Руки Аграфены Кузьминичны тряслись настолько, что ключ никак не мог попасть в скважину. Тремор был вызван сильнейшим нервным возбуждением. «Неужто мой чурбан не слышит, как я тут мучаюсь» - с раздражением подумала старушка. То, что супруг был дома, она нисколько не сомневалась. Телевизор был включён на такую мощность, что было слышно возле лифта. Аграфена Кузьминична в сердцах забарабанила сухонькими, но крепкими кулачками по металлической двери. Там-там-там, - глухо и грозно раздалось на площадке, словно африканское племя отправлялось в поход. Испуганно сверкнул стеклянный глазок двери. Изнутри её рассматривали. «Свои, свои,»- с раздражением завопила условный пароль Аграфена Кузьминична. Дверь опять начала вибрировать, но уже не под ударами рассерженной женщины, а от неудачных попыток открыть её изнутри. Вероятно супруг Аграфены Кузьминичны настолько оказался напуган шумным появлением своей суженой, которая наделала грохоту ничуть не меньше, чем царевна лягушка, прибывшая к свёкру, что от страха никак не мог справиться с замком. Простая и надёжная самоделка никак не хотела подчиняться. Наконец Савватею Селифановичу, а так звали супруга беспокойной Аграфены Кузьминичны, удалось справиться с волнением и распахнуть обделанный уголком и швеллером лист железа. Супруги оказались лицом к лицу, одно из которых было гневно, как кара божья, а другое испуганное, виноватое и заискивающее. Однако Аграфена Кузьминична не стала тратить время на ненужные словоизлияния, а коротко произнеся лишь короткое слово: «Хватай!» - промчалась на кухню. Таким тоном обычно отдают команды преданному псу. Савватей Селифанович однако не обиделся и мешкать не стал, а подхватив огромную сумку, сделал шаг в сторону, пропуская Аграфену. От принятой тяжести стрельнуло в пояснице и супруг поразился тому, как его дражайшая жёнушка дотащила такую тяжесть, удивляясь её силе и выносливости. Волоком оттащив на кухню баул, с большим любопытством заглянул в бездонное чрево сумки. То, что он увидел, удивило умудрённого жизнью Савватея настолько, что старик попросту опешил. Никаких предположений относительного увиденного его фантазия предложить ему не могла. Да и какие гипотезы могут возникнуть у простого человека, когда он видит перед собой набитую доверху пакетами с солью сумку. В полнейшей прострации Савватей Селифанович пошёл в зал, где его супруга, достав из шкафа узелок с кровными, припрятанными до поры до времени под простынями, судорожно пересчитывала купюры. Мысли Савватея Селифановича, словно шарики жира на раскалённой сковороде, прыгали и метались, создавая полнейший сумбур. Он даже не мог задать ни одного вопроса, своей так стремительно ворвавшейся в квартиру супруги. Наконец, вибрирующим от волнения голосом он тихо проговорил:
- Началось?- при этом почему то показав на телевизор, в темной рамке которого весьма упитанный мужчина яростно размахивал руками. В данную минуту по всем каналам шла хотя и не любимая, но всё же весьма популярная трагикомедия с большой долей фарса под названием «Парламентарии заседают». Ругань, пререкания и даже мордобой всегда смотрится с интересом, конечно, если в меру. Но Аграфене Кузьминичне было не до депутатских страстей. Проигнорировав любопытство супруга, она, слюнявя то и дело пальцы, продолжала отсчитывать деньги. Смущённо кашлянув, Савватей сделал ещё одну попытку выяснить истину.
- Аграфена, а для чего же столько соли?
- Ты что, головой стукнулся? – перестав шуршать купюрами, рявкнула хорошо поставленным голосом супруга, - смотришь этих клоунов, а не знаешь что в мире творится.
- Так значит началось? – опять пролепетал с дрожью сквозь осипшее вдруг горло Савватей Селифанович.
- Ты о каком начале всё лепечешь? – сурово вопросила женщина, которая всю жизнь стойко отстаивала матриархат и, надо честно сказать, добилась, по крайней мере у себя в семье, в этом больших успехов.
- Война между красными и белыми, и другими,- промямлил Саввате Селифанович.
- Какие красные? Какие белые? – завопила вне себя супруга,- всё гораздо хуже. Американцы сволочи.
- Бомбят? – от страха Савватей побледнел и даже позеленел.
- Хуже сволочи сделали!
- Хуже?! – затравленно Савватей Селифанович поглядел на экран, где жестом Хрущёва кому-то грозил популярный и любимый народом Жириновский.
- Хуже! Хуже! Доллар подняли!
- Куда?
- Не куда, а на сколько, тюфяк. А у нас денег только на похороны. Значит с этим придётся не торопиться, потому что надо ещё муки, сахару, масла, круп разных купить, соль.
Услышав про соль, Саввате Селифанович изумлённо показал в направлении кухни, куда он с риском для здоровья отволок сумку.
- Ты же её на сто лет вперёд закупила. Даже если будем есть соль большими ложками на завтрак, обед, ужин и полдник, то и тогда до конца дней своих не съедим.
- Эх, недоумок, - презрительно возмутилась супруга, - мы не съедим, детям в наследство достанется. Внуки наши съедят. Понял?
- ? – Савватей Селифанович молча таращился на супругу.
- Да ведь если этот прелюбодей Клинтон ещё доллар подымет, мы же вообще ни грамма не сможем купить.
- Ааааа,- поражаясь мудрости своей супруги, только и сумел выдохнуть Савватей Селифанович.
Аграфена же Кузьминична, голосом главнокомандующего, уже командовала супругом:
- Ты что до сих пор в пижаме и майке разгуливаешь. Ну, живо собирайся.
- К-к-куда? – бедняга терялся и от меньших натисков.
- За холодильником.
- Каким? У нас же два стоят.
- Ты что, с Луны свалился? У тебя же внучке пятнадцать лет. Ей на свадьбу.
- Как, разве Верочка выходит замуж? Она же ещё и школу не закончила,- Савватей Селифанович почувствовал, что ему становится дурно.
- А кто ей мешает учиться?
- Но ведь замуж…
- Разве я сказала, что сейчас? Холодильник подарим тогда, когда будет выходить. Будет. А пока он у нас пусть с макаронами постоит.
- С какими макаронами?
- Вот, видел!- Аграфена Кузьминична торжествующе показала руку, где во всю ладонь синей пастой было выведено число 12347.
- Что это? – ужаснулся супруг, которому ещё ни разу в жизни не приходилось испытывать столько стресса за один раз.
- Вот на них, на макароны и записалась. Но сегодня уже вряд ли сумеем отовариться. Придётся дежурить ночью по очереди. Через два часа пересменок. Ну, ты что-то совсем мешкотный стал. Холодильник получим, надо будет в макаронной очереди отметиться. Шевелись.
И супруги отправились штурмовать стратегически важные точки или, попросту говоря, магазины и ларьки. Дай им Бог выносливости.