Подруге...

Даша проснулась в обычный свой час, где-то около двух ночи, повертелась в постели без всякой надежды вернуться обратно в беспокойный, поверхностный сон, откинулась на спину, уткнувшись уже привыкшим к темноте взглядом в маятник часов на стене, бесшумный и медлительный – единственный подвижный предмет в погрузившемся в сон доме.
Даша знала имя свей бессонницы, но даже в мыслях произносила его крайне неохотно, чтобы лишний раз не накликать. Однако проку от ее предосторожности не было никакого – каждую ночь она просыпалась, зная, что все повторится. И все неизменно повторялось по давно заведенному сценарию.
Внизу под окнами прошелестела по мокрому асфальту машина. В слабых лучах фар по потолку проплыла косая тень оконной рамы. В открытую форточку потянуло осенней прохладой, и Даша, натянув пуховое одеяло до самого подбородка, приготовилась в очередной раз прокрутить заезженную пленку черно-белых хроник своей давшей трещину жизни, неверного, как оказалось, заблудившего куда-то пути.
Теорию она знала. Знала, что нужно отпустить прошлое, забыть свою обиду, открыть себя новой перспективе и всякое такое. Но одно дело - все понимать, и совсем другое – реализовать это в жизни. С реализацией пока не складывалось – как ни рвалась она из мучительного плена, освободиться никак не могла. Ненасытный монстр вновь и вновь являлся серым призраком, пил ее кровь, лишал сил, которых было у нее теперь только на унылое существование от ночи к ночи.
Все начиналось с вопроса «За что? Чем она заслужила это предательство? Что и в какой момент сделала не так?».
В исходной точке мучительного круга Даша вспоминала, как увидела его в первый раз, когда подавала документы на химико-технологический факультет МГУ. Как замерло все внутри от его беглого, острого, как бритва, взгляда. Как они познакомились потом на вступительных экзаменах, как вместе стали студентами, как учились на одном потоке, ходили на футбол и на рокеров, как строили коровник в стройотряде... А на четвертом курсе решили пожениться.
Даша была счастлива, хотя Марк никогда не был подарком. Еще в студенческом общежитии они уже вели кровавые войны. Он - за свою свободу, за пожизненный праздник, за ночные преферансы и право увлекаться. Она – за то, чтобы обуздать все это и привести их жизнь к общему знаменателю. Но набросить узду на Марка было не так-то просто - он любил рулить сам, размашисто и со вкусом, без поправки на Дашу и часто на пределе ее возможностей...
Порой Даше казалось, что она лишается рассудка от бешеного ритма, эмоциональной передозировки и непостижимых мотивов. Пару раз она даже готова была прекратить все это - сбежать и все забыть. Но Марк был таким ярким, таким особенным, самым необыкновенным из всех, с кем она была знакома или могла наблюдать со стороны. И когда он говорил, что любит ее, все остальное теряло значение - бурные ссоры заканчивались не менее бурными примирениями. А через какое-то время все начиналось сначала.
Даша смолоду не была особенно заметной, однако все больше расцветала с каждым прожитым годом. Невысокого роста, спортивная, с короткой стрижкой, зеленоватыми глазами и хорошим юмором, ответственная и обязательная, она всегда добивалась намеченных целей. Но в отличие от Марка, которому все давалось как будто между прочим, Даша знала, что ей эта жизнь просто так ничего не подарит. Препятствий чинить не станет, но и задаром не отдаст. Так что за все придется заплатить свою цену – ни больше, ни меньше, строго по прейскуранту. Поэтому и в их с Марком отношениях Даша естественным образом взяла на себя заботу поливать, взрыхлять и окучивать прекрасный, но хрупкий цветок их супружеского союза.
Со временем они как-то притерлись, приспособились друг к другу, каждый по-своему. Тем более, что в их взрослой жизни появились новые дела и заботы. Марк, поработав в секторе научно-прикладных технологий в чужеземной компании и поднабравшись там опыта, собрал команду нужных специалистов в родной стране и основал свою контору. Даша тем временем родила Артема, растила его, сражалась с его детскими болезнями, поддерживала уют, порядок и атмосферу в доме.
В специальности она отстала, но чтобы не выпадать из социального процесса, закончила курсы финансистов и устроилось на подработку бухгалтером в одно из вновь образованных предприятий, которые появились тогда в огромном количестве. Большинство таких контор продержалось недолго, но Дашиному повезло – оно развивалось и набирало обороты, и Даша, привыкшая все делать наилучшим образом, сама того не желая, росла вместе с ним. Конечно, пришлось попахать, чтобы освоить новую область, но Даша на шару и не рассчитывала. Вот только романтики в этом деле она не находила – дебет, кредит... тоска. Однако дело оказалось благодарным - через несколько лет добросовестной работы Даша стала главным бухгалтером большой строительной фирмы, персоной уважаемой и адекватно оплачиваемой.
Все шло свои чередом... Марк сначала переживал период становления, потом роста - много работал, бывало, что и ночами. Даша старалась не надумывать себе проблем и избегала поздних звонков. Так, на всякий случай... Да и после нескольких несвоевременных вторжений пропала охота.
Тут бы ей притормозить и поразмыслить, но Даша, не привыкшая выяснять и требовать, предпочла проскочить и поскорее перевернуть страницу, сославшись на занятость. Тем более, что у нее тоже была полная и беспросветная загрузка – нужно было успеть и на службе, и дома. И вовремя сдать отчеты, и уладить дела в налоговой, и заехать за продуктами, и погладить рубашки, и сходить на родительское собрание, и проверить уроки. А еще спортивный зал, прическа, маникюр... Так что девизом Дашиной жизни стало в срок перелопатить неиссякаемый ворох неотложных дел и исполнить бездонную прорву всевозможных обязанностей. Но она справлялась – летала, как заводная, дух некогда перевести, не то, что подумать о своем.
От Марка в быту проку было мало - сам себя обслужить не мог. Но Даша, решив, что где один ребенок, там и два, одинаково присматривала и за сыном, и за мужем. Марк любил ее, она была ему нужна – это было самым главным.
Почему же, не смотря на все Дашины старания не обмануть Марка в его ожиданиях, он все таки ушел? Ведь у него была ее любовь... У него была ее забота... У него была его свобода... Но он все таки ушел... Ушел к другой...
Вернее, физически она сама выгнала его однажды, когда сил больше не стало. Но по сути он ушел гораздо раньше. Он уходил болезненно, страдая сам и заставляя страдать ее. Говорил, что любит их обеих. Что две женщины в его жизни навсегда останутся самыми дорогими в его жизни. Что она такая хорошая и близкая, но без той, другой, он уже не может. Хотя так тепло, как с ней, своей женой, ему никогда и ни с кем больше не было. Последнее, впрочем, мог бы и опустить.
И вообще... Зачем он все это говорил? Всю жизнь болезненно реагировал на малейшее покушение на его свободу, а тут сам, как будто, просил помощи сделать выбор за него. Даша долго об этом думала и в конце концов решила, что это от слабости. Так бывает – человек выглядит сильным и уверенным, может многого добиться в карьерном росте и социальном статусе... Однако это обманчивая сила, потому что карьера и статус – не главное, а настоящая сила проявляется в самом главном. Или не проявляется, как с Марком. Ну что ж, пришлось Даше с выбором ему помочь...
Однажды, Марк пришел домой, как это повелось, за полночь и, как обычно в таких случаях, улегся в холле, чтобы ее не разбудить. Как будто она могла уснуть, пока он не вернулся. Каждый раз лежала с открытыми глазами, рассматривая цветные узоры витража спальной двери в голубоватом свете с обратной стороны, оставленном ею для Марка, а может, и для себя самой слабым лучом живой надежды. Каждый раз Даша испытывала облегчение, слыша вкрадчивый лязг замка и пронзительный в ночи шорох. Каждый раз засыпала, думая, что, может быть, завтра все будет по-другому.
Но в этот раз, когда погас свет и смолкли осторожные звуки, Даша вдруг поняла, что она больше так не может. Не может и не хочет больше так жить!
Такое уже бывало в ее жизни - когда отношения с близкими людьми становились тягостными – однажды со взгордившейся от удачного брака лучшей подругой, в другой раз с обнаглевшим коллегой. Даша бесконечно долго давала шанс понять, ждала, что все изменится, но не находила ни понимания, ни ответного движения. И тогда неизменно наступал момент, когда все заканчивалось и ничего больше нельзя было поделать. Щелчок внутри – и все - пошла разрушительная лавина ломать и корчить, только держись. Но, чтобы такое произошло с Марком, Даша не могла предположить даже в самом страшном своем кошмаре. Однако это произошло – щелкнуло так, что даже подскочила в постели.
Нервно дернув цепочку торшера и оборвав ее добрую половину, Даша зачем-то внимательно посмотрела на давшее слабину звено и в сердцах зашвырнула оторвавшуюся часть подальше в темный угол. Шлепая босыми ногами по холодному полу, она, хлопая дверцами и выдвижными ящиками, бросилась сгребать отовсюду вещи Марка и в беспорядке заталкивать их в попавшийся под руку огромный полиэтиленовый пакет – рубашки, галстуки, новые часы в коробке, куртку, запонки, носки, одеколон, пластинку витаминов...
В несколько минут разделавшись с мужниными пожитками, Даша принялась за самого Марка - стащила его с дивана и стала натягивать на него еще теплые майку и брюки, и все, что висело рядом на спинке стула, приговаривая: «Скорее, одевайся, давай-давай...». А потом так же впопыхах выставила ошеломленного Марка с его дурацким пакетом на дремлющую в тусклом освещении жужжащей лампы лестничную площадку. Даже шнурки завязать не дала, так торопилась поскорее со всем этим покончить. Объяснять ничего не пришлось, все и так было ясно. Просто сказала: «Убирайся...».
Когда за Марком захлопнулась дверь, Даша не почувствовала ни жалости, ни облегчения. Подумала только: «Обычно мужчина уходит с чемоданом, а мой – с пластиковым пакетом».
Артем, судя по всему, все слышал, но виду не подал. Иногда Даше казалось, что в свои тринадцать сын в чем-то мудрее ее, уверенной в своем интеллекте, но откровенно слабоватой в делах житейских. Артем не задал ни одного вопроса, однако с той ночи как-то сразу стал взрослее и внимательнее к Даше. С отцом же виделся коротко и крайне неохотно. Не обиделся – скорее, отстранился.
А вот Даша не сумела. Как ни старалась, не могла понять, не могла простить, и в конце концов глухая обида захватила ее целиком. Изводила ночью, не давала забыть о себе днем.
Даша пыталась уговорить себя оправдать Марка. Ведь ей так долго это удавалось. Ведь она всегда знала, что они вместе, пока им хорошо вместе, и у каждого есть право в любой момент прекратить это – так они договорились с самого начала. Вернее, Марк предложил, а она согласилась. Марк никогда ничего ей не обещал, никакой вечной любви и верности, а значит ничего и не нарушил. Зачем они поженились? Так было принято - дань традиции, в которую они вложили свой смысл.
Но он до последнего момента любил в ней женщину, то нежно, то страстно, а порой — неистово. Он до последнего момента говорил, что любит ее. Разве это не обещание? Разве это не больше, чем печать в паспорте? Разве не равносильно клятве быть с ней одной, а только красивые пустые слова? Слова, за которые Даша готова была заплатить любую цену.
Она и платила. Но вот ее цена оказалась недостаточной, чтобы быть с ним. Почему? Может быть, потому что сливала себя, отдавала в ущерб себе и в конце концов себя обесценила? Скорее всего, так и есть, но от этого разве легче?
Разве легче от запоздалого озарения, что она - последняя простофиля, которая взгромоздив на себя всю бытовуху, отказалась от своих интересов? Или от того, что потакая желаниям Марка, забывала о своих? Законченный лохотрон, как сказал бы Артем. Собственных ругательных слов у Даши не было - она видела и ценила в людях только хорошее и всегда находила объяснение тому, с чем была не согласна. Вот, дообъяснялась...
Марк же принимал ее жертву как должное, и вот теперь оказывается, что она ему больше не нужна. Но самое обидное – понимать, что она не нужна была ему с самого начала. Жертвы во имя... и взамен... вообще никому не нужны. Именно в них кроется основной подвох. Раствориться в нем, потерять себя. Как же это просто. Как сложно справиться с обидой и вернуть себя обратно!
Почему же, понимая все, Даша все же не могла с собой совладать? Она продолжала обижаться на Марка, на себя и даже на саму судьбу, которая подарив ей счастливую встречу, отняла у нее любимого человека. Она твердо решила разлюбить и отпустить. Как завороженная, каждую ночь Даша повторяла: «У меня получится, я сумею, это не выше меня». Но ни ее любовь к Марку, ни ее обида на жизнь не проходили, а напротив, становились все сильнее и мучительнее.
Обида продолжала свою разрушительную миссию - опустошала, не оставляя сил ни для тепла, ни для интереса. Черная дыра... Она мешала жить и ссорила со всем светом.
Даша помнила, как в юности, она любила этот мир и как этот мир отвечал ей взаимностью - разговаривал с ней, заглядывая в глаза светом вечерних окон, делал ей подарки. А сейчас мир, как будто, отвернулся от Даши – ему не по душе была Дашина обида, он не хотел ее.
В последние дни Даша часто вспоминала, как пару месяцев назад попала в нелепую автомобильную катастрофу: на отдыхе в чужой стране, куда спровадили ее близкие развеять хандру, на крутой извилистой дороге их экскурсионный микроавтобус догнал огромный пучефарый внедорожник с массивной челюстью сверкающего никелем бампера. Внедорожнику хоть бы что, а микроавтобус прицельным ударом унесло прямиком в кювет, где он с грохотом перевернулся, скатившись на крыше в овраг и замерев кверху колесами. Слава Богу, никто серьезно не пострадал.
По возвращению мама, узнав про аварию, посоветовала сходить в церковь, поставить свечку в благодарность Господу, что все хорошо закончилось. Даша храм обычно не посещала, да и молиться-то толком не умела, но на этот раз пойти согласилась. По дороге она поймала себя на переполняющей ее существо обиде – «это несправедливо», «за что мне это?» ... старые надоевшие вопросы без ответа. Когда приблизилась к закрытой двери старой церквушки и отворила ее, оказалось, что тесное помещение забито народом до отказа, и нет свободного места ни для одного дополнительного человека. Был праздник, и столпотворение можно было списать на это, но Даша намек поняла - негоже идти в храм с тяжелым сердцем и претензиями к Господу.
После этого случая бессонными ночами Даша стала просить небо помочь ей простить. Сейчас ей хотелось этого больше всего на свете, но ничего не получалось - очевидно, что-то она делала не так, потому что ни ее жизнь, ни ее мысли никак не хотели меняться. Вот и сегодня проснулась в урочный час и приготовилась сделать очередной виток по заколдованному кругу...
За окном неуверенно, как будто пробуя силы, застучал по металлическому подоконнику мелкий дождь. Даша любила осенний дождь, прелый запах опавших листьев, тихий шелест по асфальту и пожелтевшей траве. Но больше всего она любила, когда тяжелые капли громко тарабанят в окно. Даже наружные козырьки, которые мастер называл смешным словом «сливы», специально заказала пошире, чтобы усилить эффект.
Закутавшись в одеяло, Даша стесненными шагами засеменила к мокрому окну, одной рукой придерживая одеяло, а другой схватившись за скользкую ручку, кое-как забралась на узкий подоконник и высунула голову в открытую форточку. Все окно целиком открывать на стала, чтобы не впустить внутрь дождь и холод, да и с подоконника лучше видно.
Дождь припустил еще сильнее, как будто приветствуя Дашу, и она удивилась разговорчивости обычно немой ночи. Крупные капли, разбиваясь об оконное стекло, сползали извилистыми потеками вниз, холодными брызгами касались Дашиного лица. Среди туч мелькнула размытыми очертаниями заплаканная луна и снова скрылась из виду. В доме напротив горели два окна. В одном Даша разглядела голубоватое свечение большого жидкокристаллического экрана – кому-то не было жаль тратить ночное время на телевизор. Другое окно скрывало происходящее за тщательно занавешенными бордовыми шторами.
В желтом свете фонаря Даша различила знакомое дерево – сумасшедший каштан, который цвел два раза в год. Первый – как все нормальные деревья, по весне. Во второй раз каштан выбрасывал несколько роскошных свечек на почти голых ветках как раз в эту пору. В этом году свечек было, как никогда, много, и недисциплинированный каштан стоял красавцем в пику погоде и времени года. Осень, любимая пора, отозвалась в Дашином сердце легкой грустью, забытым покоем и чем-то еще, пронзительным и невыразимым.
Даша набрала полные легкие какого-то нового, особенно свежего воздуха, мгновенно захмелев от его удушливого горьковатого аромата, и вдруг поймала себя на ощущении, что к ней стала возвращаться ее радость... ее легкость... священный трепет очарования... и даже о Марке она может думать без горечи и сожаления.
Это было так необычно и странно, что Даша не сразу поверила своему открытию. Прислушавшись повнимательнее к своим чувствам, она издала приглушенный победный писк, поняв в себе долгожданную перемену.
Неужели у нее получилось? Но как? Когда? Что стало причиной? Быть может, вчерашним днем произошло какое-то судьбоносное событие, которое все изменило? Даша стала припоминать, что же такое в минувшем дне могло потянуть на переломный момент.
Вчера по дороге на работу она по привычке думала про Марка. О том, что полгода назад у него родилась дочь, которую вместе с ее матерью он оставил также, как раньше оставил ее и Артема. Теперь вот живет один. Даша не сомневалась, что материально Марк обеспечивал свою вторую семью, так же как поддерживал он Артема, хоть в этом и не было особой нужды. Но сам факт ей не нравился. Уж лучше бы Марк остепенился и был счастлив с другой, чем вот так. Еще одна трагедия, еще одна бессонница...
На работе, как обычно с утра, Даша сделала несколько текущих платежей - когда дело касалось больших сумм, она всегда отправляла деньги сама. Затем утвердила сметы, подписала какие-то бумаги, посмотрела отчет. Нет, в производственной текучке ловить нечего, обычная рутина.
А вот ближе к обеду наведался Павел Семенович, один из учредителей компании. Активно делами фирмы он не занимается, но иногда способствует решению фундаментальных вопросов. Особенно таких, которые требуют согласований в высших инстанциях и эшелонах власти – разрешения, лицензии, лакомые куски земли в пределах дорогой во всех смыслах столицы.
Павел Семенович – человек уважаемый и, не смотря на свой значительный статус, простой и доступный. Его появлению в офисе рады все, включая бессменную уборщицу Лиду. Да и ему, по всему видать, общение с коллективом в удовольствие. В этот раз он зашел просто так, с хорошим коньяком. Так что с утра накатили по маленькой для настроения в комнате для переговоров. Причем двери были открыты для всех – заходи, кто хочет, присоединяйся. И заходили, не взирая на возраст и чин. Полная демократия. Вот ведь Божий дар ниспослан человеку... Умеет расположить, умеет дать дельный совет, умеет и спросить.
Но Даше-то волноваться было не о чем – на ее фронте всегда все было в порядке. Не даром же ей присвоили звание лучшего работника года? Павел Семенович или попросту Семеныч, как любовно за глаза, называли его в конторе, когда вручал ей почетную грамоту в золотистой рамочке, сказал принародно, что за такие редкостные в наши дни профессионализм, организованность, обязательность и прочие заслуги, как у Даши, это звание нужно присваивать пожизненно.
Даша издали украдкой любовалась белоснежной рубашкой с черными камушками запонок и нарядным галстуком, и хитрющей улыбкой самого потрясающего на свете старикана. И тот, поймав ее взгляд, поднял бокал, приглашая Дашу выпить вместе с ним. Они выпили – Даша до дна, а Семеныч схалявил.
Через время Павел Семенович протиснулся к Даше и сказал: «Дашенька, я начинаю забывать вашу улыбку, а между тем, она к вам так идет». Так и сказал: «К вам...». Даша улыбнулась в ответ, но улыбка, по всей вероятности, получилась немного вымученной, потому что Семеныч нашел уместным дать Даше совет: «А вы, Дашенька, не упрямьтесь, отступите. Знаете, когда вы видите перед собой стену, то сделав шаг назад, вы можете обнаружить, что это всего лишь столб, и тут уж от вас зависит, упереться в него или обогнуть и пойти дальше...».
Даша на захмелевшую голову глубокого смысла не уловила, однако прониклась участием Семеныча до глубины души, так что даже в горле запершило. Чтобы не выдать своих чувств, Даша подставила под очередную раздачу свой пустой бокал и на удивление Павла Семеновича снова осушила его до последней капли.
Извинившись, она удалилась в туалетную комнату. Расположение помещений на этаже, где размещалась переговорная, было таким же, как и этажом выше в их родной бухгалтерии, не считая натыканных повсюду дополнительных стеклянных перегородок, поэтому Даша легко добралась до цели. А когда неверными шагами возвращалась обратно, внимательно глядя себе под ноги, на полном ходу врезалась в прозрачную стену, больно ударившись лбом. Даже искры из глаз посыпались. Отступив, она различила блики на стеклянной поверхности, свое слабое отражение и выходной проем рядом справа. Было обидно, но Даша, вспомнив слова Семеныча, поняла, что это наглядное объяснение его науки, применить которое к своей ситуации ей так и не удалось. Даша потерла лоб, огляделась вокруг, не заметил ли кто ее позора, подумала: «А ведь и правда, от меня самой зависит – треснуться башкой или вовремя найти выход». Погрозив пальцем своему отражению, она приняла вправо и вернулась в переговорную.
За время Дашиного отсутствия картина резко изменилась – стулья стояли в беспорядке, а весь народ толпился у окна, наблюдая за Петровичем, служебным водилой, который устроил во дворе громкую разборку с применением сложных многоступенчатых конструкций с залетным частником, припарковавшимся на его коронном месте. Петрович сказать умеет – каждое его выступление собирает полные окна благоговеющих перед настоящим мастерством зрителей. Как обычно, все смеялись, и Даша тоже смеялась вместе со всеми. А потом Павел Семенович попрощался и ушел, и народ тоже разбрелся кто куда. А Даша до конца рабочего дня чувствовала тепло душистого коньяка и чего-то еще, что остается после своевременных визитов...
После работы в спортзале на последнем километре беговой дорожки к Даше подошел инструктор, поинтересовался, ради кого это она так старается. Даша подумала: «А и правда, ради кого или ради чего?». Затем она перешла на тренажер для пресса и в положении вниз головой заметила, как что-то блеснуло на полу под соседней бодибилдерной установкой. Подняла, оказалось – значок «ударник коммунистического труда». Такой раритет, а еще дразнится. И как он там оказался? Даша удивилась - когда-то давно весь белый свет был у нее в приятелях, шутил и заигрывал с ней, но однажды забыл о ней и уже давно не вспоминал. И вот сегодня этот смешной значок - как в старые добрые времена...
А ведь это был знак начала возобновления отношений с миром, который в последнее время был с ней в ссоре...
По дороге домой позвонила подруга, и они договорились встретиться на остановке неподалеку от Дашиного дома с тем, чтобы перекусить и пообщаться в ближайшей кафешке. Подруга была безалаберная, полная Дашина противоположность, зато давняя, еще из детства, и это было ее главным достоинством. Они целую вечность не виделись, и Даша уже успела соскучиться, поэтому, когда Лерка на своих высоченных каблуках выползла из маршрутки двадцатью минутами позже назначенного часа, Даша не стала ее вычитывать, а только немного поторопила: «Больше инициативы, жрать хочется». Зато Лерка, наверное, в отместку за прошлые нахлобучки, нашла повод придраться к Даше. По пути в кафе она предъявила, что Даша ходит, подавшись вперед, как мужик, который все время предпринимает усилие и преодолевает препятствия. Как будто женщина не может предпринимать и преодолевать. Просто разошлась, потому что не успевала за Дашей на своих ходулях.
Правда, и в кафешке Валерия Захаровна не оставила своих нападок. Пока они раздевались и усаживались за столик, Лерка объяснила Даше, почему так происходит. Оказывается, потому, что Даша по жизни принимает чужие условия и живет по чужим правилам, вместо того, чтобы нести в жизнь свои взгляды и модели отношений, а как известно, добиться успеха на чужой территории не так-то просто – высокая цена, сомнительный результат. Совсем, как у Даши – пожизненное пахалово по всем фронтам, а в итоге - скучная работа и крах семейной жизни... Даша только отмахивалась: «Валер, ну что ты завелась? Теорию я знаю».
Принесли сок – из пакета вместо свежевыжатого, как она заказывала. Даша попробовала, скривилась и отставила стакан в сторону. Пока Лерка отлучилась искать удобства, Даша глазела по сторонам, разглядывая новый интерьер. Подумала, что бывшая забегаловка теперь вполне тянет на приличную кафешку, вот только замашки персонала остались прежними.
Мимо пробегал их официант – молодой парнишка в зеленом фартуке. Даша окликнула его и попросила заменить сок. К ее удивлению, тот быстро согласился, извинившись за ошибку. А Даша отметила про себя, что раньше она так никогда не делала - великодушно опускала мелкие недоразумения, оправдываясь тем, что не хочет связываться с хамством.
Вернулась Лерка, заметила нетронутый стакан и снова завела свою песню... Что Даша, вместо того, чтобы строго вздуть официанта, смиренно отставила негожий продукт в сторону. Что она спрашивает с себя гораздо строже, чем с других, поэтому другие часто этим злоупотребляют, а это в корне неправильно. Что обделять себя – нисколько не милосерднее, чем обделять других. И что пора Даше отрастить наконец зубы и когти и научиться всем этим пользоваться, чтобы настаивать на том положении вещей, в котором она уверена. В конце добавила, что у Дашиных проблем один корень – она не умеет действовать из своего центра личности. «Исходить из себя», - Перефразировала Даша. Такая формулировка ей нравилась больше.
Даша позавидовала Лерке, что даже у нее есть своя мудрость, но виду не подала. Вместо этого спросила: «Валер, у тебя что, критические дни?». Лерка обалдела: «А как ты догадалась?». Тут вернулся официант и заменил сок. Лерка подняла брови и внимательно посмотрела на Дашу. Столкнувшись с ее победным взглядом, прыснула от смеха. Официант подумал, что это над его неудавшейся хитростью с соком, покраснел и поспешил ретироваться.
Но это все ерунда, а вот, что действительно было важно... Пока Лерка уплетала пирожное, к Даше на колени запрыгнула тамошняя кошка и стала громко мурлыкать. А потом подошел мальчик, родители которого сидели за соседним столиком, и показал свой рисунок на салфетке. Кораблик с полосатым парусом на гребне волны. Как она могла пропустить, не отметить это? Ведь уже давно стало привычным, что звери ее избегают, дети сторонятся, а незнакомые люди спрашивают дорогу у кого-то другого.
Но минувшим днем в ее жизни определенно наметился положительный сдвиг. Может быть, он произошел после того, как она треснулась лбом о стену. Может быть, еще раньше - когда они беседовали с Семенычем. А может, это просто время сделало свое дело?
Даша собрала основные фрагменты недавнего прошлого и вывела главный лейтмотив: «от меня самой зависит», «исходить из себя»... дальше тянулась глубокая пауза...
И тут Даша поняла, почему у нее так долго не получалось простить Марка. Ведь простить – значит изменить отношение, а изменить отношение – значит измениться самой. Наконец-то это случилось. Оказывается, когда исходишь из себя, то и обижаться-то не на кого, потому что все зависит от тебя самой. Наконец-то для Даши это перестало быть просто теорией.
И сейчас, стоя на подоконнике и глядя в ночь, Даша благословляла все, что с ней было. Она не хотела бы ничего изменить в своей прошлой жизни, и благодарна и за ту затянувшуюся науку, что пришлось ей пройти, и за светлый миг своего освобождения. Она простила... Отступил, истаял страшный, прожорливый монстр обиды. Полегчало на сердце.
Даша знала, что теперь вся ее жизнь изменится - все теперь у нее наладится, все станет иначе. Одно только останется прежним – ее любовь к Марку. Она простила, но не разлюбила. Она по-прежнему была влюблена в его шальное тело, его парадоксальные мозги, во все витиеватости его загадочной души. Здесь она оказалась бессильной, и должна признать свою безоговорочную капитуляцию. Это оказалось выше нее.
Ну что ж, значит, так и будет. Придется жить со своей непутевой любовью. Главное, что теперь она уверена – ничто больше не способно помешает ее радости и веселому флирту с ее снова прекрасным и неповторимым миром.
Даша вернулась в постель и заснула сном ребенка, которому снятся полеты и парение над землей. Потому что в это время он растет...
Наутро она проснулась, как обычно, от вкрадчивой, но настойчивой мелодии будильника в мобильном телефоне. Широко распахнув гардины, чтобы впустить в дом побольше белого утреннего света, Даша подумала, что пора сменить шторы на что-то более легкое и повеселее. В душе она напевала популярный мотивчик, а когда стояла перед трудным выбором каждого дня у открытого шкафа, подумала, что самое время обновить гардероб. По дороге о своих нуждах напомнила любимая, но запущенная в последнее время машина – нужно было завулканизировать пробитое колесо, лежавшее на месте запасного напрасным грузом, заменить перегоревший габарит, проверить, почему загорелась на передней панели аварийная лампочка, сменить масло. К тому же, на днях отвалился кусок выхлопной трубы, и теперь Дашины поездки сопровождались вызывающим ревом, срывающим сигнализацию особо чувствительных собратьев, мимо которых проезжал ее горе-автомобиль.
Решив не откладывать новую жизнь в долгий ящик, Даша заглянула по пути в автосервис, оставила там до вечера подхандрившую машину для починки и помойки. До работы доехала автобусом. Всего две остановки, но она успела заметить и незлобно переругивающуюся парочку впереди, и стоящую в проходе растрепанную девчонку-подростка с ярко-оранжевыми губами. А пожилая нарядная дама, поймав Дашин взгляд на своем неуместном в общественном транспорте нагло-рубиновом перстне, заговорщески ей кивнула, приняв за ценителя.
Свой талончик Даша свернула в полоску и перегнула пополам, получился бантик. Раньше она делала такие бантики из всего, что попадалось под руку – билетов, оберток, фантиков и даже ненужных визиток. Она оставляла их повсюду – на работе, в кафе, в кино, а однажды даже в милиции или инспекции, или что там у них - из копии квитанции об оплате штрафа за нарушение правил дорожного движения. И все равно в конце дня набиралась целая горсть, которую Даша выгребала из карманов и выбрасывала в мусорную корзину, освобождая место для дня грядущего. Если бы она была детективом, то искала бы себя по следу из бумажных бантиков. А потом бантики куда-то делись, вредная привычка забылась. И вот - снова бантик, первый после долгого перерыва, открытие нового сезона.
В конторе Даша быстро и с настроением переделала все текущие дела - время до обеденного перерыва пролетело незаметно. А перед тем, как уйти на обед, она зашла к директору и с неожиданной для себя решительностью попросила освободить ее от должности главного бухгалтера и дать возможность попробовать себя в области проектного менеджмента. Пусть даже с потерей кабинета и зарплаты. Не сразу, через некоторое время, за которое она подготовит себе достойную смену. Кандидатура уже имеется. А потом пусть кто-нибудь подготовит ее. Она уверена - у нее получится...
По виду растерянного руководителя Даша поняла, что тот слишком далек от того, чтобы понять, как же надоели ей все эти балансы, как хочется живого дела. Она на ходу придумала, будто мечтает о более серьезной карьере, а в бухгалтерии она уже достигла своего потолка, и ей больше некуда расти. Директор посмотрел уважительно и обещал подумать.
В перерыве Даша заскочила в торговый центр, что размещался по соседству, и накупила себе целую кучу обновок и две упаковки духов. Закрывшись в кабинете, она первым делом растерзала нарядные коробки, чтобы добраться до флаконов. Открыть любую упаковку без потерь, так, чтобы не причинить ей физических повреждений, Даша не умела – не хватало терпения. Теоретически она знала, что в любом самом запущенном случае должен быть предусмотрен нехитрый способ добраться до содержимого – тесемочка, за которую нужно потянуть, или что-то в этом роде, но к таким делам не было у нее никакого таланта. Вот и с парфюмом та же история – от красивых коробочек остались одни ошметки и огрызки полиэтилена. Сами духи она выбрала совсем разные. Одни – свежие, дань традиции, а другие - сразу и не скажешь, какие... сложные, с интригой... для особого случая.
Мысли об особом случае извилистой стежкой привели к Марку. Даша подумала, что это не дело, что Артем избегает отца и ни разу не видел сестру. Не по-людски как-то. Нужно будет с ним об этом поговорить. Да и у них с Марком все как-то неправильно, в напряженном молчании. А ведь не чужие люди, общий сын. И что им теперь, собственно, делить?
Даша вспомнила, что Марк ведь ничего не знает про то, что она его простила. Что он все еще живет старыми понятиями, когда она дулась на него и была в претензиях. Нет, она не позволяла себе никаких упреков, но и без них ее боль и обида, наверное, давили на Марка. Или она все это придумала? В любом случае, Даше хотелось освободить Марка, пожелать ему счастья и отпустить. В этом не было ни подвоха, ни скрытого маневра. Последний аккорд...
Только сейчас Даша поняла смысл этих слов. Их часто повторяла проблемная Галка из отдела планирования, наверное, ей в жизни не везло с последними аккордами. Даша припомнила предысторию. Как утверждала Галка, в семье Баха было несколько детей, и все они были музыкальные и обучались игре на пианино. Детей было много, а пианино одно, поэтому уроки заканчивались часто поздним вечером, когда сам Бах уже ложился спать. Так вот, когда кто-то из детей не закончив произведения, бросал играть, Бах вставал и брал последний аккорд. Без этого он не мог заснуть. Так и Даша не могла жить без того, чтобы не подвести итог их с Марком отношениям. Ей нужна была эта встреча. И Даша по памяти набрала стертый когда-то сгоряча телефонный номер.
Они ужинали в уютном ресторане, разговаривали обо всем, не избегая трудных тем. Даша рассказала ему о себе, а он о себе. Было тепло и спокойно, как никогда в их совместной жизни. А потом Марк пригласил ее к себе, и она согласилась.
Даша легко переступила порог его дома, хотя совсем недавно не отважилась бы. Его холостяцкая квартира оказалась большой и ухоженной, у порога стояли женские тапочки. Даша прикинула – домработница или новое увлечение? И поняла, что ей все равно. Главное, чтобы красиво, потому что больше всего в близких людях Дашу расстраивали некрасивые и недостойные поступки. И пусть она все еще любит Марка, но ничего от него не ждет, а только хочет, чтобы все у него наладилось, чтобы все было в порядке.
Они пили чай и молчали, а потом Марк вызвал такси и проводил ее домой...
Перед тем, как лечь спать, Даша подумала, что это так правильно – сегодняшний вечер, так замечательно, что они с Марком встретились и покончили с прошлыми обидами. И вообще, какое же это счастье – найти в себе мудрость измениться и простить... Как преображается тот, кто сумел это сделать – каким он делается уверенным и сильным - как герой, победивший вампира и пьющий теперь его могущество. Даша была счастлива. Ей хотелось крикнуть: «Эй вы там, все вокруг, вспоминайте меня, мы снова вместе!». Снова хотелось строить планы и загадывать желания. Засыпая, Даша была уверена, что этой ночью она не проснется.
Но где-то около двух зазвонил телефон. Даша пошарила вокруг в поисках мобилки, наконец нащупала, но оказалось, что она разрядилась, и вообще звонят на домашний. Это был Марк. Он говорил, что все еще любит ее, и всегда любил, но только сегодня понял, как же она ему нужна и как ему ее не хватает. В подробностях вспоминал их лучшие моменты, много всего... оказывается, он помнил... Спрашивал, была ли она счастлива все это время без него, заранее зная для себя ответ... Марк рассказывал, какая она умница, какая сильная, какая замечательная, что другой такой нет и еще много всяких красивых слов, которые мечтает услышать любая женщина. Предлагал все начать сначала... А в заключение объявил, что теперь все зависит только от нее и повесил трубку.
Даша, слушая короткие гудки, перевела: Марк ничего не обещает, просит принять его таким, какой он есть, предлагает взять на себя ответственность за свое решение. Свела калькуляцию – она ничего не ждет, любит его таким, какой он есть, всегда и по всем статьям сама отвечает за свои решения, вернее за то, что принимает чужие предложения. Получалось, что все сходится, и что действительно нужно просто рискнуть и все начать сначала.
Начать сначала... Не об этом ли она не так давно мечтала? А теперь вот стояла со стонущей трубкой в руках, с заманчивым предложением от любимого мужчины быть вместе, и сомневалась. Вспоминала его слова, их бурный роман и незабываемые годы, которые они прожили вместе, все самое лучшее, что было и что навсегда сохранит она в своем сердце...
Прошлое отступало с ободряющей и немного виноватой улыбкой, с легким шорохом уходящих в лету потерявших силу потерь и заблуждений, оставляя Даше самые милые сердцу, самые приятные воспоминания и новое понимание. Понимание того, что она не хочет, чтобы прошлое повторилось.
С пронзительной ясностью Даша ощутила, до чего же опостылели ей компромиссы! Как не хочется больше недомолвок и неправды! Как нужно ей ЧИСТОЕ пространство! Как необходимо, чтобы было КРАСИВО!...
А значит, так выходило, что им не по пути...
«Не по пути... Не по пути...», - Заело в мозгах...
«Черта с два!» - Выругалась она, перекрикивая короткие гудки, - «Теперь все у меня будет по-другому!» - Заверила в пустоту, - «Все будет, как должно быть...», – Добавила почти шепотом и опустила трубку, чуя, как крепчает ее дух, как отрастают у нее зубы и когти, как набирают в ней силу первые ростки своей собственной мудрости – ВО ВСЕМ ИСХОДИТЬ ИЗ СЕБЯ...