СТРАСТИ-МОРДАСТИ


СМОТРИ И ПОЙ


Говорили о духовном,
Но — особенно — о дамах.
Духом пахло не церковным,
А стихами альманахов.


Из мужчин — их было трое —
Каждый был готов рискнуть.
Дама же, как воин в поле,
Глазом не успев моргнуть,
Очутилась в кольце плотном
Плотоядных взглядов:
«Господа, не будьте подлы,
Если вы не падлы,
Взять меня для вас не подвиг —
В намереньях — правы.
Я, как добровольный полдник,
Для желудков рьяных.
Я привыкла к обращенью
Джентльменскому,
А, коль речь о совращеньи,
Не плебейскому»…


Продолжать рассказ не стану:
Ну, во-первых, кто-то ставни
Лихорадочно прикрыл.
А ещё причина — ставки
Лихо делает лишь сталкер,
А я выбился из сил.


ЦУНАМИ


Переждали мы цунами,
Может, сутки или двое,
Что в подполье засиделись —
Время полного застоя.


А в застое нет застолья,
Чтоб сугревом спасти душу.
Я придвинулся к соседке,
Одиночество нарушив.


Я придвинулся к соседке,
Обняв где-то посерёдке,
Чтоб не смыло нас цунами,
Раз сидим мы в одной лодке.


А соседка, как наседка,
Квохчет в страхе перед бурей:
Хоть подполье не беседка,
Но беседуем как будто.


Между тем рука шальная
Бродит где-то в отдаленьи.
Далеко не отпускаю
И задерживать не смею.


У грудной, быть может, клетки
Не моя рука — другого.
На моей должна быть метка:
«Я люблю тебя до гроба»!


«Я люблю тебя до гроба»…
«Что, уже прошло цунами»?
«Я люблю тебя до гроба,
Пока ураган над нами».


А когда утихнет, значит,
Нам с тобой не по пути...
Но судьбу, где бы ни зачал,
Всё равно не обойти.


КОСА


Крепилась, как могла,
И — вдруг — сдалась.
Сорвала платье,
Заслонясь косою,
К кровати подошла
Она босою и жадно
Поглядела на меня.


А я струхнул…
Не то, чтобы впервой:
Была вторая,
Кажется, и третья…


Но неподъемная коса
Её,
Меня вернула к мыслям
О диете.


ПОСЛЕДНЯЯ СТРАСТЬ


Пухленькие ласковые губки,
Нежный, как рассвет, овал лица,
Маленькие скомканные ручки
И глаза уставшего бойца.


Я глядел, чтоб наглядеться вволю,
Говорил, чтоб слушать и молчать,
Увлекал, чтоб взять её без боя,
Но и бой готов был я принять.


Но ушла, не попрощавшись даже,
Упреждая ног неспешный ход…
Наше — не последнее — свиданье,
Но последней страсти нервный взлёт.


С ПОЛЬСКОГО


НЕУДАВШАЯСЯ ПОПЫТКА
помочь вдове друга
обрести свободу тела


На чёрном бархате любви
Казалась мне белее страха,
Когда пытался заменить,
Ушедшего — навеки — Стаха.


Ведь тот ей тоже обещал,
Но верить обещаньям глупо,
И я, как будто возмещал,
Отсутствие тепла у трупа.


Но в памяти её он жил,
Воображенье им питалось,
А потому похоронить
Его никак не удавалось.


Но постепенно, не спеша
Согласовав и обусловив,
Уговорили мы себя.
Что он любви был недостоин.


СЕМЕЙНАЯ ТРАГЕДИЯ


То, что пар костей не ломит,
Это всем известно.
То, что пан гостей не любит,
Это уж наверно.


Что жена у пана стерва,
Возражать не станем.
То, что дочь у пана — курва,
Утверждает сам он.


Но семейство как семейство.
Лучше не придумать.
Наследим... А о наследстве
Не нам — пану думать.

Борис Иоселевич