Почта жила своей жизнью. День был субботний, поэтому народу было значительно больше. Но, привыкшие к очередям люди не жаловались, проявляя завидное терпение. Конечно, так бывало не всегда, но признаки резкого недовольства выплёскивались всё же не часто. Но в это утро посетители совершенно не проявляли признаков нетерпения. Вероятно, сказывалось влияние жары, которая уже донимала людей, несмотря на утро. Но, гудящий мерно и тихо кондиционер успешно создавал в помещении почтового отделения комфортный микроклимат. Человек, очутившись внутри помещения, сразу облегчённо вздыхал и терпеливо пристраивался вконец одной из очередей. Самая маленькая очередь выстроилась перед тем окошком, где люди получали или отправляли посылки. Собственно очередь в это оконце состояла всего из четырёх человек, не старой ещё женщины, дядечки в годах, да двух юных девиц, которые держались за руки, словно пара в детском саду. Глядеть на них было одно удовольствие, больно хорошими подругами выглядели девчонки. А так как более привлекательного ничего в отделении не имелось, то посетители и разглядывали красивых девиц. А почему и не полюбоваться на совершенное творение природы. Ничего плохого в этом нет. И вот как раз в это время и появилась в помещение старушка. Хрупкая, миловидная. Настолько хрупкая, что даже дверь почты оказалась для неё серьёзным препятствием, ибо бабулька с трудом преодолела усилия тугого дверного амортизатора. Виновато улыбаясь на свою немощь, бабулька скромно подошла к очереди для посылок и, обращаясь к одной из девиц вежливо спросила:
- Девушка, сюда вы последняя?
Резко повернувшись к бабульке, отчего её полупрозрачная кофточка натянулась на весьма красивых грудках, девчонка высокомерно отчеканила:
- Я не девушка.
Стоявший в очереди в первое окошко парень весело хихикнул. Остальные тоже иронично захмыкали. Бабулька же смутилась, словно школьница и виновато поправилась:
- Извиняюсь, гражданочка, так Вы последняя в третье окошко?
- Я не гражданка! – сурово отбрила старушку молодая особа.
Очередь, удивлённая таким ответом, перестала хмыкать. Даже откровенно весёлый парень удивлённо воззрился на эту непонятную юную особу, которая и не девушка и не гражданка.
Бабулька же ещё более смутилась и совсем уже виноватым голосом промямлила:
- А как же?
Фразу она не закончила, вероятно, не зная, как сформулировать вопрос. Весь народ теперь с изумлением взирал на эту непонятную посетительницу. Даже операторы прекратили обслуживание клиентов, взирая через амбразуры оконц на загадочную молодую особу. Её фигура в обтягивающих джинсах и полупрозрачная лёгкая кофточка ни у кого не вызывали сомнений в принадлежности к прекрасному полу. Но ответы юной особы были столь непонятны, что поставили в тупик всех присутствовавших в помещении. На помощь пришла вторая девица. Снисходительна глядя на смущённую бабульку, та пояснила:
- Это мой парень.
Вроде бы и до этой фразы в отделении уже была тишина, которая нарушалась лишь лёгким шумом кондиционера, но теперь, казалось, и кондиционер притих.
Минуту или две, народ остолбенело разглядывал девиц. Даже оператор Леночка, так как ей не было видно хорошо происходящее из своего оконца, бестактно привстала со своего кресла, ошарашено разглядывая посетительницу, к которой непонятно как надо обращаться. Наконец посетители начали немного приходить в себя. Однако никто не смел заговорить. Девицы благополучно дошли до своего оконца. Бабулька более ничего не спрашивала, несмело семеня следом.
- Распишитесь, девушка, - с обалделым выражением милого личика, промямлила оператор Леночка.
- Я же уже сказала, что я не девушка! – сурово отчитала Леночку посетительница.
- Сколько раз можно повторять, что это мой парень! – не менее сурово воскликнула другая.
Присутствующие, приоткрыв рты, взирали в изумлении на парочку.
Парень-девушка молча расписался на бланке, забрав со стола посылку.
Под гробовое молчание парочка удалилась.
Весёлый парень, что стоял в первое окошко, вдруг громко фыркнул и во всеуслышание объявил:
- Такие девицы в колониях прозываются коблами.
Все присутствующие с изумлением, которое тотчас сменилось подозрительностью, воззрились на весельчака всезнайку. Женщина, что стояла за ним в очереди, поспешно отодвинулась от грамотея подальше. Бабулька, что стояла в очереди за странной парочкой, истово стала креститься, не выясняя значения этого слова. Пожилой мужчина, что стоял за пенсией, сделал вид, что с остервенением сплюнул. Плеваться в общественном месте по-настоящему ему, видимо не позволяло воспитание.
Ещё минуту другую постояв молча, народ пришёл в себя и почта продолжила работу.