Глава 111.


В ночь с 7 на 8 июля в штабе 1-й танковой армии никто не спал. Левый фланг армии после жестоких боёв накануне опасно загнулся к северу. Прорвать оборону на всю глубину Манштейну не удалось. Войска 6-й гвардейской армии и 1-й танковой армии в порядке отошли за реки Пена и Солотинка. Генерал-лейтенант Катуков вынужден был задействовать все мобильные армейские резервы, чтобы прикрыться до прибытия подкреплений, обещанных ему Ватутиным.

Генерал Шалин, как и подобает хорошему начальнику штаба, не унывал. Прослеживая по карте маршруты выдвижения переданных Ватутиным бригад и полков, Шалин что-то напевал вполголоса и поглаживал блестящую под лампой лысину.

- Ну, пусть теперь только сунутся. Мы им дадим по зубам.

Прибыть к утру, однако, все эти подкрепления не успевали, и построение армии оставалось одноэшелонным, что сильно тревожило командарма.

Катуков выдвинул в район Верхопенье 200-ю танковую бригаду 6-го корпуса генерала Гетмана, в район Ильинский - 18-ю отдельную танковую бригаду, на рубеж Красная Поляна, Сухосолотино - 192-ю и 86-ю отдельные танковые бригады.

Генерал-майор Гетман приехал в Верхопенье поздней ночью. Полковник Моргунов со своим штабом уже был на месте. Танкисты окапывались и тщательно маскировались. Из штаба бригады Моргунова Гетман позвонил в штаб 112-й бригады полковника Леонова, отразившей накануне вечером несколько яростных атак в районе Сырцево. Там тоже энергично готовились к отражению новых атак. Справа от бригады Леонова развернулась 6-я мотострелковая бригада.

С первыми лучами солнца 8 июля корпус Гетмана был атакован по всему фронту. После мощного артналёта и бомбёжки в атаку на бригаду Моргунова пошли 11-я танковая дивизия и 332-я пехотная дивизия.

Деревня Верхопенье вытянулась вдоль берега Пены в районе её истока, расположенного в нескольких километрах западнее шоссе на Обоянь. Здесь река течёт с севера на юг, чтобы затем повернуть сначала на запад, а затем на северо-запад. В этой излучине и держал оборону за позициями сильно поредевших дивизий 6-й гвардейской армии генерала Чистякова танковый корпус Гетмана. В Верхопенье танкисты удерживали мост и предмостное укрепление, чтобы в случае необходимости ударить во фланг прорвавшимся по шоссе на Обоянь танкам Манштейна.

Немцы наступали с юга большими силами на узком участке между Верхопеньем и шоссе на Обоянь. Впереди шли "тигры" и тяжёлые самоходки. Они вели беглый огонь, грузно оседая при каждом выстреле. Вскоре положение корпуса Гетмана сделалось весьма опасным: с фланга и тыла к Верхопенью вышел разведбатальон дивизии СС "Великая Германия". Гетман контратаковал танками. Майор Ватьен загнул фланги разведбатальона, прикрыв со всех сторон
дивизион самоходок майора Франца.

В командирской самоходке радистом и заряжающим был молодой выпускник танковой школы обер-ефрейтор Эберхард. В ночь перед атакой он записал в дневнике: "Завтра впервые иду в бой. Стоим в лесу. В машине темно. Читаю по памяти стихи." Чтение стихов прервал приказ командира:

- Передай по цепочке. Всем задраить люки и заводить моторы!

Продиктовав шифрограмму соседям, обер-ефрейтор осторожно пошевелил ногами, нащупывая восемь снарядов, загруженных командиром в самоходку сверх штатного боекомплекта. Взревели моторы. Самоходки вышли из леса и вползли на пологие скаты холмов, с вершины которых был виден участок шоссе на Обоянь. Уже взошло солнце. В машине было жарко и душно.

- Глотни воздуха, Эберхард! - сказал командир и кивнул водителю. Унтер-офицер Шефлер открыл люк. Вокруг расстилались поля подсолнухов. Радист полной грудью вдохнул пахнущий нагретыми травами воздух. В это время над горизонтом поднялось облако пыли.

- Люки задраить! Передай по цепочке: русские атакуют нас танками западнее шоссе. Приготовиться к отражению танковой атаки.

Вскоре в километре от командирской машины загремели орудия самоходок. Бой начался.

- Вторая рота докладывает: подбили шесть танков! Потерь нет.

- Внимание! Вот они!

Из поля подсолнухов выскочила бронемашина, за ней - несколько Т-34. Они быстро взбирались по склону холма. Орудие было заряжено. Наводчик хладнокровно ждал, прильнув глазом к окуляру.

- Огонь!

75-миллиметровая пушка самоходки изрыгнула пламя, и русская бронемашина загорелась.

Бой продолжался три часа. Русские атаковали семь раз. Когда из сорока танков осталось на ходу пять, они отступили в лесок. Остальные догорали на скатах холмов. В дивизионе майора Франца потерь не было.

Тем временем обострилось положение в районе Сырцево. Полковник Леонов контратаковал танками и напоролся на роту "тигров" из мобильной группы графа Страхвица. Потеряв десять машин, бригада Леонова отступила. "Тигры" двинулись следом за ней и в полдень заняли Сырцево.

Над полем боя не смолкал вой немецких пикирующих бомбардировщиков. Зенитная артиллерия вела по ним плотный огонь. Один за другим гибли боевые товарищи Ганса Ульриха Руделя. Сначала взорвался в воздухе, переходя в пике, самолёт Вутке, с которым Рудель сдружился ещё в тренировочной школе. Потом погиб лейтенант Шмидт, оплакавший на днях своего брата, тоже пилота, сбитого над морем у побережья Сицилии. Никогда ещё Рудель не видел такого количества танков, ведущих жестокий огневой бой на открытой местности. Пилот сразу вспомнил о своём экспериментальном штурмовике, предусмотрительно доставленном из Крыма. Представлялся прекрасный случай испытать машину в боевых условиях. Правда, тяжёлый штурмовик был неповоротлив, а огонь русских зениток исключительно плотен. Но между двумя танковыми армадами всё время сохранялся полуторакилометровый зазор ничьей земли, и Рудель утешал себя мыслью, что в крайнем случае всегда сумеет как-нибудь посадить машину на нейтральную полосу.

Вскоре пилот поднял в небо экспериментальный самолёт. В первом же вылете он подбил вольфрамовыми снарядами из своих пушек четыре танка. К вечеру на его счету было уже двенадцать подбитых танков.

К исходу 9 июля танковый корпус генерала Гетмана поредел наполовину. На следующий день в корпусе осталось 50 танков, а корпусная артиллерия была потеряна практически полностью.

Но и в наступающих дивизиях Манштейна росли потери, и эти потери были невосполнимы. Танкисты Гетмана были мастерами маскировки. Они расстреливали "тигры" и "пантеры" в упор, нападая из засад. Маневрируя по фронту, они прятались от огня противника за гребнями холмов, выскакивая то тут, то там, чтобы сразу после выстрела снова скрыться за гребнем высоты. 10 июля, передавив гусеницами последние пушки Гетмана, немцы наконец прорвали фронт корпуса. Но было уже поздно. Дорогу по шоссе на Обоянь дивизиям Манштейна преградил выдвинувшийся из второго эшелона 10-й танковый корпус.

Дождавшись, когда в расположение штаба танковой армии подошли танки 10-го корпуса, генерал-лейтенант Катуков, с трудом переставляя ноги, проковылял через огород в свою избу, как был в пыльных сапогах повалился ничком на кровать и мгновенно заснул. Он провёл без сна трое суток.

Его разбудил на рассвете 11 июля начальник штаба.

- Хорошие новости! Перед фронтом Гетмана немцы активности не проявляют. Зато из окружения вышла корпусная мотопехота. Когда "тигры" переползли окопы мотострелков и двинулись дальше, ребята не растерялись и побежали следом за "тиграми", пригибаясь в подсолнухах. Немецкие танкисты были уверены, что за ними следует немецкая пехота. Хуже стало, когда попали под огонь своих. Немецкие танки отступили, а наши ребята стали размахивать над головами автоматами. Вскоре огонь прекратился. Правда, вышли не все. Только горстка храбрецов. Но какие молодцы!

Во второй половине дня 11 июля генерал Гетман вывел остатки 6-го корпуса к урочищу Суходол, а к вечеру развернул войска по берегу безымянного ручья в боевых порядках 184-й дивизии 40-й армии.

Отказавшись от дальнейших попыток прорваться по шоссе на Обоянь, фельдмаршал Манштейн перегруппировал свои силы и двинул танки восточнее, вдоль полотна железной дороги на станцию Прохоровка.

Накануне фронт облетела обескураживающая новость: американцы и англичане начали высадку десанта на Сицилии. Второй фронт в Европе был таким образом открыт.





.