраста, где трамвай подберет не на остановке, пожилого человека или женщину, где мужчина заступится за тринадцатилетнего пацана из своего квартала…
Где смешавшаяся кровь разных народов, культур и религий давала свои плоды – девушек, обласканных южным солнцем и морскими ветрами, и парней, старающихся жить по понятиям…
В школе наш герой отличником не был, хотя мог учиться лучше. Про таких обычно говорят – может, но не хочет.
В пятом его вместе с Фомкой перевели в другой класс, и он в первый же день влюбился в новую одноклассницу - Бэллу Исаеву. Она была выше его на полголовы, и по ней сохло полшколы от пятых до восьмых классов. Но она осчастливила своим вниманием только Витю Шустова, великодушно позволяя ежедневно после уроков нести ее портфель до дома, что тот безропотно и делал.
Доля так часто поглядывал на Бэллу, что это не могло быть незамеченным. Как-то на уроке литературы, когда он с интересом разглядывал красные колготки своей возлюбленной, раздался голос учительницы:
- Долматов! Если тебе нравятся ножки Исаевой, разглядывай их, пожалуйста, на перемене.
Весь класс захохотал, Бэлла посмотрела на него с отвращением, а он готов был провалиться сквозь землю. На перемене вместо ножек пришлось любоваться широкой грудью и злобным лицом Вити Шустова. Доля был вызван после уроков на поединок у котельной, расположенной за школой, где герой-любовник в два счёта расквасил ему нос и разбил губу. У Руслана и шансов-то не было, на уроке физкультуры он стоял в строю предпоследним.
Переживая эту катастрофу, он пришел к выводу, что надо заняться боксом или борьбой и обязательно рано или поздно поколотить соперника.
Дома за ужином отец, внимательно рассмотрев его лицо, спросил:
- С кем подрался и за что, сынок? Здорово тебя отделали.
- С одноклассником. Он начал первым. А отделал потому, что самбо занимается и в два раза здоровее меня, – ответил сынок, опустив мелодраматическую часть по причине страшного стеснения.
- То, что подрался плохо. А то, что тебя побили еще хуже. Что собираешься делать дальше?
- Драться, пока не побью его. Хочу пойти на бокс, – ответил Доля..
- Бокс это неплохо, конечно, только ты больно худенький, могут не взять. У моего товарища брат – тренер по какой-то японской борьбе, название заковыристое, никак не выговорить. Может тебя к нему отвести?
- Можно и к нему, мне всё равно.
- Хорошо, так и сделаем.
Тут попыталась вмешаться мама:
- Боже мой! Отец! Куда такому щупленькому на борьбу? Сломают ему там что-нибудь, инвалидом сделают.
- Ему что-нибудь сломают, если он не научится стоять за себя или драться. И не забывай – у него две сестры, которых он тоже должен защищать. Все, разговор окончен!
На следующий день отец привел его в секцию восточных единоборств. Японская борьба называлась джиу-джитсу. Обучение было платным, но отец не пожалел выделить часть денег из своей скромной зарплаты.
Прижиться в секции новичку с его дерзким нравом поначалу было трудно. Часто происходили стычки между ним и другими мальчиками. Он был неуступчив и никого не боялся.
Доля настойчиво раз за разом бился с Витей Шустовым и проигрывал, с каждым разом все с меньшим уроном для себя и все с большим – для противника.
Он привел в секцию Фомку, неразлучного своего друга, и они теперь почти всегда были вместе. Прошел год, за ним второй. Гладиаторские бои за красавицу Бэллу не только не прекращались, но и проходили всё с большим ожесточением. И вот, наконец, соотношение сил почти выровнялось.
В седьмом классе в конце учебного года состоялся последний поединок, в котором Доля наконец-то здорово отделал Витю, и воцарился мир, стабильный и надежный, как Кремлевские куранты.
В восьмом классе у них поменялся классный руководитель.
Вместо любимой всеми Александры Федоровны, которая прощала им детские шалости, пришла Изабелла Георгиевна, человек в школе новый, классу незнакомый, и ее почему-то сразу невзлюбили. Она это сразу почувствовала и так же невзлюбила их. Было ей лет тридцать пять, она носила обтягивающую юбку выше колен, употребляла много косметики, у нее были пикантные усики и шикарная фигура.
В пятнадцать лет мальчишки уже понимали, что такое хорошая фигура, часто обсуждали между собой прелести своей учительницы, и им не давал покоя вопрос – какого же цвета у нее трусики.
Старые методы – нарочно уронить ручку и, нагнувшись за ней, попытаться заглянуть под юбку – не увенчались успехом, она сидела всегда на своем напоминающем трон викингов стуле, строго сдвинув колени. И вот все мальчики собрались за школой на совет. Долго не могли ничего придумать, пока Федя Кароян не предложил разобрать стул, вывинтив шурупы. Дерзко это было слишком, и Фомка предложил Феде самому и воплотить этот план в жизнь. Федя замялся: он был круглым отличником, победителем всех математических олимпиад, любимцем учителей, которые всегда ставили его всем в пример. Он ни разу в жизни даже на пять минут не опоздал в школу. Но деваться ему было некуда, сам предложил, пришлось согласиться.
Любитель математики рассчитал все точно… Изабелла Георгиевна вместе со стулом упала на спину, задрав широко раздвинутые длинные ножки. Все всё увидели и цвет трусиков тоже. Все бы хорошо, но она, падая, подвернула руку.
Разразился страшный скандал.
Директор, бесплодно-бездетная, злящаяся на весь мир, истеричная сорокапятилетняя анаконда, рвала и метала, забрызгивая всех ядовитой слюной. Наоравшись вдоволь, она, наконец устав, прошипела:
- Фомин и Долматов, встаньте! Или вы сейчас признаетесь в своем проступке, или будете исключены из школы, и на работу ваших родителей будет отправлена соответствующая бумага. Даю на размышления один день и завтра жду ответа.
На следующий день трибунал в лице директора, завуча и классного руководителя, не уступающий по суровости трибуналу святой инквизиции, продолжил свою работу.
Изабелла Георгиевна со сломанной рукой в гипсе выглядела как скорбь целого многострадального народа.
Класс сидел притихший, Руслан и Игорь стояли, опустив головы.
Вдруг встал Федя Кароян и признался, что стул разобрал он.
И конечно, ему не поверили, потому что такого быть не могло, а Долматов и Фомин, просто застращали Феденьку, и это похвально, что он такой правильный, такой умница решил взять чужую вину на себя, но виновные должны сами отвечать за свои ошибки. После такого умилительного увещевания Феденьке ничего не оставалось, как сесть на свое место, а трибунал продолжал подводить невинных к расстрельной статье.
Доля и Фомка, конечно, были шалопаями и участвовали обычно почти во всех проказах, но тут растерялись от такой несправедливости по отношению к ним. Попытались объяснить, что они ни при чем, но их даже слушать не стали. Конечно, они могли сдать Федю, но стукачество считалось самым страшным грехом, и этому не было прощения. И в классе уже был штатный стукач Валера Кутепов. Все об этом знали, но Валера особо и не скрывал это.
В тягостной тишине весь класс поглядывал на Федю, ожидая с его стороны порядочного поступка, но тот и не думал вмешиваться, продолжал сидеть как ни в чем не бывало. Директор опять принялась кричать на мальчиков. Когда она дошла до оскорблений и Доля услышал, что он ублюдок и подонок, нервы не выдержали, внутри все закипело. Схватив портфель, он пошел к выходу и по пути задел открытое окно плечом. Раздался звон битого стекла, но он, не останавливаясь, выскочил в коридор.
На следующий день Руслан вместо школы пошел к морю и пробродил там до конца уроков.
Вечером пришел Фомка и сказал, что их собираются исключить из школы и что его отец хочет с ними поговорить.
Старший Фомин встретил их в гостиной, и, усадив на диван, начал разговор:
- Я был сегодня в школе. Пытался все уладить, но директор и слышать ничего не хотела. Теперь уже неважно вы виноваты или кто-то другой. Надо как-то выходить из этой ситуации. Федя Кароян приносит в школу грамоты и медали, и его знает чуть ли не весь город. Так что его не тронут, а значит, остаетесь только вы. Теперь с такой характеристикой мой сын на своей мечте поступить в летное училище может поставить жирный крест. Я работаю на военном объекте, а директор школы собирается прислать туда письмо. Значить и меня ждет неприятный разговор с руководством. Давайте хорошенько подумаем, имеет ли смысл доводить до этого дело? Не буду ходить вокруг да около, а спрошу прямо как мужчина у мужчины. Руслан, может, возьмешь все на себя, выручишь друга, избавишь меня от неприятностей, ведь тебя в любом случае исключат после того, как ты на глазах у всех разбил окно? Я буду тебе очень признателен и обязательно отблагодарю.
Фомка бледный, как полотно, ошарашено смотрел на отца:
- Как ты можешь такое говорить, отец? Это нечестно!
- Хватит! Честно-нечестно…может, и так. Но если нет другого выхода? Вы еще не знаете жизнь. Вырастете и поймете, что вокруг море несправедливости.
Руслан положил руку на плечо Фомки:
- Твой отец прав. Друзей надо выручать.
Через пару дней Доля, придя вечером домой из спортзала, увидел отца, сидящего за стаканом чая. Тот пригласил его за стол и, указав на лежавшую тут же коробку, спросил:
- Сынок, какой ты великий подвиг совершил, что тебе такие дорогие подарки дарят? Друг твой принес, сказал подарок.
Доля открыл коробку…там лежала сторублевая купюра с Лениным и новенький портативный магнитофон. Поняв, что отпираться нет смысла, он положил перед отцом бумагу, извещавшую о том, что Долматов Руслан исключен из школы за безобразное поведение, ничего не утаивая, все честно рассказал и попросил:
- Прости меня, отец, но ты сам учил: сам погибай, а товарища выручай. Не за подарок делал, это отнесу обратно.
Через полчаса Руслан был у квартиры Фоминых, позвонил в дверь и, оставив коробку, тихо и быстро сбежал по ступеням.
Во всей этой истории был один маленький, но приятный момент.
Федя Кароян получил пощечину от Бэллы.

КАПЛЯ ВТОРАЯ

В небольших городах люди страдают
от подавляемой похоти.
То есть в небольших городах без борделя.

Эрих Мария Ремарк



Прошел год, и в жизни Доли наступила другая эпоха – время беседок, гитар и сухача – самого дешевого вина.
Он учился в вечерней школе и очень много времени проводил в спортзале. Когда ему исполнилось шестнадцать, отец привел его к своему другу в ремонтную мастерскую на автобазе, где он работал водителем. Он хотел, чтобы его сын был чем-то занят и обучился ремеслу у Джамала, так звали друга отца.
Джамалу было лет пятьдесят, и он разбирался в автомобилях, как никто другой. В дальнейшем, познакомившись с ним поближе, Руслан узнал, что когда-то дядя Джамал работал в милиции следователем, но его уволили, когда он хотел упрятать за решетку одного негодяя, который оказался родственником известного в республике человека. Вот он и нашел себе работу в автомастерской. Несколько лет назад его пятнадцатилетний сын, купаясь в море, утонул. Доля знал его, дядя Джамал несколько раз приходил к ним в гости с женой и сыном. Горе превратило его в молчаливого мрачного старика, но по отношению к Руслану он был очень добр и ни разу не повысил голос, даже если его подмастерье делал что-то не так.
С этого дня у Доли свободного времени почти не оставалось, днем пропадал в автомастерской, затем в спортзале, а вечером в школе.
Однажды старушка-соседка, переезжавшая в другой город, отдала ему свои книги. Книг было много, и он постепенно увлекся чтением, насколько позволяло свободное время. Глотал всё подряд, от Флобера до Мопассана, от Кожевникова до Куприна, от Маркеса до Амаду. Чего-то не понимал, но это его не смущало.
Как-то раз за ужином отец спросил его:
- Сынок, ты уже много лет занимаешься спортом, а я не слышал, чтобы ты выиграл какое-нибудь соревнование. Хоть бы грамоту какую принес. Недавно случайно встретил твоего тренера, и он сказал, что тебе не хватает спортивной злости, что ты невнимателен. В чем причина?
- Не знаю. Я всегда занимаю второе место. На тренировках я побеждаю почти всех, а на соревнованиях им проигрываю. Наверное, и в самом деле злости не хватает.
- Что ж, может, это даже хорошо, что нет злости. Но самолюбие-то должно быть. Так всю жизнь и собираешься жить вторым?
- Самолюбия у меня в избытке, отец. Не всем же быть первыми. Мне и так неплохо.
В редкие свободные вечера Доля иногда приходил в беседку на детской площадке, где собирались ребята с соседних дворов, пили дешевое сухое вино и пели под гитару. С Фомкой виделись теперь редко (его семья переехала), хотя дружеские отношения остались прежними.
Руслан старался вести себя так, чтобы его друг не чувствовал себя виноватым перед ним, хотя и понимал, что это вряд ли поможет. Игорь тяжело переживал случившееся.
Иногда они, опустошив несколько бутылок сухача, всей гурьбой отправлялись в городской сад на танцы.
Танцы – это когда несколько пар танцуют посреди площадки, а основная масса, то бишь представители всех кварталов и микрорайонов, вызывающе смотрят друг на друга и ждут не дождутся, когда же наконец наступит самое интересное – мочилово. Мочилово неизбежно, как восход солнца!
Сотрудники доблестной милиции, выглядящие как потенциальные пациентки роддома, видимо, от обильного питания и нетяжелого труда, не вмешивались, молча наблюдали за происходящим, не утруждая себя погоней за убегающими; дождавшись окончания потасовки, закидывали в машины тех, кто лежал в нокауте, и везли в отделение, где своих ненаглядных чад и выкупали недорого их родители.
В городке со строгими нравами молодому человеку при всем желании сложно было получить сексуальный опыт, тем более, что в стране вообще не было секса, и потому вся скопившаяся энергия расходовалась в уличных драках. Как ни странно, драки эти не вели к войне, дальнейшим обидам, не оставляли в душе злости
Как-то Доля случайно встретил Люду Рыбину, бывшую одноклассницу, которую в классе все звали Рыбой, и поразился тому, как она изменилась. В школе это была неприметная, тихая такая серая мышка, а теперь перед ним стояла симпатичная, уверенная в себе девушка. Они немного прогулялись, и она рассказывала о том, как их класс готовится к вечеру выпускников, а он молча слушал. Так за разговорами дошли почти до ее дома и собирались попрощаться, как вдруг сзади кто-то крикнул:
- Эй, браток, закурить не найдется?
- Не курю.
- Не мужчина что ли? Зачем тогда тебе девушка? Крестиком вышивать будете или в куклы играть? – раздался хохот.
Такое оскорбление нельзя было проглотить.
Доля резко обернулся. Улица была плохо освещена и лиц не разглядеть. Быстро посчитал глазами – пятеро. Многовато, но отступать – не в его правилах, пошел прямо на них. Первого с одного удара сразу записал к стоматологу, второго ногой в пах – к другому врачу. Схватил третьего за грудки, и тут же получил тяжёлый удар по затылку и, падая на асфальтовый тротуар, вдруг услышал чей-то голос:
- Хватит, не трогайте его, это мой друг.
Ему помогли подняться, и он увидел улыбающегося Фомку.
- Извини, брат, не узнал в темноте. И Рыбу не узнать, вон какая стала. Ну, здорово, давно не виделись.
- Это ты меня так огрел? - спросил Руслан.
- Нет, не я. Ладно, забудь. Пойдем пройдемся… поговорим.
Они попрощались с Людой, Фомка махнул рукой своим корешам, и они ушли. Купив в ближайшем магазине бутылку вина, нашли скамейку в скверике.
- Это твои новые друзья? - спросил Руслан.
- Какие там друзья, просто ребята со двора. Мой друг ты, а это так… шушера. Только вот я тебе другом не оказался.
- Что за чушь?
- Да не чушь это… никогда не прощу себе, что пошел на поводу у отца. Злой я стал, Доля, с отцом не лажу, матери грубить стал, спортзал забросил, пью. Не сбудется моя мечта… летать.
- Ерунду говоришь. Мы друзья и всегда будем друзьями. И у тебя все получится, я уверен в этом.
Была уже ночь, когда они, наговорившись вдоволь, расстались.
Через несколько дней неожиданно позвонила Рыба и сказала, что класс хочет пригласить его на выпускной вечер. Руслан поблагодарил ее и согласился. Сердце готово было выскочить из груди – ведь там будет Бэлла. Этим именем были исписаны все его книги, тетради, портфель. За это имя он бился до крови с Витей Шустовым целых три года. И никто, даже сама Бэлла, не знал, что после исключения из школы он прятался за кабинками телефонных автоматов недалеко от ее дома, чтобы только ее увидеть.
Эти дни до выпускного он думал только об одном… о Бэлле. Мысленно говорил с ней, строил план своего поведения там, на вечере, нервничал.
Наконец наступил долгожданный день…
Мама идеально отутюжила его костюм, белоснежную рубашку и галстук и потом долго с восхищением разглядывала сына. Да, он был парень что надо.
Когда он вошел в кафе, где проводился вечер, весь класс с веселыми криками кинулся его обнимать, даже его заклятый враг Витя Шустов… все, кроме Белки. Она сидела за банкетным столом и смотрела на него с интересом. В ней чувствовалась веками выкованная, передаваемая из поколения в поколение красота. Большие миндалевидные черные глаза могли разбить сердце любого зрелого мужчины… В ней даже при желании невозможно было найти хоть намек на малейший изъян. Ее красота показалась ему еще неприступнее, чем в детстве. Он кивнул ей, сел за стол почти напротив и для храбрости выпил подряд два бокала шампанского, это не помогло, он слегка робел. Вдруг Белка встала со своего места, подошла к нему и, взяв за руку, повела танцевать.
У него перехватило дыхание, впервые он держал ее за талию. Ему казалось, что стук его сердца слышит не только она, но и все остальные. Вдруг она спросила, хитро улыбаясь:
- Доля, ты меня любишь?
Он так растерялся, что наступил ей на ногу и остановился, не зная, что ответить, но Бэлла сама ответила за него:
- Любишь ведь, знаю. И вся школа знает. А почему ты ни разу об этом мне не сказал? Девушки любят уверенных парней.
- Не было момента – вот и не сказал. И мы давно не виделись.
- А если момент будет – скажешь?
- Может, и скажу.
Тут она разозлилась:
- А сейчас не момент? Долматов! Ну что ты замычал, как теленок? Му-му… может, и скажу, – передразнила она его, расхохоталась, подтолкнула его к столу и съехидничала, – давай выпьем, а то когда еще у тебя такая возможность появится.
- А твой Шустов не приревнует?
- С чего это он должен меня приревновать? Детская дружба закончилась, Доля, и я уже взрослая девушка, вот так вот.
Они выпили, и потом весь вечер она учила его танцевать.
Вечер прошел на славу, очень весело и по-доброму. После бала по традиции все пошли к морю встречать рассвет. Бэлла шла рядом. Говорили о том о сем, и вдруг она спросила:
- Ты ведь не забывал меня все это время, я знаю.
- Не забывал. И часто в окно твое смотрел, иногда видел тебя.
Она радостно взяла его под руку, и они вместе со всеми с шумом и гамом стали спускаться через парк к морю, навстречу новой, незнакомой, взрослой жизни, оставляя за спиной последнюю ночь детства…
Доля потом звонил Белле пару раз, хотел увидеться, но она была занята подготовкой к экзаменам в институт, хотя ей это и не надобно было, ее папа—партийный божок, мог пристроить единственную дочь в любой вуз в столице республики по одному звонку. Но неуступчивая дочь хотела учиться в Москве.
Как-то в конце лета они случайно встретились. Было воскресенье. Прогулялись по приморской аллее. Разговор не особо клеился, и он сказал:
- Осенью меня, наверное, призовут в армию. На письма отвечать будешь?
- Вряд ли, смысла не вижу. Ты же понимаешь, моя семья меня никогда не выдаст замуж за сына водителя автобуса. У них свои нравы, свой узкий круг, извини, не хотела тебя обидеть. И уже подобрали кандидата в женихи, как они говорят, из порядочной семьи, с чистой биографией и отличной характеристикой, учится в Москве, – с горечью в голосе ответила она.
- Мы что в средневековье живем? Твои родители барана продают или дочь замуж выдают? Мой отец хоть и простой шофер, зато порядочный и честный человек, и мне никогда не было стыдно за него.
- Да все ты прекрасно понимаешь, – нахмурилась она.
Обида заполнила его душу. Он остановился, постоял с опущенной головой, резко повернулся и пошел, сам не зная куда.
Долго бесцельно брел по улицам, как во сне, пока не услышал свое имя. Оглянувшись, он увидел у пивного павильона несколько человек. Видимо, внутри было очень душно, и они сидели снаружи на ящиках. Один из них был его сосед Эдик, сорокалетний холостяк, бесшабашный гуляка и обожатель разбитных подруг, периодически попадающий в места не столь отдаленные.
Людей такого типа никогда не называют по имени и отчеству, и они до самой старости остаются Эдиками. Он посадил Долю рядом с собой, познакомил с остальными и подал стопку водки. Отказываться было неудобно, да и обиду хотелось заглушить. Выпили, закусили, стало тепло, пьяно и хорошо.
Эдик спросил:
- Почему грустный такой, с девушкой поссорился что ли?
Доля кивнул в ответ. Тему развить дальше не получилось, так как у кого-то созрел тост. Через какое-то время Эдик встал и сказал:
- Доля, поехали, браток, я покажу тебе, как живут хорошие парни. Мы ведь с тобой из хороших парней, не правда ли?
Доля уже был пьян, ему было все равно, куда ехать, и он согласился.
Поймав такси, они приехали на окраину в промышленный район города. Выйдя из машины, Доля увидел небольшой домик с облупившимся фасадом. Над входом было написано «аня», букву Б, наверное, смыло время.
Эдик велел подождать, отлучился минут на пять и, вернувшись, повел его за собой.
Вошли в одну из комнат. На стареньком, повидавшем многое диване полулежала полная женщина, крашеная брюнетка со слабыми следами былой красоты, потерянной вследствие пагубных пристрастий.
На ней был бюстгальтер, на который пошло удивительно много материи. Мятая сиреневая юбка намного выше колен была не в состоянии скрыть белых толстых ляжек. Она напоминала уличных проституток из фильмов про гражданскую войну. У Руслана екнуло сердце, и он попятился.
Брюнетка расхохоталась:
- Чего испугался, красавчик? Не бойся, я не кусаюсь.
Стоявший за спиной Эдик, вынув из за пазухи бутылку водки. подошел к обшарпанному столу, разлил на троих, затем, сев на перетрудившийся за свою долгую жизнь диван, запустил в лифчик руку и под хихиканье брюнетки вытащил на свет божий огромную, как вымя, грудь. Выпили… потом еще. Что происходило потом, Доля помнил смутно. Разве что, как деньги взяли вперед. Первая любовь обошлась в 25 рублей.

КАПЛЯ ТРЕТЬЯ

Во вселенной бессчетное множество миров, а я еще и одного не завоевал.

Александр Македонский

Тем временем перестройка медленно и уверенно шла по стране, трансформируясь в межнациональные конфликты, бандитские и локальные войны. Заводы и фабрики стояли. Те, кто не смог научиться торговать, влачили жалкое полуголодное существование. Тем, кто хоть что-то зарабатывал, приходилось делиться с братками, в кожанках, и ментами. Те, кто уже украл, рванули за кордон.
В общем, остались только те, у кого ничего не было, и они смирились с этим, и те, у кого ничего не было, но они пытались что-нибудь откусить у Родины. Благо у нее, любимой Родины, было богатств бери не хочу.
Как-то в спортзале к Доле подошел паренек, с которым у него были приятельские отношения, спортсмен посредственный, но весельчак и балагур, и позвал поговорить.
Сразу предложил – есть дело, можно заработать. Толком ничего не объяснив, дал адрес и назначил время встречи. Указанное место оказалось почти на окраине города.
Это был дом культуры небезызвестных трудящихся.
Если во время войны фашистские самолеты и долетали до этого места, а история об этом умалчивает, то, видимо, они обстреливали именно это здание, и его фасад после этого ни разу не красили.
Внутри было много народа. На сцене выступал седой бородатый мужчина. Он говорил о патриотизме, национальном единстве, об Отчизне. Говорил долго, но все терпеливо слушали, затаив дыхание. Надо признать –говорить и убеждать он умел. В заключение он сказал:
- Мы, как волки, перегрызем горло любому врагу, кто посягнет на землю наших отцов! – и поднял над головой кулак.
Тут поднялся шум, и весь зал за оратором поднял над головой кулаки и стал скандировать. У всех горели глаза. Доля некоторых узнал, в основном это были спортсмены, молодые ребята, и они встречались иногда на соревнованиях. Это были еще не волки, но это были уже подросшие волчата с клыками и крепкой грудью. Им не терпелось в бой. Сбить грудью противника, схватить за горло и сжимать, пока он не заскулит... ведь Родина в опасности.
Руслан вспомнил вычитанную где-то фразу: если начинают часто употреблять слово «Отчизна», значит, очень скоро понадобится пушечное мясо.
Появился товарищ по спортзалу, извинился за опоздание и вывел Долю наружу.
К ним подошел мужчина лет тридцати пяти, в костюме и при галстуке, и повел за собой к машине.
Проехав минут двадцать, они оказались у одного из многочисленных кафе на берегу моря. Зашли, заказали чай, сели за столик, и незнакомец ввел их в суть будущего дела.
Начал с того, что предстоит война с соседями, что Родина в опасности и помочь ей – долг каждого мужчины старше пятнадцати лет, а Москва выводит из республик войска, военную технику и оружие. План был прост: напасть на склад стрелкового оружия. Это была опасная авантюра, но в восемнадцать мало кто думает об опасности.
На раздумья дали три дня. Ребята не знали ни имени этого человека, ни рода занятий, но задавать лишние вопросы не стали. На том и порешили: дать ответ через три дня.
На обратном пути Доля думал не о том, как все будет происходить на самом деле, а том, как неплохо было бы заработать денег. Обещанные три тысячи долларов казались ему несметным богатством.
Скоро намечалась свадьба старшей сестры, и ему очень хотелось сделать молодоженам дорогой подарок. Можно было бы купить родителям путевку в Турцию. Они заслужили хоть какой-то отдых, ведь кроме работы в жизни по сути ничего и не видели.
Так за размышлениями он не заметил, как добрался до дома.
Все уже спали. На столе он увидел записку: «Доля, позвони…»
И номер телефона, который он помнил всегда – номер телефона Бэллы. Но было уже поздно, решил позвонить на следующий день.
Наутро, еле дождавшись десяти часов, он позвонил. Она была немногословна и сказала, что надо срочно увидеться. Договорились на вечер рядом с ее домом.
Без предисловия она сразу раскрыла свою сумочку.
Там были деньги. Много денег.
- Ты хотел быть со мной? Вот деньги, вот я! Давай уедем в Москву или Питер. Будем жить там. Нас никто не найдет.
Доля был ошеломлен. Спросил:
- Что случилось?
- Меня выдают замуж за одного урода. Он сын очень большого человека. Я этого не хочу, но меня никто не слушает, – ответила она.
Доля пошел бы за ней пешком до Москвы и даже дальше. Но тут он задумался. Не хотел он получить ее вот так, прячась, украдкой, как мелкий воришка. Что подумают родители, его тоже волновало. И, сам того не ожидая, услышал свой голос:
- Не получится. Рано или поздно твоя могущественная семья нас найдет. Меня посадят, как вора, за эти деньги надолго. А тебя выдадут замуж, и через пару лет ты будешь похожа на сытую диванную кошку.
- Это твое решение? Не пожалеешь потом? – спросила она, надменно приподняв бровь.
- Пожалею, но так строить свою жизнь не хочу. Хочу, чтобы все честно было, свадьба была, чтобы мои родители видели это и радовались.
- Ты столько лет в меня влюблен и сейчас, когда у тебя появился шанс, отказываешься? Ты с ума сошел, Долматов? – голос у нее задрожал и на лице от злости выступили красные пятна.
- Нет, не сошел, но жить без благословения родителей не хочу.
- Какой же ты дурак! Тогда прощай! – и она быстрым шагом пошла от него прочь.
Доля поплелся домой с зажатым в тисках сердцем. Хотелось что-нибудь сокрушить, сломать, разнести в пух и прах.
Назавтра он целый день не выходил из дома. Мама с тревогой спросила:
- Не заболел ли ты, сынок?
- Нет, мама, все в порядке. Просто отдохнуть хочу, – а сам все думал о Бэлле и немного о предстоящем деле.
Было тревожно, но возможность заработать большие деньги перевешивала чашу весов не в сторону здравого смысла.
В назначенный час грузовик с брезентовым верхом привез их на пустырь недалеко от военного склада. Встретил тот же самый мужчина, который их и завербовал. Ребят было семеро, все без оружия, только у одного штык-нож. Им запретили задавать друг другу лишние вопросы, спрашивать имена. Объяснили конспирацией. Дали схему расположения сторожевых постов.
На два из них приходилось по два человека, но на третий только один. И Доля вызвался действовать в одиночку, так как в себе был уверен, хотя в такую ситуацию попал впервые.
Они узнали, что на постах по два солдата срочной службы, которых просто надо связать.
Было четыре утра. Час-икс настал.
Доля перелез через кирпичный забор и, пригнувшись, стал пробираться к посту.
Там горел свет. Заглянув в маленькое окошко, увидел солдата, сидевшего за столом и уплетавшего тушенку прямо из банки.
В помещении больше никого не было.
Куда же делся второй? - подумал Доля, но медлить было нельзя, и он вошел внутрь.
У солдата при виде выросшего из-под земли постороннего человека от неожиданности вывалилась изо рта тушенка. Бедолага даже моргнуть не успел, как боковой удар в челюсть отправил его в долгий нокаут.
Доля оглянулся и, заметив вторую дверь, пригнулся и на полусогнутых ногах вошел в нее.
На железной койке сидел немолодой прапорщик в расстегнутом кителе и держал направленный на него пистолет.
Страх сковал руки и ноги, и тело Руслана вдруг стало ватным. Послышались автоматные очереди, и прапорщик резко повернул голову. Это вывело Долю из оцепенения.
Мелькнула мысль – сейчас или никогда. И он бросил свое натренированное тело вперед, левой рукой отвел пистолет, и ударил головой в лицо. Потом еще и еще раз. Услышал только хриплое: «Не убивай». Подобрав пистолет, он выскочил наружу. На территории складов творилось непонятное. Кругом бегали люди в форме, слышалась беспорядочная пальба. И он понял: все провалилось, надо уносить ноги.
Оглядевшись, он увидел сложенные у стены склада ящики. Подбежал туда и только собрался по ним забраться на крышу склада, как услышал: «Стой!»
Оглянувшись, увидел метрах в десяти совсем юного солдата.
Тот смотрел на него, направив автомат, но от растерянности никак не мог вставить магазин… раз за разом. И Доля понесся по ящикам наверх. Когда он был уже почти у гребня крыши, автомат начал стрелять. Совсем рядом пули зацокали по шиферу, но было поздно. Доля успел перевалиться через спасительный гребень, сполз по крыше, царапая тело, и спрыгнул на землю. Неудачно приземлился и больно подвернул ногу.
Доковылял до дороги и увидел знакомый грузовик с брезентовым верхом, который должен был их подобрать после операции. Машина уже уезжала, но, видимо, кто-то увидел Долю и остановил. Кое-как, хромая, он доплелся до машины, и его затащили в кузов.
На ребят было жутко смотреть, трое ранены, на остальных лица нет. Никто не проронил ни слова. Доехав до окраины, он попрощался со всеми и выпрыгнул.
Найдя укромную лавочку, сел и стал ждать рассвета. Долго думал о том, что тот прапорщик мог в него выстрелить, но не сделал этого. Почему? Но ведь и он мог выстрелить в того солдатика из пистолета и тоже не сделал этого. Сейчас ответа у него не было. И быть его не могло у совсем юного человека без жизненного опыта.
С первыми лучами солнца добрался до первого телефонного автомата. Интуиция ему подсказывала, что домой идти нельзя. И он позвонил, но не домой, а дяде Джамалу.
Номер его домашнего телефона Доля помнил наизусть.
Трубку взял сам дядя Джамал. Доля просто сказал, что ему нужна помощь.
- Приезжай, – ответил голос на другом конце провода.
Джамал молча усадил парня на стул, осмотрел подвернутую лодыжку и внезапно дернул. От боли на лбу юноши выступили капли пота, он застонал, закусил губу. Увидев, что простой автослесарь делает перевязку лучше любого травматолога, очень удивился. Новоиспеченный доктор подложил под больную ногу табуретку, налил чай и сказал:
- Выкладывай все!
Доля рассказал все, ничего не утаивая.
Дядя Джамал долго молчал. Допил свой стакан чая и тихо сказал:
- Кто-то играет в нехорошие игры. Этот план изначально был обречен на провал. Потому они и собрали вас, слишком юных, чтобы понять, и достаточно взрослых, чтобы отвечать за свои поступки. Запудрили вам мозги разговорами о долге перед отечеством. Вас всех там на складе видели, будут искать и однозначно найдут. Еще и военного избил и пистолет отобрал.
Вы даже не знаете, кто вас туда послал и где его потом искать. Тебе надо где-нибудь залечь на дно. А там... как в пословице – бог не выдаст, свинья не съест. Ложись спать, а мне надо подумать, как нам быть дальше.
Доля, перед тем как заснуть, спросил:
- Дядя Джамал, а как вы догадались, что нас подставили?
- Я же не всегда ремонтировал машины. Закончил когда-то высшую школу МВД в Минске и долгое время следователем работал.
Получив ответы на свои вопросы, Доля постарался не думать о плохом и быстро заснул. Ему ничего не снилось…
Разбудили его к обеду. За трапезой Джамал сказал: «Готовься к дальней поездке. Был у твоего отца и объяснил ему в двух словах положение вещей, чтоб не волновался. Так что все нормально. Отвезу тебя в горы. У меня есть там кое-кто из старых знакомых. Пока будешь там, а дальше что-нибудь придумаем…
Выехали на стареньких жигулях Джамала, пока еще не стемнело. Дороги неважные, и разогнаться не было возможности. Разговаривали мало, и шесть часов пути показались вечностью. Добрались далеко за полночь.
- Это военный лагерь и на мой взгляд для тебя самое безопасное место, – сказал Джамал.
Встретил их на контрольно-пропускном пункте человек в штатском. С Джамалом обнялся, с Долей поздоровался за руку и повел их за собой.
На территории лагеря было тихо. Все, по-видимому, спали, не считая часовых. Зашли в одну из нескольких построек. Это была казарма. Незнакомец указал на койку и предупредил, что придет утром. Джамал попрощался со своим юным другом, и они ушли, оставив его одного.
Доля прилег на койку, пристроил поудобнее больную ногу и огляделся.
При слабом дежурном освещении можно было разглядеть коек двадцать и спящих на них людей. Дорога так его вымотала, что раздеться уже не было сил, и он провалился в сон за считанные минуты.
Утром проснулся от крика «Подъем!!!»
Все вскочили, быстро оделись и выскочили наружу. Он остался ждать, как ему было велено. Минут через пятнадцать за ним пришел молодой человек в камуфляже и повел за собой в соседний барак, где располагался штаб. В кабинете сидел мужчина в полевой форме с погонами подполковника. Поздоровался, предложил присесть.
Не задавая лишних вопросов, в нескольких словах разъяснил, что ему надлежит сделать, как себя вести и что это за место. Затем, вызвав дежурного, приказал отвести Долю в санчасть.
Там его ногу осмотрел врач – худощавый мужчина лет сорока. Под белым халатом видна была военная форма. «Ничего страшного, – сказал он, – дней через пять в футбол можно будет играть». Выйдя на улицу, Доля решил пройтись по территории и осмотреться.
Место было живописное. Лагерь находился на склоне горы на небольшом плато и был защищен с одной стороны пропастью, с другой – ущельем. Сюда вела одна-единственная грунтовая дорога. Вокруг все было видно как на ладони.
Потихоньку доковылял до участка с полосой препятствий, которую раз за разом проходили потные и пыльные парни в камуфляжной форме, человек тридцать. Немного понаблюдав за их тяжелейшим трудом, он пошел под навес и сел на скамейку.
Задумался. «Жизнь, как горная речка, резко свернула в сторону, стремглав бросилась вниз, будто в пропасть, обдав прозрачными ледяными каплями».
Так начался его первый день в лагере для подготовки спецназа.


КАПЛЯ ЧЕТВЕРТАЯ

Бог не на стороне больших батальонов, а на стороне лучших стрелков.
Вольтер

От батальона осталась половина. Другая лежала в грязи и собственной крови под мокрым снегом на голом склоне горы. Высоту с наскока взять не удалось. Между свистом и разрывами мин крики раненных рвали душу на части. Доля спрятался между двумя валунами, и ему было полегче, чем многим. Лежа вжавшись в землю, он ругал в душе того идиота, что отправил их нелепым приказом… средь бела дня … в атаку по голой местности и положил столько людей, а когда оставалось до вражеских окопов метров двести, дал еще более нелепый приказ отступить.
Иногда слышался охрипший голос комбата, который тщетно пытался сдвинуть с места своих людей.
Доля осторожно выглянул, прошелся по гребню высотки оптическим прицелом и увидел огромные пышные усы. Их владелец смотрел в бинокль, но не в его сторону, и лица было не разглядеть. «Он слишком беспечен», –подумал Доля и, тщательно прицелившись, влепил пулю прямо в эти усы и быстро спрятался за валун.
Он уже убивал и не раз. Если поначалу его грызли сомнения, то со временем ему стало все равно. Может, обладатель тех колоритных усов был почтенный отец семейства или врач, спасший не одну жизнь? Какая разница! На войне об этом мало кто думает. Нет времени.
Наконец комбату удалось расшевелить то, что осталось от батальона, и все поползли вниз по склону к своим позициям. Доползли немногие. Взвод спецназа, приданный батальону для поддержки, потерял двоих. Доля был из этого взвода и воевал в его составе не один месяц.
Командир спецназовцев – немолодой угрюмый капитан из вечных капитанов – привел своих в заброшенную деревеньку.
Выбрали дом поцелее и расположились там, чтобы отдохнуть. Поели холодной тушенки, запили водой из фляжек, хотя во дворе был колодец, вода там могла быть отравлена. Легли, кто где мог.
Стемнело. Доле скоро надо было на пост, и поэтому он не спал. Да и не хотелось. Вспомнил дом, родных. Как с родителями каждую субботу по традиции шли на рынок, и отец тщательно выбирал свежее мясо, подолгу советуясь с мясником.
Мама не вмешивалась. Зато фрукты, овощи и всякие соления были в ее компетенции. Сестры оставались дома, отец считал хождение на рынок не девичьим делом. Вечером мама подавала на стол всякую вкуснятину, и они всей семьей дружно её уплетали.
Последнее время стал часто задумываться о том, как сложилась бы его жизнь, если бы он принял предложение Бэллы и уехал с ней. Ответа не находил. Его размышления были прерваны хлопком по плечу. Доле пора было на пост.
Снаружи было так же холодно, как внутри.
Зябко поежившись, Доля прошелся вокруг дома, внимательно вслушиваясь в ночную тишину.
Его двухчасовое дежурство было почти на исходе, когда послышались взрывы гранат и автоматные очереди. Звуки были достаточно далеко, но он все равно быстро всех поднял и выскочил наружу. Заняли круговую оборону и стали ждать.
Через некоторое время увидели совсем близко бегущих в их сторону человек семь – восемь. У половины из них не было оружия.
Командир приказал им остановиться. Это были свои. Они сбивчиво рассказали, что на их позиции напали, некоторых убили, кого-то взяли в плен, кто смог – убежал.
По их словам нападавших было человек пятьсот, с БТРом и танкомБыло ясно, что против такой силы взводом не устоять, и капитан принял решение уходить.
Пройдя километров пять по чавкающей земле, наткнулись на какую-то деревеньку. Отправив вперед разведку и убедившись, что никого в ней нет, решили сделать короткий привал. Зашли в один из домов. И не успели присесть, как вошел боец и вместе с ним двое в заляпанной с головы до ног форме. Они тоже были с захваченных позиций, и по их рассказу в деревне неподалеку их настигли и четверых взяли в плен, а им двоим посчастливилось убежать.
Задав еще несколько вопросов и узнав, что нападавших было около двадцати человек, капитан задумался, оглядел всех и сказал:
- Можем уйти. А можем и наведаться в гости. Я выбираю второй вариант. Возражения есть?
Этот вопрос он задавал всегда в таких ситуациях, хотя мог и не задавать, так как знал ответ заранее. Его бойцы не первый год с ним воевали, и о каждом он знал почти все.
Через час дошли до места. Начало светать. По селу никакого движения заметно не было. Часовых не видно, лишь грузовик стоял посреди единственной улицы.
Разделились на несколько групп для разведки. Беглецов оставили за селом в рощице, от них все равно толку было мало.
Хватило двадцати минут, чтобы выяснить, что вражеский отряд расположился в двух домах напротив того места, где стоял грузовик, а пленные привязаны в саду к деревьям.
Единственный часовой спал, сидя на крыльце. Его сон превратился в вечный, когда капитан всадил ему в лоб пулю из пистолета с глушителем. Остальных резали, как баранов.
Никто не сделал ни единого выстрела: ни те, ни другие. Все было кончено быстро.
Отвязав пленных, привели их в чувство и дали поесть-попить. Надо было уходить. Проверили грузовик. Он был на ходу. Загрузились и поехали.
После двух часов езды добрались до большого села. Целых домов там почти не было – одни руины. Решили сделать привал, растрясла всех езда по колдобинам.
Разделили оставшиеся пайки поровну на всех. Все были поглощены едой, когда один из беглецов спросил у Доли, кивнув головой в сторону одного из спецназовцев:
- Он русский?
- Да, это Гриша…
- А зачем он на нашей стороне воюет?
- Спроси у него.
- А он не разозлится?
- А вот этого я не знаю.
Гриша и Руслан были из одного города, но не знали до войны друг друга. Гриша жил в микрорайоне на другом конце города и был лет на пять старше. В лагере они сдружились, и Доля многое узнал о нем из его рассказов. Его бесшабашность не знала границ. Он вызывался на любую вылазку, насколько бы опасной она не казалась.
На него даже инструкторы, привыкшие к беспрекословному подчинению, не повышали голос. В гневе его русые топорщащиеся усы и взгляд зеленых бешеных глаз выглядели устрашающе.
Офицеры закрывали глаза на то, что он где-то у местного населения доставал самогон, который в здешних местах гнали обычно из тута или кизила. Изрядно выпив, он впадал в тоску и ни с кем не разговаривал. Доля знал причину. Гришина жена бросила его и, забрав годовалого сына, уехала куда-то в Подмосковье.
При всем этом он всегда помогал товарищам.
Любопытный солдатик, с опаской поглядывая на Гришу, не удержался:
- Ты русский?
- Да. А что, не видно? – ответил Гриша.
- Это ведь не твоя война, брат. Ты воюешь за деньги?
Гриша посмотрел на него и сказал строго и спокойно:
- Нет! За землю. Я здесь родился, мой отец здесь родился, и мой дед здесь родился. И все предки со времен императрицы Екатерины здесь родились. Так что я воюю за свою землю. Молокан я. А ты за что воюешь?
- Тоже за землю, за Родину, – ответил паренек.
Гриша слегка улыбнулся:
- Что ж так хреново воюешь, братан? Так драпал, что оружие посеял…
Все рассмеялись.
- Страшно было… там танк был… – честно признался солдатик. Раздался взрыв хохота…
- Гриша, а говорят, что Екатерина солдат любила. Это правда? – спросил кто-то из ребят.
Григорий встал, подошел, хлопнул собеседника по плечу и сказал:
- Да! Вот если бы этот воин родился в те времена, то перед таким боевым парнем она не устояла бы это точно… А танк свой ты еще подобьешь… арбузом, – и надвинул ему шапку на глаза. Все повалились от смеха.
И все эти простые крестьянские парни, не нюхавшие до этого пороха, привыкшие трудиться на земле так же, как их отцы и деды, волей судьбы и нерадивых командиров брошенные, как пушечное мясо, в эту бойню, посмотрели на Гришу с уважением и даже где-то с восхищением. Стал понемногу исчезать страх в их глазах, и ему на смену пришла надежда, что с такими парнями они не пропадут, выживут и дойдут до дома.
С этой минуты Григорий стал для них непререкаемым авторитетом, хотя и был почти одного возраста с ними.
Насмеявшись вдоволь, все полезли в трофейный грузовик и продолжили путь.
Часа через два закончилось топливо и машину пришлось бросить. Дальше пошли пешком и к вечеру добрались до небольшого городка.
Там находился штаб, и было много людей в военной форме.
От них они узнали, что буквально час назад достигнута договоренность о прекращении огня. Наступил временный мир.
Доля подумал, почему не сутки назад. Столько людей положили зря, к стольким семьям придет горе.
На следующий день их взвод вернулся на свою базу.
Потянулись однообразные лагерные дни, похожие друг на друга, как инкубаторские цыплята.
В один из этих серых дней его вызвали в штаб, где начальник лагеря передал ему конверт.
Это было короткое письмо и триста долларов от дяди Джамала. Он писал, что в Республике происходят большие перемены, Долю ищут и рано или поздно доберутся до лагеря. Надо уезжать куда-нибудь подальше – и чем скорей, тем лучше.
Начальник лагеря был в курсе дела и приказал своему шоферу довезти Руслана до автострады. Он собрал свои скудные пожитки, попрощался со всеми и, сев в командирский уазик, уехал.
Доля давно не видел родных, и тоска по ним взяла вверх над здравым смыслом. Он решил заехать попрощаться, хотя понимал, что это может быть опасно. Но когда еще представится такой случай и представится ли вообще?
На трассе его подобрал междугородный автобус и уже за полночь он был в своем родном городе, теперь уже, наверное, чужом, почти враждебном, но все равно любимом.
Стараясь не выходить на главные улицы, он через дворы добрался до дома. Единственного места, где ему было хорошо.
Дверь открыла мама. Обняла, прижала к себе, заплакала, заговорила взахлеб:
- Я сегодня не могла заснуть. Чувствовала сердцем, что ты придешь. За эти годы все глаза проплакала, каждый день молила бога, чтобы с моим сыночком ничего не случилось.
Из спальни вышел отец обнял, отодвинул от себя и, оглядев с головы до ног, удовлетворенно покивал головой. Выскочили из своей комнаты полусонные сестры, сеструшки-пеструшки, как их называл в детстве Руслан, и кинулась ему на шею. У него сжалось сердце и подкатил комок к горлу. Как же он их любил, и как долго не видел.
Доля переоделся в спортивные штаны и майку и сел вместе со всеми за стол. Заговорили о том о сем. Беседу прервал звон разбитой посуды. Руслан обернулся и увидел мать, испуганно смотрящую на него, и осколки разбитых тарелок вперемежку с едой на полу.
- Что с твоим плечом, сынуля? – всхлипывая, спросила она.
- Ранен был, мама. Год назад еще. Я уже и забыл про это.
Не забыл. Тогда они в горах наткнулись на разведку противника. Доля шел последним и увидел, что один из них жив. Парень примерно его возраста в окровавленном бушлате лежал и смотрел ему прямо в глаза. В его взгляде ничего не было: ни ненависти, ни мольбы о пощаде – он просто лежал и смотрел.
Руслан помедлил немного, отвернулся и пошел догонять своих. Но не успел сделать и пяти шагов, как раздался выстрел, за ним второй. Одна пуля попала в плечо, другая – в ногу. Тот, кого он пожалел, выстрелил ему в спину. У него был спрятан под бушлатом пистолет. Его ребята, конечно, добили, но свое черное дело он сделал. Потом Гриша нес всю дорогу Долю на спине и хоть устал, вымотался, но, никому не отдавая, нес сам до конца.
Обстановку разрядил отец:
- Хватит причитать, мать. Давай корми нас. Жив-здоров, чего тебе еще надо?
За разговорами не заметили, как пролетело время, и только под утро пошли спать.
Мать, застилая Доле постель, не выдержала:
- Почему так твоя судьба складывается, сынок? Сама себе часто задаю этот вопрос и не нахожу ответа. Почему Господь посылает тебе столько испытаний?
Он подошел, взял ее руку и поцеловал:
- Не знаю, мама… наверное, доля у Доли такая…

КАПЛЯ ПЯТАЯ

Господь любит нас всех,
но ни от одного из нас не в восторге.
Айзек Азимов

На следующий день он решил прогуляться напоследок и, дождавшись, когда стемнеет (не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал), пошел прогуляться по приморскому парку.
В это время года там обычно было безлюдно. Оделся так, как раньше ходил в спортзал: куртка, джинсы, надвинул на глаза черную вязаную шапочку.
Дул холодный ветер, но он не обращал на это внимания.
Так бесцельно в раздумьях он добрел до ресторанчика в конце парка. Проходя мимо, машинально взглянул, и через стекло мелькнуло знакомое лицо. За столиком у окна сидели двое мужчин и беседовали. Один из них был отец Бэллы.
Увидев отца своей первой школьной безответной любви, он вспомнил ее и решил позвонить. Выйдя из парка в город, в первом же аппарате набрал номер ее телефона.
Она обрадовалась и предложила встретиться недалеко от ее дома прямо сейчас. Он пришел раньше нее. Стоя на противоположной стороне улицы, смотрел, как она, уверенно и грациозно шагая бесконечными стройными ножками, переходила дорогу. Да, она была из тех, на кого всегда оборачивались мужчины.
- Ну, здравствуй, Доля! Слушай, а до какого возраста ты все будешь Долей? – пошутила она.
- Доля у Доли такая, до самой смерти, наверное, – отшутился он.
- Говорят, ты был на войне?
- Люди наговорят, меньше их слушай. А тебя вроде замуж собирались выдавать, не взяли? – не удержался от ехидства он.
- Ха-ха-ха… Я упрямая. Настояла на своем и убедила отца, что из этого брака ничего хорошего не получится. Так что я свободна, как ветер. Вот захочу и за тебя выйду. Возьмешь меня в жены, Долматов? И в паранджу оденешь, да? И буду я до конца жизни у плиты стоять. Ну, как тебе такая перспектива?
- Замуж возьму, любить буду, паранджу не заставлю носить, но не сейчас. Проблемы у меня, ноги уносить из города надо.
- Второй раз отказываешься от меня, запомни!
- Ты же шутишь.
- А если нет? Если я в самом деле хочу за тебя замуж?
- Вот когда опустишь слово «если» – тогда и поговорим.
- У тебя был еще один шанс, но ты его упустил, – хитро улыбнулась она.
- Может и так, – мрачно буркнул он.
- Когда уезжать собираешься?
- Да хоть завтра, деньги были бы.
Некоторое время они шли молча, затем Белла вдруг остановилась и сказала, глядя ему пристально в глаза:
- Я могу тебе подсказать, где взять денег. У моего отца.
Доля от услышанного споткнулся и чуть не упал.
- Ты с ума сошла? – ошеломленно спросил он.
- Нет! У него их много, не обеднеет. Завтра на выходные мы всей семьей поедем в загородный дом у моря. Так что действуй.
-Это как? Я должен прийти к твоему отцу и попросить денег взаймы? Ты вообще соображаешь, что говоришь?
- Нет! Просто ночью забраться в нашу квартиру и взять эти деньги.
- Хорошего же ты мнения обо мне. Спасибо, благодетельница. Только загвоздка в том, что я не вор.
- Мое дело тебе сказать, помочь хотела. Как хочешь, – пожала она плечами. – Надумаешь – звони, мой сентиментальный одинокий волк. И вижу по глазам, ты все еще в меня влюблен, – засмеялась она, попрощалась и быстро пошла прочь.
Доля вернулся домой, лег на диван и задумался. Не давала покоя мысль о деньгах. После долгих раздумий он позвонил Белке и дал согласие. Она кратко и четко объяснила местонахождение тайника и обещала не запирать щеколду на окне в своей комнате.
Наутро он сходил в хозяйственный магазин и купил синтетическую бельевую веревку и фонарик. Затем порылся в отцовских инструментах и взял стамеску и складной нож на всякий случай. Уложив всё это в полиэтиленовый пакет, он засунул его в ящик для обуви в коридоре подальше от глаз.
Время тянулось мучительно долго.
Он неотрывно смотрел в телевизор целый день и ничего не видел. Когда собрался уходить, мать удивленно спросила:
- Куда ты так поздно, сынок?
Он, не глядя ей в глаза, – врать ей он не мог – пробормотал:
- Воздухом подышу…
И, взяв пакет, как ошпаренный, выскочил на улицу. Побродив по безлюдным улицам, окоченев от холодного северного ветра, он подошел к знакомому дому и по пожарной лестнице взобрался на крышу. Спустившись на чердак через слуховое окно, привязал один конец веревки к трубам, а второй, выйдя обратно на крышу, сбросил над нужным окном. Спустился до третьего этажа и слегка толкнул Белкино окно. Окно открылось, он залез в квартиру и прикрыл створки за собой. В этой квартире ему однажды пришлось побывать, в седьмом классе на дне рождении Бэллы. Пройдя в кабинет ее отца, подошел к книжному шкафу и на самой верхней полке взял нужную книгу. По-видимому, Плутарха в этом доме не особо чтили. Его великий труд был аккуратно вырезан для более значимого человека в истории – Франклина. Там лежала пачка долларов. Скорее всего, это был не единственный тайник, но умица-красавица дочь пронюхала только про этот. Да Доле и не нужно было больше. Этих денег было достаточно, чтобы уехать и какое-то время прожить безбедно.
Приведя все в первозданный вид, молодой нарушитель закона ушел так же, как и пришел, быстро и бесшумно.
Пробираясь дворами, он никак не мог придумать, как дать денег родителям, не вызвав подозрений, и понял, что лучше об этом не говорить. И отец, и мать были людьми честными, презирали всякое воровство, спекулянтство и с детства его тоже этому учили.
Дома он тихо разделся, чтобы не разбудить родных, лег, отогрелся и заснул сном праведника.
Наутро он попрощался с родителями и сестрами, позвонил дяде Джамалу и, поймав такси, поехал на площадку для дальнобойщиков.
Найдя машину, следующую в сторону Москвы, договорился с шофером и заплатил ему сто долларов. Ехали два дня, и по пути ничего примечательного не произошло.
Доехав до Москвы, он поймал такси и поехал в недорогую гостиницу недалеко от ВДНХ, которую таксист и посоветовал.
Сняв там номер, разделся, залез под душ и долго стоял, смывая двухдневную дорожную грязь и усталость.
Вечером вышел, разменял пятьсот долларов и на такси доехал до центра.
Погода не годилась для гуляния, и он решил зайти в один из ресторанов.
В зале народу было много и добрая половина в малиновых пиджаках.
Администратор посадил его за один из свободных столиков.
Доля посмотрел меню, удивился ценам и заказал цыпленка табака. Официант ждал, когда он закажет спиртное, и не стал скрывать разочарования, когда услышал, что клиент заказывает всего пятьдесят грамм. Презрительно скривив губу, он выдавил:
- Коньяк у нас дорогой.
Можно было не обращать на это внимания и отказаться, но это было сказано оскорбительным тоном, а этого Руслан не терпел. И глядя в глаза, процедил:
- Тогда триста.
Официант сразу изменился в лице, по-лакейски пригнувшись, понесся выполнять свою работу.
За соседним столом сидели два малиновых пиджака в оковах капитализма – в браслетах и цепях. С ними две девицы под метр восемьдесят, которые беспрестанно ржали, как лошади.
Все они невольно слышали разговор за соседним столиком, и один из ребят подмигнув, сказал:
- Правильно поступил, братан. Таких козлов на место сразу сажать надо.
Принесли цыпленка, коньяк. Доля выпил рюмку и взялся за цыпленка. Быстро управившись с едой, выпил еще. Захмелел слегка. Через какое-то время тот, кто одобрил его поступок, пригласил его за свой столик.
Они познакомились. Одного звали Кирилл, второго Дима. Имен девушек он не запомнил.
Руслан настолько привык к своему прозвищу, что машинально произнес не имя, а именно его. Услышав его прозвище, Дима спросил:
- А почему Доля? Из песни «доля воровская»?
- Нет! Из-за фамилии, – ответил Доля.
Выпили еще, разговорились, стало весело и уютно. Разглядывая Долины руки, изрядно принявший на грудь Кирилл спросил:
- Занимаешься чем-нибудь?
Услышав утвердительный ответ, достал из барсетки ручку и бумагу, что-то написал и протянул ему:
- Вот телефон и адрес. Это спортзал. Приходи.
К полуночи все засобирались, попрощались, и Доля, взяв такси, поехал в свою гостиницу.
Через пару дней ему стало скучно, он вспомнил про спортзал и вечером без звонка сразу поехал туда. Кирилл оказался там. Подошел, поздоровался и познакомил с ребятами. Он уже закончил тренироваться и попросил его подождать. Вскоре вышел одетый, и они отправились в кафе напротив.
Кирилл долго не мусолил и сразу предложил примкнуть к их компании. Доля поинтересовался, в чем будет заключаться работа и узнал, что работа предстоит простая: надо будет брать деньги за защиту и у тех, кто дает добровольно, и тем более у тех, кто не хочет отдавать.
А что, подумал Руслан, все равно пока нечем заняться и согласился.
Договорились о месте встречи на завтра в полдень и разошлись.
Ему было немного не по себе. Знал бы отец, чем собирается заниматься его сыночек. Людей убивал, вором стал, а теперь еще и рэкет. Полный комплект.

КАПЛЯ ШЕСТАЯ

Это просто профессия.
Трава растет, птицы летают,
волны омывают песок,
я бью людей.
Мохаммед ли


В назначенное время собралось человек тридцать. Нескольких из них Доля узнал: видел в спортзале. И Кирилл, и Дима были там. Рассевшись по машинам, поехали. Ехали долго.
У окраины города остановились у двухэтажного ресторана, вышли из машин и стали ждать.
С одной стороны ресторана был пустырь, и они увидели, как в их сторону двигается толпа человек в двадцать.
Они шли уверенно, как каппелевцы в фильме «Чапаев».
Почти у всех были цепи, бейсбольные биты. Было ясно, что не мороженым идут угощать.
Кирилл спокойно подошел к своей машине, открыл багажник, достал автомат, сделал несколько шагов по направлению к наступавшим и дал очередь поверх голов. Те не ожидали такого оборота и бросились на землю. Кирилл крикнул:
- Убивать не будем… пока. Сейчас мы зайдем на пять минут в ресторан. Когда выйдем, чтоб вас тут не было. Кого увидим – вышибем мозги. Усекли???
Кто-то из лежавших крикнул:
- Договорились.
Дима, Кирилл, Доля и еще двое зашли в здание.
Остальные остались на улице прикрывать.
В зале кроме официантов никого не было. Бармен за стойкой протирал бокалы. Рядом стоял лысый толстый мужчина в костюме с блёстками и рассматривал какие-то бумаги.
Кирилл кивнул в сторону окна:
- Ваша крыша лежит на пустыре, можете полюбоваться. С этого дня будете платить нам. Я жду пять минут.
В этот момент бармен нагнулся, и Доля машинально облокотился о стойку, подбросил тело и ногой врезал ему по голове. Тот, ударившись об полки с бутылками, рухнул.
Может, он, бедолага, полез за салфетками, но сказалась военная выучка – раздумывать некогда. Мужчина в костюме оказался хозяином заведения. Он сразу понял – шутить никто не собирается.
- Сколько ты платил своим бурундукам? – спросил Кирилл.
- Полторы штуки баксов.
- Нам будешь платить две каждый последний день месяца! Ясно?
Толстяк побежал в свой кабинет и вернулся через минуту с конвертом, быстро достал из кармана купюры, доложил в конверт и передал Диме.
- А кто вы?
- Будут спрашивать – отвечай, что работаешь с Дроздом.
Тут телефон и пейджер. Я Кирилл, будут проблемы – звони сразу. Побежишь к ментам – заранее вызывай пожарных и про катафалк не забудь, – толстяк в ответ испуганно закивал головой.
Они вышли и, рассевшись по машинам, поехали обратно к центру.
По дороге еще несколько раз останавливались, в основном у кафе и магазинов, и количество конвертов после каждого раза увеличивались.
Было уже почти шесть вечера. Кирилл отпустил всех, кроме Димы и Доли. На его вольво они приехали в какой-то ресторан.
Там они подошли к столику, где сидели двое мужчин. Поздоровались, и Кирилл представил им:
- Это Доля. Будет работать с нами. Сегодня его первый день, а он уже проявил себя. Хорош.
— Это Дрозд, – указал он на мужчину постарше, – а это Шанхай.
Дрозду было лет сорок. Строгий черный костюм и белая рубашка. Худощавый, с жилистыми руками, тяжелым взглядом бесцветных глаз. Видно было сразу, что этот человек жизнь знает. Второй, метр девяносто, весом за центнер. Раскосые глаза выдавали в нем потомка Чингис-хана. Бритая наголо голова напоминала огромный глобус, испещренный множеством шрамов в виде рек. Дрозд спросил у Доли:
- Чем до этого занимался?
- Всяким.
- А конкретно?
- А иногда и конкретно, – ответил Доля.
Дрозд чуть улыбнулся. Видимо, такой лаконичный, хоть и немного дерзкий ответ его устроил. Шанхай налил всем коньяка. Доля вежливо отказался. Затем Дима отдал конверты с деньгами, и они ушли.
Прошла зима, затем весна, наступило лето. Доля давно съехал из гостиницы в снятую ребятами для него однокомнатную квартиру на Каширке.
Жил один, готовил себе сам или питался в кафе на первом этаже соседнего дома. Заправляли там южане, и кухня ему была по душе, напоминала родные края. Часто звонил домой, изредка – дяде Джамалу.
Познакомился с соседом по лестничной площадке – бравым отставным полковником. У него была большая библиотека, и Руслан часто заходил к нему и брал книги.
Свободного времени было хоть отбавляй и он все это время проводил за книгами, за исключением тех дней, когда ему приходилось работать: где кулаками, а где и чем потяжелее. Постепенно так увлекся, что просто глотал все подряд. Даже не пренебрегал книгами неизвестных советских писателей о колхозной жизни, о жатве и доярках.
Постоянной подруги у него не было, только мимолетные знакомства и встречи на одну ночь.
Как-то вдруг он стал замечать, что девушки на него обращают внимание. Почувствовал уверенность в себе, научился быть обходительным, и вскоре ему не составляло труда запросто подойти на улице или подсесть в каком-нибудь кафе, если видел смазливую мордашку.
Алкоголя употреблял мало и только в тех случаях, когда у кого-то из ребят из их бригады был день рождения или какое другое событие.
Пацаны часто проводили время в сауне. Там всегда было море выпивки, белого порошка, веселящей травки и проституток.
Руслан бывал несколько раз на таких мероприятиях, но после одного случая перестал. Он категорически не употреблял наркотики, водку в жаркой сауне было пить противно, потому всегда довольствовался лишь пивом.
Однажды на очередном таком мероприятии, когда все уже были изрядно выпившие, из так называемой комнаты отдыха раздался душераздирающий крик. Доля забежал туда и увидел, что Никита, один из их ребят, совсем потеряв голову от наркотиков, на широченной кровати трясет проститутку за волосы и держит перед ее лицом нож.
Руслан схватил его за руку, выкрутил и забрал нож. Тот, оставив девушку, хотел было кинуться на него, но подоспевшие ребята не дали. Никита злобно посмотрел на Долю, схватил девушку за руку, повел и посадил рядом за стол.
Все вернулись за свои места для продолжения банкета.
Но Никита, видимо, не мог успокоиться. Он демонстративно выпил стакан водки и тыльной стороной ладони наотмашь ударил сидящую рядом испуганную девушку по лицу. Затем нагло уставился на Долю.
Кровь залила простыню, в которую она была завернута.
- Бить человека зная, что он не даст сдачи нельзя, грех это, – спокойным тоном произнес Доля, хотя внутри у него все кипело.
- Да ну? Кому-кому, но не тебе об этом говорить. Сам-то кого мочишь, врагов отечества? Навидался я, как ты челюсти ломаешь за милую душу. И не учи меня жить, а будешь тявкать, шакал, я тебя урою.
Тут не выдержал Дима:
- Тебе что? Совсем башню снесло, Никита? Базар-то фильтруй.
Все ребята относились к Доле с уважением. Не раз видели его в деле и понимали, что с ним лучше не связываться. Но бодрячок от кокаина не давал Никите успокоиться, и он скользил по наклонной плоскости в яму, сам того не осознавая.
Все притихли в ожидании.
- Да пошел ты! И твой дружок-шакал тоже!
Терпение Доли лопнуло. Он встал на стул, шагнул на стол и резко выбросил ногу вперед, целясь босой пяткой в переносицу обидчика. Никита повалился, как сноп, без единого звука и уже со сломанным носом.
Об этом случае узнал Дрозд, вызвал обоих и заставил примириться. После примирения к Доле подошел Никита и сказал:
- Слушай, Доля, не держи на меня зла. Сам не знаю, что на меня нашло. Крыша поехала от кокаина и водки. Извини.
- Завязывай, Ники, с наркотой, а то загубишь свою жизнь. Я уже забыл. Ты тоже извини. Не надо было мне тебя так бить. Не выдержал.
После этого случая Доля больше не ходил с ребятами на такие мероприятия.
Он продолжал бороться с капитализмом день за днем, месяц за месяцем. Жестоко и беспощадно.
Родным сказал, что работает в фирме по продаже алкогольной продукции, чтобы объяснить происхождение денег, высылаемых каждый месяц домой. Предприятия в родном городе не работали, работы – и тем более денег – у населения не было, еще и младшая сестра заканчивала школу и собиралась поступать в институт, и без его материальной помощи родителям пришлось бы совсем туго.
Прошел год, за ним другой.
Жизнь Доли протекала ровно, без взлетов и падений, не считая ситуаций, когда приходилось выполнять свои прямые обязанности.
Все-таки он не мог до конца примириться с этим. На войне одно, а в мирное время – это был просто мордобой. Но это давало повседневный хлеб насущный, и он старался воспринимать это как факт.
Как-то позвонил Дима и предложил развеяться.
В одном кафе, крышей которого они являлись, справляли банкет по случаю дня рождения директора.
Доля по вечерам занимался с ребятами в спортзале, почти не пил и потому чувствовал себя в таких компаниях неуютно. Но вечер был свободный, и к тому же он знал именинницу. Ее звали Света, и она была подругой Костика, парня из их бригады и его близкого товарища.
По пути заехал в цветочный магазин, купил большой букет, вложил туда сто долларов и приехал, когда уже все сидели за столом и даже успели выпить под парочку тостов.
Усадили его на свободное место рядом с Димой и каким-то мужчиной с внешностью собирателя гербариев.
Он явно не вписывался в это общество, если не по интеллигентности и по одежде (у него не было малинового пиджака), то по состоянию здоровья точно.
Выдали тост, выпили, и вилки безжалостно заскрежетали по тарелкам. Началось пиршество.
Рядом с виновницей торжества сидела очень красивая девушка лет двадцати пяти, на которую Доля сразу обратил внимание. Темные волосы, аккуратно собранные на затылке, большие умные карие глаза, красивые руки.
Ее черное облегающее платье лишний раз подчеркивало ее белую без единого изъяна кожу. Только он подумал про себя, какая же у нее фигура, она, будто прочитав его мысли, встала и пошла танцевать. Доля чуть не выронил вилку из рук. Фигура была под стать всему остальному, пять баллов.
Веселье было в разгаре, когда к нему подошла дамочка с прической Медузы Горгоны на голове лет тридцати пяти и пригласила потанцевать. Танцевать с этой дамой ему не хотелось и потому вежливо, стараясь не задеть женского самолюбия, попытался отказаться, ссылаясь на неумение. Но не тут-то было, Медуза была настойчива и, как выяснилось, имела хватку бультерьера. В конце концов, пришлось уступить.
После танца, не успев сесть на свое место, он увидел, как Света поманила его пальчиком. Он подошел, присел рядом.
- Познакомься. Это моя подруга Лада, а это Доля, – представила она их друг другу.
- Красивая у тебя подруга, – сказал Руслан.
- Спасибо за комплимент, – ответила Лада.
- Это не комплимент. Восхищение!
- Вот как? Что же конкретно вас восхитило? Вы же меня совсем не знаете.
- Пока… не знаю.
- Думаете узнать?
- Не исключено. Еще не решил.
- Какая самоуверенность… на грани наглости.
Они засмеялись и продолжили беседу о том о сем. Пару раз он потанцевал с Ладой. Незаметно подошел конец банкета. Одни надрались, другие держались еще прилично. Дамы танцевали с кавалерами. Праздник явно сходил на нет.
Хозяйке вечера это явно не нравилось, и она, ещё достаточно трезвая и свежая, требовала продолжения банкета:
- Давайте еще прихватим моего Костю, Димку и поедем ко мне домой.
Так и сделали, затарившись впрок выпивкой.
Дома у Светы посидели еще часа полтора, и Лада стала собираться домой. Доля предложил вызвать такси, но оказалось, что она живет совсем рядом со Светиным домом.
Тогда он попросил разрешения проводить ее, и она была не против. У ее парадной они остановились, и она спросила:
- Не хочешь на чашечку кофе подняться?
Доля посмотрел в небо, шутливо воздел руки и сказал:
- Господи! Спасибо за джек-пот!
Потом посмотрел на Ладу и добавил с улыбкой:
- Я всегда был везунчиком! Кстати, а брата-кузнеца дома нет?
- Я предложила только кофе и ничего больше. Так что ты еще ничего не выиграл. И живу я одна, квартиру бабушка мне оставила, – ответила она.
- А может, для меня эта чашка кофе – и есть самый большой выигрыш в моей жизни? – пошутил Доля и тут же получил шлепок по руке.
- Пошли, болтун…
В ее однокомнатной квартире было очень аккуратно и уютно.
Все на своих местах. Они сели на кухне. За беседой не заметили, как пролетела ночь. Был пятый час утра. Надежды не оправдались. Ему постелили на полу. Он долго ворочался и не мог заснуть. Тут раздался голос Лады:
- Хотела, как порядочная девушка, не ложиться с тобой в первую же ночь в постель, но ты так ворочаешься и так тяжело вздыхаешь, что жалко стало. Ладно уж, прыгай в кровать.
Доля, схватив подушку, пулей залетел под одеяло к Ладе и через мгновение они уже задыхались от поцелуев.
Проснулся он поздно. На кухне Лада оставила ему записку с номером домашнего телефона, ключи от квартиры и указание отнести потом их Свете, что он и сделал.
Костик и Света сидели в кафе, полуживые от выпитого вчера. Она пила кефир, он – пиво. Взяв ключи, Света нашла в себе силы и, хитро улыбаясь, спросила:
- Как прошла ночка? Хотя что я спрашиваю? И так видно.
- Что видно?
- Что замечательно прошла. Ты похож на нашедшего морковку зайца. Такой счастливый.
И тут же прикрикнула на Костика:
- А ты перестань дуть пиво. Лучше минералочки попей.
Костик с трудом поднял свои метр девяносто со стула, послушно побрел к бару за минералкой.
Пару недель Руслан встречался с Ладой почти каждый день и всегда оставался у нее ночевать. Он был влюблен, и это состояние нравилось ему с каждым днем все больше и больше. Как-то за ужином Лада с хитрой улыбкой спросила:
- Долечка, нам ведь хорошо вместе, правда? Не хочешь переехать ко мне? Не подумай ничего лишнего – я просто предлагаю. Не захочешь – не обижусь.
- Хочу, только я ведь из плохих парней, ты знаешь.
- Знаю, но я ведь не по ремеслу выбираю. Сердцу не прикажешь. И потом ты же не вечно будешь плохим парнем, так ведь?
- Очень надеюсь на это. На завод пойду. Каждое утро к родной проходной, – отшутился он.
Каждый день время до вечера для Руслана тянулось долго, томительно. До вечера, когда он мог увидеть ее, дотронуться, поцеловать, потом с нетерпением ждать выходных, когда можно провести вместе целый день. Все вокруг него кроме нее было всего лишь фоновым рисунком. Была только Лада и ничего больше.

КАПЛЯ СЕДЬМАЯ

Бог меня простит, это его ремесло.

Генрих Гейне


Прошел год. Руслан и Лада жили в любви и согласии, не обращая особого внимания на то, что происходит вокруг.
Иногда в выходные дни они ездили в гости к ее родителям. Они были милые люди и относились к нему с уважением. Ему, конечно, приходилось врать насчет своей работы. Легенду о деятельности на рынке алкогольной продукции пришлось применить и здесь.
Мама Лады преподавала в институте, отец работал архитектором. Оба очень интересные собеседники.
Изредка приезжал старший брат Лады Леня с женой и маленьким сынишкой. Доле у них было уютно, и он чувствовал себя там комфортно. Единственным минусом был галстук, который Лада заставляла его надевать. Руслан не любил их носить, но приходилось с этим мириться.
Были смутные времена. Москву резали на части, как пирог. Программы новостей выглядели, как сводки с фронта. Бандиты стреляли и взрывали бандитов и ментов, менты – бандитов и даже своих.
Простому обывателю в вечернее время было страшно выходить на улицу. Неизвестно было, от кого можно получить: от мелкого хулиганья, от бандитов, или от доблестной милиции, по сути тех же бандитов, только при погонах.
На фоне всего этого безобразия однокомнатная квартирка, где жили Руслан и Лада, выглядела островком спокойствия и тишины, любви и счастья. Иногда к ним в гости приезжали Кирилл, Дима и Света с Костиком, иногда они выбирались где-нибудь посидеть, чаще всего у Светы в кафе. Там в основном собирались свои, и им было не скучно.
Наступил день рождения Лады. Юбилейный – двадцать пятый.
Доля подарил ей золотое кольцо с небольшим бриллиантом и букет из двадцати пяти роз. Она была на седьмом небе. Света постаралась и устроила в своем заведении шикарный банкет по этому случаю с тамадой, музыкантами и танцовщицами.
Доля попросил ребят не шокировать родителей и брата именинницы жаргоном и постараться вести себя не как бандиты, а как работники солидной винно-водочной компании.
Все прошло отлично и весело прямо как на настоящей корпоративной вечеринке. Никто не напился и ни с кем не повздорил.
Счастливая Лада смотрела на Долю влюбленными глазами и искрилась, как бенгальский огонь.
На следующий день тихую, если можно было так ее назвать, размеренную жизнь Руслана нарушила плохая весть.
Двоих ребят из их бригады, Вову Большого и Гошу, кто-то расстрелял прямо в припаркованной напротив дискотеки машине.
Все срочно собрались в спортзале. Дрозд заговорил:
- Мы пока не знаем, кто это сделал и почему. Может, на дискотеке с кем-то чего не поделили, не будем гадать. Я встречусь с братвой и постараюсь все выяснить. Всем держать ухо востро. Завтра соберемся здесь и решим, как быть дальше.
Кирилл, займись похоронами. Выдели денег родным и сделай все, как положено. И денег не жалей.
Дрозд ошибся, дискотечные разборки были ни при чем.
Наутро потеряли еще двое парней. Они ехали по трассе и им из обгоняющей их машины закинули в открытое окно гранату. Погибла еще и невинная девушка, сидящая сзади.
Но самая страшная весть пришла через два дня. Средь белого дня в Светкино кафе вошли двое и перестреляли еще троих. Один из них был Костик. Доля с Ладой сразу поехали туда и забрали Свету к себе. На нее страшно было смотреть. Она была в истерике, Лада плакала, и Руслан никак не мог их успокоить. Ему самому нужна была помощь.
Внутри все тряслось от злости. Хотелось найти того, кто это сделал, избить, изуродовать, а потом убить.
Вечером в спортзале висела тягостная тишина.
Ее нарушил Дрозд.
- Встречался с братвой. Никто ничего не знает, ничего не слышал и не видел. Мы видно кому-то мешаем, и на нас открыли охоту.
Все это будет продолжаться, пока нас всех не перещелкают.
Тогда они приберут наши дела к рукам. Мы у них как на ладони, а они для нас невидимы. Потом, конечно, станет ясно, кто за этим стоит, но будет поздно. Значит так. Нам пока всем надо разбежаться на время. Я не хочу никого подставлять. К тому, кто найдёт себе другое дело, никаких претензий не будет. Когда все выяснится, я дам вам всем знать, и мы отомстим за наших ребят.
Постарайтесь поменять хаты, тачки и пока не ходите к нашим коммерсантам – выследят. Бог в помощь.
Доля редко выходил на улицу, проводя почти все время за книгами, которых у Лады было с избытком, и злился, что беспомощен в этой ситуации. На войне было ясно, кто враг и где этот враг. Тут же была сплошная пугающая неизвестность. Пытка ожиданием изнуряла его. Слава богу, что Лада была рядом, а то можно было сойти с ума. Вечером они ужинали, смотрели телевизор или просто болтали. Было впечатление, что так будет до бесконечности, но однажды пришло сообщение от Дрозда. Там была указана станция, куда ему следовало прибыть, и время.
Поселок, находился километрах в шестидесяти от Москвы. Доля позвонил Ладе на работу и предупредил, что приедет поздно.
Долго разглядывал улицу из-за занавески и вышел из дома. Пройдя квартал, поймал машину, дал шоферу сотню, назвал адрес.
Через полтора часа они были на месте – в небольшом тихом поселке.
Отпустив машину, Доля поднялся на платформу и, так как время до встречи еще было, стал прохаживаться по ней из конца в конец. Прошло полчаса, и он увидел, как к нему направляется Шанхай. Они поздоровались, и он повел Руслана за собой в поселок.
В скромном домике за столом, на котором стояла почти полная бутылка водки и кое-какая закуска, сидел Дрозд.
Шанхай налил стопку и пододвинул Доле, хотя и знал, что тот почти не пьет. Помянули ребят, и Дрозд заговорил:
- Есть у меня подозрение, что среди нас крыса. Кто-то из наших работает на два фронта.
Увидев неподдельное удивление в глазах Доли, продолжил:
- Это не ты, я знаю. Не волнуйся, доверяю, потому и позвал тебя, а не другого. Ты умней всех остальных, опытней, несмотря на возраст, не жадный до денег и жизнь знаешь. Не хочу тебя подставлять, и ты вправе просто уйти, никаких обид с нашей стороны не будет. Но если захочешь помочь, скажу спасибо. Надо первым делом приглядеться, кто из пацанов с кем общается. Узнать, кто не поменял жилье, тачку и не особо прячется. А не прячется, значит, нечего бояться. Вот с них и начнем проверочку. Сам ничего не предпринимай, на рожон не лезь, домой не ходи. Возьми деньги, сними хату, и чтоб о ней никто не знал. Короче затеряйся, пусть все думают, что ты уехал на родину. Затем проследи незаметно, кто снимает бабки с наших объектов. Держи ухо востро, с серьезным народом имеем дело. Меня не ищи – я сам дам о себе знать. Вот и все дела.
Доля сидел молча. Шанхай встал из-за стола, вышел в соседнюю комнату и, вернувшись, положил перед ним пистолет, небольшую пачку долларов и сказал:
- Это может тебе пригодиться. Пушку такую ты, наверное, не видел, но ничего, разберешься, я думаю.
- Это чешский, семьдесят пятый. Изобрели братья Франтишек. Серьезное оружие, надежное, – блеснул знаниями в этой области Руслан.
- Ну, ты, брат, даешь. Откуда такие познания? – удивленно спросил Дрозд, а Шанхай стоял с открытым ртом.
- Из кино, – усмехнулся Доля.
Они попрощались, и он, выйдя к автостраде, поймал попутную машину и поехал обратно в Москву.
По дороге он все думал о том, что в этом мире для него нет места. Хоть самого маленького островка спокойствия. Ни в городе, где родился, ни в Москве. Разве о такой жизни он мечтал? Как жить дальше, раз за разом задавал он себе вопрос и не находил ответа.
Расплатившись с шофером за квартал от дома, прошелся пешком и, подойдя к газетному киоску, долго изучал обстановку вокруг, делая вид, что разглядывает журналы. Вроде все было в порядке, и он поднялся в квартиру.
Лады не было, и он пошел на кухню, сделал бутерброд и включил телевизор. На экране, как обычно, мелькали ножки, попки вперемежку с трупами, бастующими шахтерами и сводками из зон боевых действий на Кавказе. Щелкнув пультом, он прошел в комнату, лег на диван и через некоторое время заснул.
Из сна его вывел щелчок открываемого ключом дверного замка.
Пришла Лада. Села рядом, обняла, поцеловала и спросила:
- Как ты?
- Пока живой? – неловко и натянуто попытался отшутиться он.
- Не говори так, мне страшновато становится.
- Не волнуйся, все уладится, перемелется – мука будет.
Лада принялась готовить ужин, а он смотрел, как его милая хлопочет у плиты, и думал о том, что взять бы сейчас и вдвоем уехать куда-нибудь, далеко-далеко. Обо всем забыть и начать жизнь сначала. Но куда? И будет ли он себя уважать потом?
Ведь погибли те, кто всегда был с ним по одну сторону баррикад. Пусть не родные, но все же товарищи, и его друг Костик.
Его с детства учили, что зло должно быть наказано. Он хоть и сам немало принес зла, но убивал только на войне, там, если не ты, так тебя убьют. Но чем та война отличается от этой? Разве что танков и пушек нет.
Утром, открыв глаза, он увидел заплаканную, непричесанную Ладу в халате, сидящую на стуле и испуганно глядевшую на него. На ней лица не было.
- Что случилось? – встревожено спросил он.
- Руслан, я убирала шкаф и случайно заглянула в твою сумку. Прости, я не хотела. Там пистолет и глушитель, видела в кино. Ты можешь мне объяснить, в чем дело? Я догадывалась, чем ты занимаешься, но мне сейчас страшно. Скажи, ведь ты не киллер?
- Нет, конечно, что за бред? Эту сумку мне надо передать кое-кому вот и все. И я как раз собирался с тобой серьезно поговорить. Выслушай меня внимательно и, пожалуйста, не перебивай. То, что кто-то открыл охоту за нашей командой, ты уже знаешь. Мы потеряли многих и, скорее всего, потеряем еще. Команды уже фактически нет. Мне надо будет от тебя съехать. Ты поживешь у своих родителей, мне так будет спокойнее. Светке и остальным скажешь, что я уехал на юг, на свою родину. И сделать это надо уже сегодня. Мне нужно время, а потом я что-нибудь придумаю, и мы снова будем вместе. Так что давай, родная, собираться и прости, что впутал тебя во все это.
Они быстро позавтракали, оделись и вышли на улицу. Была суббота, и прохожих было мало.
Доля привычно оглядел все вокруг и, ничего опасного не заметив, повел за собой Ладу до перекрестка, а там поймал для нее такси. Поцеловал на прощание, прошел минут пятнадцать пешком, остановил такси и велел ехать на авторынок. Там он недорого купил старенькую ржавую «восьмерку» и на ней поехал в гостиницу, в которой останавливался, впервые оказавшись в Москве
Утром он сделал обязательную для себя зарядку, позавтракал в буфете и, сев в свою новую старую машину, поехал к оптовому рынку, который они до недавнего времени контролировали.
Там недалеко от центрального входа он припарковался так, чтобы не бросаться в глаза и одновременно все выходящие и входящие были у него в поле зрения. Откинувшись поудобнее, стал ждать.
Изо дня в день он приезжал туда, наблюдал и только вечером уезжал. Заезжал за Ладой на работу, вез ее домой к родителям и затем отправлялся в гостиницу.
Как-то раз она села в машину заплаканная и на вопрос, что случилось, сказала, что звонила Светка – Димку убили.
Эта новость оглушила Долю. За время, проведенное в команде, они крепко сдружились. Наверное, потому что Диме, как и ему, не по душе было то, чем они занимались. Но у Димки были еще брат и сестра восьми и десяти лет. Отец умер от инфаркта несколько лет назад, и маленькой зарплаты матери не хватало на жизнь.
И обидно было, что он даже на похороны не сможет пойти.
Он молча довез Ладу, вынул из кармана деньги, посчитал – было восемьсот долларов. Двести оставил себе, остальные отдал ей и попросил, чтобы передала их Димкиной матери.
С утра он опять занялся ставшим за последние дни привычным делом – слежкой.
Ждать было утомительно, но он умел быть терпеливым. И его терпение было вознаграждено.
В пятницу в полдень у входа на рынок остановилась машина. Это был черный БМВ. Из нее вышли два бизона и вразвалочку, так обычно ходят борцы, уверенно вошли в помещение администрации. Пробыв там около пяти минут, вышли и уехали. Это мог быть кто угодно, но Доля решил за ними проследить.
Интуиция его не подвела. Бизоны долго ехали по Москве и, видимо, собирали мзду. Побывали и на парочке их бывших объектов. Он подумал, что не исключено, что это новая крыша, а значит, они могут представлять какой-то интерес для Дрозда.
В одном месте недалеко от площади трех вокзалов они задержались надолго. Это было здание бывшей школы. Над входом висела огромная вывеска с громким названием «МОНАРХ».
Доля подождал еще немного и поехал встречать Ладу с работы.
Следующие три дня он провел в слежке за «Монархом».
Видел не раз и бизонов, как он их окрестил про себя. Записывал номера машин, запоминал лица.
На третий день его подстерегла неожиданность. Чуть не хватил удар: из одной из подъехавших машин вышли трое и вошли внутрь. Двоих он видел впервые, но третьего знал очень хорошо. Это был Кирилл Руслан застыл. От страшной догадки похолодело сердце. Постарался отогнать чёрные мысли, но ничего не вышло.
Через какое-то время они вышли, сели в машину и уехали.
Доля последовал за ними. Вскоре преследуемая им машина подъехала к автостоянке, и вышел Кирилл. Он прошел к машинам и через несколько минут выехал на своем вольво. Приехав в Ясенево, Кирилл, оставив машину во дворе дома, вошел в подъезд.
Доля знал это место. Это была квартира Кирилла, и он там бывал несколько раз. Ждать не имело смысла, и он поехал за Ладой.
Ей ничего не стал рассказывать.
Через три дня позвонил Дрозд и, узнав, что есть новости, предложил встретиться там же, где в прошлый раз, на платформе.
На этот раз Шанхай отвел его в другой дом. Там Доля рассказал все, что смог узнать Дрозду. Тот долго молчал, затем налил стакан водки, выпил и заговорил:
- Я знал, что ты справишься, молодец! Теперь это только лично мое дело. Ты свое дело сделал, за что я тебе благодарен. Возьмешь бабки и уедешь подальше. Ты только жить начинаешь, можешь ее поменять, и у тебя все впереди. Времена паскудные настали. Отморозки совсем оборзели, воров не признают, отстреливают, своё беспредельное беззаконие установить хотят.
Мир перевернулся.
Шанхай достал из кармана деньги и положил на стол.
- Я не за деньги это делал. Друзей потерял. Могу вам пригодиться еще, –сказал Руслан.
- Когда нужна будет твоя помощь, я дам знать. Бог даст – свидимся, –ответил Дрозд.
Они попрощались, и Доля уехал.
Два дня он провел в раздумьях о том, как жить дальше и чем заняться.
На третий день Лада принесла новость. Света рассказала ей, что Дрозд и Шанхай средь бела дня вошли в здание фирмы «Монарх» и, застрелив четырёх человек, скрылись. Доля подумал: начинается широкомасштабная война и, скорее всего, скоро она затронет и его, и надо бы оградить от этого всего Ладу.
- Лада, мне придется уехать. Сейчас же. Рано или поздно доберутся и до меня, и я не хочу, чтобы в этот момент ты оказалась рядом.
- Я с тобой.
- Ты с ума сошла? Куда? Нет! Я не буду подвергать тебя опасности. Останешься дома. Да я еще сам не знаю, куда приткнуться. Рай с милым в шалаше только первые три дня, а потом приходят серые будни.
- Я тебя одного никуда не отпущу. Куда ты – туда и я.
После долгих споров и увещеваний Руслан понял, что побороть упрямство Лады не удастся. В душе, конечно, ему было приятно, что она готова поехать с ним куда угодно, и он согласился, хоть ему и было за нее тревожно.
- Хорошо. Собери самое необходимое в дорогу. Я жду тебя здесь внизу.
Минут через двадцать Лада вышла с большой сумкой, и они поехали в гостиницу. Поздним вечером он сказал ей, что ему надо отъехать и чтобы она ложилась спать без него.
Она попыталась противиться, но он успокоил ее, пообещав, что все будет хорошо.
Затем, сев в машину, поехал в Ясенево.
Машины Кирилла не было перед парадной. Доля достал из-под сидения пистолет, поднялся пешком до площадки между седьмым и восьмым этажами и стал наблюдать за двором через окно. Он стоял так, чтобы одновременно была видна площадка седьмого этажа, где жил Кирилл, и место, где тот обычно парковался.
«Какая беспечность, – подумал Доля, – даже жилье не поменял».
Был уже почти час ночи, и клонило ко сну, когда фонарь на столбе осветил подъехавшую машину Кирилла.
Лифт остановился на седьмом этаже, кто-то вышел, и Доля услышал звук ключа, вставляемого в замок. По-кошачьи преодолев лестничный пролет, увидел спину Кирилла. Дверь была уже открыта.
- В гости не пригласишь? – спросил Руслан.
Кирилл обернулся и застыл.
- Привет, брателло. Всегда рад старым друзьям, – ответил с нервным смешком он. В его глазах были плохо скрываемый страх и удивление.
- Не делай глупостей, Кира. Ты меня знаешь.
И тот поник, все понял. Они вошли. Кирилл сел на диван, Доля остался стоять
- Сам расскажешь, или придется выбивать?
- Что рассказывать? Все просто. Как говорят, ничего личного, всего лишь бизнес. У меня и не было другого выхода. Долго они обрабатывали меня. А когда уже я много знал, открыто пригрозили добраться до Ольги моей, а она беременна, на шестом месяце. Ну и денег хотелось побольше. Надоело, шкуру свою подставляешь, а деньги по зонам расходятся на героин для старых пней. Дрозд жил по старинке, по уже никому ненужным понятиям, а сейчас другие времена. Ну и мне обещали его место. А убивали не мы, команду какую-то вызвали откуда-то с Урала. Мы их и в глаза не видели. И что я сделал страшного? Я сам никого не убивал. Дал им список наших объектов – вот и всё. Дрозд сам сказал, что мы можем найти себе другую работу. Я и нашел.
- Дурак ты, Кира. Они и тебя убрали бы, должен был догадаться. Времена меняются, люди вряд ли. Только новых хозяев ты нашел задолго до того, как про это Дрозд сказал. И о каждом нашем шаге им докладывал. А Димку зачем? Кто его семью теперь кормить будет? Вы же были друзьями.
- Его не хотел. Но они сказали, что он потерял друзей и может отомстить. Опасен мол. Слышь, Робин Гуд, ты что, всех решил перебить? Зачем тебе это? Команды нет и уже не будет. Давай, я тебе денег дам, и ты уедешь к себе на юг шашлыки из осетрины жрать. Много денег. Мы же были друзьями, и ты ведь понимаешь, что у меня выхода не было, – сорвался почти в крик Кирилл.
- А меня почему не хлопнули?
- Они сказали, что ты южанин и тебе все по барабану. Мол, мстить не будет, укатит к себе на родину, если к другим не примкнет. Даже хотели предложить тебе с ними работать, но я отговорил. Знал, что не пойдешь.
- Кирилл, ты первый человек, с которым я познакомился в Москве. Благодаря тебе я нашел кусок хлеба, крышу над головой.
Но сейчас смотрю на тебя и думаю – какая же ты все-таки мразь поганая. На всех мне наплевать. Мне нужен был только ты. А здесь я из-за Димки и Костика. Кстати, фразу в фильме Крестный отец: «ничего личного, всего лишь бизнес», – сказал Тессио. Если ты помнишь, он плохо кончил. Мне в самом деле жаль твоего будущего ребёнка. Но… око за око! – сказал Доля и, вынув пистолет, выстрелил Кириллу в лоб. Тот даже не шелохнулся, только голова чуть откинулась. Он умер сразу, наверное, до последнего момента не веря, что Руслан способен убить своего товарища… собственноручно.
Доля дулом пистолета откинул полу пиджака теперь уже покойного Кирилла и достал портмоне. Достав оттуда приличную пачку долларов, бросил его на диван и быстро ушел, пока какие-нибудь бдительные пенсионеры, услышавшие выстрел, не позвонили в милицию.
Он ничего не чувствовал. Ни жалости, ни угрызений совести, ни даже удовлетворения. Ему было всё равно…

КАПЛЯ ВОСЬМАЯ

Никогда не выходи навстречу неприятностям.
Сиди спокойно, и девять из десяти
неприятностей просто не дойдут до тебя.

Калвин Кулидж

Утром он поехал на авторынок, продал машину перекупщикам и вернулся в гостиницу. Лада ждала его.
- Сегодня мы уезжаем в Питер, – объявил он с порога.
- Мне там нравится. Я там бывала не раз. А что там?
- Еще не знаю, но ничего, что-нибудь придумаю. В большом городе легче найти работу.
- А где будем там жить, милый?
- Снимем квартиру. Поезд ночью, имей в виду. Родителям обязательно позвони, но не говори про Питер. Придумай что-нибудь… не знаю… скажи, что едешь в Киев, или еще куда. И со Светой попрощайся, жалко ее, одна совсем остается.
- Что ж… в Питер так в Питер.
В поезде Лада уже давно спала, а Доля смотрел через стекло, хотя за ним ничего не было видно, сплошной мрак.
Он просчитывал варианты их дальнейшей жизни. В основном это были мысли о работе. Денег у него немного было и их должно хватить на первое время. Но надо будет сразу искать какую-нибудь работу, ведь он теперь не один и несет ответственность за свою девушку, по сути уже жену.
Вспомнил родных, по которым он очень соскучился. Мысленно представил маму, отца, сестер. И так захотелось туда, в родной город, сесть за стол с семьей, и чтобы Лада была рядом.
Рано утром их разбудил стук в дверь. Проводница шла по вагону и таким способом будила пассажиров.
У Московского вокзала сели в такси, и Доля попросил отвезти их в какую-нибудь гостиницу среднего класса. Шофер привез их в «Советскую», где они и поселились.
На следующий день Лада сказала, что знает одно местечко, где есть живая музыка, и предложила сходить вечером туда.
Место это находилось в центре, на маленькой улочке, в полуподвальном помещении. Столики стояли почти у самой сцены в виде небольшого помоста. Зал был почти полон, и их усадили у противоположной от места для музыкантов стены. Лада заказала бутылку шампанского и плитку шоколада.
Когда Доля наполнил бокалы, она, улыбаясь, сказала:
- За первый день новой жизни, любимый! – и, привстав со стула, через стол поцеловала его в губы.
Наконец появились музыканты. Это были трое молодых ребят, в Долиных глазах мало похожих на опытных исполнителей.
Но когда они начали играть, он до антракта не отводил от сцены взгляд, заворожено вслушиваясь в каждый звук.
Блюз рвал душу на части. Это заметила Лада и в антракте сказала ему с улыбкой:
- Это блюз, и я рада, что тебе нравится.
С блюзом Руслан, конечно, был мало знаком. В основном живая музыка представлялась ему советскими эстрадными песнями и, конечно, тюремным шансоном, исполняемыми лабухами в ресторанах.
Он подозвал официантку и спросил, может ли он угостить музыкантов, на что получил утвердительный ответ. Она пошла за ребятами и, вернувшись, встала рядом в ожидании заказа.
Доля предложил им выбрать на свое усмотрение, и они попросили текилы. За столиком были свободны только два стула и поэтому двоим пришлось сесть на один.
Это были веселые, разговорчивые, симпатичные ребята, и двадцатиминутный антракт пролетел быстро.
Второе отделение было повеселее. Парни вперемешку с блюзом играли и рок-н-ролл. Такая музыка была Доле по душе. И ему нравилось, что Лада в такт двигает плечами, а значит, и ей нравится.
На какое-то время неприятности отошли на задний план После концерта он еще раз угостил ребят, попрощался и, расплатившись, под руку с Ладой вышел на улицу. Решили немного пройтись по Невскому.
- Знаешь, мне здесь начинает нравиться. Может, это наш город? Как ты думаешь? – спросила Лада.
- Хочется надеяться, что это так. Я буду стараться, чтобы нам тут было хорошо.
Наутро он проснулся поздно. Лада успела спуститься и накупить в газетном киоске на первом этаже кипу газет и просматривала их, сидя за журнальным столиком. Доля подошел к ней, поцеловал и спросил:
- Что ищет графиня? Овдовевшего короля?
- Нет, милый, мне достаточно вольного стрелка, я не тщеславна. Ищу работу и жилье.
После завтрака Лада засела за телефон, он – за газеты.
Он рассматривал только объявления о работе в авторемонтных мастерских, так как уже имел опыт такой работы (дядя Джамал когда-то его многому научил). Несколько дней он разъезжал по городу, пока не нашел то, что его устраивало.
Это была небольшая мастерская недалеко от авторынка. Обсудив условия с хозяином, Руслан в хорошем настроении поехал в гостиницу.
- Нашел работу, зарплата пока не ахти, но всё же лучше, чем сидеть без дела. Теперь надо искать квартиру, желательно – в том же районе, – сказал он Ладе.
- Поздравляю. А вот мне пока не везет. Хочу по специальности найти, но ничего подходящего не попадается.
Через несколько дней они сняли однокомнатную квартиру с мебелью семидесятых годов на Московском проспекте, и Лада принялась ее обустраивать.
Понемногу все входило в норму: и быт, и работа. Доля часто звонил домой, говорил с родителями и младшей сестрой. Не забывал и дядю Джамала. Как-то раз тот сообщил, что от одного из бывших его коллег (они вместе работали в следственном отделе когда-то) в доверительной беседе узнал, что пятеро из тех, кто участвовал в налете на военный склад, умерли в разное время при странных обстоятельствах. Остался кроме Руслана один, да и то где-то в другой стране живет. Так что дорога домой пока Руслану заказана.
И время потянулось безмятежно. Лада работала по своей специальности, как она шутила, за смешную зарплату, Доля трудился в мастерской. Денег хватало на пропитание и квартиру, но они не роптали и довольствовались тем, что есть. Ему было очень уютно дома рядом с Ладой, но немного не хватало мужского общества. Он иногда заходил в бильярдный клуб, где собиралась разношёрстная публика, в основном братки в кожанках. Бильярдист он был посредственный, но часик покатать шары было в удовольствие. Там его уже знали, многие постоянные клиенты с ним здоровались, а работники относились с уважением, благодарные за его вежливое к ним отношение.
Как-то весной к ним в мастерскую заехал джип.
Хозяин, здоровенный детина лет тридцати, пожаловался на проблемы с двигателем. Договорился о цене и, оставив машину, ушел.
Через два дня он приехал за своим джипом.
Двигатель работал как часы. Он обошел вокруг машины, внимательно оглядывая кузов, остановился у багажника и подозвал Долю:
- А это что такое? Какой козел это сделал? – спросил он сердито.
На заднем крыле были две неглубокие царапины.
Руслан стал объяснять, что он тут ни при чем, что царапина, скорее всего, старая, но хозяин машины даже слушать его не хотел.
- Да вы мне бесплатно тачку покрасите, и бабок еще сниму с вас, козлов.
- Выбирайте выражения. Не надо искать повода, чтобы не платить. Все равно придется, – спокойно сказал Доля.
- Ты мне еще указывать будешь, чёрт? Да я тебя сейчас урою, козел, – и наглец замахнулся для удара.
Но не надо было ему этого делать. Доля резко ударил его носком ботинка по щиколотке с внутренней стороны, тот рухнул на одно колено, получил вдогонку подошвой Долиного ботинка по морде и опрокинулся навзничь.
Но, видно, когда всевышний раздавал мозги, он стоял в очереди за мускулами и посему чего-то недопонял. Встав, кинулся опять в бой и через мгновение уже лежал со сломанной челюстью.
За всем этим молча наблюдали работники мастерской, и на их лицах было неподдельное удивление.
Немного погодя хозяин джипа очухался, пошатываясь, пошел к своей машине, но его остановил Руслан:
- Заплати!
Тот наконец-то понял, что с этим парнем лучше больше не шутить, достал из барсетки деньги и, расплатившись, уехал.
У Доли совсем испортилось настроение. Что-то подсказывало, что так просто этот инцидент не закончится.
Дома Лада заметила, что он задумчив, подошла, погладила по голове и спросила:
- Тебя что-то тревожит? Не хочешь рассказать?
Он не хотел ее расстраивать, но и обманывать не мог. Пришлось рассказать.
- Руслан, когда ты научишься находить с людьми общий язык? До каких пор ты будешь всё решать кулаками, не мальчик уже ведь, – сердито высказалась Лада.
- Есть категория людей, которые понимают только после того, как получат по морде. Зря ты меня ругаешь.
Предчувствие его не обмануло. На следующий день приехал Игорь Петрович, хозяин мастерской, и отозвал Долю для разговора. Он нервничал.
- Ты что натворил, а? Черт тебя дернул так измордовать этого борова. Его люди стрелку уже забили на сегодня с моей крышей, и Бог его знает, чем это все закончится. Я, конечно, понимаю, что ты был прав, но как мы это докажем? И зачем было так бить? Ты сломал ему челюсть и лицевую кость, и он лежит в больнице. Ну, давай, Рэмбо, выкладывай, что делать-то собираешься?
- Игорь Петрович, я за свои поступки привык отвечать сам. Извините, что так вышло, виноват, не выдержал.
- Кому ты собираешься отвечать? Да эти бандюки тебя просто сожрут. В общем, так! Иди работать, а там видно будет.
Игорь Петрович весил далеко за центнер и был добрейшим человеком. Даже когда он повышал голос на своих работников, никто не обижался, потому что это было нестрашно и беззлобно. Но, тем не менее, пользовался большим уважением. Руслана он ценил как хорошего работника.
К вечеру собрались все. И крыша мастерской, и сторона потерпевшего. После недолгих разговоров огласили вердикт – Доля виноват и должен заплатить, чтобы это дело замять.
Десять тысяч долларов. Он хорошо все понимал. Бандиты договорились меж собой и, скорее всего, деньги поделят. Но у него не было таких денег, и он сразу об этом сказал.
Тогда старший потерпевшей стороны, хорошо одетый мужчина лет сорока, подошел к нему и, глядя в упор, заявил:
- Надумаешь соскочить – снимем бабки с твоего хозяина. Не шути с нами, парень. А что денег у тебя нет – не беда, отработать можешь.
- Как? Чинить ваши тачки бесплатно до конца жизни?
- Я же предупредил тебя, чтобы не шутил. А ты не так прост раз смог одолеть нашего парня. Он-то не лыком был шит. Что ты делаешь тут в мастерской? Ты ведь не тот, за кого себя выдаешь. Ладно, вот визитка. Завтра в полдень приедешь по этому адресу и спросишь Артёмыча. Там решим, что делать.
После этого они, рассевшись по машинам, уехали.
Игорь Петрович, нервно вытирая платком пот со лба, заговорил:
- Ну и как ты будешь решать проблему? Не жизнь, а прямо боевик какой-то. Я простой инженер и эта мастерская – единственное, что у меня есть. Эти типы отберут ее у меня как пить дать. Завтра ты смоешься себе к морю есть шашлыки, а я должен буду платить твои долги.
- Игорь Петрович, я порядочный человек и никогда так подло не поступлю, обещаю. Разберусь, не волнуйтесь.
- Ладно. Давай дуй домой, какая теперь уже работа.
С одной стороны, Доля понимал, что в покое его не оставят. С другой – не в его характере было спину перед кем-то гнуть. Воевать было бессмысленно – убьют не раздумывая, проглотить все это – обидно. Игоря Петровича опять-таки подставлять не хотелось.
И потом он был не один. Нес ответственность за любящего и всецело положившегося на него человека. С роем мыслей в голове он поехал домой, по дороге обдумывая, как все объяснить Ладе.
Вечером она пришла с работы, быстро соорудила ужин и за трапезой он начал серьезный разговор. Выложив ей все, добавил:
- Милая, ты мой самый дорогой любимый человечек. Я ради тебя готов на все, может, даже переступить черту, перешагнуть через какие-то свои принципы, чего я не делаю никогда. Но твое счастье мне важнее всего. Я попал в неприятную ситуацию и завтра узнаю, чем она закончится.
Она взяла его за руку, посмотрела в глаза и сказала:
- Ты у нас глава семьи и решение должен принимать только ты. Я люблю тебя и буду с тобой, какое бы безрассудное оно ни было. Ты у меня умный, придумай что-нибудь. Ты сможешь, я знаю. А я буду, как обычно… женой революционера, – с горечью выдавила она из себя.
- Спасибо. Мне немного надо побыть одному и поразмыслить. Пойду пройдусь.
Он, выйдя из дома, решил зайти в бильярдный клуб.
Народу там было мало, и напарника для него не нашлось.
Он заказал чай, кусочек торта и сел за столик у окна.
Вскоре в зал ввалилась в буквальном смысле этого слова шумная компания. Два молодых человека и две буренушки, как про себя их определил Доля.
Они уже были изрядно подвыпившие и вели себя шумно и вызывающе. Сели неподалеку от его столика, заказали водки и закуску. Доле стало скучно, и он подумал о том, что пора уже идти домой. Случайно взглянув на своих шумных соседей, он увидел, что обе буренушки смотрят на него и улыбаются. Он отвернулся, встал, подошел к барной стойке и, расплатившись, пошел к выходу. Когда поравнялся с их столиком, один из парней зло спросил:
- Чего на чужих девушек пялишься? Нехорошо это.
- Ошибаешься. Я никого из вас не знаю и даже не вижу в упор, – ответил Доля и собирался пройти, когда вдруг тот встал, перегородил дорогу и процедил:
- Фильтруй базар. Крутой, что ли?
Второй, сидящий за столом добавил:
- Понаехали тут.
Буренушки тупо улыбались. Видно было, что такая разборка между парнями за их честь им по душе. Доля не хотел неприятностей и сказал им:
- Послушайте ребята, я ничего против вас не имею и мне не нужны лишние проблемы – своих по горло.
Но те уже закусили удела. Первый толкнул его в грудь, второй встал из-за стола, буренушки с интересом наблюдали за происходящим.
Доля попытался пройти мимо, но второй толкнул его в плечо.
От толчка он качнулся, как маятник, в одну сторону, выровнялся в обратную и ударом ногой в солнечное сплетение отправил обидчика через стол вместе с их недопитой водкой, закуской и дамскими сумочками на пол. Другой выбросил кулак, целясь в лицо, но Доля блокировал левой и, сделав шаг вперед, ударил головой в лицо. Защитник дам упал заливаясь кровью. Доля оглянулся, внутри всё кипело, но бить больше было некого и незачем, и он галантно поклонился перепугавшимся бурёнушкам и неторопливо вышел на улицу.
Отвлечься от проблем не получилось, и он подумал, хоть из дома не выходи… куда ни сунься – везде проблемы, и от них никуда не деться. Настроение было вконец испорчено.
На следующий день в полдень, как и договаривались, он был по нужному адресу. Это был, скорее всего, бывший детсад, оборудованный под офис. Охранник проводил его на второй этаж, где в большом кабинете его встретил человек, давший ему вчера визитку, и представил мужчине лет сорока пяти. Это и был Артёмыч. Он вежливо поздоровался, пригласил сесть и приказал оставить его с Долей наедине.
- Ну что? Долг, говорят, у тебя есть, а денег нет. Готов отработать? – спросил он.
- Смотря что за работа.
- А у тебя разве есть выбор?
- Выбор всегда есть.
- Дерзковат ты, парень, для автослесаря. Я не слепой, вижу тебя насквозь. Да ладно, не суть. Выхода у тебя молодой человек нет, не обманывай себя. И отбрось всякие дурные мысли, а то в большую беду попадешь. Короче – есть человек, мешает, поперек горла, как кость, стоит, дыхнуть не дает.
Много лет мы вместе были, да только пути разошлись. Нажмешь пальчиком разочек на курочек и все, долг погасишь. Может, я тебе еще и премию подкину. Знаю, что хочешь спросить и отвечу заранее. Нет, не боюсь, что сдашь. Обдуманно все делаю. Нет, парень, у меня ранг другой. Когда я узнал, что ты уделал Стаса, а он, кстати, мастер спорта по боксу, захотел на тебя посмотреть. А посмотрел – все сразу ясно стало.. Своих не хочу впрягать. Где-то утечет информация, и сразу поймут, что это моих рук дело. Вот видишь? А говоришь, выбор всегда есть. Выходит, не всегда. Ты же не хочешь, чтобы с Игорем Петровичем что-нибудь случилось? Или с Ладой твоей? Хотя что тебе Лада? На ней свет клином не сошелся, правда?
При этих словах Доля непроизвольно дернулся, но Артемыч осадил его:
- Тихо-тихо. Ты не в кино. Голову открутим вмиг, и пикнуть не успеешь. И запомни, самурай, если есть семья – ты уже не воин. Иногда и проглотить приходится. Так что давай-ка лучше подумаем с тобой, как это дело обтяпать получше. Как говорят у вас на юге, чтобы и шампуры не перегрелись, и шашлык не подгорел.
Они просидели больше двух часов, просчитывая каждую мелочь в предстоящем деле. Черновой план был уже готов, и оставалось совсем немного довести его до ума. Артемыч прервал их занятие, сославшись на дела, и отпустил домой до завтрашнего дня.
У Доли на сердце было тяжело, но дома он постарался вести себя как ни в чем ни бывало. За ужином он смотрел на Ладу и думал, что ведь для него как раз-таки на ней весь свет клином и сошелся. Она не заслуживала такой жизни. Эти два потрепанных кресла с диваном и ковер на стене – обязательные атрибуты средней советской семьи семидесятых годов, съемное жилье, работа за смешную зарплату, гражданский муж полубандит-полуслесарь с темным прошлым и с неясным будущим. Он любил ее до беспамятства. Ее глаза, милые ямочки на щеках, нежные руки, волосы, всю от макушки до пят готов был целовать бесконечно. Он хотел так немного… жить счастливо. Каждое утро чувствовать спиной ее милый носик.
Лада заметила, как он с умилением смотрит на нее, и, улыбаясь, спросила:
- Что? Любишь?
- Люблю.
- А чего так редко говоришь об этом?
- Не знаю. Зачем? Ты же и так это знаешь.
-- Глупый, мы женщины любим ушами. Почаще говори мне нежные слова. И я тебя люблю. Даже не представляю себя без тебя. Я всегда буду с тобой и сделаю все, чтобы ты был счастлив. Буду верной женой и рожу тебе ребенка. Он будет умный, как ты, и красивый, как я.
- Спасибо милая за напоминание, что не блещу умом, – съехидничал Руслан.
Назавтра Доля и Артёмыч опять засели за разработку плана.
Долго выбирали место и наконец пришли к мнению, что единственное подходящее место – это сауна, которую объект посещает строго по графику два раза в неделю. Она находилась во дворе среди жилых домов, и надо было выбрать место для засады. Руслан, записав адрес, отправился на разведку и после тщательного осмотра, приглядел трехэтажный дом старой постройки как раз напротив сауны. Зайдя в парадную, поднялся на третий этаж, увидев замок на чердачном люке, спустился вниз, и, еще раз пройдя по соседним дворам и внимательно изучив пути отхода, поехал к Артемычу. Они еще раз продумали всю операцию от начала до конца, не пропуская ни одной мелочи и, наконец, определили день.
Артемыч подошел к шкафу, открыл ключом, извлек оттуда сумку и, положив на стол перед Русланом, сказал:
- Здесь все. Подумай, может, чего еще надо?
Там была до боли знакомая снайперская винтовка Драгунова в разобранном виде и оптический прицел.
- Мне понадобится еще фонарь, веревка – метров двадцать – и монтировка.
Артемыч дал команду, и вскоре все это лежало в сумке Руслана.
Было уже темно, когда Доля, аккуратно и без шума сорвав монтировкой замок, залез на чердак. Осветил фонариком, огляделся и, закрыв люк, поднялся на крышу. Там он, достав из сумки моток веревки, привязал один конец к дымоходу и спустился обратно. Выбрав слуховое окно так, чтобы вход в сауну не загораживали деревья, начал собирать винтовку.
Прошло больше часа, и он увидел, как во двор въехали две иномарки, и из них вышли люди. Доля через прицел нашел нужного человека и тщательно прицелился. Рядом с ним находились два его телохранителя, но толку от них в такой ситуации было мало. До них было метров пятьдесят, и Руслан мог даже без оптического прицела уложить их за несколько секунд.
Из второй машины вылезли две красотки и с ними еще один мужчина средних лет. Доля подумал – пора. Приготовился стрелять, но ему мешали телохранители, стоящие почти вплотную к своему боссу, и он никак не мог найти удобный момент.
Тем временем вся компания вошла в помещение, и Доле оставалось только чертыхаться про себя и ждать, когда они, навеселившись, оттуда выйдут.
Прошло часа три, и он основательно замерз к тому времени, когда распахнулась дверь в сауну, и оттуда вышли телохранители потенциальной жертвы, соколиными взорами оглядывая все вокруг, а за ними с хохотом вывалилась пьяная компания.
Руслан быстро поймал в объектив нужное лицо, замер и, улучив момент, плавно нажал на спусковой крючок.
Он глазам своим не верил. Объект сделал шаг, второй, а идущая за ним красотка, как срубленная, повалилась на асфальт. В момент выстрела мужчина от излишне выпитого пошатнулся и пуля, пролетев мимо его головы, попала в девушку. Все обернулись. Медлить было нельзя, и Доля выстрелил снова. Объект упал прямо на лежавшую девушку. Охранники достали пистолеты, но было уже поздно. Прошли секунды, но их хватило, чтобы все было кончено.
Руслан все снаряжение оставил на чердаке, выбрался на крышу, сбросил веревку на сторону улицы и огляделся.
Никого не было, кроме какого-то пожилого мужичка, медленно бредущего по тротуару. Прятаться от него не было времени, и он быстро спустился по веревке вниз, пряча лицо от не вовремя появившегося любителя вечернего моциона, перебежал улицу и скрылся во дворах.
На следующий день он как ни в чем не бывало пошел на работу.
В мастерской стоял старый телевизор, показывающий всего три канала. Он настроил его на пятый канал и незаметно для других краем глаза следил за новостями, в душе надеясь, что девушка не погибла. Наконец услышал, что застрелен криминальный авторитет и ранена девушка, и что ее жизнь вне опасности.
У него гора с плеч свалилась, и он облегченно вздохнул.
На убиенного им ему было наплевать, а вот девушку было жалко.
Домой он приехал в приподнятом настроении. Девушка жива, долг погашен, работа сделана, жизнь продолжается.
Он заметил, что у Лады плохое настроение, и попытался отвлечь ее от тревожных мыслей:
- Как дела у моей Ладушки-оладушки?
- Я тебе напоминаю хлебобулочные изделия? – невесело пошутила она.
- Нет, просто ты напоминаешь мне всякие вкусные вкусности. Не хочешь выделить из семейного бюджета баксов пятьдесят? Сходили бы куда-нибудь музыку послушать. Давно никуда не выбирались.
- А по какому случаю праздник? Ты выиграл в лотерею и расплатился с долгом?
- С каким долгом? – ляпнул Руслан, лихорадочно соображая, как выйти из этого щекотливого положения.
- Не смей мне врать, Долматов! Я все знаю. Звонила жена Игоря Петровича вся в слезах и все мне рассказала. Они там на валокордине сидят. Выкладывай!
- Я буду после работы и в выходные на них работать, машины на запчасти разбирать. У них какая-то мастерская есть на Ульянке, – на ходу придумал он и сам удивился своему вранью.
- Опять врешь?
- Нет, не вру, – совсем потух Руслан.
- Ну, смотри у меня, – оттаяла Лада.
Они быстро собрались и поехали в клуб, где были в первый раз. Сели за свободный столик, и Лада принялась изучать меню.
Доля, оглядывая публику, вспомнил недавний случай в бильярдном клубе и подумал, как в разных заведениях разнится публика. Здесь не увидишь бычья, не услышишь фени, и пальцы веером никто не растопыривает. Ему нравилась такая теплая и уютная обстановка. Люди просто отдыхали и не мешали отдыхать другим. После первой мелодии послышались редкие хлопки. Вторую песню зал встретил вяловато, хотя тромбонист – маленький сухонький старичок лет шестидесяти – лез из кожи, чтобы расшевелить публику. Доле его стало даже жалко.
Он заказал две стопки текилы, махнул под удивленный взгляд Лады и стал тихо прихлопывать. Он свистел, хлопал, всем своим видом приглашая всех последовать его примеру, и это ему удалось. С пятой песни и до антракта аудитория завелась не на шутку. Музыканты и посетители слились в единое целое. Некоторые даже пританцовывали у столиков, хотя было тесновато.
Лада, улыбаясь, спросила:
- У тебя и такие задатки, оказывается, есть, повести за собой толпу?
- У меня еще много скрытых резервов.
Во время антракта тромбонист подошел к их столику, поклонился Ладе и поблагодарил Долю:
- Спасибо за понимание и помощь, молодой человек. А вы, барышня, берегите его, он хороший человек, поверьте прожившему долгую жизнь старику.
Доля предложил угостить его чем-нибудь, но тот вежливо отказался и, поклонившись с достоинством, ушел.
После клуба, немного прогулявшись по Невскому проспекту, они вернулись домой в прекрасном настроении. В этот момент для них ничего не существовало. Были только они, Доля и Лада.

КАПЛЯ ДЕВЯТАЯ

Жизнь – это то, что случается с нами как раз тогда,
когда у нас другие планы.

Джон Леннон


Прошел месяц, и Руслан почти забыл о том, что произошло не так давно, и потихоньку втянулся в работу. Игорь Петрович наконец-то успокоился, стал с еще большим уважением к нему относиться и даже пригласил на свадьбу дочери.
У них с Ладой по-прежнему все было замечательно. Они часто говорили о своей дальнейшей жизни и строили планы на будущее. Она жаловалась, что скучает по Москве и родителям, он соглашался и был не против переезда в Москву. Времени прошло достаточно, и вряд ли кто будет его искать, тем более, что в живых-то осталось раз, два – и обчелся, если, конечно, осталось. Смысла уже не было платить за жилье лишние деньги, а такую работу Доля и в Москве найдет, да и Лада сможет вернуться на свою. И они решили до весны пожить в Питере, а потом уехать.
Побывали на свадьбе дочери Игоря Петровича, потом встретили Новый Год, наступил февраль.
Однажды Долю остановила милиция, когда он после работы выходил из мастерской. Потребовали документы, и он протянул им паспорт. Один из ментов долго разглядывал листок временной регистрации и сказал, что ему придется пройти с ними в отделение. Доля возмутился, у него была регистрация на три месяца, на что услышал, что похоже на липовую. Он не выдержал:
- И в Ленина стреляла не Каплан, а я.
В ответ услышал все о своей родине, цвете задницы, и многое другое. Еще и в спину толкнули. Еле сдерживаясь, он послушно пошел в отделение. Там у него никто ничего не спрашивал, и его затолкали в обезьянник, где находилось человек восемь, и еще двое полулежали у стены с разбитыми в кровь лицами. Время тянулось мучительно медленно, и Доля нервничал, зная, что Лада сейчас места себе не находит. За полночь дверь в камеру открылась и его вывели. Немолодой прапорщик повел его за собой по коридору и, открыв дверь одного из помещений, завел внутрь и, закрыв за ним, ушел. В комнате за столом сидел… Артёмыч.
- Ну, здорово, самурай.
- Здорово.
- Как тебе здесь?
- Сам знаешь. Чего спрашиваешь?
- Плохи твои дела, брат. Вот бумага, сопротивление представителям правоохранительных органов, наркотики. Это серьезно.
- Что за чушь, какое сопротивление, какие наркотики?
Артемыч молча протянул бумагу. Доля глазам не верил. Там так и было написано.
- Это подстава.
- Ну, теперь это уже не доказать. Влип ты.
И Руслан все понял. У него сжалось сердце. Захотелось быстрее вырваться из этого мрачного места домой, к Ладе. Спросил потухшим голосом:
- Чего ты хочешь от меня?
- Ну, давай поговорим. Может, я и вытащу тебя отсюда. Есть работа для тебя. Такая же. Сделаешь – век буду благодарен.
- Ты и благодарность – понятия несовместимые.
- Не хами, ты не в том положении. Давай, парень, в последний раз. Сделаешь – и свободен, иди на все четыре стороны. И бабок еще получишь. Скажешь «да», прямо сейчас со мной и уедешь.
- А если скажу «нет»?
- Пойдешь на зону. И девушка твоя одна останется. А сейчас ой как опасно красивым бабам одним оставаться. И на родине родителям и сестрам некому будет помочь. Тем более там ты тоже дел натворил.
- Всё вынюхали. Угрожаешь?
- Нет, объясняю. Говорил ведь тебе, если есть семья – ты не воин! Я тоже был как ты, не хавал и потерял близкого человека. И теперь я не знаю жалости. Ни к другим, ни даже к самому себе.
У Доли не было ни единого шанса выйти из этого заколдованного круга, и он это прекрасно понимал. Выбора не оставалось, пришлось согласиться.
Артемыч приказал своему шоферу отвести Руслана домой, а сам пошел ловить такси.
Лада встретила его с опухшим от слез лицом. Он объяснил ей, что в милиции проторчал из-за того, что временную регистрацию приняли за липу, но при проверке все выяснилось и его отпустили. Про разговор с Артёмычем умолчал.
Ночью не спалось. Руслан искал хоть какой-то выход из создавшейся ситуации. Ему было ясно, что жив пока только потому, что нужен Артемычу. Он человек умный, лишнего свидетеля своих черных дел живым не оставит.
У Доли было три дня на подготовку очередной операции.
Он за всю ночь так и не сомкнул глаз, заснул, когда было почти уже утро. Но, засыпая, точно знал, что ему не выкрутиться. Придется сделать и эту работу.
На следующий день они с Артёмычем весь день просидели за подготовкой операции. Объект был чрезвычайно осторожным человеком, а начальником службы его безопасности был бывший офицер КГБ. После долгих поисков пришли к выводу, что единственное место, где его можно достать, квартира его любовницы. Он почти через день заезжал к ней в одно и то же время. Но и там всё было не так просто. За ним повсюду следовали две машины с охраной.
Пока он находился в квартире, двое сторожили у дверей на лестничной площадке, а остальные во дворе. Оставался один-единственный вариант – спуститься с крыши. Сделать это для него не составляло большого труда. Руслан проходил подготовку в горах и мог бы даже участвовать в соревнованиях по альпинизму. Но и тут были свои подводные камни: как попасть в квартиру. Разбивать окно нельзя, на шум тут же среагирует объект, охрана будет тут как тут, и тогда Руслану не уйти живым. Окна хоть и находились на одной стороне, но неизвестно было, к какой из трёх комнат будут находиться любовники. Надеяться, что окна будут открыты тоже нельзя, на улице слишком холодно.
Еще один день Доля потратил на разведку. Обошел и осмотрел нужный дом, соседние дворы и дом напротив, который нельзя было, к его сожалению, использовать – мешали деревья. Он был пятиэтажный, а нужная ему квартира находилась на четвёртом этаже девятиэтажного. Но как он любил повторять: выход всегда есть, и Руслан его нашел. Лучше ничего нельзя было придумать, он предложил свой план Артёмычу, и тот его одобрил. Но у этого варианта был один существенный минус. Если что-то пойдет не так и его заметят, то обратно с четвертого на девятый этаж подняться по веревке Руслан не сможет. И тогда ему конец, если, конечно, не произойдет чудо, в которое он никогда не верил. Одно успокаивало… окна выходили не во двор.
Зимой в Питере рано темнеет и, когда Доля расположился в полной готовности на крыше, было уже темно. Подготовил и прочно закрепил верёвку, осмотрел пистолет, навертел на него глушитель и стал наблюдать через бинокль за двором.
Ждать пришлось недолго, любовник был пунктуален. Он с двумя телохранителями зашел в парадную, остальные в двух машинах остались во дворе. Подождав минут пятнадцать, Доля подошёл к краю крыши и заскользил по верёвке вниз. Опустившись до четвертого этажа между средним и крайним окном, он заглянул.
Это была гостиная, и там никого не было. Слегка раскачавшись, он ухватился за откос крайнего окна и осторожно заглянул внутрь. Занавески были задернуты не до конца, и в щель между ними увидел жирный мужской зад. Кровать находилась прямо напротив окна, и за этим задом Доля не видел женщину, только ее ноги. Зад двигался взад-вперед и он, взяв его на мушку, стал выжидать удобного момента, дабы ненароком не подстрелить даму. Не хотел повторения случая у сауны.
Мужчина оказался слабаком. Очень скоро он, сделав несколько резких судорожных движений, выпрямился и, откинув назад голову, застыл. Руслан навел ласточкин хвост на этот затылок и нажал курок, затем еще раз, на всякий пожарный. Мужчина рухнул на свою пассию, как подкошенный.
Руслан за секунды спустился вниз и быстро пошел в соседний двор. Выбросив пистолет и не пригодившуюся шапочку с прорезями для глаз в мусорный контейнер, он вышел на улицу и направился до ближайшего метро.
Дома он как ни в чем не бывало сел с Ладой за ужин и беспрестанно шутил. У него было хорошее настроение… от отлично выполненной работы.
Через несколько дней Артёмыч прислал за ним на работу своего шофера, и тот привез Руслана в офис.
- Спасибо! Отработал на отлично, – поблагодарил его Артёмыч и, достав из ящика стола пакет, положил на стол перед ним.
- Это тебе. Двадцать пять тонн баксов. Заработал. О наших делах знаем только мы с тобой. За тебя я спокоен, ты нигде не проболтаешься. Не будешь своих близких подставлять. За себя тем более.
- Я так понимаю, что это не последнее поручение? – грустно усмехнулся Доля.
- Правильно понимаешь, не последнее. Что ты теряешь? Одним грехом больше, или меньше… какая разница? Все равно в ад попадем. Зато хорошие деньги будешь зарабатывать. Кстати, не хочешь с девушкой своей за кордон на недельку махнуть? Могу устроить.
- А что я ей скажу? Где я деньги взял?
- Было бы желание, а обо всём остальном я позабочусь. Скажем, что в казино выиграл. Надумаешь – дай знать.
- Она знает, что я не хожу туда, да и не на что.
- Скажи, что я взял тебя с собой и дал сто долларов на фарт. Новичкам везет и тебе, мол, тоже повезло. Только сразу всю сумму не показывай, а то не поверит. Пару тысяч покажи.
- Ее такой чепухой не обмануть, не дура.
- Пусть позвонит мне, я подтвержу.
Перед Русланом и в самом деле стояла почти неразрешимая проблема, как объяснить происхождение такой большой суммы Ладе.
Он решил поступить, как советовал Артёмыч, скрыть от нее. Придя домой пораньше, отодвинул холодильник, разложил доллары равномерно на полу и поставил его на место. Две тысячи оставил на столе и прилег на диван в ожидании Лады.
Она, увидев деньги, долго с нескрываемым подозрением смотрела в Долины кристально честные глаза.
- Выиграл в казино, – сделав счастливое лицо, выпалил Руслан.
- Что ты? Вот молодец! – подыграла она.
- Правда, выиграл.
- Хватит молоть чушь, Долматов. Врать ты не умеешь. Давай-ка выкладывай, что ты опять натворил?
- Мой постоянный клиент поставил машину на ремонт. Был конец рабочего дня, и он предложил мне посидеть с ним в кафе полчасика, составить компанию. Я не отказался. Там он выпил и потащил меня за собой в казино. Чтобы мне не было скучно, дал жетонов на сто долларов. Я в рулетку и играть-то не умею, просто ставил, куда попало, и каждый раз угадывал. Когда уходили, предложил ему взять их, но он наотрез отказался. Сказал, что это мой выигрыш и должен достаться только мне.
Вот и всё. А не веришь – дам его телефон. Можешь у него сама спросить, – аврался вконец Доля, не забыв сделать обиженное лицо.
- Думаешь – не позвоню? Давай номер, врун.
Расположение звёзд в момент рождения Лады полностью подтверждало упрямый характер Лады. Она родилась под созвездием Козерога в год Козы!
Руслану пришлось набрать Артёмыча. Получив ответы на свои вопросы, Лада успокоилась.
- Не обижайся, милый. Я боялась, что ты опять влип в какую-нибудь историю.
Доля с ужасом подумал: «Слава богу, милая, что ты не знаешь, за что мне эти деньги заплатили. И, надеюсь, ты никогда не сможешь сдвинуть с места холодильник, пока я всю оставшуюся сумму не выиграю в казино. Якобы выиграю».
Все стало на свои места, и они сели на кухне на семейный совет, куда потратить деньги. Лада предложила отдать долг, висящий на Руслане, но он был категорически против и успокоил ее, сказав, что долг отработает. Было принято единогласное решение пойти в выходные в поход по магазинам и потратить всё до последней копейки.
В субботу они пошли за покупками, и в одном из магазинов Лада подвела Долю к отделу нижнего белья. Сняв с вешалки один комплект, приложила к себе и спросила:
- Нравится?
-Да, тебе идет, – ответил он, смущенно оглядываясь. Он жутко стеснялся в подобных ситуациях.
-А почему ты ни разу мне не подарил ничего из нижнего белья? Выбрал бы сам то, что тебе нравится.
-Я один не могу покупать женские трусики. Стесняюсь. И у нас на юге это не принято. Засмеют.
- Какой же ты у меня дремучий, Долматов. Это же так эротично, когда мужчина приходит домой с красиво упакованной коробкой, а в ней нижнее кружевное бельё. Тебе нравится кружевное бельё? – продолжала она его добивать, рассматривая витрину.
- Наверное, нравится, не задумывался, – вконец сконфузился Руслан.
Когда нужные вещи были наконец приобретены, он пулей вылетел на улицу. Ему казалось, что все находящиеся в магазине только на него и смотрели.
Дома Лада еще раз перемерила все вещи и собралась готовить ужин, но Руслан предложил пойти куда-нибудь и обмыть покупки, благо деньги после магазинов еще оставались.
Поймав такси, Доля попросил таксиста:
- Отвезите нас в какой-нибудь ресторан поближе к центру .
- Я в рестораны не хожу и даже не знаю, что вам и посоветовать. Тут недавно клиента подобрал на Гороховой у ресторана. По дороге хвалил, и обслуживание понравилось и кухня. Может туда вас свозить?
- Давай туда.
Ресторан оказался небольшим и довольно-таки милым и уютным.
Занято было всего лишь несколько столиков. Одетые с иголочки, они сели за столик и принялись изучать меню. Сделав заказ, Доля огляделся вокруг. Семейная пара с подростком, двое мужчин с дамами, браток под два метра ростом с женщиной дет сорока, тоже очень большой и мужская компания из восьми человек поодаль. Лада встала и проследовала в дамскую комнату, и Руслан полюбовался на ее походку, фигуру и новое чёрное с открытой спиной платье. Он заметил восхищенные взгляды всего мужского коллектива, присутствующего в зале, и ему стало приятно, что такая красавица именно с ним.
Атмосферу ненавязчиво разбавляла тихая музыка, в основном романсы, в исполнении двух седоватых мужчин – скрипача и гитариста.
Лада пила сухое красное вино, а Доля почему-то вдруг решил выпить водки. Ему было хорошо сегодня, о завтрашнем дне он не думал. Прошло немногим менее часа. Лада вся светилась, он был слегка пьян. Она вдруг взяла его за руку и повела танцевать под красивый романс. Танцуя, он видел, что все вокруг смотрят на них, даже двухметровый браток добродушно с улыбкой ему подмигнул, и он в ответ тоже.
Через некоторое время один из мужчин слегка шатающейся походкой подошел к их столику:
-Добрый вечер! Разрешите пригласить вашу даму на танец?
Доля оглядел его с головы до ног. Лет сорок пять, изрядно выпивший, огромный живот, без пиджака, запачканный едой галстук.
- Извините, я ее уже пригласил, – как можно вежливее ответил Руслан и повел Ладу танцевать.
Было уже около десяти часов, и они решили посидеть еще полчаса и поехать домой. Тут перед ними опять вырос любитель танцев:
- Ну все-таки. Может, разрешите пригласить вашу даму на танец?
Лада только открыла рот, чтобы вежливо отказаться, но Доле водка уже ударила в голову. Он почти впал в состояние контуженного Нагульнова из «Поднятой целины», который каждый раз во время приступа хватал со стены воображаемую шашку с намерением всех порубить.
- Вам что, не русским языком сказано? Она не танцует! Идите-ка вы отсюда, – закипая, выдавил из себя Руслан.
Но мужчина начал хорохориться, видимо, чувствуя за спиной многочисленную поддержку, начал грубить и довел дело до того, что Доля уже не в силах сдержаться в бешенстве стукнул кулаком по столу и рявкнул:
- Пошел вон отсюда, а то я прямо сейчас вышибу тебе мозги и выпущу кишки.
Тут вскочили со своих мест его друзья и увели его на место. Один, лет тридцати, остался и сказал Доле:
- Слушай, браток, не обижайся. Я понимаю, что он козел. Но этот козел мне платит, чтобы я его охранял. Он нажрался, как свинья, и будет лучше, если ты сейчас возьмешь свою девушку и уйдешь. Вот моя визитка, вдруг когда понадоблюсь.
Лада положила руку на руку Руслана и строго посмотрела в глаза. Это его немного успокоило, и они собрались уходить, но не тут-то было.
- Мужики! Чего к людям пристаёте? – громко на весь зал прозвучал голос. Браток сидел, откинувшись на стуле, и вызывающе смотрел на мужскую компанию.
Тут всё началось сначала Все подходили, отходили, обнимались, выпивали и, наконец, здравый смысл взял вверх над алкоголем, победила дружба и воцарился мир.
Руслан с Ладой остановили машину и поехали домой. Через два светофора бешеной езды Доля, сидевший рядом с водителем, повернул голову в его сторону и внимательно оглядел.
- Что-то не так, братан? – с южным акцентом спросил тот.
- Надеюсь, ты довезешь нас живыми.
Водитель, худощавый седой мужчина лет сорока, расхохотался.
- Не переживай, довезу как надо. Я бывший гонщик.
- Как тебя зовут? – спросил Руслан, чувствуя, что каждый поворот –последний в его жизни.
- Саша.
- А на самом деле? По-настоящему?
- Сеймур. А Саша, чтобы удобно запомнить и выговорить.
- Сеймур! Дай Бог тебе здоровья, счастья, много денег. Только умоляю, можно потише ехать?
Потише, видимо, Сеймур не умел, но довез в целости и сохранности, если не считать, что водка уже стояла наготове почти у носа Руслана, готовая в любую секунду вырваться от такой езды.
Дома Лада похвалила Долю:
- Молодец! Умничка моя.
- С чего это вдруг я молодцом стал?
- Не подрался, никого не побил, сдержался. Устроил мне прекрасный вечер.
- Видишь теперь, какой я замечательный? – засмеялся он и, пошатнувшись, прислонился к холодильнику. В душе заскребли кошки: он вспомнил, что под этим холодильником лежит еще восемнадцать тысяч долларов… как тридцать сребреников…

КАПЛЯ ДЕСЯТАЯ

Господь сотворил всё из ничего.
Но материал всё время чувствуется.

Поль Валери


Ближайшие дни Руслан всё думал об оставшихся деньгах. Часть из них он послал родителям, но оставалась еще приличная сумма. Всё-таки он был смышленым парнем и, в конце концов, придумал версию покупки автомобиля в кредит. Позвонил Артёмычу, рассказал ему о своем плане, заручился его поддержкой и, мысленно отрепетировав будущий спектакль, стал ждать Ладу. Дождавшись, когда они сядут за ужин он начал разговор:
- Надоело в общественном транспорте толкаться. Неплохо было бы какую-нибудь машину купить.
- Откуда у нас деньги, Русланчик? Нам еще долг выплачивать, за квартиру платить.
- Можно в кредит взять. За год, думаю, расплатимся.
- Мы вроде в Москву собирались переезжать. Какой смысл брать машину, если через два месяца нас здесь не будет?
- Какая разница? Подумаешь, поставим на учет в Москве и будем ездить.
- Не знаю. Решай сам, ты у нас глава семьи.
- Да? Я глава семьи? А я думал меня сместили с поста за потерянное доверие, – отшутился он.
- Перестань! Ты всё понимаешь, я за тебя волнуюсь.
Хитроумный план Руслана наконец-то дал результаты. Ребята Артёмыча подобрали для Доли автомобиль, и он сам, проверив его от и до остался доволен. Это был чёрный Мерседес, не новый, но в идеальном состоянии. Отдав пятнадцать тысяч долларов за свою новую игрушку, он поехал на работу к Ладе. Она, увидев машину, обомлела:
- Долматов, откуда такая красота? Неужели она наша? Не верится даже.
- Наша. Сделаем тебе права, и сама будешь на ней ездить.
- Она почти новая и стоит бог знает сколько.
- Ничего. Договорился, что за год расплачусь. Хочу оформить ее на тебя.
Дело было сделано. От денег под холодильником он почти избавился, Лада ни о чем не подозревает и счастлива, автомобиль приобрели удачно, родителям денег послал, и на черный день еще три тысячи зеленых осталось. Все было замечательно.
В течение месяца Руслан понемногу отослал половину оставшихся денег родителям, а вторую половину по частям отдал Ладе как свой дополнительный заработок.
Теперь его совесть была чиста перед ней. Почти чиста.
В последнее время они часто обсуждали свой переезд в Москву.
Доля был не против. Ему было неуютно в Питере. Разбитые дороги, темные улицы, слякотная погода, неделями затянутое тучами небо – все это его угнетало. Решили уехать в первых числах июня.
Руслан решил поставить в известность Артёмыча о своем переезде и как-то после работы приехал к нему в офис.
За чашкой чая он, не откладывая в долгий ящик, сразу сказал:
- Я уезжаю в Москву, Артёмыч. В начале июня. Вот решил вас предупредить, чтобы не думали, что смылся.
- А что произошло?
- Ничего. Просто моей Ладе надоело жить в съемной квартире в чужом городе. Она скучает по родителям, друзьям.
- Если загвоздка в квартире, можно этот вопрос решить.
- Нет, не только в квартире. Да и сам я не хочу здесь больше жить. Уныло тут, и солнца нет.
- Что я могу сказать? Счастливого пути. Координаты свои оставишь?
- Конечно, Артёмыч. Вы же всё равно найдете, если понадоблюсь. И до отъезда еще пара месяцев есть, – усмехнулся Доля.
- Найду обязательно. Правильно думаешь, – засмеялся Артёмыч.
Руслан старался не думать о дальнейших отношениях с Артёмычем. Успокаивал себя мыслью о том, что когда настанет нужный момент, он найдет выход, примет правильное решение и выкрутится. Понимал, что так гладко долго продолжаться не может. Сколь верёвочке не виться, а конец один. Но пока у него не было выхода, и он ждал. Жил сегодняшним днем… ведь завтра могло не наступить.
Вечерами он для Лады устраивал прогулки по городу. Покатавшись немного, они заезжали в какое-нибудь тихое кафе и, посидев там полчасика, уезжали домой.
Руслан понемногу стал забывать про Артёмыча, но перед майскими праздниками тот о себе напомнил, пригласив к себе в офис. Стараясь отогнать мрачные мысли, Руслан поехал на встречу.
Артёмыч радушно встретил его, достал бутылку дорогого коньяка и, налив в две рюмки, одну пододвинул ему.
- Выпьем, Доля, за удачу!
- У нас на юге говорят: Зачем верблюда приглашают на свадьбу? Или дрова таскать, или воду, – горько усмехнулся Руслан.
- Ты не знаешь, зачем я тебя пригласил, а уже выводы делаешь.
- Интуиция подсказывает.
- На этот раз интуиция тебя подвела. Давай. Будь здоров!
- Я за рулём не пью.
- От одной рюмки ничего страшного не произойдет. Пей.
Они выпили, закусили лимоном, и Артёмыч заговорил:
- Ты часто ко мне приходишь, и тебя в лицо все мои люди знают. Думаю, у многих возникает вопрос по поводу твоего появления в моем офисе. Я решил оградить нас от излишнего любопытства, придумал легенду и сегодня сделаю ее былью.
Мы тут неподалёку строим крупный автоцентр, и я думаю назначить тебя туда замдиректора. До каких пор будешь в ремонтной мастерской спину гнуть? Ну и любопытство окружающих удовлетворим, опять же прикрытие для тебя.
Ведь рано или поздно твоя Лада поймет, что ты ее обманываешь насчет казино. Официально директором будет числиться мой человек, специалист в этом деле, а тебя оформим замом. Так будет лучше.
- Я же уезжаю через месяц, Артёмыч.
- А ты подумай хорошенько и с Ладой посоветуйся. Я не тороплю и не заставляю, выбор за тобой. Ответ дашь, когда будешь готов.
- Хорошо, я подумаю.
Вечером он посадил Ладу в машину, и они поехали покататься по ночному Питеру.
- Лада, мне предложили хорошую работу с хорошей зарплатой, – начал разговор Руслан.
- Какую работу, милый? Мы же уезжать собирались.
- Если ты против, я откажусь. Мне дают место замдиректора в крупном автоцентре.
- Это твой казиношный друг о тебе так печётся?
- Да, он. Хочу знать твоё мнение.
- А ты сам этого хочешь?
- Хочу. Хочу хорошую работу, хорошую квартиру, хочу видеть тебя хорошо одетой, хочу, чтобы у тебя была дорогая шуба, хочу жениться на тебе, хочу, чтобы твоё свадебное платье было лучшее, хочу детей завести, хочу, чтобы они не знали, что такое бедность.
-Ух ты! Как всё неожиданно. Я что-то раньше этого не слышала. Я не ослышалась, Долматов? Это не сон? Разбуди меня, если это сон, – засмеялась Лада.
- Я люблю тебя и хочу прожить до самой смерти только с тобой. Всегда это знал точно, но сказать решился только сейчас.
Она положила голову ему на плечо и тихо сказала:
- После таких слов разве смогу я пытаться тебя переубедить? Поступай, как считаешь нужным, милый. Только к родителям надо будет съездить. Соскучилась очень.
- Съездим вместе. Если хочешь, поедем на машине.
- Хочу.
- Не устанешь в дороге?
- С тобой рядом хоть на край света, Доля. Я буду тебе хорошей женой и хорошей матерью для наших детей, поверь. И лучше меня ты никого не найдешь. И никто кроме меня не будет тебя так любить.
Мы с тобой как иголка с ниткой, как чашка с ложкой. Береги это Русланчик, не потеряй. А я помогу тебе пережить все невзгоды. Буду всегда рядом.
Через два дня он позвонил Артёмычу и дал свое согласие. Тот назначил день, и они поехали смотреть объект. Руслан удивился размаху, с каким строился автоцентр. Огромное здание в четыре этажа с боксами для ремонта и мойки, автосалон на первом этаже и большая площадка для стоянки. Строительство было на стадии завершения, и Артёмыч сказал, что через две недели они уже объект откроют.
Через неделю Артёмыч пригласил Долю к себе.
- Для тебя есть работа, братец.
- Непыльная, я так понимаю?
- Именно так. Надо разобраться с двумя гавриками. По одному ловить их будет очень трудно, осторожные черти, без охраны ни на шаг. Но есть у меня информация, что скоро они встретятся. Пока не знаю где, но узнаю. Надо быть наготове. На всякий случай я подготовил твою походную сумку, – пошутил он.
Доля спокойно встретил эту новость. Он за это время смог себя убедить, что нынешняя ситуация просто необходимость, факт, от которого никуда не деться.
- Я буду на связи.
- Скоро все это закончится, не переживай. Наступают другие времена. Всё уже поделено, или почти поделено. Такие войны уйдут в небытие, канут в лету, придет мир. Будет порядок в стране, и следить за ним будем мы и нам подобные. Начнем заниматься честным бизнесом и по ночам спать спокойно.
- Если доживем, – вставил Руслан.
- Отбрось дурные мысли. Мы только жить начинаем.
Жизнь начиналась. Но, наверное, не сейчас. Через два дня Артёмыч позвонил и попросил срочно приехать к нему.
Руслан сразу понял, в чём дело и оделся соответствующим образом, в широкие брюки, чтобы не стесняли движений, и легкую короткую куртку.
Артёмыч с порога начал объяснять ситуацию:
- Мне сообщил мой человек, что встреча состоится сегодня в одном кафе на Фонтанке. Информация достоверная, и у нас времени в обрез. Придется действовать экспромтом, план тут не подготовить. Действуй по обстановке, если есть сомнения – не лезь на рожон, уходи. Ничего, потом их где-нибудь прищучим. Помни, валить надо обоих. Вот адрес кафе, и не теряй время. Вот, посмотри, может, что еще надо?
Он бросил на стол сумку, в которой лежал автомат хорошо знакомый Руслану, называемый в народе “плевательницей”, два магазина к нему и неизменная маска с прорезями для глаз.
В машине Доля посмотрел карту и решил припарковаться на площади Ломоносова. Выйдя из машины, прошел по Фонтанке до нужного места, увидел кафе, но ближе подходить не стал, зайдя во двор, осмотрел чёрный ход и, вернувшись, прислонился к ограде, наблюдая за стариком с удочкой. Перед кафе машин не было, и пришлось ждать.
Прошло полчаса, и он увидел, как перед кафе припарковались два Мерседеса. Из них вышли четверо мужчин и зашли внутрь. Он подождал еще пять минут и вернулся к своей машине. Надел шапочку, перчатки, вставил магазин, засунул за пояс нож и, взяв сумку, пошел через дворы. Подойдя к двери чёрного хода, ведущего в кафе, он потянул ее, и она открылась. Быстро опустив на лицо маску, он достал автомат, вошел и, пройдя коридор, оказался в зале. Было время, когда обед уже закончился, а ужин еще не начался, и поэтому там было пусто, если не считать четверых мужчин, сидящих за разными столиками. Охранников Доля вычислил за секунду и, подойдя поближе, выпустил по ним очередь. Затем повернулся к их боссам и второй очередью забрызгал всю стену за их спинами и стол кровью. Что-то упало за спиной. Он резко обернулся – официантка лежала на полу в глубоком обмороке. Времени уже не оставалось, вот-вот залетят охранники с улицы. Бросив автомат и сумку, пошел обратно к чёрному ходу и столкнулся нос к носу с мужчиной, выходившим из туалета. Тот полез под пиджак и уже почти достал пистолет, когда Руслан, выхватив нож, молниеносным движением прошелся серпантином по его ногам, животу и лицу. Тот на секунду замешкался, и этого Руслану было достаточно. Он воткнул лезвие точно в его нагрудный карман и почувствовал, как оно вошло меж ребер.
Выскочив наружу, он понесся к машине, на ходу сбросив маску. Проплутав по дворам, выбрался на площадь, сел в машину и уехал.
По дороге его лихорадило. Он повидал много смертей, но гибель стольких людей от его рук потрясла. Хотя Руслан и знал, на что идет, но на этот раз был в растерянности, на душе скребли кошки, дрожали руки. Недалеко от дома он остановился и долго сидел в машине. Надо было взять себя в руки, чтобы Лада ничего не заподозрила, но у него ничего не получалось. Хотелось завыть.
Поставив машину на стоянку, он зашел в бильярдный клуб. Заказал триста грамм водки и лимон, возникло желание напиться. В бильярд играть он не хотел и медленно, но верно пьянел. Выпив всю водку, заказал мороженое, очень захотелось сладкого. Официантка, которая несла ему заказ, на свою беду споткнулась, и поднос, вылетев из ее рук, точнёхонько приземлился на столик, за которым сидело четверо молодых людей примерно одного возраста с Долей.
- Ты что делаешь, коза драная? – заорал на весь зал один из них.
Бедная девушка застыла в страхе и не могла произнести ни слова.
- Ослепла, дура? – не унимался горлопан.
Будь Руслан трезв, то промолчал бы. Но не в этот раз.
- Успокойся, парень. Она же не нарочно. Давай я тебя угощу лучше.
- А тебе что нужно, хрен с горы?
- Я просто предложил выпить вместе, и я не хрен, тем более с горы, – начал злиться Руслан.
- А откуда? Из Лондона, что ли?
Все расхохотались. Хотя Доля и был уже пьян, но подумал, что зря ввязался в эту историю.
- Ладно, замяли.
- Что замяли, чмо?
Руслан резко встал. Тут подошел администратор и попросил не устраивать здесь потасовок и предложил им выйти на улицу. Горлопан продолжал оскорблять Руслана и его терпение лопнуло:
- Пошли поговорим.
Они вышли наружу, и компания стала вокруг него в круг.
Неугомонный первым пошел на него и выкинул ногу. Доля увернулся и с разворота подсек его и уложил на асфальт.
Тут все разом на него и набросились, будто только этого ждали.
Алкоголь мешал, и Руслан пропустил несколько ударов, но устоял на ногах. Надо было трезветь, но не получалось.
Компания быстро поняла, что голыми руками его не взять, и один из них, вытащив нож, полоснул им Долю прямо по груди. Все остановились и через секунду убежали, оставив его одного. Он взглянул на себя и увидел, что весь в крови.
Шатаясь, добрел до дома и ввалился в ванную. Лада была уже дома.
- Что случилось? – спросила она с побелевшим от страха лицом.
- На улице шпана какая-то напала.
- Я вызову скорую, потерпи.
- Нет. Не надо, начнут задавать лишние вопросы и милицию вызовут. Сам разберусь.
- Как разберешься? Посмотри – у тебя вся одежда в крови, – заревела она.
- Сказал – нет! У нас есть что-нибудь из спиртного? И стрептоцид, если есть, или перекись.
Руслан сел на край ванны, сдернул с себя рубашку и осмотрел рану. Она была неглубокая, от левого плеча через всю грудь под правым соском, но без швов обойтись нельзя было.
- Дай иголку с нитками.
Лада принесла полбутылки текилы, стрептоцид, перекись и иголку с нитками.
- Ты собираешься зашить рану нитками? Сам? – с ужасом спросила она.
- Не волнуйся, у меня получится. Слабонервных просим покинуть помещение, – попытался он приободрить Ладу.
Выпив текилы прямо из горла, морщась, обработал рану и, размяв чайной ложкой таблетки стрептоцида, насыпал по всей длине раны. Затем, спокойно вдев нитку в иголку, начал зашивать по живому. Лада вышла, не могла смотреть на это. Когда он закончил, позвал ее помочь перебинтовать. Бинтов не хватило, и пришлось разрезать простыню.
Потом он сидел с ней на кухне и допивал оставшуюся текилу.
Лада сидела напротив и по ее щекам катились слезы. Он протянул руку и тыльной стороной ладони вытер их.
- Всё будет хорошо, родная. Я заговорённый, и со мной ничего не случится.
- Почему все неприятности липнут к тебе магнитом? – вздохнула она.
- Доля у Доли такая.
- Может, завтра к врачу пойдем, милый? Не дай Бог в рану что попадёт. Я боюсь за тебя.
- Нельзя мне к врачу, ты же знаешь. Не время светиться.
Боли он не чувствовал: давно научился её не замечать.
У него кружилась голова, подташнивало и клонило ко сну.
Лада осторожно обхватила его, помогла дойти до кровати, уложила и прилегла рядом, гладя его голову.
С него кто-то стягивал одеяло и гладил по плечу. Издалека слышался мамин голос: Русланчик, вставай, милый.
Открыв глаза, он увидел Ладу, склонившуюся над ним, Артёмыча, стоящего рядом, и незнакомого мужчину с седой благообразной бородкой.
- Вы апостол Петр? Я на небесах? – нашел в себе силы пошутить Руслан.
- Нет, молодой человек, я доктор. А вы отправитесь к апостолу Петру, если будете относиться к своей жизни так безалаберно. Давайте-ка я вас осмотрю.
Утром, пока он спал, Лада нашла номер телефона Артёмыча и рассказала ему о вчерашней истории. То быстро приехал, прихватив с собой знакомого врача.
После осмотра, обработки раны и перевязки, апостол Петр сделал заключение:
- Швы наложены на удивление аккуратно. Не буду спрашивать, где вы этому научились, и так ясно, что вы не выпускник Военно-медицинской академии. Жить будете. Через пару недель все заживет.
Артёмыч похлопал Долю по руке, попрощался, и они ушли.
У Лады был виноватый вид:
- Не сердись, милый. Я волновалась, ты должен меня понять.
- Все нормально. Только впредь спрашивай у меня, пожалуйста.
- Как понять впредь? Это будет продолжаться дальше?
- Забудь. Я чушь сморозил. Конечно, нет. Про нас потом скажут: они жили долго и счастливо, вырастили детей, понянчили внуков, увидели правнуков и умерли в один день… в своей спальне, держа друг друга за руки.

КАПЛЯ ОДИННАДЦАТАЯ

Мы не знаем, что будет завтра;
наше дело – быть счастливыми сегодня.

Сидней Смит


Шли дни, рана Руслана заживала. Наступил день открытия автоцентра. Артёмыч предложил Доле взять на торжество Ладу, и он с радостью принял приглашение.
В холле на первом этаже, где в дальнейшем должны были стоять автомобили на продажу, были накрыты столы, у стены сделана импровизированная сцена для музыкантов, середину оставили пустой, для танцев. Было много приглашенных. Многие походили к микрофону и, как принято в таких случаях, желали процветания в бизнесе. Лада впервые попала с Долей на такое роскошное мероприятие и оглядывала все вокруг с нескрываемым интересом.
- Тебе хорошо, солнце моё? – спросил Руслан.
- Мне очень хорошо. Народ вокруг приличный, и столько красивых женщин. И на столе моя любимая чёрная икра.
- Но мы-то с тобой знаем, что самая красивая сидит рядом со мной, – улыбнулся он.
- Подхалим ты, Долматов. – засмеялась она.
В этот момент ведущий банкета представил всем генерального директора и заместителя. Руслан вначале ничего не понял и слегка оробел. Но, увидев, как Артёмыч ему подмигнул, встал и поклонился аудитории. Раздались аплодисменты, и он, совсем засмущавшись, сел на место.
- Боже мой, Доля. Кто бы мог подумать? Ты на такой серьёзной работе. Я познакомилась со своим суженым, когда он вилкой и ножом-то толком не умел пользоваться, а теперь вон какой красавец. Неужели все неприятности позади и наша жизнь наладится, даже не верится.
- Конечно, наладится. После каждой чёрной полосы когда-нибудь приходит белая, – ответил Доля, а сам подумал, скольких еще придется отправить на тот свет, чтобы эта чёртова жизнь наладилась. Но тут же отбросил грустные мысли и, взяв Ладу за руку, повел танцевать. В этот момент он был счастлив и полон надежд. Они были красивой парой.
- Почему ты так редко носишь костюм, тебе очень идет, – спросила Лада.
- Теперь буду чаще, по рангу положено, – засмеялся он.
- А галстук, конечно, на тебя надеть практически невозможно, да?
- Со временем и галстук буду носить, и живот появится, и раз в год к морю с тобой будем ездить, все как положено. Превращусь в простого обывателя.
- У тебя не получится. Ты другой.
Подошло время гостям расходиться. Прекрасный вечер закончился.
Дома Долю ждал сюрприз. На Ладу, видимо, положительно подействовало выпитое шампанское. Не успели они переступить порог, как она начала срывать с него рубашку прямо в коридоре. Так, шаг за шагом, роняя атрибуты женской и мужской одежды, они добрались до кровати. Доля такой Ладу еще не видел и слегка опешил. Но ему понравилось, хотя он и был немного консервативен в этом вопросе. Эта ночь была ночью любви и полной гармонии.
Наутро Руслан облачился в костюм с белоснежной рубашкой и поехал на новую работу. Побыв там до обеда, поехал в универсам и, накупив там выпивки и закуски, приехал на своё старое место работы. Там он с бывшими коллегами быстро организовал стол и сел с ними на прощальное застолье. Сам не пил, только отвечал на многочисленные вопросы. Посидев примерно час, он попрощался со всеми, поблагодарил Игоря Петровича и поехал домой.
Последующие дни он был всецело поглощен работой. Принимал автомобили на продажу, решал повседневные вопросы, которых на новом объекте всегда очень много. Работа ему нравилась, хоть он, проведя там весь день, приходил домой уставшим больше, чем на прежней работе.
Иногда заезжал Артёмыч, интересовался работой, давал советы.
Как-то он спросил:
- А почему ты не спрашиваешь про свои деньги за Фонтанку? Поговорить по этому поводу у нас никак не получалось до этого, сейчас самое время.
- Думал сами скажете, когда надумаете.
- Твои двадцать пять тысяч лежат у меня. Заберешь, когда захочешь. Работу сделал на отлично. Цены тебе нет. Спасибо.
- Лишние люди погибли, – помрачнел Руслан, вспомнив недавнюю мясорубку.
- У тебя, наверное, выхода не было. Я тебя знаю, ты не кровожаден. Забудь, не терзай себя, это должно было произойти и произошло.
- Кого же называть кровожадным, если не человека, ухлопавшего за один присест пятерых? – усмехнулся мрачно Доля.
- Время всё сотрет из памяти.
- Может, и сотрет, а может, и нет.
- Должен уже привыкнуть, не впервой.
- К этому трудно привыкнуть, если не последний подонок.
- Не нравится мне твоё настроение. Ты собирался в Москву, может, съездишь, развеешься?
- Хотелось бы, да работы много.
- С этим я разберусь. Давай не откладывай.
- Да. Так, я думаю, будет правильно.
Доля соглашался совсем не потому, что Артёмыч был прав. Он знал, что делает. Понимал, что бунтарю голову оторвут мигом.
И он ждал. Ждал момента. Момента, когда из всего этого можно будет выйти с честью,.. а если не удастся самому, то хотя бы вывести из-под удара своих близких.
Было утро первого июня… день защиты детей. Подъезжали к Великому Новгороду. Он спросил:
- Лапка, может, ты устала? Ложись на заднем сидении, поспи. Я буду аккуратно везти.
- Я не устала. Мне нравится такая поездка. Никогда так далеко не ездила на машине. Кругом все зелено, цветет, так красиво.
- Если устанешь, скажешь.
Вечером около девяти они уже были в Москве, у родителей Лады. Они так встретили их, что Руслан даже растерялся. Когда старики обняли его, он застыл, и внутри у него всё задрожало, отвык совсем от этого. Кроме мамы никто никогда к нему так нежно не относился. Проведя вечер в тёплой обстановке, они собирались уходить, но мама Лады была категорически против.
Им поселили в бывшей спальне Лады. Руслан много времени провел за рулем, с непривычки очень устал и потому сразу заснул. Лада еще долго беседовала с мамой на кухне.
На следующий день они поехали в квартиру Лады. Там было на удивление чисто, ни единой пылинки. Не было сомнений, что мама очень часто захаживала сюда, чтобы поддерживать порядок. Лада присела на диван, огляделась и сказала:
- Так хочется жить в своем доме. В чужом даже гвоздика нет желания прибить, чтобы какую-нибудь картинку повесить. Когда мы переедем сюда, Русланчик?
- Скоро. Очень скоро, обещаю.
- Поскорее бы. Я разумом понимаю, что у тебя появилась хорошая работа и бросать ее нет смысла, а сердцем я здесь, в Москве. Извини, ничего не могу с собой поделать, – у нее на глазах выступили слезы. Доля подошел, сел рядом и, обняв, стал гладить по голове.
- Потерпи немного, милая, я же обещал, что скоро переедем. Хорошая работа не самое главное в жизни. На кусок хлеба я всегда заработаю. Все перемелется – мука будет.
- А ребёночка родим? Очень хочется.
- Двоих, мальчика и девочку.
Несколько дней они катались по Москве, гуляли, посетили пару ресторанов и даже были в театре, Лада настояла.
Неделя пролетела незаметно, и пришло время собираться обратно в Питер. Мама Лады всплакнула, поцеловала Руслана в щёку, обняла дочь и не забыла по старинке выплеснуть им вслед воды.
Когда проезжали Новгород, пошёл сильный дождь. Лада, откинув спинку сидения, спала, и Доля старался вести машину не выше восьмидесяти километров в час. Отъехав от города километров тридцать, он заметил на обочине голосующего мужчину и рядом с ним женщину, промокших до нитки. Остановившись, приспустил стекло.
- Браток, выручай, а? Жена рожает, а у меня машина сломалась, и соседей, как назло, никого нет. До больницы бы подбросил, а?
- Садитесь. Показывай, куда ехать. Лада уже проснулась и быстро подняла спинку кресла. Мужчина бережно усадил жену и сел рядом. Она откинулась, придерживая огромный живот, и стонала.
Мужчина очень нервничал, гладил ее руку и все пытался ее успокоить.
- Это ваш первый ребенок? – спросила Лада.
- Да. А как вы догадались?
- Видно, как вы нервничаете. А знаете, кто родится?
- Говорят, мальчик, а там кого Бог пошлет.
- Там сзади в сумке полотенце. Возьмите.
- Спасибо большое, выручили. Полчаса простояли, ни одна сволочь не остановилась, но мир не без добрых людей, – сказал мужчина, вытирая лицо жены.
Когда они вышли у больницы, он вдруг спросил:
- А как вас зовут?
Лада ответила.
- Если родится сын, назовем Русланом, если дочь – Ладой. Обещаю! – крикнул он и, помахав на прощание рукой, скрылся с женой за дверями.
- Хорошо, что ты подобрал их. Почему люди такие чёрствые? Зато теперь на одного Руслана на земле будет больше, – улыбнулась Лада.
- Или на Ладу.
- Когда я буду беременной, стану некрасивой, толстой, с лицом в пятнах, с токсикозом, ты меня разлюбишь и начнешь изменять. Да, Русланчик?
- Нет. Любить буду, холить и лелеять, – отшутился Доля.
Через два часа они были в Питере. Дома, поужинав, сразу завалились спать. Дорога утомила.
На следующий день Руслан заехал к Артёмычу и, пробыв у него с полчаса, отправился на работу. Каких-то изменений там не произошло, не считая того, что увеличилось число клиентов, и это было хорошо. Он втянулся в ритм и в последующие дни приходил домой очень поздно. Лада относилась к этому с пониманием.
Наступил день первой зарплаты, и, получив ее, Доля поехал домой пораньше. Скоро пришла с работы Лада и, увидев на столе деньги, спросила:
- Опять в казино выиграл?
- Нет. Ты не забыла, что я работаю за зарплату?
Она пересчитала их:
- Ты получаешь мою полугодовую зарплату за один месяц? Здесь по сегодняшнему курсу две тысячи долларов.
- А сколько, по-твоему, должен получать заместитель генерального директора большой фирмы? Что-то не так?
- Я рада, что ты нашел свое место в жизни. Пойдем потратим их на тебя, и родителям своим пошли часть.
- Родителям пошлю, а насчет потратить – у меня свои соображения. Давай тебе шубку купим на зиму.
- Шубу новую мне очень хочется, но на хорошую не хватит, – с улыбкой ответила она.
- Я займу у Артёмыча. И мне обещали премию в конце месяца дать, –соврал он. Его премия, двадцать пять тысяч долларов, лежала в сейфе у Артёмыча. Премия за убиенных.
- Ты думаешь, мы сможем вовремя вернуть долг?
- Я уверен в этом.
После некоторых колебаний она согласилась. На следующий день Доля с Ладой приехали к Артёмычу.
Тот был уже предупрежден Русланом и знал, что делать.
- Артёмыч, мы Ладе шубу хотим купить, но не хватает денег. Не выручите? – начал Доля спектакль.
- Конечно, Руслан. А сколько надо? – очень правдоподобно спросил Артёмыч.
- Три тысячи.
Тот открыл сейф, отсчитал нужную сумму и положил перед ним на стол. Поблагодарив и пообещав, что скоро он долг вернет Руслан, взяв за Ладу руку, вышел, и они, не откладывая, поехали по магазинам.
После долгих примерок она остановила выбор на шубе из голубой норки, которая и ему очень понравилась.
Она радовалась обновке, как ребенок новой игрушке, и ему было приятно, что смог ее порадовать.
Вечером он настоял, чтобы они пошли в хороший ресторан и обмыли покупку, что они и сделали.
После ресторана прогулялись по Невскому. Лада была счастлива… он вдвойне… оттого, что любил …и оттого, что Лада была счастлива…его Лада.

КАПЛЯ ДВЕНАДЦАТАЯ

От скорби приходит терпение,
от терпения опытность,
от опытности надежда.

Апостол Павел

Был конец июля, когда безмятежную жизнь Руслана нарушил звонок. Артёмыч вызвал его к себе, и он с мрачным предчувствием поехал к нему.
Поговорив немного от том о сём, Артёмыч перешел к делу:
- У нас есть перспективный проект, но кое-кто его не пропускает. Все перепробовали, но он уперся рогом, как козёл, и ни в какую. Деньги большие предлагал мой человек – отказался и от них.
Единственный выход – его убрать. Но так, чтобы комар носа не подточил, он всё-таки на службе у государства, не маленький человек.
- Какая разница, кровь у всех одного цвета, – сказал Доля.
- Да. И мы с тобой, кстати, не исключение. В общем, я подумаю на досуге над этим делом и выскажу тебе свои соображения по этому поводу. Надо будет все продумать до мелочей. Можешь идти, я тебе позвоню.
Прошел день, два, три, вестей от Артёмыча не было, и Доля чувствовал себя неуютно. Ожидание его раздражало. Даже на работе он не мог отвлечься от мыслей о предстоящем деле.
Его состояние не скрылось от зорких глаз Лады, и она пару раз спросила у него про его тревоги, но он успокоил ее, сославшись на проблемы по работе.
Наконец Артёмыч вызвал его к себе, предупредил секретаршу никого к нему не пускать, и они засели за разработку предстоящей операции. Когда до Руслана дошла суть того, что предстоит ему сделать… он ужаснулся. Среди бела дня прикрепить взрывчатку на крышу автомобиля и уехать на мотоцикле показалось ему слишком жестокой акцией. Могли пострадать ни в чём неповинные люди. Но Артёмыч настаивал на своем, объясняя это тем, что из всех вариантов этот – самый оптимальный, и что, мол, другие из такого акта устрашения извлекут урок. Руслан предложил самому придумать что-нибудь, но было бесполезно.
С тяжелым сердцем он покинул Артёмыча, проклиная его в душе.
Несколько дней прошли в ожидании. Как бы он ни старался, но и на работе, и дома с Ладой был рассеянным и половина из того, что ему говорили, просто не доходила до него. Опять он попал в тупиковую ситуацию, и никакого просвета не было видно.
В таком гнетущем состоянии он провел несколько дней, вплоть до дня операции.
В назначенный день рано утром он приехал на условленное место, где его ждал человек, который молча, даже не поздоровавшись, передал ему мотоцикл и ушел.
Надев шлем и перчатки, Доля завел его и проехался немного по улице, время у него еще было. Это была «Ямаха», не новая, но в хорошем состоянии. Заглянув под сидение, увидел небольшой пакет со взрывчаткой и на глаз определил, что в нем больше двухсот грамм. Затем добрался до нужной улицы и, сойдя с мотоцикла, начал ковыряться в нем, делая вид, что устраняет неполадку. Минут через пятнадцать показался автомобиль, которого он ждал. Он поехал за ним по крайней правой полосе, держа приличную дистанцию, чтобы не вызвать подозрений.
На первом светофоре машин было много, и Руслан решил проехать еще. Пропустил еще один и только на третьем, увидев, что рядом машин поменьше, нажал на газ. Подъехав вплотную, он положил пакет со взрывчаткой на крышу автомобиля над задним сидением и устремился вперед под желтый свет светофора. За спиной раздался мощный взрыв, но он, не оглядываясь, проехал еще немного и резко свернул на другую улицу. Пропетляв несколько кварталов, он оставил мотоцикл на маленькой безлюдной улочке и, сбросив шлем и перчатки, быстрыми шагами пошел прочь. Пройдя немного, остановил такси и доехал до Московских ворот. Оттуда до дома было приличное расстояние, но он решил пройтись.
Дома он, сделав себе кофе, сел у телевизора в ожидании. Долго ждать не пришлось, все каналы трубили об утреннем взрыве.
Тяжело ранен водитель и погибли депутат такой-то, его охранник и восьмилетний сын. Руслана будто кипятком ошпарило, и он выронил из рук чашку с кофе на себя, обжегся, но даже не заметил этого. Мир для него рухнул. От услышанного у него почти остановилось сердце. Он не мог этого предвидеть, тем более увидеть, автомобиль был с тонированными стёклами.
Доля просидел в шоковом состоянии неизвестно сколько, затем встал и вышел. Зайдя в универсам, он купил две бутылки водки и пачку апельсинового сока. Вернувшись домой, он сел на кухне и методично стал напиваться. Ни о чем не думал… не мог.
Просто сидел, уставившись в одну точку, и пил. Зазвонил его мобильный, но он даже не повернул голову, ему было всё равно.
Ему никого не хотелось ни видеть, ни слышать. Ему жить не хотелось.
Вечером Лада, придя с работы, застала его спящим на кухне и увидела две пустые бутылки на столе. Помогла ему подняться и уложила на кровать.
Утром Руслан проснулся с невыносимой головной болью. Выпил воды прямо из под крана, и его стошнило, он никогда столько не выпивал в своей жизни. Лада еще была дома. Она понимала, что все это неспроста и не стала задавать лишних вопросов. Просто спросила:
- Если хочешь, я не пойду сегодня на работу.
- Не хочу, – буркнул он, не глядя на нее.
- Ну, как знаешь.
Она быстро собралась и ушла.
Доля прошел на кухню и просидел там до обеда, пытаясь прийти в себя. В полдень позвонил Артёмыч:
- Вчера я целый день не мог дозвониться до тебя. Что случилось?
- А вы не знаете?
-Знаю. Сам в шоке. Но мы не могли это предвидеть, на все воля божья.
- А бог, наверное, вы.
- Перестань. Ты сейчас на эмоциях, и я тебя понимаю. Поверь, самому не по себе. Тебе придется это пережить.
- Как это пережить? Может, научите? – продолжал зарываться Руслан.
- На войне бывает всякое, а мы сейчас почти как на войне.
- Вы даже знаете, что такое война.
- Ладно. Вижу, разговор у нас сегодня не получится. Приходи в себя, я позвоню потом.
Руслан провалялся целый день до прихода Лады.
Она молча приготовила ужин и позвала его за стол:
- Руслан. Может, поешь что-нибудь? Наверное, целый день голодный.
- Спасибо, не хочу. Садись без меня.
Она ничего не ответила. Он понимал, что обижает ее таким отношением, но ничего поделать с собой не мог. Не мог смотреть ей в глаза. Дошел до точки, когда уже не мог ей врать дальше.
Этой ночью она так его и не дождалась. Он просидел на кухне до рассвета, глядя в телевизор с отключенным звуком.
Наутро Ладе не надо было на работу, и она затеяла стирку. Руслан, воспользовавшись этим, решил выйти прогуляться по парку Победы. Время было раннее, и он знал, что народу там почти не будет. Обойдя его весь, он присел на скамейку у пруда. Долго сидел в одиночестве и, видя, что уже становится людно, пошел обратно.
Под утро прошел сильный дождь, и на тротуарах стояли огромные лужи. Он их старательно обходил, стараясь не намочить обувь, и вдруг брызги воды окатили его с ног до головы. Он растерянно остановился не понимая, что произошло, и оглянулся. Рядом с ним в луже стоял карапуз лет пяти и весело улыбался, глядя ему в глаза. Через секунду это маленькое чудовище подпрыгнуло и топнуло маленькими ножками, что было сил. Руслана еще раз обдали брызги грязной дождевой воды. Он стоял рассерженный и продолжал смотреть на малыша, не зная, как поступить. Маленький шалопай повторил прыжок еще раз и заливисто рассмеялся. Руслан вспомнил свое детство. Они, будучи примерно в таком же возрасте, проделывали то же самое.
Он вытерся, размазывая грязь по лицу, и рассмеялся.
Потом, повернувшись к мальчику боком, подпрыгнул и шлёпнул по луже своими дорогими туфлями, забрызгав своего противника.
Тот нахмурился, ему это не понравилось, и он прыгнул еще раз.
И они стали по очереди подпрыгивать, окатывая друг друга брызгами воды. Прохожие останавливались, глядя на всё это безобразие, и неодобрительно разглядывали Руслана. Но постепенно на их лицах появлялись улыбки, видимо, они тоже вспоминали свое детство. Вдруг раздался голос:
- Олежек, негодник такой, что же ты делаешь? Вот я тебе сейчас задам! – к ним семенила пожилая женщина, наверное, бабушка сорванца, заболтавшаяся с такой же бабушкой неподалеку.
- А вы взрослый человек и такое вытворяете, – обратилась она к Доле.
Он остановился, полез в карман и, вытащив стодолларовую купюру, протянул женщине:
- Купите ему одежду. Он их заработал.
И, помахав рукой мальчику, пошел прочь.
Дойдя до цветочных павильонов на Московском проспекте, купил большой букет алых роз и отправился домой.
Промокший до нитки, грязный, с букетом цветов он выглядел довольно странно, и прохожие смотрели на него, как на умалишенного. Но ему было на это наплевать.
Лада долго и удивленно разглядывала его одежду, букет роз и выглядела растерянно.
- По какому случаю праздник? – спросила она.
- А что? Не могу подарить любимой жене в выходной день цветов?
Она засияла, обняла, поцеловала и стала помогать снимать одежду. Потом загнала его в душ и пошла накрывать на стол.
Ему не было весело, но он делал вид, чтобы не расстраивать Ладу. После обеда с парой бокалов вина Лада потянула его в комнату, уложила на кровать и, раздевшись, села ему на живот.
Ей хотелось любви.
Через два дня Доля позвонил Артёмычу, сообщил, что готов выйти на работу, тот пригласил его к себе.
- Ну, здравствуй, братец! Рад, что ты снова в строю, – тепло встретил он Долю и даже приобнял.
- Здравствуйте, Артёмыч.
- Как себя чувствуешь? Хандра-то прошла?
- Да, всё в порядке. Вы извините, что в прошлую нашу беседу я так с вами разговаривал. Нервы сдали.
- Нервы в нашем деле самый что ни есть смертный грех. Надо уметь держать себя в руках. Ну ладно, давай забудем об этом и по рюмашке за возвращение.
Они выпили по рюмке коньяка, и Артёмыч напомнил:
- К твоим деньгам, что у меня я добавил еще двадцать пять штук. Возьмешь, когда захочешь.
И тут же поменял тему, видя, что Руслан помрачнел.
Посидев еще немного, Доля попрощался и поехал домой.
Проснувшись утром, Руслан первым делом достал записную книжку и нашел там нужный ему номер телефона.
К нему в мастерскую на старой работе часто заезжал один пенсионер. Он зарабатывал на жизнь частным извозом на своем видавшем виды жигуленке, и Доля иногда за мелкий ремонт не брал у него денег, уж больно симпатичный был старичок.
Он решил обратиться к нему за помощью. Ему нужна была машина с водителем. Тот согласился, не задавая лишних вопросов.
Вечером он и старик сидели в машине поодаль от офиса Артемыча. Доля внимательно следил за входом. Ждать пишлось долго, но, наконец, Артемыч вышел из здания со своим шофером и сел в машину. Руслан последовал за ними, и минут через двадцать они заехали во двор жилого дома рядом с гостиницей Прибалтийская. Артемыч зашел в парадную один, а шофер, подождав минут десять, уехал. Доля поблагодарил старика, дал ему пятидесятидолларовую купюру, попросил отвезти его на Московский проспект.
Дома он долго мялся, не зная, как начать разговор, и пришел к выводу, что тянуть не имеет смысла и лучше подготовить Ладу сейчас, но не вдаваясь в подробности:
- Ладочка, не хочется тебя расстраивать, но я решил уйти с работы.
Она побелела как мел:
- Что опять стряслось?
- Давай уедем. Мы же хотели еще весной уехать.
- Ты что-то скрываешь? Что происходит, Руслан?
- Ничего не случилось, просто эта работа не по мне. Есть нюансы, которые мне не по душе, вот и всё. Уедем и заживем по-новому.
- Я это уже где-то слышала. Мы постоянно убегаем. Мне надоела такая кочевая жизнь. Может, в тебе дают о себе знать корни предков-кочевников? Но извини, милый, я не собираюсь до конца дней скитаться по съемным убогим квартирам. Я женщина, хранительница очага, ты не забыл? Если не возьмешься за ум, то потеряешь меня. Ты хоть это понимаешь? А завтра ты скажешь: давай уедем из Москвы?
От этих слов Доля готов был провалиться сквозь землю. Он сидел с опущенной головой и не мог ей возразить. Это была их первая ссора, и такой он Ладу еще ни разу не видел. На сердце навалилась нечеловеческая грусть и тоска. Выкричавшись, она утихла. Наступила долгая пауза.
Через какое-то время, всхлипывая, она спросила:
- Когда собираться?
- Ты одна поедешь. Сегодня ночным поездом. Не спорь, так надо. Я приеду через несколько дней.
- Ох, Долматов, темнишь ты, сделаешь меня молодой вдовой, так и не увижу подвенечного платья и обручального кольца, – вздохнула она и, понимая, что спорить бесполезно, встала и, открыв шкаф, стала сбрасывать вещи на кровать.
Вроде их было мало, и брала она только самое необходимое, но получились две большие увесистые сумки и несколько пакетов.
Посадив Ладу на ночной поезд до Москвы, Руслан поехал домой. На губах от ее слез было солено.
На следующий день он уже был во дворе дома, где в последний раз видел Артемыча. Машины не было. Увидев двух подростков у парадной, подошел к ним и заговорил:
- Здорово, пацаны.
- Здорово, – ответили они, настороженно его разглядывая.
- Кто из вас живет в этой парадной? – спросил их Доля.
- Ну, я, а в чем дело-то?
- Отойдем? Есть разговор, – он отвел мальчика в сторону.
- Заработать хочешь?
- Смотря что делать придется.
- «Бомбу» видел? Темно-зеленый перламутр с тремя семерками?
- Ну да.
- А к кому она приезжает, знаешь?
- Знаю, за мужиком одним крутым, живет этажом ниже, с полгода как.
- А живет-то с кем?
- Один. Знаю точно.
- Народу много в гости ходит?
- Нет. В основном телок приводит.
- А номер квартиры не подскажешь?
- Семьдесят восьмая.
- А язык за зубами умеешь держать?
- Умею.
- Ну, тогда держи, и никому ни слова о нашем разговоре. Усек?
- Знаю, не маленький.
Доля протянул ему пятидесятидолларовую купюру и ушел. Выйдя на улицу, поймал такси поехал на работу.

КАПЛЯ ТРИНАДЦАТАЯ

Герои нужны в минуты опасности,
в остальное время герои опасны.

Габриэль Лауб

Он четко знал, что ему делать. Ровно в полдесятого утра он занял свой пост на площадке между этажами в подъезде, где жил Артемыч. Ждать пришлось больше часа.
Наконец он увидел в окно знакомую машину и, спустившись ниже, стал прямо за лифтом. Открылась дверь, он, не теряя времени, вышел из укрытия и резким ударом кулака в подбородок отправил Артемыча обратно в квартиру в состоянии легкого нокдауна. Подошел, обыскал лежащее тело и, вынув из кобуры под мышкой пистолет, вернулся и запер дверь.
Затем поволок его в комнату и, взяв стул, сел напротив, направив на него пистолет. Тот, ничего не понимая, ошарашенно смотрел на Руслана, потирая ушибленный подбородок.
- Ты знаешь, с кем имеешь дело, козел? Да мои люди тебя за это разорвут в клочья, – сказал он, немного придя в себя.
- Знаю. Муха ты навозная. А на твоих людей мне наплевать.
- Ну, и что ты от меня хочешь? Хлопнуть меня надумал? Да тебя за это на ремни порежут, дурак.
- Не порежут, и ты об этом знаешь. Не блефуй… не катит. И бизонов твоих я не боюсь, не моего они калибра, так… шушера.
- Что я тебе плохого сделал? Работу дал, помог сделать первые шаги к хорошей жизни, относился как к родному.
- Деньги мои верни.
- Конечно, – быстро согласился Артёмыч и пошел в спальню, а Доля стал за ним. Тот отодвинул кровать и открыл дверцу находящегося за изголовьем сейфа. Руслан на всякий случай приставил пистолет к его затылку.
- Бери, сколько надо, и уходи. Обещаю всё забыть, зла держать не буду. Считай, что я покупаю у тебя свою жизнь.
- Извини, Артёмыч, но ты же мудрый человек, понимаешь, что это невозможно. Где гарантия, что ты потом не доберешься до моих родных, до Лады.
После этих слов в глазах Артёмыча впервые появился страх, отчаяние и он побледнел, как полотно, поняв, что это конец. Невольно взглянул, как загнанный зверь, в сторону входной двери, и Доля заметил это:
- Ждешь охранника? Пора бы ему уже появиться. Ну, так звони ему и скажи, чтоб поднялся. Давай-давай. И не говори, что не один, иначе перережу тебе глотку как барану, – и достал из-за пояса нож.
Тот помедлил немного и сделал, что ему велели. Руслан усадил его на диван и, держа его на прицеле, стал за дверью в комнату. Через несколько минут дверь открылась, вошел здоровенный амбал и увидел перед собой дуло пистолета.
- Проходи, гостем будешь, – тихо проговорил Руслан.
Охранник, поняв, в чем дело, сделал пару шагов вперед, упал и остался лежать с открытыми глазами, уставившись на ботинки своего хозяина. Нож вошел в спину, как в масло, между ребер, точно в сердце.
Артёмыч сидел ни жив ни мёртв, но нашел в себе силы сказать Руслану:
- Я тебя недооценил. Ловко ты меня провел, когда в последний раз приходил с извинениями.
- Я всего лишь опередил вас. Вы же потом все равно избавились бы от меня. Я пришел к выводу, что не хочу больше убивать, и помог мне в этом маленький мальчик.
- Гибель мальчика была трагической случайностью.
- Я про другого. Вы его не знаете.
- Я так понимаю, что мы не договоримся.
- Как говорил Хаббард, не принимайте жизнь слишком всерьез… вам все равно не уйти из нее живым.
- Жить хочу. Смерть придет – причитать не буду, – спокойно и с достоинством ответил Артёмыч.
Доля сделал резко широкий шаг вперёд и неуловимым движением руки воткнул нож точно под кадык. Артёмыч какое-то время хрипел и вскоре затих, отправившись в мир иной.
Руслан вошел в спальню, сдернул с кровати простыню, накрыл труп, чтобы не забрызгаться кровью, и выдернул нож.
Прошел на кухню, тщательно его вымыл и вернулся в комнату. Обыскав тело, нашел во внутреннем кармане пиджака небольшую пачку долларов, положил себе в карман. Перед тем как уйти забрал деньги из сейфа, захлопнул дверь и убрался восвояси.
Ночью поезд уже вез его в Москву, к любимой Ладе. Настроение было хорошее, в сумке лежало несколько пачек долларов, спасибо усопшему, которых хватит, пока он не найдет работу.
Лада была на седьмом небе от радости и не отходила от него ни на шаг. Она просто вся светилась.
Доля через несколько дней нашел работу в автомастерской на территории гаражного кооператива, получил временную регистрацию на три месяца, и их жизнь вошла в тихое русло.
Они старались не говорить о прошлых неприятностях, и Доля постепенно стал о них забывать.
Иногда ездили в гости к ее родителям.
Часто заезжала к ним Света. Она ушла из кафе, его отобрали бандиты, и работала администратором в ночном клубе.
Говорила, что с того времени никого из общих знакомых не видела и как хорошо, что приехали они, а то она очень по Ладе соскучилась. В беседах часто вспоминали ее Костика, Диму и даже Кирилла, Света не знала всей правды, и Руслану трудно было делать вид, что ему жаль Кирилла. Она после пережитого пришла в себя и была такая же красивая, цветущая и уверенная в себе, как и прежде. Только когда они вспоминали Костика, в глазах у нее стояли слезы.
Иногда Лада, предупредив Руслана, заезжала к Свете на работу поболтать.
Однажды она пришла домой поздно и была навеселе, что очень удивило его, так как Лада всегда была безразлична к спиртному и кроме вина ничего не признавала.
- Да! Я выпила. Имею я право один раз в жизни напиться, – выпалила она с порога заплетающимся языком.
Доля помрачнел. Он не переносил пьяных людей, тем более пьяных женщин, но ничего говорить не стал. Но она не унималась:
- Что молчишь? Осуждаешь, да? Ну, перебрала немного со Светкой, ну и что тут такого? Мы живем, как в каменном веке. Как в пещере. Работа – дом, дом – работа. Никуда не ходим, к нам никто не ходит. Вот веселуха! Да сдохнуть можно от тоски. Ты даже ни разу мне не сказал, хочешь на мне жениться, не хочешь на мне жениться. Сколько еще лет мне куковать в твоих подружках, а?
Молчание Руслана еще больше распалило Ладу, и ее понесло.
Он, понимая, что в таком состоянии лучше с ней не спорить продолжал молчать. Выговорившись вволю, она села на диван и, закрыв лицо руками, заревела.
Доля подождал немного и, подойдя к ней, помог раздеться и уложил ее в постель. Она тут же заснула.
На сердце у него остался неприятный осадок.
Наутро была суббота, и Лада проснулась только в полдень.
У нее страшно болела голова, она абсолютно ничего из своего вчерашнего монолога не помнила, и Руслан решил не напоминать ей об этом. Но она чувствовала, что натворила дел, и у нее был виноватый вид. Его молчание ее угнетало, и она не выдержала:
- Русланчик, прости меня. Я плохо помню вчерашний вечер, и если наговорила лишнего – не воспринимай это всерьез. Отругай меня лучше, но не молчи, пожалуйста. Это больше не повторится, обещаю.
В ее глазах были все несчастья вселенной. Доле стало ее так жалко, что сердце сжалось. Он подошел к ней, обнял и, погладив по голове, сказал:
- Правильно. Не делай так больше, а то все разрушишь. Мы же этого не хотим, правда?
Лада прижалась к нему и заплакала.
Как-то одним из последних летних вечеров они вышли прогуляться, и Лада, вдруг потянув носом, сказала:
- Шашлыком пахнет, хочу шашлыка, – и шутливо топнула ногой.
Неподалеку в летнем кафе и правда жарили шашлык; туда они и направились.
Столики стояли под тентом с рекламой известного пива, и народа там было много. Заметив свободный столик, Руслан посадил за него Ладу и, сделав заказ у барной стойки, вернулся, сел и стал разглядывать разношерстную публику.
Внимание его привлекла пара за соседним столиком, очень красивая девушка лет двадцати пяти и высокий стройный мужчина лет сорока с внешностью южанина.
Он постоянно шутил, и им было весело.
Официантка принесла заказанные напитки, они с Ладой выпили вина и в ожидании шашлыка заговорили о том о сем.
Разговор их прервал пьяный крик. Невысокий коренастый мужчина лет тридцати, изрядно пьяный, в летних шортах и в майке с надписью «ЧИКАГО БУЛЛС», ругал своего ротвейлера благим матом, чередуя слова с ударами.
Бедная собака, не понимая, за что его ругают, растерянно смотрела на своего хозяина, не сдвигаясь с места. Посетители молча наблюдали за происходящим.
Вдруг в полной тишине, не считая пьяного голоса владельца ротвейлера прозвучало:
- Не удивляйся, дорогая, сразу видно, что хозяин не умнее своей собаки, – выдал реплику южанин.
Все обернулись в его сторону, но он как ни в чем не бывало опрокинул стопку водки, закусил долькой лимона и аристократично вытер губы салфеткой.
Когда смысл произнесённого дошел до хозяина собаки, его глаза налились кровью:
- Ты чего там вякаешь, чурка? Это ты про меня что ли? – и встал со стула.
Все, кто находился в кафе, заинтересованно ждали развязки.
Другой, может, промолчал бы: что с пьяного взять, но, видимо, южные корни мужчины не позволяли ему этого сделать, и он красивым жестом прикурив сигарету, ответил:
- Приношу свои извинения, я неправильно выразился.
Аудитория разочарованно вздохнула.
- Я хотел сказать: сразу видно, что собака намного умнее своего хозяина, – добавил он и с усмешкой уставился на своего противника.
Этого было достаточно, чтобы неумный хозяин умной собаки превратился в миг в быка на корриде.
Он подошел, отшвырнул их стол в сторону и попер на наглеца, намериваясь схватить его за грудки. Тот спокойно встал, ударил резко носком ботинка по коленной чашке крепыша, сделал шаг в сторону и, слегка изогнувшись, врезал согнутым большим пальцем своей длинной правой руки по его кадыку. Все было кончено. Хозяин пса стоял недееспособный и, схватившись за горло, хрипел. Южанин посмотрел на свой опрокинутый столик, оглянулся вокруг и, увидев, что свободных столиков нет, взял свою спутницу под локоть и собрался покинуть это место, как вдруг Доля обратился к нему с предложением:
- Если вы хотели посидеть еще, можете присесть к нам, тут два стула свободны.
- Спасибо, не откажусь, а то поесть не успели, – ответил защитник животных, помог сесть своей даме и красиво представил ее:
- Спасительный выступ на отвесной скале, посланный Господом мне, сыну своему недостойному, дабы я не сорвался в пропасть, а продолжил восхождение. Танечка – прошу любить и жаловать.
Познакомившись, они разговорились, и Доля спросил у нового знакомого:
- Зиги – это же не твое имя? Звучит странно.
- Не мое. Мое слишком заковыристое для русского языка, а так просто и коротко. В детстве мы, насмотревшись исторических фильмов, рубились на деревянных мечах. Я на свалке нашел пару металлических чайников и смастерил из них один с двумя носиками, и у меня получился шлем с рогами. В нашем доме жил учитель истории, замечательный человек Вениамин Львович. Так вот, как-то, увидев меня с чайником на голове, он сказал, что я –потомок нибелунгов, вылитый великий воин Зигфрид.
Так это прозвище ко и мне прилипло, только выговаривать неудобно было, его постепенно укоротили, и я стал Зиги и во дворе, и в школе. Теперь до конца дней, наверное, буду носить. Да и привык уже и не раздражает.
- А где так драться научился?
- На улицах, браток, да в кабаках, где же еще, я же из уличной шпаны, не научишься драться – не выживешь.
- Вижу, ты водку лимоном закусываешь? Я где-то уже это видел.
- На родине научили, это вкусно и красиво, – улыбнулся Зиги.
Когда выяснилось, что они из одного города, радости их не было предела. Оказалось, жили всего в трех кварталах друг от друга. Ударились в воспоминания, и девушки не мешали им, молча слушая.
Было уже довольно поздно, когда они все вместе вышли из кафе и немного прошлись. У перекрестка тепло попрощались, обменявшись телефонами, и расстались.
Лада сказала:
- Хороший мужик, он ведь и тебе понравился, правда?
- Да, симпатичный человек, веселый.
- Хочешь, пригласим его с подругой в гости?
- Давай пригласим, почему бы и нет?
- Для нерусского он слишком грамотно говорит по-русски, и без акцента. Наверное, давно в России.
- Необязательно. Мы росли в русскоязычном городе.
- Давно хочу у тебя спросить и никак не решаюсь. Скажи, ты до старости собираешься в мастерской работать? Может, пора подумать о будущем? Учиться у тебя нет желания? Ты начитанный, умный и мог бы пойти на заочное обучение.
- Не знаю. Не задумывался над этим. Да и некогда было, постоянно в бегах. Больше всего мне сейчас хочется родных повидать и тебя им показать. Ты им понравишься, я знаю. У меня очень хорошая семья. И они тебе понравятся, увидишь.
- Но когда-нибудь твои тамошние проблемы должны же решиться? Это не может продолжаться вечно. И потом я хочу увидеть свою свекровь, – засмеялась она.
- Очень хотелось бы этого.
За разговором не заметили, как подошли к дому. Усталые и разомлевшие от обильной пищи, спиртного и вечерней прогулки, они тут же завалились спать.

КАПЛЯ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Я хотел бы жить,
как бедный человек с деньгами.

Пабло Пикассо

В следующую субботу Доля сходил на рынок, и Лада, проведя полдня у плиты, накрыла стол. Они ждали в гости Светлану и Зиги с Татьяной.
В назначенный час, минута в минуту, раздался звонок в дверь.
Они на миг застыли от неожиданности. На пороге стоял Зиги с огромным букетом и кучей пакетов… а рядом стояла вовсе не Таня, а совсем другая девушка, но не менее красивая.
Из замешательства их вывел гость:
- Здравствуйте, дорогие мои, – поцеловал ручку Ладе, приобнял Долю и со словами:
- Я начинаю новую жизнь, а это – спасительный глоток кислорода, посланный мне, сыну своему недостойному, Господом, дабы я не сгинул в пучине океана, Олечка – прошу любить и жаловать, – прошел в комнату.
Лада с Олей пошли на кухню, а мужчины – на балкон, Зиги хотел курить.
Заговорили о том о сем, но вскоре их позвали.
На столе стояла внушительная батарея бутылок, принесенных запасливым гостем, плюс то, что купил Руслан.
Зиги спросил:
- Кому что налить? Я предпочитаю текилу, может, с нее и начнем?
Лада сказала, что предпочла бы вино, а Оля с Долей согласились с предложением Зиги.
Оля видно более опытная в этом деле, чем Руслан, быстренько насыпала на тыльную сторону ладони соль, выжала дольку лимона на соль и подняла стопочку. Зиги посмотрел на это и сказал:
- Понятно, кино насмотрелась. Я так не люблю, негигиенично.
Он попросил у хозяйки чайную ложечку и блюдце. Затем он насыпал в ложечку соль, выдавил туда дольку лимона и протянул Ладе с предложением попробовать. То же самое он проделал для Доли и себя, произнес короткий тост:
- За нас, – и медленно влил в рот содержимое ложки, еще медленнее процедил содержимое стопки и, зажмурив лукавые глаза от удовольствия, как в замедленном кадре, поставил стопку на стол. Да, пил он красиво.
Выпив еще по рюмке, все принялись за уничтожение рыбных ресурсов страны. Зиги не давал скучать, шутил и балагурил, у него это хорошо получалось, и всем было весело. Лада после стопки текилы осмелела и решила спросить:
- А чем ты занимаешься, Зиги?
- Коробейники мы, в стране коробейников ведь живем. Все торгуют – и я торгую. Сам лично – нет, но отношение к этому имею прямое.
Разговор прервал звонок в дверь. Влетела, как ураган, Света, красивая, яркая, благоухающая дорогим парфюмом.
Лада представила ее гостям и посадила рядом с собой.
Доля заметил, как Зиги незаметно для всех стрельнул глазами в сторону Светы, как хищник, оценивая ее шикарные данные, но виду не подал.
Было так весело, что не заметили, как наступила полночь.
Но, несмотря на позднее время, никто уходить не собирался.
Все были навеселе, и, конечно, Света не могла не полюбопытствовать:
- Оля, а вы с Зиги давно вместе?
- Почти четыре года знакомы. Но не вместе, я замужем, – улыбнулась та.
- Жалко, вы такая красивая пара. Смотритесь классно.
- Я из-за него первого мужа бросила. Потом назло ему вышла замуж во второй раз. И если он скажет, брошу и этого. Но он не скажет, – грустно улыбнулась Оля.
Света махнула еще рюмку и взялась за Зиги:
- Зиги, ну почему ты такой? Посмотри, какая красавица? Что тебе еще надо?
Зиги откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и, улыбаясь, ответил:
- А у меня миссия. Я не имею права принадлежать одной. Могу сделать женщину счастливой только лишь на неделю. Расходиться надо, когда все замечательно, а то бытовуха съест.
Тут вмешалась Лада:
- Так, хватит. А то сейчас все заплачем. Давайте-ка лучше выпьем за любовь.
Выпили еще и поменяли тему. Света уже перебрала, и Доля понял, что спать ему придется на полу, в таком виде Лада никуда ее не отпустит. Зиги пошел на балкон курить и позвал его с собой.
Девушки стали убирать со стола.
Зиги затянулся и спросил:
- Чем на жизнь зарабатываешь?
- У меня были проблемы, и я только их разрулил. Сейчас тачки чиню.
- На этом много не заработаешь.
- Да, разве что на хлеб. Что делать, другой работы у меня пока нет.
- А торговлей заняться не хочешь?
- Не пробовал. Да и не умею.
- Не люблю я это торгашеское дело, брат, но сейчас академики на блошиных рынках лифчики продают, и им это не зазорно. Время такое. Может, попробуешь?
- Можно и попробовать.
- У меня на оптовом рынке пара павильонов стоит. Если хочешь, возьми один попробуй. По-братски предлагаю, не за деньги. Начни пока с этого, а там видно будет. Место ходовое, аренда небольшая, и с товаром проблем не будет – сведу с кем надо.
- Давай так. Почему бы и нет. Мне самому надоело руки от грязи по полчаса отмывать.
- Есть также кафе, знакомый в аренду хочет сдать, но там придется каждый день кому-то морду бить. Так что давай с павильона начни.
На том и порешили. Лада позвала их на чай, и они вернулись обратно за стол.
Всем было комфортно. Опомнились, когда уже было три часа ночи. Гости собрались уходить. У порога Зиги в своей привычной шутливой манере поблагодарил за ужин, за приятный вечер, поцеловал в низком поклоне ручки Ладе и Свете, приобнял Долю и, взяв за руку Олю, ушел.
Интуиция Руслана не подвела… девушкам досталась кровать, ему – матрас на полу.
Через пару дней за Русланом на работу на идеально вымытом черном Мерседесе приехал Зиги, и они поехали смотреть его будущее место работы.
Это был большой оптовый рынок, каких по Москве было немало. Они пошли в администрацию рынка, где Зиги тепло встретили, видно было, что к нему здесь относятся хорошо, и он представил всем Долю, сказав, что это его двоюродный брат.
Несколько дней новоиспеченный предприниматель занимался обустройством нового места, и к выходным всё было готово.
В субботу он открыл в первый раз павильон, и торговля началась.
Днем к нему заехал его новый друг и предложил выехать в воскресенье с утра за город на шашлыки и обмыть его новую работу.
Первый рабочий день на новом месте не принес ощутимой прибыли, но кое-что Доля заработал. Отпустив продавщицу, которую ему привел Зиги, закрыл павильон и поехал домой.
Утром они с Ладой, прихватив многочисленные пакеты, спустились и сели в уже ждавшую их машину Зиги.
Какого же было их изумление, когда они увидели на переднем сидении не Таню и не Олю, а другую девушку.
Она была очень ухожена и выглядела не хуже двух предыдущих. Они познакомились и тронулись в путь.
В салоне была идеальная чистота. Ничего лишнего – никаких вонючих висюлек под зеркалом заднего вида. Только на бардачке прикреплен лист бумаги, где было отпечатано крупными буквами: ДРУГОЙ МУЗЫКИ НЕТ!!!
А музыка в машине была только двух направлений: рок-н-ролл и блюз.
Зиги привез их к небольшому пруду подальше от населенных пунктов. Мужчины занялись мясом, а девушки постелили на траву одеяло и стали собирать импровизированный стол.
Зиги, насаживая куски мяса на шампур, спросил:
- Доля, а ты давно дома не был?
- Давно. Скучаю очень по родителям и сестрам. Старшая уже родила, а я не видел своего племянника, – ответил тот.
- А чего так? Что мешает съездить?
- Невъездной я, нельзя. Посадят, а то и прикончат. Совсем юнцом был, мозги запудрили. Ну и натворил дел.
- Убил кого что ли?
- Нет. Там другая история, – и Доля вкратце рассказал про историю нападения на оружейные склады.
Почему-то он доверял этому человеку.
- Так времени сколько прошло, да и власть поменялась. А ты пытался уладить все?
- Нет, руки никак не доходили. За деньги, наверное, можно решить. Все на потом откладываю.
После недолгого раздумья Зиги сказал:
- Я через пару недель лечу домой ненадолго. Есть пара человек, могу поинтересоваться.
- Спасибо, но не хочу тебя напрягать.
- Меня, брат, трудно напрячь, прекрати такие разговоры. И сколько ты вот так собираешься бегать? Непорядок это. Ладно, что-нибудь придумаю.
Поставив шампуры на огонь, они отошли к девушкам, и Зиги, профессионально откупорив бутылку вина, разлил, подал, стоя на коленях, дамам бокалы, а себе и Доле налил текилы. Выпив, они прилегли на край скатерти-самобранки, как они назвали старое одеяло, в ожидании шашлыков.
Девушки решили пройтись вокруг пруда.
- Вы хорошая пара – сказал Зиги, когда они остались одни.
- Я много лет с ней и люблю ее.
- Не говори только, что ни разу ей не изменял.
- Не изменял.
- Завидую. А у меня не было еще в жизни женщины, которой я не изменял. Если найду такую – останусь с ней навсегда.
- Тебе грех жаловаться. Вон, какие красавицы у тебя, не каждый день встретишь таких.
- Дело совсем не в красоте, друг. Хотя это тоже важно для меня. Чего-то мне в каждой не хватает. Какой-то изюминки. У меня жена красавица. И дочери тринадцать лет. Живут там на родине. Вот еду деточку свою повидать. Соскучился.
- Так можно и до конца своих дней искать идеал.
- Мне до конца не так много и осталось, стоит ли начинать заново?
- Еще будет. Или домой вернешься к семье.
- Нет, Доля. Я никого в душу не пускаю, только в постель. Да и то не каждую, и даже не каждую десятую. Я родился в одиночестве, жил в одиночестве и умру в одиночестве. Хотя нет, мы никогда не умрем, – засмеялся Зиги.
Когда девочки, сделав круг, пришли обратно, они, сидя на корточках, уже снимали шампуры.
Лада подошла к Доле, присела позади него и обняла.
- Мне так хорошо и так спокойно. У нас все будет хорошо, правда?
- У нас все будет замечательно.
Шашлык был готов, и все расселись за скатертью.
Весь день прошел в шутках и веселье. Вечером стали собираться обратно, и Доля, не понимая, как можно выпить столько текилы и оставаться трезвым, спросил у Зиги:
- Ты столько выпил, а вдруг гаишники остановят?
- Не остановят. Я ведь заговоренный, из неприкасаемых, – отшутился тот.
Обратно они ехали долго из-за пробок и, когда попали, наконец, домой, были вымотаны вконец. Но в целом день прошел хорошо.
Неделя пролетела быстро. Доля так увлекся работой, что и не заметил этого. Посчитав прибыль, он был приятно удивлен.
Она была больше его месячного заработка в автомастерской.
В субботу они пошли по магазинам, накупили себе одежды, и Лада предложила сходить вечером в гости к ее родителям.
Посидев пару часов в гостях, они поехали к себе.
По дороге домой Лада поинтересовалась:
- Тебе нравятся мои родители?
- Да, очень приятные люди.
- Мы же поедем с тобой на юг, знакомиться с твоими?
- Обязательно. Как же без этого. Только бы Зиги привез хорошие новости.
Перед сном Доля раздумывал о том, что можно жить вот так, пусть без больших денег, но спокойно. В мире и согласии. И почему у него до этого все было не так? У него есть Лада, работа, крыша над головой, появились новые друзья, с кем ему хорошо. Может, это и есть счастье? Если нет, то какое оно – это счастье.
Вопросов было много… ответов слишком мало.

КАПЛЯ ПЯТНАДЦАТАЯ

Делай, что можешь, с тем,
что имеешь, там, где ты есть.

Теодор Рузвельт

Так проходил день за днем, пока не приехал тонкий ценитель женской красоты, который всегда вносил сумбур и веселую сумятицу в их жизнь, но они уже так привыкли к нему, что даже скучали в его отсутствие .
Он пригласил их в ресторан отметить его возвращение. Когда они шли к столику, где сидел Зиги, Лада прошептала:
- Каков плут, у него уже другая. Он неисправим.
Плут встал из за стола, обнял Долю, поцеловал в щечку Ладу и посадил за стол. Дал знак официанту и пафосно, как конферансье, представил свою новую пассию:
- Подарок Господа сыну своему недостойному, прошу любить и жаловать – Алла.
Подарок господа – жгучая брюнетка росточком под метр восемьдесят, с огромным бюстом, и черными умными глазищами поздоровалась за руку. Перекинувшись парой фраз, они сделали заказ, и Зиги сказал:
- Знаю, что тебя тревожит, но давай о делах поговорим потом. Да, ангел мой? – он повернулся к Алле и нежно коснулся губами ее руки.
Улучив момент, когда Алла вышла в дамскую комнату, Лада спросила у Зиги:
- Ты опять начинаешь новую жизнь? А остальных про запас держишь?
- В моей команде не предусмотрена скамейка запасных. Естественно, выставил на трансфер, – еле сдерживая улыбку и невинно хлопая глазами, ответил наглец.
Вечер прошел в том же ключе, в каком проходили все вечера с этим взрослым шалопаем, – весело, ненавязчиво и интересно.
На следующий день на работу к Доле заехал Зиги, и они уединились для серьезного разговора.
- Ну как, Доля, бизнес продвигается?
- Неплохо, на жизнь хватает и даже остается.
- Вот и славно. В общем, так. Встречался я кое с кем по твоему вопросу, и они обещали подумать, что можно сделать в этой ситуации, ну и, конечно, назвать сумму. Не знаю, сколько это будет стоить, посмотрим. Тем более, что я предупредил их, что парень ты небогатый, но в пределах разумного потянешь и поручился за тебя. Так что нам остается только ждать.
- Спасибо, сколько надо – столько и буду ждать. Как съездил? Что у нас там нового происходит?
- Все по-старому. Народ без работы, большинство, как мы с тобой, разъехались кто куда, предприятия стоят, в общем, зрелище плачевное.
Они немного помолчали, и Зиги сказал:
- Если хочешь, подожду и подброшу тебя до дома, все равно скоро рынок закрывается.
- Если не торопишься, подожди.
Вскоре Доля закрыл свой павильон и сел в машину.
Машин в это время на дороге было много, и они застряли в пробке. Справа ярко горели огни казино, и Доля сказал:
- Ни разу еще не был в казино.
- И слава Богу, – ответил Зиги.
- А ты был?
- Я там жил, можно сказать. Возьму тебя с собой туда с одним условием. Поклянешься, что никогда не будешь играть.
- Я не азартен.
- Все так говорят, а потом жизнь свою там разбивают.
- Хорошо, клянусь, что никогда не буду играть.
Зиги задумался, потом резко стал перестраиваться в правый ряд и припарковался чуть дальше входа в казино.
- Пошли.
Доля молча вышел и последовал за ним. Было видно, что Зиги здесь хорошо знают: с ним радостно здоровались и, услышав магическое «он со мной», даже не стали регистрировать нового посетителя.
Такой роскоши Доля еще не видел нигде. Все светилось и сверкало. Зиги взял его под руку и повел в игровой зал.
- Я никогда не делаю крупных ставок. Разменяю двести баксов, и достаточно. А ты закажи себе чего-нибудь и понаблюдай.
Поменяв деньги на жетоны, они подошли к рулетке.
Зиги, глядя на крутящееся колесо, громко, так что обернулись все играющие за столом, сказал:
- Три. И соседям, как козе, будет ясно, – и быстро расставил стопку жетонов.
Каково же было удивление Доли, когда он увидел, как шарик, подпрыгивая, упал и остался лежать в ячейке под номером три.
Крупье, молодая девушка, пододвинула Зиги выигрыш и закрутила колесо. Зиги весь был в игре.
- А теперь двадцать и соседи.
Он снова выиграл.
Получив выигрыш, пододвинул несколько жетонов дилеру и, сложив молитвенно руки, сказал:
- И да не оскудеет рука дающего.
За столом засмеялись, шутка всем понравилась. Менеджер, наблюдавшая за столом, улыбнулась:
- Вам везет.
- Вы думаете – это везение?
- А что же это? – спросила она.
- Просто тонкий ум и чертовски привлекательная внешность дают свои плоды, милая барышня, – нежно глядя на нее, ответил Зиги и в награду получил стрелу, пущенную из синих глаз милой барышни. Он явно ей нравился.
Поиграв еще минут двадцать, с выигрышем в четыреста долларов, они вышли из казино и сели в машину.
- Здорово у тебя получается. Как же ты угадываешь точно числа? Это просто невозможно.
- На этот же вопрос я уже ответил синеглазой блондинке, – улыбнулся Зиги. У дома они попрощались, и мерседес поехал в ночную Москву искать очередные приключения.
Когда Доля рассказал Ладе во всех деталях про поход в казино, она долго смеялась, потом сказала:
- Он славный, но очень несчастный.
- С чего ты взяла? – удивленно спросил он.
- Эх, милый, женское сердце не обманешь. Он несчастья свои прячет под шуткам-прибаутками. Глаза у него грустные, даже когда смеется.
Доля не придал ее словам значения, и они переменили тему.
Как-то раз, вернувшись с работы, он застал Ладу расстроенной.
Она рассказала, что у брата Лени кто-то пытается отобрать машину, которую тот недавно купил, что сама толком ничего не знает, а мама объяснить не смогла. Руслан предложил ей пригласить брата, чтобы он сам рассказал им о своих проблемах
Вечером Леня приехал к ним. По его рассказу стало ясно, что какие-то бандюки просто хотят его развести и рассказал им грустную историю.
Дело было так. Леня работал снабженцем в универсаме и жил по соседству с директрисой этого универсама, женщиной лет пятидесяти. Она имела взрослого сына – оболтуса Толю, избалованного тунеядца. Как-то во дворе он, увидев Леню, поздравил его с покупкой машины и предложил обмыть ее.
Леня на свою беду согласился, и они пошли в ближайший бильярдный клуб.
Завсегдатаями этого заведения были в основном братки в кожанках из низшего звена, пехота, так сказать, опоздавшая к раздаче слонов лет на пять и теперь пытающаяся хоть что-нибудь где-нибудь да оторвать.
Леня сел за столик, а его спутник поздоровался с ребятами и подошел к столику в самом углу зала, за которым сидел бритый наголо худощавый мужчина. Они минут пять о чем-то поговорили, и Костя вернулся. Заказали водки и закуски и пошло-поехало. Заметив, что многие, заходя в клуб, первым делом идут к мужчине за столиком в углу здороваться, Леня спросил без какой-либо задней мысли:
- А кто этот мужик в углу? Из крутых что ли?
- Это Кулон. Он тут старший у пацанов.
Они продолжали пить, и разговор перешел в другое русло. Посидев еще немного, прилично захмелевший Леня стал прощаться, ссылаясь на позднее время.
На следующий вечер вдруг позвонил Костя и сказал, что надо бы встретиться. Леня вышел во двор, и его там ждал кроме соседа Кулон собственной персоной и с ним еще два амбала.
- Слышь ты, черт, чего ты ходишь вынюхиваешь про меня, вопросы лишние задаешь? Выкладывай, что хотел у Толика узнать обо мне. На ментов работаешь, сучара? Знаешь, как со стукачами поступают? – без предисловий начал Кулон.
Леня был в шоке, не мог понять сути разговора и спросил:
- А в чем, собственно, дело?
- Шепотом разговаривай! – заорал на него и угрожающе надвинулся один из амбалов.
Леня посмотрел на Толю, но тот стоял как ни в чем не бывало. Тогда он понял, что слушать его тут никто не собирается, и со страхом стал ожидать дальнейшего хода событий.
Сейчас он готов был согласиться на все, лишь бы его оставили в покое. Заметив это, Кулон сказал более миролюбивым тоном:
- Раз ты товарищ нашего Кости пойду на уступку, продашь нам свою тачку за десять штук баксов, а иначе будем говорить по-другому. Ты же умный мужик, к ментам не побежишь. У тебя семья есть, – добил его совсем Кулон.
Леня попытался возразить:
- Я ее за двадцать пять брал неделю назад.
И тут же получил под дых от одного из амбалов. Спорить было бесполезно. Завтра вечером должен привезти машину к клубу.
Внимательно выслушав все, Доля сразу понял, что это обыкновенный развод, и Толик этот – просто сукин сын.
Отправил Леню домой и велел ждать звонка. Сам сел и задумался. Лада подошла и села рядом:
- Долька, милый, мне не нравится твое выражение лица. Ты же не собираешься опять войну затеять? Только-только как нормальные люди стали жить.
- Успокойся, я еще думаю. А ты советуешь просто отдать машину и все? Так они подомнут Леню под себя и будут пощипывать, как курицу, до конца его дней. Нет, надо все это пресечь на корню сейчас. Ты не загромождай голову лишними мыслями, а я придумаю что-нибудь.
- Я даже знаю, что ты придумаешь. Пойдешь морду бить. У тебя это хорошо получается, – раздраженно сказала Лада, и Доля подумал: «Бедная Лада, если бы ты знала скольких твой любимый отправлял на тот свет, мордобой показался бы детскими играми».
Кое-как успокоив ее, уложил спать, а сам долго сидел на кухне.
Наутро поехал на работу и весь день был мрачнее тучи.
Позвонил Лене и сказал, чтобы заранее приехал на место встречи и не заходил, ждал его снаружи.
Он уже закрывался, когда вдруг приехал Зиги. Старый волк, он сразу почуял неладное, и Доля ему все выложил.
- Ну, тогда поехали, – без раздумий сказал он.
- Это моя проблема – сам решу. Не надо тебе никуда ехать.
- Если у друзей проблемы раздельные, хлеб раздельный, вода раздельная, то ты скажи – и я уйду. Не дружба это, когда есть-пить вместе, а проблемы решать в отдельности. Поехали, – начал сердиться Зиги.
Доле ничего не оставалось, как послушаться.
Приехали вовремя, Леня на своей многострадальной ауди редкого золотисто-песочного цвета уже ждал.
В зале посетителей было мало – пара столиков и несколько человек катали шары. За столиком в углу сидел Кулон и с ним четверо. Доля спросил:
- Кто тут старший?
- Ну я, а в чем дело? – ответил Кулон.
- Поговорить надо бы.
- Присаживайся.
Доля сел на стул, Леня остался стоять за его спиной, а Зиги вальяжно облокотился о ближайший бильярдный стол и уставился на амбалов.
- Пусть все отойдут, поговорим наедине, – сказал Доля и попросил Леню отойти. Кулон дал знак своим, и те отошли.
- Человечка этого зря цепляете. Прекратить надо, – начал Руслан.
- А ты кто?
- А ты кто? Прокурор что ли, вопросы мне задавать? Раз я тут с тобой – значит, так надо.
В этот момент раздался голос Зиги:
- Что это, парни, вы на меня так смотрите? Нравлюсь что ли? Так вы опоздали, я уже женат.
Парни стояли через два стола от него и не сразу уловили смысл сказанного. Но надо было что-то ответить, и один из них, не придумав ничего лучшего, промычал:
- Есть проблемы?
- А вы что, проблемы решаете?
- А как же, еще как решаем.
- Да ну? А вот если я сейчас в вас гранату брошу, как решать-то будете соколы, а? – добивал их Зиги.
Доля ушам не верил. «Что он делает, – подумал он, – как же этот человек дожил до своих лет с таким языком и характером, уму непостижимо».
Воцарилась тишина. Парни поняли, что это не коробейники и не продавцы лука и картошки, с которыми в основном им приходилось иметь дело. Они не знали этого человека, напоминающего гангстера из голливудских фильмов, и были в легком замешательстве, не зная, как себя вести дальше. Посмотрели на своего старшего и тот, будучи более опытным в таких делах, разрядил обстановку:
- Слушай, успокой своего друга. Давай перетрем.
- Дай поговорить, – попросил Доля земляка, повернулся к Кулону и вполголоса сказал:
- Значит, так! Мы сейчас уходим, и вы забываете обо всем. Или мы оставляем вам тачку, но потом я вас найду и всем вышибу мозги, и начну с тебя. А вашему Толику, заварившему эту кашу, вырву кишки и ими же его задушу. Поверь – мне приходилось это делать. Ты умный человек и понимаешь, что я не шучу.
Кулон молча смотрел Доле в глаза. Он был тертый калач и прекрасно понимал, что этот человек не блефует. После долгой паузы спросил,-
- А что я скажу пацанам?
- Скажешь, что тронули не того человека. Да они и сами не рады, что ввязались в это, разве не видно? Вот пять сотен баксов, накроешь поляну своим. Считай, это как за примирение.
Кулон подумал для вида с минуту, хотя видно было сразу, что он согласится, и протянул руку через стол. Доля пожал ее и, позвав за собой Зиги и Леню, покинул это место.
У машины Доля попросил Леню, чтобы тот не ввязывался больше в такие истории, выбирал друзей более внимательно.
Тот закивал головой и обещал вернуть те пятьсот баксов, что Доля отдал Кулону.
- Не нужно ничего мне возвращать. Пусть это будет наш с Ладой подарок для твоей новой машины, – ответил Доля, и они с Зиги уехали.
По дороге долго смеялись, вспоминая недавнюю историю, и Доля спросил:
Зиги, а у тебя в самом деле была граната или ты блефовал?
- Если я все время шучу – это не значит, что я несерьезный человек. Конечно, была. Видишь ли, мои руки не для мордобоя, у них другое предназначение – гладить нежную, как бархат, женскую кожу. И потому я живу по принципу – зачем качаться, когда можно бросить гранату.
- Был момент, когда я подумал, что ты все испортишь, извини. Скажи мне, пожалуйста, как ты умудрился дожить с таким дерзким языком до своего возраста?
Зиги помрачнел и после долгой паузы ответил:
- А с чего, брат, ты взял, что я хотел дожить?
Руслан понял, что задал некорректный вопрос:
- Я не хотел тебя обидеть.
- Ты меня не обидел. Не будем больше об этом. Давай лучше завтра пойдем в кабак и отметим выигранное сражение. Как на это смотрит мой юный друг?
- Я не против, давай сходим.
Дома ждала встревоженная Лада, но, увидев широкую улыбку на долином лице, сразу успокоилась.
Неприятности были позади, жизнь вошла в свою колею.
Доля весь ушел в работу, Лада творила в своей дизайнерской фирме, иногда они встречались с Зиги, каждый раз появлявшимся с новыми женщинами, все шло своим чередом. Только с юга пришла неприятная новость. Закрыть заведенное на Руслана дело пока не было возможности.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Женщины всегда жалеют нас за раны,
которые нанесли не они.

Жан Ануй

Как-то в начале лета Доля разговаривал по телефону с мамой.
Она сказала, что собирается с младшей в Калугу в гости к своему брату, что они очень по Доле соскучились и хотели бы его увидеть. Не мог бы он приехать туда хоть на пару деньков?
Он с радостью согласился.
Его мама была родом из Калужской области. После окончания института по распределению попала на юг, где познакомилась с симпатичным серьезным молодым человеком, вышла за него замуж и так и осталась там навсегда.
Всю жизнь они прожили в согласии, и Доля ни разу не слышал, чтобы они когда-либо повысили друг на друга голос.
А в Калужской области в отчем доме жил мамин младший брат Федор. Он раньше летом приезжал к ним в гости и брал тогда еще маленького Руслана на пляж. Доля помнил, как трогал шрамы на спине дяди Федора – следы от пулевых отверстий, память с Афганской войны.
У Лады отпуск был в конце лета, потому она не могла поехать, и Доля решил поехать один, уж больно родных хотелось увидеть.
В запасе было еще несколько дней, и он предложил ей на выходные съездить за город отдохнуть. Она обрадовалась и сказала, что родители уехали на Черное море к дальней родне мамы и можно остановиться на их даче, и напомнила, чтобы он не забыл пригласить Зиги.
Когда они прибыли на место встречи, у них глаза на лоб полезли от изумления. Этот плут представил свою даму:
- Кувшин с водой, посланный Господом на моем высохшем, потрескавшемся от засухи жизненном пути, дабы я мог продолжать жить, прошу любить и жаловать – Света.
Рядом с ним стояла Света, подруга Лады, и заливисто смеялась.
Это так ошеломило Ладу, что она долго ничего не могла понять.
Уже в машине, придя в себя, она спросила:
- И давно это у вас?
- Что это, подруга? – продолжала смеяться Света.
- Ну… ты понимаешь, о чем я.
-Сегодня первый раз. Если бы что-то было, ты бы узнала первой, как лучшая моя подруга. Мы на работе у меня случайно встретились, он и предложил поехать с вами.
- Что-то я не замечала за тобой увлечение прогулками на природу. С чего это ты вдруг поменяла свои привычки? – подозрительно спросила Лада.
- Взрослею. Времена и взгляды меняются, Ладочка. И потом, он мне нравится.
Под винегрет из разговоров о музыке, кино и шуток они через час доехали до места.
Это был маленький очень симпатичный домик с верандой. Шагах в десяти стояла банька. Небольшой участок с высокими соснами был огорожен дощатым забором в человеческий рост.
Перед входом в дом стоял длинный деревянный стол со скамейками по обе стороны и тут же – железный мангал на длинных ножках, врытых в землю. Все было сделано просто и аккуратно.
Девушки сразу переоделись в купальники и стали разбирать пакеты, а мужчины занялись шашлыком.
Доля, заметив, как Зиги разглядывает округлые формы Светы, спросил у него в шутку:
- Ты по бюсту своих женщин выбираешь?
- Я с рождения сирота и не знал, что такое материнская грудь. Вот и восполняю утраченное, – отшутился тот.
Доля, думая о предстоящей встрече с матерью, спросил:
- Зиги, а ты не думал вернуться на родину?
- Я мотался по всей стране, мог продать себя, женившись на какой-нибудь папиной дочке за московскую или питерскую прописку, квартиру, институт. Предлагали в свое время открыто. В молодости я был ничего, девушкам нравился. Только нигде кроме своего города жить не хотел, но пришлось. Когда-нибудь уеду, если жив останусь. Хотя, конечно, останусь. Ведь мы никогда не умрем! – засмеялся он.
Когда шашлыки были готовы, сели за стол.
Говорили о кинозвездах, и Лада спросила:
- Зиги, что ты, как тонкий ценитель женской красоты, можешь сказать о Шарон Стоун?
- Она мне не нравится, не люблю блондинок, – ответил он.
- Да ладно! Не поверю. Все мужики от нее без ума.
- Я не все, мне чуждо стадное чувство.
- И ты бы отказался от нее, будь у тебя возможность обладать ею?
- В постель свою запустил бы, в душу – нет. Она для постели, но не для души.
Плотно поев и изрядно выпив, они включили музыку и пустились в пляс. Было за полночь, когда они, устав, решили ложиться спать.
Доля, как не привыкший к спиртному, сразу задремал, а Лада была в ужасе и долго не могла заснуть, так как в другой комнате Света так душераздирающие стонала, будто ее как ведьму сжигали на костре святой инквизиции.
Наутро затопили баньку, дабы выбить из себя веничками остатки хмеля и в ожидании сели за стол попить чаю. Света сияла, как новогодняя елка, и Лада посматривала на нее с укоризной, всем своим видом давая понять, что ей не по душе ее ночная выходка.
После бани позагорали немного, пообедали и стали собираться в дорогу.
В машине Доля попросил Зиги:
- Зиги, мне уехать надо будет. Есть кому за павильоном присмотреть?
- Не волнуйся, найдем, а куда собрался?
- В Калугу. Мать с младшей сестрой туда на днях приедут.
Через пару дней он стоял на перроне небольшой станции в тридцати километрах от Калуги, и к нему навстречу шел дядя Федор. Они тепло обнялись и, сев в его ниву, поехали в село.
У Доли сжалось сердце, когда он увидел маму.
«Как она постарела, – подумал он. – А сестра-то как выросла!»
Вечером они с мамой сидели на крыльце, и она гладила его по голове, как в детстве. Он спросил:
- Как отец, мама, не болеет?
- Он в порядке, сынуля, только устает за баранкой, годы не те.
- Я же вам достаточно денег посылаю, зачем он работает?
- Не может без дела. Говорит, если сяду дома, то точно заболею. А как твоя девушка? Она не приедет?
- Отпуск у нее в конце лета. Работы много, а заменить некем.
- Любишь ее?
- Да, мама, люблю.
- Женишься?
- Я очень хочу на ней жениться. Мне кроме нее никого не надо.
- Я рада, что у тебя все хорошо. Жаль, домой не можешь приехать.
- Мой друг занимается этим, может, уладит.
Всю неделю он не отходил ни на шаг от матери и сестры, и вот пришло время расставаться.
За день до их отъезда все обедали во дворе за столом, мама с сестрой, дядя Федор, его жена и два их сорванца.
Подъехала зеленая нива, из нее вышел мужчина в кепке-восьмиклинке и помахал Федору рукой. Доля заметил, как тот помрачнел сразу и краем глаза стал за ними наблюдать.
Незнакомец говорил, Федор молча слушал.
Закончив разговор, мужик уехал, а Федор вернулся за стол.
Доля почувствовал неладное, но спрашивать ничего не стал.
Наутро они посадили Долину маму и сестру на поезд и вернулись.
Сели во дворе и Федор попросил жену принести выпить и закусить.
Махнул стакан и собирался налить второй, как Доля поймал его за руку:
- Может, расскажешь? Что за мужик вчера приезжал? Выкладывай, дядя Федор. Не забыл, что мы родственники?
Тот долго молчал, потом вздохнул тяжело и сказал:
- Помню, потому и не хотел рассказывать.
Мужик тот из блатных. Житья от сволочей нет, работать людям нормально не дают. Есть у меня тут в поселке, что рядом, два друга, тоже Афган прошли. Решили мы несколько лет назад животноводством заняться. Денег собрали, что смогли, что в долг взяли, что продали, в общем, с миру по нитке. Купили телят, отремонтировали коровник бывшего совхоза, заготовили корма. Теперь у нас стадо в 200 голов.
Только-только из долгов вылезли, жить неплохо стали, а эти козлы тут как тут, мол, платить надо. Мы на войне не боялись, а тут шушера какая-то угрожает. Ну, мы и покалечили парочку, чтоб другим неповадно было. Да не тут-то было, вчерашний мужик сказал, чтобы сотню бычков продали, а деньги им отдали. Компенсация, мол, за физический и моральный ущерб. Иначе похоронят нас всех вместе с бычками. И семье, гад, угрожал.
Если бы не Марина с сыновьями, я бы его там бы и задушил. Теперь не знаю, что делать, тупик какой-то. И в милицию не сунуться – там все с жульём повязаны. Воевать начнешь – пожгут. И семьи наши могут пострадать, а сделать, как они хотят, – будут доить нас дальше, как коров.
- А сколько у тебя времени, дядя Федор?
- Через неделю собирались двадцать бычков забить. Значит, дней десять не больше.
- Давай сегодня отдохнем, а завтра со свежей головой что-нибудь придумаем.
Вечером Доля пошел на почту в поселке и позвонил Ладе, что он делал каждый день. У нее был грустный голос:
- Доленька, милый, я так по тебе скучаю, приезжай быстрей. Я устала… мне очень одиноко.
Ему было это приятно слышать. Он тоже сильно скучал по ней, ведь на такой долгий срок они ещё не расставались.
На следующий день Федор, два его друга и Доля собрались в доме посовещаться. После долгих разговоров решили пока нести по очереди круглосуточное дежурство у коровников. Вытащили на свет божий, что имели: два охотничьих ружья, обрез и видавший виды ржавый наган с двумя патронами.
Неделя прошла спокойно. Забили скот, продали, разделили деньги. Доля только и делал, что успокаивал Ладу, которая уже почти выла волчицей от тоски. Не мог ей объяснить, что не может дядю оставить в такой момент, и обещал, что все будет хорошо.
Они приехали через три дня на двух машинах. Доля сидел у стены коровника и чистил антикварный наган, дядя Федор и два его друга разговаривали чуть поодаль от него. Все были при оружии. Увидев непрошеных гостей, Руслан быстро собрал револьвер, засунул за пояс.
- Значит, не договорились, так я понимаю, Федор? – сказал знакомый уже Доле мужчина в кепке-восьмиклинке.
- Правильно понимаешь. Не договорились, – ответил Федор.
- Плохи тогда ваши дела.
- А ты мне не угрожай. Я в Афгане духов не боялся, а тут дома всякую шваль – тем более не буду.
«Восьмиклинка» блатной походкой подошел ближе, с презрением оглядел малочисленное войско Федора, покосился на рукоятку нагана за поясом у Руслана и процедил сквозь зубы:
- Слушай меня внимательно, червь. У тебя еще есть шанс вылезти из дерьма, а иначе ты у меня визжать от страха будешь. На коленях ползать.
- А вот тут ты не прав. Не было такого, чтобы я на коленях ползал и не будет. Не дождешься. Так что забирай свою ораву и катись отсюда подобру-поздорову. Не заставляй грех на душу брать, – с угрозой в голосе ответил Федор.
- С душманами воевал, а теперь на одной стороне? – кивнул мужчина в сторону Руслана.
- А ну валите отсюда, – повысил голос Федор и взвел курок своего ружья.
У «восьмиклинки» заходили желваки, но он на это ничего не ответил и, дав знак своим, сел в машину и уехал.
Последующие дни Федор и его друзья усилили бдительность, уменьшив время для сна и чаще сменяя, друг друга на дежурствах. Прошла неделя, вторая, но ничего не произошло.
Руслан скучал по Ладе, но не мог оставить Федора в таком положении и уехать. Он чувствовал, что это временное затишье, обманчивое.
.Каждый день ходил в поселок звонить Ладе. Несколько раз ее не было дома, и это его расстраивало.
В очередной раз, не выдержав ее тоски в голосе, Руслан пригласил Ладу на выходные в гости к дяде Федору. Лада сразу же согласились. И они договорились о встрече в ближайшие выходные.
Наконец настал день ее приезда. Доля взял ниву Федора и поехал на станцию встречать.
Увидев ее на перроне, он подбежал к ней, обнял, поднял и закружил. Заглянул в глаза, и сердце его почему-то сжалось. Что-то было не так, но он не понимал, что именно, и ему стало тревожно.
Вернувшись в село, он за ужином познакомил ее со всеми и все время за столом был весел как никогда. Хотя Лада и улыбалась, но видно было, что она мыслями далеко.
Затем они прогулялись вдоль речки, но все время чувствовалась напряженность.
Ночь они провели в любви и ласках, но опять чего-то не хватало. Она не так, как прежде, обнимала, не так целовала, отводила часто взгляд, в глаза не смотрела.
Его Лада, его любимая Лада не смотрела в глаза!
Вечером, пока не стемнело, он повел ее погулять в небольшую рощу неподалеку. Лада болтала о своей работе, но он почти ее не слушал, мысли были далеко, и сердце ныло. Он спросил ее:
- Не хочешь поговорить?
- О чем, родной?
- О нас с тобой. Я чувствую, что-то не так. Ты скажи, я пойму.
- Да все нормально, – улыбнулась она, но улыбка получилась вымученной, и Доля это заметил.
- Ты в глаза не смотришь. У меня хоть и мало опыта в ситуациях такого рода, но я жизнь и людей знаю, а тебя в особенности. Говори, что произошло?
- Не знаю. Я сама себя не узнаю, что-то со мной происходит, не пойму что.
- Перестань. Ты все знаешь, не мучай меня.
- У нас на работе есть человек, и он мне нравится, но я люблю только тебя, милый.
Он почувствовал себя ошпаренным кипятком:
- Что-то я не пойму. Как это, он нравится, а меня любишь? Может, ты хочешь сделать выбор? Так я тебе всегда говорил, что ты вправе распоряжаться своей жизнью. Ты мне чего-то не договариваешь.
- Успокойся, он женат.
- А если бы не был?
- Я люблю тебя и хочу быть только с тобой. И давай замнем эту тему.
- Нет, дорогая, я хочу знать, что происходит.
- Ну, перестань, а?
- У тебя женатых мужчин на работе раз-два и обчелся, и я ведь его найду. Найду и узнаю правду, если даже придется применить силу. Милая, ты же меня знаешь. Я хочу услышать правду не от него, а от тебя. Не заставляй меня унизиться до этого.
И он увидел в ее глазах испуг:
- А он тут причем?
Но Долю уже душила ярость, и он еле сдерживался:
- Или ты мне все расскажешь, или я доберусь до него и переломаю ему все кости. Выбирай! Между вами что-то было?
Она заплакала:
- Да, один раз мы встречались.
Доля задохнулся:
- И как эта встреча проходила? Ты с ним спала?
- Нет, не спала. Просто на корпоративной вечеринке он красиво за мной ухаживал, и мы много танцевали.
Руслан смотрел какое-то время ей в глаза и понял, что она говорит неправду. Он хорошо ее знал…слишком хорошо.
- Лада, я должен знать правду. Это для меня очень важно.
- Доля, миленький, я слабая девушка, и ты не научил меня жить без тебя. Я осталась одна, тебя не было больше месяца, я скучала, а тут эта корпоративная вечеринка. Я перепила и плохо помню тот вечер. Я была так одинока. Да, я с ним спала. Прости. Я отводила взгляд потому, что не могла тебя обманывать. И все думала, как тебе об этом сказать. Я готова поехать с тобой в самую глухую деревню, целовать тебе ноги, я готова сделать все, чтобы заслужить твое прощение. Я готова умереть, если ты скажешь «умри». Я так тебя люблю, не бросай меня, я без тебя умру, милый, это просто дурацкая ошибка, – рыдала она.
Он стоял, но уже был мертв. Нет, он был мертв не потому, что чувствовал боль. Нет, он не чувствовал боли –он был одной сплошной болью. Его топтала тысяча солдатских сапог, вдавливая в липкую грязь, тысяча ядовитых колючек вонзилась в его сердце, его сжигали на костре, и он чувствовал, как лопается кожа, тысяча змей кусала его тело, и яд жег его артерии, раскаленный докрасна прут воткнули ему в грудь. Он был в преисподней. Нет, он не был в преисподней, потому что ее не было. Ничего не было. Одна зияющая черная пустота.
- Как ты могла? – закрыл он лицо трясущимися руками.
Она продолжала его умолять, но он уже не слышал. Он не мог слышать, потому что был мертв. Хотелось выть, но он не мог потому, что был мертв.
Вернувшись в дом, они прошли в свою комнату и долго сидели молча. Наконец он сказал:
- Завтра уезжай.
- Руслан, не делай этого, я глупая девушка, ошиблась, поскользнулась. У нас все будет хорошо, и я сделаю все, чтобы ты был счастлив, поверь.
- Я верил тебе больше, чем себе, и ты так поступила со мной. Уезжай, я не смогу с этим жить.
Она, тихо всхлипывая, легла в кровать. Он просидел у окна до утра.
Она всю ночь плакала, и ему искренне было ее жалко.
Хотелось подойти, сесть рядом и погладить по головке, но он знал, что если поступит так, то никогда не сможет от нее уйти, но и простить он ее не сможет, и не стал этого делать.
На следующий день Федор с женой и детьми поехали в Калугу сделать для мальчишек покупки к началу учебного года.
Начался дождь, летний, теплый. Капли застучали по подоконнику. Лада складывала свои вещи в сумку. Он встал с дивана, шагнул к окну и вдруг услышал, как разбилось за спиной стекло. Что-то тяжелое покатилось по полу… Этот звук был ему хорошо знаком. Граната. Оглянуться не оставалось времени. Рванувшись вперед изо всех сил, в прыжке он толкнул Ладу через дверь в смежную комнату. Сам по инерции пролетел мимо, до кресла в углу и попытался укрыться за ним. Раздался взрыв.
Его подбросило, ударило об стену, швырнуло об пол. Он лежал в неестественной позе, смятый и раздавленный, но ему не было страшно…


Э П И Л О Г

Не думай легкомысленно о добре: «Оно не придет ко мне». Ведь и кувшин наполняется от падения капель.

Будда

Открыв глаза, он увидел белый потолок, повел глазами вокруг и понял, что находится в больничной палате.
Спина горела, в голове били куранты. С трудом привстал, сел, свесив ноги, и у изголовья увидел спящую в кресле Ладу. Попытался встать, но резкая боль по всему телу не дала это сделать.
- Здравствуй, милый… с возвращением! – услышал он знакомый голос и подумал: «Слава Богу, она жива».
Она подошла и помогла подняться. Он оглядел себя: туловище, нога, рука сплошь в бинтах. Ему стало не по себе.
Попытался воссоздать в памяти все, что произошло в последнее время, но потянуло ко сну. Лада заботливо уложила его на кровать и села рядом. Он чувствовал, как она гладит его волосы, и быстро погрузился в сон.
Через неделю ему стало лучше, и он попросил своего лечащего врача его выписать. Тот был против, но Руслан всё-таки смог его уговорить.
За ним приехал Федор и отвез их с Ладой к себе в деревню.
По дороге он сказал:
- Мне жаль, что все так вышло. Прости меня, Руслан. Зря я тебя в это впутал, всю жизнь буду себя ругать. Мы с мужиками подняли ветеранов Афгана по всей области, собрались вместе и нашли этих гадов. Кого покалечили, кто в бега пустился. Теперь не сунутся. Теперь будем приводить тебя в порядок. Матери твоей я ничего говорить не стал. Зачем расстраивать, сам расскажешь, если посчитаешь нужным.
Дома Доля сказал Ладе:
- Спасибо, что ты всё это время была рядом.
- А где я должна была быть, как не рядом с любимым человеком?
- Я тебя не просил об этом. Ты сама проявила инициативу, и это ровным счетом ничего не меняет. Собирайся, ты уезжаешь.
- Не делай этого, Доля. После стольких лет ты вот так все можешь перечеркнуть?
- Это ты всё перечеркнула. После стольких лет смогла лечь под первого попавшегося. Уезжай.
Она тихо заплакала. Молча собрала свои вещи, вернее то, что сохранилось после взрыва, в небольшую сумку и присела.
До станции доехали молча. Прокручивая, как кинокадры, назад свою жизнь, он думал: пришлось бы ему пережить все, что произошло с ним за последние годы, если бы вокруг него было на каплю больше милосердия, на каплю больше терпения, на каплю больше совести, на каплю больше сострадания? Как бы все сложилось, не пойди он тогда на операцию по захвату склада?
На станции, взяв здоровой рукой ее сумку, левая еще была забинтована, занес в вагон и, не прощаясь, вышел.
Уходя, он каждой клеточкой тела чувствовал ее взгляд. Ему хотелось обернуться, но он боялся. Боялся, что, увидев ее глаза, не сможет уйти. Ее такие родные глаза, в которые он так любил смотреть по утрам, когда она проснется, в бездонные глаза, где можно было утонуть. И он тонул… раз за разом, каждое утро.
Но его учили только воевать, и никто не научил прощать. Любить он научился… прощать нет.
И он заплакал… от беспомощности… оттого, что не умел прощать.
Проведя еще несколько дней в селе и немного поправившись, Руслан поехал в Москву. Там он на первое время остановился у Зиги. Весь ушел в работу, чтобы забыться, и даже пару раз попробовал напиться.
Потянулись серые, однообразные дни. Ему так не хватало Лады.
Зиги ни о чем у него не спрашивал, но видно было: все понимал.
В конце осени пришла хорошая весть. За определенную мзду дело Руслана можно было наконец-то закрыть. Они с Зиги посоветовались и решили, что будет лучше, если поедет Доля.
В аэропорту за чашкой чая Зиги сказал:
- Лада звонила, плакала, просила передать, что будет ждать, пока ты ее не простишь.
Руслан промолчал. На это ему нечего было ответить.
На прощанье Руслан сказал:
- Береги себя.
- Конечно. Не волнуйся, со мной все будет в порядке. Мы ведь никогда не умрём, – улыбнулся Зиги.
Вечером он уже сидел за большим столом своего родного дома.
Он смотрел на родителей, сестер, дядю Джамала и думал, что, наверное, никогда и ни в одной стране мира ему не будет так хорошо, тепло и спокойно, как с ними, в этом доме.
На миг он забылся и представил, что за этим столом вместе со всеми сидят Лада, Дима, Света с Костиком и, конечно, Зиги, которого Доле больше никогда не доведётся увидеть.
Шальное сердце Зиги перестало биться, когда его рок-н-ролльная машина в ночной тишине на запредельной скорости врезалась в опору моста… его предсказание сбылось… он умер в одиночестве… Зиги похоронили в родном городе, где он и хотел провести свою старость, но увы…
Доля побывал на его могиле. Там он встретил женщину в черном, сажающую цветы, и с ней девушку лет шестнадцати, удивительно похожую на Зиги. Достав из кармана бутылку водки и граненый стакан, Руслан налил, поставил на надгробную плиту стакан и накрыл куском черного хлеба. Поймав удивленный взгляд женщины (у мусульман это не принято), сказал:
- Он был бы не против.
Женщина в ответ молча кивнула головой.
Доля посмотрел в последний раз на своего друга.
С надгробного камня на мир со снисходительной улыбкой смотрел Зиги… чуть ниже было высечено: «Мы никогда не умрем».
Руслан решил остаться на некоторое время в родном городе, побыть вместе с семьей. Мама и отец всячески старались его поддержать. По выходным так же, как и в детстве, вместе ходили на рынок. Мама готовила ужин. И они всей семьей собирались за столом. Но у Руслана уже не было той детской беспечности. Но Руслану все равно было очень уютно в родном доме. И он задержался дома.
Всю зиму Руслану снился один и тот же сон: как из взорвавшейся машины вылетает окровавленное тельце маленького мальчика, катится по асфальту и останавливается, ударившись о его ноги, забрызгав его своей кровью. Почти каждую ночь он просыпался от своего же крика весь в холодном поту и потом уже не мог заснуть. Он дожидался утра, одевался потеплей и шел к морю. Там он бесцельно ходил по берегу, иногда подолгу глядя в море.
Так прошла зима, за ней весна, и пришло лето. Он мало ел, плохо спал.
В один из летних дней он сидел у телевизора и услышал, как в новостях объявили штормовое предупреждение. Ничего из ряда вон выходящего в этом сообщении не было, Каспийское море – одно из самых штормовых, говорят, по статистике триста дней в году шторм бывает. Он встал, оделся и вышел.
Гуляя по берегу, он добрел до спасательной станции. Стояла июньская полуденная жара, и на пляже людей было мало. Под навесом сидели двое спасателей, один молодой, второй постарше, играли в нарды. Руслан подошел и поздоровался:
- Добрый день.
- Добрый день, – ответили они, не отрываясь от своего столь важного дела.
- А не дадите вот эту маленькую лодку покататься?
- Нельзя, дорогой. Здесь же не прокат, а спасательная станция, – ответил тот, что постарше.
Руслан достал стодолларовую купюру и, протянув ему, попросил:
- Может, все-таки разрешите? Я давно здесь не был, соскучился по морю. Я недолго.
При виде купюры лицо спасателя сразу изменилось и, широко улыбаясь, он сказал:
- За такие деньги хоть до завтра катайся. Только не советую далеко отплывать. Ветер поднялся, шторм надвигается.
- Спасибо. Можно, я тут у вас одежду положу?
- Конечно, можно.
Доля разделся, сложил одежду на стул и поволок лодку. Спасатели, разинув рты, удивленно разглядывали его иссеченное шрамами тело.
Руслан поплыл от берега, и ветер, дующий с берега ему помогал.
Берег оставался все дальше и дальше и вскоре совсем исчез из виду, но Доля продолжал грести. Прошло еще какое-то время, ветер набрал силу, и море уже прилично волновалось, а он всё грёб и грёб. Ладони болели, от появившихся волдырей, но он не останавливался.
Ветер уже ревел, стало почти невозможно грести, и он остановился. Лодку гнало в открытое море, подбрасывая на волнах, и, казалось, вот-вот ее перевернет.
Он вспомнил далёкое детство. Он еще совсем маленький мальчик, стоящий у берега и собирающийся прыгнуть в волну.
Руслан вынул вёсла из уключин и сбросил в воду. Затем, чуть откинув тело назад, поднял ногу и резко пяткой ударил по фанерному днищу лодки. Потом еще раз, еще и еще, и так до тех пор, пока не пробил дыру. В лодку хлынула вода.
Небо потемнело. Ветер завывал. Море было свинцового цвета.