Валентина Николаевна распрощалась со своими неуместными иллюзиями. Какие мечты в её возрасте. Для любовных мечтаний недостаточно даже быть примадонной, осыпанной деньгами и озарённой незаходящими лучами славы. А для осуществления мечты из этого раздела необходимо, пожалуй, иметь такое влияние на судьбы людей, которые не оставляли бы им просто выбора, где речь бы вообще не шла о личных желаниях. Валентина Николаевна была обеспеченной, но не настолько. У неё были группы студентов, которых она вела, но Валентина Николаевна не была стервозной, ей не доставляло удовольствия гнуть в дугу чужие судьбы. В общем, она была обыкновенной порядочной женщиной, которая не держит в сердце зла и, независимо от обстоятельств, делает хорошо своё дело. А её пациент гадёныш. Да, всё-таки гадёныш. Почувствовал одинокое женское сердце и сразу сделал беспардонную зарисовку. Ну и Бог с ним. Сегодня он тоже записан на приём. И она будет добросовестно лечить его запущенные донельзя зубы. Лечить качественно. Всё привычно. Даже то, что придётся обмениваться взглядами, тоже привычно. Он то, разумеется, не знает, что глаза для неё не зеркало души, а просто ответная реакция на действие стоматолога. Она должна понимать пациента. Зрачки говорят о состоянии лучше всего. Всё остальное лирика, мешающая делу. Ладно, он себе вбил чёрт те что в свою литературную голову, но ты то что себе вколотила? И главное зачем? Ага. Вот и он. Мило улыбается. Уверен, что ты даже не заглядывала к нему в его интернетную душу напоказ. Гадёныш. Гадёныш. Странно, что это у него в руках?
- Валентина Николаевна, мне так понравились ваши объяснения по поводу ваших действий, которые вы проводите во время лечения. Вы не обидитесь, если я буду записывать все эти термины, от которых я столь далёк.
Валентина Николаевна была непросто удивлена подобной просьбой, но даже потрясена. За всю её долгую медицинскую практику с подобным никто к ней не обращался. Она даже не восприняла попервоначалу просьбу как комплимент своему профессионализму. А ведь это было действительно так. Сами посудите, раз человек во время лечения зубов делает записи в своём блокнотике, значит, работа врача просто великолепна, высший пилотаж.
«Да, именно так и называется его рассказ. Он думает, что я не читала его творение. Прочитала, нашла время. Может, думаешь, что польстил, назвав рассказ «Высший пилотаж». Ни черта он ничего не думает по этому поводу. Наглец».
Губы Валентины Николаевны между тем привычно растянулись в приветливой улыбке:
- Да ради Бога. Я же говорила Вам в тот раз, что современная стоматология качественно отличается от прошлой. Хоть стихи пишите, - с самой любезной улыбкой, добавила Валентина Николаевна, хотя и ужасно сердясь на Александра.
«Наглец и гадёныш, наглец и гадёныш», - стучало телеграфным кодом в мозгу.
Но, желание клиента, если оно не идёт в разрез делу, должно быть удовлетворено. И Валентина Николаевна принялась, как и в прошлый раз, как и всегда по своей укоренившейся привычке, любезно объяснять свои действия, словно перед ней был не пациент, а прилежный студент. И Александр, после команды: «Сплюнте!», - сразу же брался за свой блокнотик. Говорить, правда, он не мог, но записи делал своевременно. А Валентина Николаевна всё грустнела и грустнела, хотя и не показывала вида, что, при маске на лице, было совсем не трудно. Но и при расставании она, что называется, не потеряла лица и продолжала столь же мило улыбаться. Она была хорошим врачом. Александр улыбался искренне, без всякой игры, сверкая похорошевшими зубами.
- Ну, вот, я же вам обещала голливудскую улыбку.
Ответной реакцией Александра была ещё более широкая улыбка.
«Давно, наверное, так не щерился», - с некоторой иронией подумала Валентина Николаевна, записывая Александра на очередной приём.
Внешне, они расстались добрыми друзьями. Но, придя домой и, невольно вспомнив блокнотик своего пациента, наша добрейшая Валентина Николаевна почувствовала необъяснимую грусть. Обидно, когда тебя используют лишь как кладезь профессиональных знаний.
- Тоже мне, инженер человеческих душ, писатель, - разглядывая своё лицо в овальное зеркало, раздражённо проговорила в пустоту квартиры Валентина Николаевна. – Хамло ты, Александр, просто хамло. Женщине ведь надо дать почувствовать, что она женщина, а не специалист.
Постояв ещё некоторое время возле зеркала, Валентина Николаевна устало побрела на диван, забыв даже про ужин. Там она включила своего, ставшего уже привычным собеседника – телевизор.