- Нет, жена меня точно прибьёт.
- Да почему прибьёт? Она же благоразумная женщина и может отличить просто литературу, литературного героя от…
- От чего? Да она всегда обижается на то, что я пишу, дескать, про неё.
- Да брось. Это всего лишь рассказ с естественной долей психологии.
- Вот за эту психологию она меня и прибьёт.
- Но ведь ты же собираешься писать рассказ от лица женщины?
- Ну и что? Всё равно прибьёт.
- И что ты заладил одно и тоже. Хоть бы синонимы применял. Ведь столько существует замечательных слов: прикончить, прихлопнуть, ухайдокать, порешить, укокошить, пришить…
- Хватит, хватит. Даже слушать неприятно. Люди вообще невесть что могут подумать о моей супруге.
- Но ты же её боишься.
- А кто скандала в семье не боится? Вполне естественное чувство.
- Да не показывай ты жене этот рассказ и дело с концом. Она что, все твои вещицы читает?
- Не все, конечно.
- Вот видишь.
Всё, хватит. Ты совсем уже Александр с ума сходишь. Сам с собой беседу ведёшь в тиши комнаты. Куда это дело годится. Хватит ныть. Пришла мысль, ну и реализуй её. Смелее. Смелее. Кончай трястись. Соберись. Ладно. Ладно. Что я, в самом деле. Возьми да и пиши, а чтобы совсем уйти от ответственности перед женой, пиши, как и решил, от женского имени. А что? И напишу. Слушайте, вернее читайте.
Сначала мне было интересно беседовать с нашими посетителями, но потом я поняла, что беседы кроме интереса не приносят ничего. А ведь мой заработок зависел и от количества клиентов. Так что приходилось учиться не только выслушивать сетования, но и прерывать их. А людей, неустроенных в жизни, к нам попадает ой как много. Ведь наши клиенты безработные. Да, верно, я работаю на бирже труда. Каждый день передо мной проходит множество народа. Молодёжь, пожилые. Всё это контингент, не зависимо от возраста, не имеющий связей, хороших знакомств. Чаще всего они уже в поисках не один день, что накладывает отпечаток не только на поведение, но даже на внешность. Появляется некоторая угрюмость, тревожность, неуверенность. Этот мужчина в годах мало чем отличался в этом плане от остальных. Присев к моему столу он тоже некоторое время мялся, так что я вынуждена была его даже приободрить, приободрить с единственной целью, чтобы не терять время.
- Вообще-то я строитель, - покусывая губы, пояснил мой клиент, выглядевший более интеллигентно, чем обычные представители этого круга народа.
Навряд ли этот человек работал руководителем на стройке, несмотря на наличие тоненькой папочки в руках. Обычно в его возрасте люди обзаводятся обширными знакомствами и редко прибегают к услугам бюро по трудоустройству. Но, с другой стороны была в посетителе некая интеллигентность с долей нерешительности. В общем, на рядового каменщика, штукатура или плотника он тоже не совсем смахивал и, поэтому я решила несколько подольстить ему, тем самым и ободряя:
- Так Вы желаете работу прораба? – мягко улыбаясь, поинтересовалась я.
Улыбка и задушевная интонация сработали безотказно. Мужчина также улыбнулся в ответ и робко протянул свою папочку.
- Диплом, паспорт. Более ничего не надо, - не притрагиваясь к папке, попросила я.
- Тут не документы, - понижая голос и подаваясь вперёд, пояснил мужчина, не привнеся ясности.
- Да? – я удивлённо вскинула брови, но к папке, естественно, не прикоснулась.
Мужчина несколько суетливо достал оттуда стопку отпечатанных листов хорошей бумаги. Я продолжала выбранную тактику молчаливой пассивности. Посетитель нервно облизнул губы и конфузливо, заговорщицки зашептал:
- Это мои стихи.
- Стихи? – удивлению моему не было предела. – Но что я то должна с ними делать? – Поинтересовалась несколько бестактно.
- Понимаю, понимаю, это не документ. Но, видите ли, - посетитель почему-то оглянулся и негромко продолжил, - я хочу… - он опять ненадолго замолчал, - может быть вы подскажете, поможете устроиться куда-нибудь в редакцию или рекламное бюро.
Услышав такую просьбу, я невольно, несколько иронично хмыкнула.
- Да я понимаю, - уловив мою невежливую мимику, зачастил мужчина, - в редакции берут с филологическим образованием, да и чаще это делается по знакомству, - он коротко махнул рукой с безнадёжным видом и продолжил, - а реклама это, как я понимаю, фикция чистейшей воды.
- То есть? – не поняла я посетителя.
- Да вон они, рекламные щиты. На них информация зачастую устаревшая на несколько месяцев.
- То есть? – опять глупо переспросила я.
- Ну, в том смысле, что событие произошло, а щит потом ещё несколько месяцев напоминает об этом. Хотя уже эта информация никому не нужна.
Видя, что я собираюсь перебить его, торопливо продолжил:
- Мне как-то в руки попалась дореволюционная газета. Там извещалось о ежедневном, понимаете, ежедневном поступлении нового товара, его цена. У нас этого нет. Нет оперативности, нет рекламы от самих производителей. Рекламируется товар зарубежных фирм. Да и реклама эта производится магазинами.
Мне было несколько неудобно прерывать собеседника и я невольно взяла его произведения. Если говорить откровенно, то я люблю после работы почитать хорошую лирику и, смею надеяться, кое-что понимаю в поэзии. Не то чтобы я загорелась узнать творчество незнакомого мне человека, но взгляд невольно пробежал по строчкам.
- Наши рекламные фирмы заняты в основном, как я понимаю, изготовлением буклетов, визиток. Это те, кто так или иначе связан с полиграфией. Навряд ли что здесь светит.
«Это точно», - подумала я, но не стала прерывать клиента, невольно увлёкшись его стихами. Это была любовная лирика, посвященная его жене. Казалось, аура нежности распространилась в нашей сугубо деловой атмосфере конторы. Невольно я позавидовала незнакомой мне женщине, которой пишутся такие романтичные строки. Я, даже перестала слушать своего неизвестно на что надеющегося клиента. Читая стихи, я почему-то стала думать о своём супруге. Муж никогда не писал мне стихов. «Только и знает свои программы», - мелькнуло у меня в голове. Слегка вздохнув, я снова перечитала понравившееся четверостишие.
Я люблю твой нежный силуэт
В полумраке утомлённой ночи,
С поцелуем встреченный рассвет
И любви восторженные очи.
Подавив вздох, попыталась вспомнить, когда у нас с мужем были в последний раз утомлённые ночи, но из этого ничего не получилось. Усталость от работы, от детей, даже от супруга была осязаема, а вот утомление от любви…
Я перестала обращать внимание на своего собеседника, который, в конце концов, замолчал, внимательно улавливая мою реакцию на свои творения. Мне это было на руку, не отвлекало. И я читала далее.
Любовь не первородный грех,
Жена не только для кровати.
Любовь нас возвышает всех,
Возносит в царство благодати.
Я невольно каждое стихотворение перечитывала по нескольку раз. Не потому что они были не понятны. Тренированный интеллект осиливал строчки, очень человечные, задушевные без усилий. Было такое впечатление, что автор играет на струнах души. Это тревожило, но вместе с тем и увлекало. К сожалению, стихов было весьма много, я не могла вот так вот сидеть и читать до бесконечности. Конфузливо улыбаясь, я попросила своего клиента оставить их у меня с условием, что через день верну рукопись и возможно помогу ему. Хотя я слабо верила в то, что удастся устроить никому не известного автора в редакцию, я всё-таки решила попытаться.
Остаток дня прошёл в нетерпеливом ожидании вечера. Домой я спешила как никогда. Ощущение было такое, что опаздываю на свидание. Я ничего не стала готовить на ужин, предоставив супругу самому варить готовые пельмени. Сама же с серьёзным видом и с карандашом в руке, забравшись с ногами на диван, принялась читать рукопись. Несколько раз я прерывалась, подходила к мужу, который в это время с увлечением, словно читал детектив, изучал толстенный фолиант с мудрёным и скучным названием «Абстракция и структуры данных». Потом я возвращалась к лирическим строчкам, забираясь обратно на диван.
И любовь величайшее в мире искусство,
Все холсты пред натурой уродство.
Я смаковала стихи как нектар, как амброзию. Казалось, я даже ощущала их на вкус.
Я чувства нежностью взорвал
И ласк обрушился обвал.
Я невольно улыбалась. Несколько раз я подходила к мужу. Но после того, как он попросил не мешать ему в изучении столь увлекательного для него чтива, я обиженная легла спать одна. Супруг, словно чернокнижник, допоздна корпел над своей библией программирования. Я тоже не спала, хотя и добросовестно пыталась. Я всё вспоминала и вспоминала строчки столь полюбившегося мне автора. Хотя что-то меня очень сильно настораживало в его поэзии. Я не понимала, что именно и добросовестно пыталась разобраться, даже не борясь с бессонницей. На другой день я пришла на работу с головной болью. Однако, не смотря на плохое самочувствие, всё же сделала массу попыток устроить своего романтичного клиента на работу, связанную с литературным творчеством. Я даже вечером, после окончания трудового дня, пыталась обустроить судьбу автора. Но всё было тщетно. Я искренне сожалела о том, что так и не преуспела в своих усилиях. Я даже чувствовала себя в чём-то виноватой перед своим клиентом. И когда на следующий день он появился в офисе, я начала свою беседу с восхваления его творчества. Я высказала готовность помочь подыскать достойную работу в строительстве, но мой клиент вежливо отказался, заверив, что на стройке он и сам, без бюро сможет найти работу. Некоторое время перед расставанием мы сидели молча. Я смущённо улыбалась, сожалея о том, что не смогла помочь талантливому человеку устроиться в жизни. И когда он уже собрался уйти, с улыбкой спросила:
- Вы, наверное, очень любите свою жену?
Мужчина остановился вполоборота ко мне и внимательно посмотрел на моё несколько смущённо отчего-то лицо. Я тоже внимательно вглядывалась в лицо посетителя, ожидая увидеть счастливую улыбку. Но человек смотрел на меня спокойно и несколько задумчиво. Потом, пожав слегка плечами, пояснил:
- Да как вам сказать. Конечно, я не могу утверждать, что равнодушен к своей второй половине, но и чувств Петрарки к Лауре у меня тоже нет.
Уловив удивление на моём лице, продолжил:
- Мы совершенно разные люди. Она мне не безразлична как женщина, да и как человек тоже неплохая, но это всё же не то, что в поэзии. И с этой точки зрения даже можно сказать, что стихи являются просто красивой ложью.
Я опешила, слушая столь откровенное признание. А мужчина, вероятно решив сгладить впечатление, продолжал:
- Но, с другой стороны, я ведь ей ни разу не изменил за всё то время, что мы живём совместно.
Это выражение «живём совместно» меня несколько шокировало. И чтобы скрыть впечатление от этого слишком уж блеклого словооборота, посоветовала:
- А вы бы отнесли эти стихи в редакцию. Красивые же.
- Да я пытался, - с несколько беззаботной интонацией согласился со мной мужчина, - хотя, никто и не берёт сейчас стихов, возвращают не глядя.
- Как же так? – воскликнула я с искренним возмущением.
- Да ничего, - мой клиент криво усмехнулся и доверительно сообщил, - тут же много и весьма эротических, как вы уже вероятно заметили.
- Да, заметила, - смущённо улыбаясь, подтвердила я, замечая, что щёки мои покрылись предательским румянцем.
- Ну, так вот, - бойко продолжал мой клиент, - я и отнесу их в «Эротоман».
- Куда?! – вскричала я, поражённая столь безрассудным решением.
- А что вы так встревожились? – недоумённо поинтересовался мой клиент.
- Да вы эту газету сами-то читали? – хватая невольно за руку собеседника, словно пытаясь уберечь от непоправимого, опять вскричала я столь громко, что присутствующие в бюро с любопытством уставились в нашу сторону.
- Нет, не доводилось, - удивлённо взглянув в моё встревоженное лицо, признался поэт.
- Да ведь это же грязные извращенцы! – снижая голос до шёпота, просветила я собеседника.
- Ну и что? – беззаботно спросил мужчина, - мало ли сейчас пишут эротики. У меня то не грязь.
- Но ведь это же вы супруге писали! – в полном изумлении прошептала я, - Такие слова.
- А что слова? – недоумённо спросил клиент, - слова как одежда. В них мы просто облекаем чувства.
Незнакомец приветливо улыбнулся и дружелюбно попрощался:
- До свидания. Спасибо за участие.
Я машинально пожелала ему удачи, хотя совершенно не желала видеть столь возвышенные строки о любви в грязной газетёнке.
Вечером я приготовила супругу шикарный ужин. И хотя мой сладкий опять допоздна читал свой заумный фолиант, я не была этим сильно расстроена и даже заснула быстро и спала крепким сном младенца. Я была довольна, что мой любимый не облекает свою душу в словесную одежду. Ведь я, хотя и не люблю стриптиз, но плотно упакованную душу в лживые словеса я не люблю ещё больше, и не просто не люблю, а прямо таки ненавижу. Я отношусь к тем людям, кто обожает стриптиз, стриптиз души.
P.S.
Хочу сообщить читателю приятную весть. Супруга моя прочитала это творение. И хотя почему то её реакцией была в сильнейшей степени неудержимая свирепость, но, тем не менее, я остался жив, в чём вы можете убедиться, читая рассказ.