Эта история случилась во время знаменитых морозов, когда наш Колян один из всех героически ходил в школу, зарабатывая себе бесстыдным образом пятёрки. Как будто другим хорошие отметки не нужны. Первые дни мы, то есть вся наша компания кроме Коляна смирно сидели по домам, не высовывая на улицу носа. Но вскоре всё же мало помалу осмелели и стали посещать друг друга. Тем более что это не составило никакого труда. Из подъезда в подъезд, я думаю, можно и при пятидесятиградусном морозе перебежать. Самое главное чтобы лифт не замёрз и не остановился между этажами. Но таких лютых морозов у нас всё-таки не было, потому что Самара как-никак не Якутия. И вот в один из таких морозных вечеров, мама, придя с работы домой, прямо с порога объявила:
- Наверное, на первом этаже люди околевать стали.
- Как так, - не понял я.
- Все оконца, все щели в подвал заделывают.
- Да видел я это, - усмехнулся папа, - И никто не околевает. Просто, вероятно, опасаются, как бы трубы водопроводные не прихватило морозом.
- Трубы трубами, а всё равно и жильцам теплее будет, - не сдавалась мама.
- Конечно, - опять почему-то усмехаясь, согласился папа.
Вот на этом весь разговор о заколоченном подвале у нас и закончился. А чего было рассуждать то. Но это нам только так, конечно, казалось. Потому что буквально на следующий день, когда родители были на работе, ко мне в квартиру буквально вломились встревоженные и, даже можно сказать, испуганные Катька, Максик и Дренька.
- Славок, - закричали они с порога, - беда, беда.
Глядя на их лица, полные испуга, тревоги, беспокойства и почему-то сразу подумал про Коляна. Да это было и не мудрено. Ведь его одного не было среди нас в тот момент. А то, что Колян большой и что у него просто бычье здоровье, я как-то не подумал. Ведь Колян даже в такие лютые морозы возвращался из школы в пальто нараспашку. Да ещё и при этом распевал на всю улицу песни. Потому что был очень доволен результатами своей штрейкбрехерской, возмутительно индивидуалистической деятельностью, каждый раз принося домой кучу пятёрок. И так эти отметки влияли на его самочувствие, что даже элементарный насморк не брал нашего гренадёра. Мы ведь видели в окно, что Колька возвращался со счастливым лицом, вернее мордой, потому что такую красную рожу просто невозможно назвать иначе. И не смотря на кирпичную физиономию Коляна, я сразу же с тревогой спросил:
- Неужели Колька замёрз по дороге в школу?
Мой вопрос настолько ошеломил друзей, что они некоторое время просто молча смотрели на меня раскрыв рты. И это молчание убедило меня, что я не ошибся в своём предположении. И я молча, как это всегда делают на траурных церемониях, застыл тут же по стойке смирно и в скорбном молчании опустил голову долу. Мне сразу пришло в голову это слово, красивое, русское, немного непонятное и от этого несколько таинственное. Хотя всего то и означало оно, что я стоял, опустив башку вниз, как будто потерял рубль. И я бы, наверное, так простоял довольно долго, боясь нарушить торжественность скорбной минуты, если бы не пронзительный вопль Катьки:
- Причём здесь этот битюг? Он же здоровый как танк. Что с ним вообще может случиться?
Тут уж я вообще перестал что-либо понимать и просто стоял молча, глядя на своих друзей. А Дреня, глубоко, тяжко вздохнув, положил мне на плечо свою миниатюрную ручку и горестно спросил:
- Ты видел фильм Призрак замка Морисвиль?
- Ч-ч-че-го? – заикаясь от растерянности, промолвил я.
- Фильм такой, - сурово продолжил Дреня, - про приведения.
- Какие приведения? – потребовал я уточнения, продолжая при этом стоять на пороге и не пропуская дальше в квартиру своих, как мне казалось, сбрендивших друзей.
- Привидения людей, казнённых средневековой инквизицией и злодейски замурованных в стену, - не опуская руки с моего плеча, пояснил Дренька, ещё больше запутав ситуацию, ибо я совсем уже ничего не соображал.
- Кого замуровали то? – испуганно промямлил я.
- Кошек! – закричала Катька и тут же разрыдалась.
Видя, что я всё равно ничего не понимаю, Максик, как более здравомыслящий из всех, отодвинул в сторону и Дреньку и Катьку и, приблизив своё лицо к моему почти что вплотную, сурово заговорил:
- Вчера рабочие из ЖКК заделали в подвале дома все отверстия и оконца.
- Неужто бомжей замуровали? – оторопел я, совершенно забыв о том, что Катька говорила про каких-то кошек.
- Да, бомжей, целую стаю, - подтвердил Максик.
- Стаю?
В растерянности я смотрел на своих друзей, стараясь представить себе толпу оборванных, замерзающих бродяг, которых безжалостно замуровали в подвале дома. Воображение отказывалось верить такому чудовищному событию. Однако друзья совсем не собирались меня разубеждать в обратном. А Катька со слезами на глазах продолжила пояснения:
- Сейчас они все там сгрудились у забитых окон и кричат истошно, прося о помощи.
Шокированный таким невероятным известием, я оторопело отошёл в сторону, пропуская друзей в квартиру.
- Их там штук пятнадцать, - сказал Дренька.
- А может и все двадцать, - мрачно изрёк Максик.
Услышав такие цифры, я почувствовал, что у меня начинают шевелиться на голове волосы. Я был в полнейшей растерянности от услышанного.
- Как же это так, - промямлил я.
- В общем, давай, собирайся, и пойдём спасать кошек, - хмуро сказал Максик.
- Кошек?
- Да, пока все бедные животные не замёрзли и не умерли от голода, - горячо затараторила Катька.
- Так вы про кошек, что ли говорили? – принялся я бестолково уточнять.
- Конечно, про кошек, - мрачно подтвердил Дренька.
Тут я почувствовал, как что-то трётся о мои ноги. Посмотрев, я увидел своего Пушка. Кот как бы торопил меня. Мне стало не по себе. Пусть это и ничьи коты, но ведь они же живые. Торопливо я принялся одеваться. Когда мы спустились вниз, то увидели, что возле заделанных основательно окон подвала стоит весьма внушительная толпа. Обойдя дом вокруг, я увидел, что народ стоит и возле закрытой на большущий замок подвальной двери. Каждый из собравшихся старался высказаться, и поэтому получался просто гам и понять от этого что-либо было просто очень трудно. А кошки в подвале устроили настоящий концерт. Они все сгрудились возле замурованных окон и истошно вопили. Около наглухо закрытой двери животные почему то предпочитали не находиться.
- Чего же они орут? – удивился один из зрителей.
- Тебя замуруй заживо и ты тоже будешь так же орать, - тут же ответили ему сердито сразу несколько голосов.
- Я что? – в растерянности начал оправдываться дядёк, - а кошки то ведь могут и крысами там питаться и мышами.
- Да от такого количества кошек там все крысы с мышами разбежались, - опять раздалось в толпе несколько голосов.
- Точно, точно, - продолжали рассуждать в толпе, - мышам эвакуироваться от такого скопления кошек просто, они наверняка уже в другом доме обитают.
- Скажешь, тоже, просто. Чать у них здесь у каждой своя нора обжитая, а в другом доме что? На пустое место приходить.
- Ну, вы и развели бодягу. Может, вы ещё скажете, что у каждой мышки здесь в подвале и прописка своя имеется.
- Не знаю как насчёт мышиной прописки, но котов точно спасать надо, - сказал один из собравшихся.
- Что же делать то?
- Что же делать то?
Раздалось сразу несколько голосов. После этого сразу же наступила тишина, нарушаемая лишь истошными кошачьими воплями замурованных заживо животных. Люди думали. А вслед за мыслительной паузой вперебой стали предлагать различные варианты по спасению несчастных животных.
- Надо срочно позвонить в ЖКК.
- Пожарных вызвать.
- Милицию.
- В МЧС позвонить.
- В газеты сообщить о таком варварстве.
Пределу возмущения разгневанных людей не было границ. И я удивился, насколько у нас всё-таки любят животных. А народ сразу подаставал свои мобильники и принялся названивать, кто куда горазд. И пока люди были заняты звонками, я и не заметил, как к толпе подошёл возвратившийся из школы наш новоявленный пятёрочник Колян.
- Чё это такое, пацаны? - робко и тихо спросил нас Колян.
И мы все сразу на него зашикали, прося не мешать людям вызывать экстренную помощь по спасению кошачьих душ.
- Тссс, - шипели мы все хором на Коляна, приложив к губам пальцы.
Колян совсем растерялся и ещё тише переспросил:
- Чё случилось то?
- Кошки погибают, - также шёпотом и хором ответили мы, забыв про свой бойкот, про своё решение не разговаривать с отступником и выскочкой.
Поняв в чём дело, Колян тут же пробился сквозь плотную толпу к добросовестно заделанному окну и, послушав жалобное мяуканье, объявил:
- Да ведь животные попросту от голода умирают. Их же накормить надо в срочном порядке.
- Граждане, поможем голодающим животным, не дадим пропасть живым душам, - завопил дядька, тот самый, который говорил, что кошки могут в подвале питаться и мышами.
- Я сейчас сосиски несчастным вынесу, - решительно объявил Колян, и тут же помчался домой.
Некоторые граждане тоже торопливо покинули толпу. А мы с друзьями переглянулись между собой, в знак одобрения действиями Коляна показав друг другу большой палец. Мы то могли оценить лучше всех собравшихся самопожертвование Коляна. А народ продолжал названивать в разные инстанции. Кто-то предложил найти лом или гвоздодёр, или просто фомку и вновь проломить отверстия. Сразу же несколько человек побежали за инструментом. Из подъезда же выскочил Колян. В руках он держал целый пакет сосисок, которые вероятно уже разогрел в микроволновке, потому что от кулька исходил аппетитный запах и валил пар. Колька судорожно зажмуривался и старался держать свою ношу подальше, на вытянутой руке. И мы все поняли, что он сам не съел ни одной сосиски и сразу почувствовали к нашему другу прилив симпатии, забыв напрочь про то, что он в эти морозные дни нахватал пятёрок больше, чем находилось в его пакете сейчас сосисок. Несколько сердобольных бабушек появились с парящими от тепла блюдцами с горячим молоком.
- Молоко остынет.
- Сосиски застудятся.
Раздались встревоженные голоса. После таких предостерегающих возгласов бабульки помчались обратно в подъезды, а Колян мужественно засунул горячий пакет себе под куртку. Вид у него при этом был просто страдальческий. И мы понимали, что это не от высокой температуры кошачьего обеда, а от того, что Колян ещё сам ничего не ел после напряжённого учебного дня. И мы, незаметно от Коляна, переглянулись между собой и показали друг другу большой палец в знак огромного уважения и одобрения к нашему другу. Но тут как раз стали прибывать многочисленные корреспонденты с телекамерами и просто с фотоаппаратами. Вслед за ними, почти тут же появились бригада МЧС, прибыло сразу несколько пожарных машин, несколько патрульных нарядов милиции и после всех примчался инженер ЖКК. И сразу поднялся такой галдёж, что не стало слышно даже истошного мяуканья несчастных кошек. Возмущённые пожарники грозились штрафами за ложный вызов, телевизионщики поспешно устанавливали аппаратуру на треноги, хотя и без того несколько дядек уже бегали с камерами на плече. Корреспонденты газет ходили с блокнотами и диктофонами, пытаясь выяснить у народа все подробности, все обстоятельства заточения несчастных животных. Инженер ЖКК звонил своему начальству, объясняя ситуацию и сообщая попутно о том, что у него нет ключа от двери подвала. Эту новость он сообщил во всеуслышание, громко, почти что прокричал. Не потому, чтобы все были в курсе такой безалаберности, а потому, что старался перекричать всех сразу. Конечно, это у него не получилось, но свою беспомощность он выдал. Теперь весь народ взирал на него сурово и даже беспощадно. Осознав свою столь роковую промашку, инженер тут же сел в машину и, сказав, что едет за ключом, поспешно укатил. Возмущённые поведением инженера, люди тут же подступили к пожарникам.
- Чем грозиться штрафами, лучше бы помогли высвободить несчастных животных. У вас что, нет инструмента что ли?
Пожарники сразу успокоились, потому что хотя и не было огня, но пожарный расчёт всё же пригодился. А это ведь самое главное не чувствовать себя лишними. Поэтому пожарники, сразу повеселев, с шуточками и прибауточками достали свои багры, топорики и принялись выламывать заделанное накануне окошко. Работа у них шла споро. Бабульки с блюдцами молока уже стояли рядом, будучи уверенными, что ничего не успеет остыть. Так и получилось. Пожарникам даже не пришлось выламывать проём целиком. Был сделан лишь небольшой лаз. Этого оказалось вполне достаточно. Из пробитого отверстия стали одна за другой выскакивать кошки. Их встречали как истинных героев голодной зимовки в пустом подвале. И что всего удивительнее, так это то, что животные не стремились сразу же убежать, а останавливались перед восторженной толпой, которая приветствовала их радостными возгласами. Впрочем, кошки никуда не убегали может быть по тому, что бежать то им было некуда; впереди толпа, сзади ненавистный подвал, а в середине сугроб на газоне. Однако кошки всё выползали и выползали из подвала. В конце концов, возле дома собралось изрядное количество несколько ошалевших котов и кошек. Из толпы сразу же выделился Колян и, достав из-за пазухи свои сосиски, принялся угощать изголодавшуюся ораву.
- Какое у Колички доброе и одухотворённое лицо, - восторженно произнесла Катька.
Один из операторов телевидения, который находился ближе всех к Коляну, тут же попросил Коляна:
- Мальчик, мальчик не бросай им так шустро свои сосиски. Помедленнее, помедленнее. И немного развернись, ещё немного. И радостно улыбайся. Естественнее, естественнее. Так, молодец. Вот этого, самого наглого, который сосиски жрёт не жуя, просто заглатывая их как удав какой-нибудь, не загораживай. Так хорошо. Прекрасно.
Колька просто сиял от счастья. Не от того, что его персону показывают по телевидению, а от того, что кот оказался прожорливым как удав. И, толи боясь спугнуть своего новоявленного друга, толи просто от избытка чувств, погладил своего проглота нежно и ласково произнёс:
- Обжорик. Жорик.
А потом он немного помолчал, словно вслушиваясь в музыку слова и удовлетворённо решил:
- Значит будешь Жориком.
А я только хмыкнул саркастически, краем глаза наблюдая, как Колькин Жорик дожирает последнюю сосиску.
- Что, сосиски кончились? Ладно, ладно. Бабушки с молоком, на передний план, - засуетился солидный оператор в куртке со множеством карманов.
Бабульки с готовностью, хотя кряхтя и охая, гуськом выдвинулись на передний план, оттеснив бесцеремонно нашего Коляна. А операторы уже вовсю командовали бабульками.
- Вот эта бабушка у которой на глазах слёзы, развернитесь лицом к камере. Так, хорошо.
Фотокорреспонденты вовсю снимали эту трогательную сцену, не используя фотовспышки, чтобы не испугать слегка ошалевших животных. Коты же в это время дружно принялись лакать тёплое молоко. Люди стояли в двух шагах от кошек и улыбались, глядя на этот обед. А потом вдруг один из корреспондентов увидел нашу компанию. Мы стояли впереди всех, гордые за своего друга Коляна у которого на груди бесцеремонно примостился Жорик.
- А вы что же, ребята, не осчастливите животных? – спросил он нас.
- А у нас снабженец Колян, - улыбаясь во весь рот, пошутил Дренька.
- Обед обедом, а как же душевное тепло? Вот, берите пример с вашего друга. А ну-ка, подхватили себе кошечек,– приветливо улыбаясь, подбодрил нас корреспондент.
Мы несмело переглянулись между собой.
- Да ведь сейчас морозы, - напомнил нам корреспондент, как будто мы сами не чувствовали этого.
- Ну? - промычали мы дружно.
- Так кошечки то замёрзнут.
Услышав это, вся толпа вдруг страшно заволновалась.
- Вот поэтому киски и не бегут от людей, - раздались возгласы.
- Понимают, откуда спасение может придти.
- Так помогите же бедным животным. Возьмите их к себе хотя бы временно, - не особенно громко, чтобы не распугать всю хвостатую братию, но вполне отчётливо проговорил корреспондент.
- С мамой надо посоветоваться, - хором ответили мы настырному корреспонденту, сердясь при этом на нашего выскочку Коляна, который и при спасении кошек опередил всех.
- Что же у вас мамы, без сердца что ли? – возмутился корреспондент.
- Конечно, нет, - обиженным тоном опровергли мы такое предположение.
- Так возьмите, возьмите их на ручки, - сказал корреспондент, делая знак оператору, чтобы тот снимал нас.
Совсем забыв, что у нас уже есть кот Пушок, я нерешительно наклонился вперёд.
- Позови, позови, - подсказал шёпотом корреспондент.
- Я же имени не знаю ни у кого, - ответил я от растерянности довольно глупо.
- Зови так, как всех кошек подзывают, кыс-кыс, - опять подсказал корреспондент.
- Кыс-кыс, - сказал я довольно не смело, совершенно неуверенный в успехе своего предприятия, что, кстати, и придавало мне смелости.
- Маленький шажочек назад, чтобы не сливаться с фоном стены, - приказал оператор.
Я сердито выполнил то, что требовал от меня этот назойливый оператор.
И тут же, к моему удивлению, одна из кошек, чёрно-белого раскраса с большой готовностью отозвалась на мой призыв и прямо таки бросилась ко мне в руки. Она прижалась к моему плечу и громко, громко замурлыкала. В толпе людей прошёл гул удивлённого удовлетворения. Все смотрели на меня и ласково улыбались. Телекамеры были теперь направлены на меня. Корреспондент за их спинами делал остальным членам нашей компании одобрительные жесты, приглашая сделать тоже самое.
- Вас же вся страна увидит, - возбуждённо и радостно шептал он, - Ну!
Однако никто из моих друзей не торопился звать кошек. Не потому, что не хотели осчастливить бездомных животных, а потому что выбирали, какая из них будет его. Кошки тоже дружно таращились на своих спасителей.
- Ух, ты! Прямо Ван Гог.
Мы удивлённо посмотрели на Максика, который восторженно взирал на замухрыстого вида безухого кота. Вернее кот был не совсем безухим. Просто одно ухо у него было толи кем-то отгрызено, толи отрезано. И это было очень заметно. И вот на этого-то обкорнанного кота и смотрел с восхищением наш художник. Я лишь скептически хмыкнул и нежно погладил прильнувшую к моему плечу кошечку, отчего та очень громко замурлыкала. Корреспондент, услышав её вокал, пришёл просто в неописуемый восторг и тут же подсунул ей под нос микрофон. Но кошка не уронила своего достоинства и замурлыкала ещё сильнее.
- Мурка, - объявил я всем негромко.
И все со мной согласились, что лучшего имени для этой кошки просто не придумать. И тут же стали очень внимательно рассматривать кошачью команду, где помимо Ван Гога выделялся и мордастый серый кот, упорно, не мигая глазеющий на Катьку.
- Кузенька, - умильно прошептала Катька.
Кот тут же неторопливо, с большим достоинством засеменил к Катьке.
- Надо же, - удивились все.
Операторы были просто в восторге и торопливо направили камеры на мордатого лохматого кота, которого Катька почему-то назвала Кузей. Дренька растерянно и как то торопливо, надел очки, чтобы можно было лучше разглядеть компанию котов и кошек, не зная, кого же позвать и каким именем. Наконец он растерянно произнёс банальное кис-кис. И, как ни странно, к нему тотчас просто бросился на руки какой-то замухрышка непонятно какого раскраса, но зато с большущей буквой «М» на лбу.
- Мурзик, - выдохнул Дренька и счастливо заулыбался.
Приятно всё-таки, когда и тебя не обходит счастье. В то же мгновенье несколько человек из собравшейся публики, слегка присев, дружно произнесли магическое кыс-кыс. Кошки бросились всей толпой к новоиспечённым хозяевам. А корреспондент между тем вещал на весь мир радостно и возбуждённо. Он объяснял, как это получилось, что в одном подвале оказалось столько запертых кошек. По его словам всё вышло очень просто. Во всех близлежащих домах, принадлежащих нашему ЖКК, позабивали окна в подвалы. Тот рабочий, который выполнял эту работу, прежде чем замуровать подвал, прогонял животных наружу. Наш дом был последним в очерёдности проведения работ. К тому же оконца заделывались на другой день, так как всё сразу заделать не успели. И что самое плохое в этой истории для бездомных животных, так это то, что исполнял работу уже другой человек, который даже и не подумал о том, что в подвале может кто-то находиться. Вот так, совершенно без злого умысла в нашем подвале оказалась целая стая кошек со всей близлежащей округи. А дальше вы уже всё знаете и сами. И как только корреспонденты так быстро про всё узнают, уму непостижимо. Впрочем, удивляться нам было некогда. Надо было позаботиться о приобретённой живности. Что мы и сделали, торопливо разойдясь по своим квартирам. Только тут я подумал про Пушка, и немного заволновался. Но потом вспомнил, что папа говорил последнее время о том, что нашему коту нужна кошечка. То, что папа так заботился о нашем коте, было, несомненно, прекрасно, но я тут же вспомнил и про бурные протесты мамы. И это уже было совсем не прекрасно. Но, что сделано, то сделано. Не выбрасывать же мне было кошку. Я незаметно покосился на Катьку, прижимающего любовно мордастого Кузю и Максика, с его безухим Ван Гогом. Как поведёт себя мама, мне было ясно и поэтому думать об этом сейчас не хотелось. Чтобы как-то отвлечься от тревожных мыслей я с подчёркнутым сарказмом, который подчёркивал преимущество моей кошки перед остальными, сказал:
- Ну, этот понятно, почему Ван Гог, потому что с рваным ухом, а твой мордастый котяра сам тебе что ли сказал, что его зовут Кузькой?
- Так он и есть Кузя, - с полнейшей убеждённостью в своей правоте пропищала Катька.
Вечно эти девчонки действуют без всякой логики. Говорит так, словно у кота паспорт есть. Однако спорить с Катькой мне уже было некогда, потому что мы с ней приехали к себе на этаж. Выходя из лифта, я услышал, как Максик прокричал нам вслед обиженным тоном:
- Ван Гог гений.
- Тот да, а у этого замухрышки она в чём проявляется? – обернувшись к лязгнувшей двери лифта, прокричал я.
Потом мы с Катькой, помахав друг другу руками, разошлись по своим квартирам. Открыв дверь я с подозрительностью посмотрел на Пушка, ожидая от него чего-нибудь недружественного по отношению к гостье. Но опасался я зря. Котяра отнёсся к Мурке очень и очень дружественно. Моя собака Римка была несколько удивлена появлением кошки и даже попыталась на неё гавкать. Но Мурка отнеслась к её тявканью совершенно равнодушно и Римка в растерянности отошла от новенькой. Не обратила Мурка внимания и на кота. Она сразу легла на диван и, свернувшись калачиком, мгновенно заснула. Оторопевший Пушок лёг рядом, но не заснул, а принялся внимательно разглядывать нежданную подругу. А я принялся ждать родителей, желая, чтобы первым пришёл папа. На моё счастье так и получилось. Римка сразу бросилась встречать любимого хозяина.
- А кот то где? – слегка удивлённым тоном спросил папа, - обычно он вместе с Римкой выползает в коридор меня встречать.
- Ну, выйдет, - промямлил я не совсем уверенно.
И тут папа увидел выходящую из комнаты Мурку. Она выходила не торопясь, с достоинством. Она не стала тереться о ноги папы, как это делал бесцеремонно Пушок, а просто скромно уселась и стала изучающее разглядывать папу. Папа от удивления перестал раздеваться и тоже стал с интересом рассматривать Мурку.
- Это что? – наконец спросил он.
- Это кто, - промямлил я заикаясь.
- Ты знаешь, что нам мама за это «кто» сделает? – спросил папа.
- Мороз ведь, - сказал я первое, что пришло в голову.
Я думал, что папа сейчас будет меня расспрашивать про кошку, но он лишь изумлённо смотрел на меня, ожидая дальнейшего объяснения.
- Котов закрыли, а мы их спасли, - промямлил я несмело.
Однако это объяснение совершенно не внесло никакой ясности. Папа по-прежнему смотрел на меня изумлённо. Запинаясь и даже немного заикаясь, я постарался объяснить ситуацию. Уж не знаю, понял папа мою сумбурную речь или нет, но кошку выгонять он не был настроен. Может Мурка ему так вот сразу понравилась, может от своего решения осчастливить Пушка не собирался отказываться. Однако он лишь покачал головой и коротко сказал:
- Ждём маму.
Потом подумал немного и продолжил, подбодряя меня:
- Попробуем отстоять твою кошку.
- Нашу, - поправил я.
- Ну, да, нашу, - согласился папа.
Так мы стали коалицией. И когда пришла с работы мама, мы уже готовы были к сражению по отстаиванию судьбы Мурки. Впрочем, мама, по возвращению с работы, сначала на Мурку и не стала бурно реагировать, лишь только спросила недовольно:
- Это ещё такое чудо откуда?
- Из подвала, - честно сознался я.
И тут уж мама пришла в ужас.
- У этой особы наверняка же блох полным полно.
- Нет, - заверил авторитетно папа, - я проверял. Как ни странно ничего по ней не шныряет.
Мама удивлённо посмотрела на Мурку, которая после слов папы, удостоверяющих, что она не блохастая, смело стала тереться о ногу мамы.
- Не подлизывайся, - строго сказала ей мама.
Потом она столь же строго посмотрела на папу и сказала уже во множественном числе:
- И с вами тоже, молодые люди будем разбираться по поводу квартирантки. Но сначала надо заняться ужином.
Мама поспешно удалилась на кухню, а мы с папой переглянулись победно.
- Раз сразу не отправили на улицу твою Мурку, значит есть надежда, что она останется.
- Нашу, - поправил я опять папу.
- Вы чего там шушукаетесь, - живо отозвалась с кухни мама. Благодарите, что сейчас мороз, а то бы я вас вместе с вашей кошкой отправила в подвал, в котором нет блох, и откуда вы приволокли это создание.
Мы с папой благоразумно сделали вид, что не слышали этих грозных маминых слов и разошлись каждый в разные комнаты. Я думал, что Мурка пойдёт со мной в маленькую комнату, но она пошла за папой в большую. И это мне было даже несколько обидно, ведь это я, в конце концов, принёс её в квартиру, а получается, что меня и за хозяина как бы не признают. И не знаю, сколько бы я пребывал в обиде, сидя в одиночестве у себя на диване, если бы не громкий вопль папы:
- Сюда, скорее, ко мне!
У меня аж мурашки по телу пошли, потому что папа ещё никогда так громко не кричал. Я даже и не знал, что подумать. А папа всё продолжал звать нас с мамой в комнату и всё торопил и торопил. Опрометью я бросился на истошные папины крики, чуть не столкнувшись в коридоре с мамой, которая с глазами полными неподдельного ужаса мчалась туда же. Влетев в зал, мы застали папу лежащим на диване. Он протягивал свой перст, почему то в тот момент я так и подумал, что перст, а не палец, в направлении телевизора и громко кричал лишь одно слово:
- Смотрите, смотрите.
Мы с мамой посмотрели на экран и я от удивления чуть не сел на палас, а мама от неожиданности выронила, даже этого не заметив, полотенце. На экране я увидел себя. Я держал на руках Мурку, которая громко при этом мурлыкала, прижимаясь ко мне. Вид у Мурки был очень счастливый, а у меня какой то ошарашенный. Диктор рассказывал про сегодняшнее спасение животных из подвала нашего дома. Потом были показаны вся наша компания и другие волонтёры, принимавшие участие в спасение кошек. Показали и Коляна, как он кормит спасённую братию, голодными глазами взирая на сосиски. Показали улыбающуюся Катьку с мордастым Кузей. Показали несуразного Ван Гога с отгрызенным ухом и, счастливого от такого совпадения с великими, Максика. Показали и Дреньку, который влюблёнными глазами гордо смотрит на своего замухрышку Мурзика от того, что у того во весь лоб красовалась буква «М». Диктор говорил о всех нас почти что как о национальных героях. Мне даже как-то неудобно стало слушать все эти восхваления с экрана. Зато мои папа с мамой просто застыли перед экраном. Даже, кажется, дышать перестали. Когда репортаж кончился, мама умильно, со слезами на глазах и взволнованной дрожью в голосе проговорила:
- Что же ты промолчал про такое значительное событие?
Я хотел ответить, что уже напоминал о подвале, но скромно промолчал. А мама обняла меня и с гордостью пояснила папе:
- Это он в меня такой добрый, это у него от меня такое доброе и отзывчивое сердце.
И после этих слов я уже нисколько не сомневался за судьбу Мурки, которая тоже поняла, что её участь решена, и она более не будет ютиться по подвалам. Мурка громко, громко замурлыкала, Пушок ужасно заволновался от её мурлыканья, а Римка недовольно гавкнула на кота. Папа засмеялся и тоже что-то хотел сказать, но тут раздался телефонный звонок. Это звонила Катькина мама.
- Вы видели? Вы видели? – разрывалась от её крика телефонная трубка.
А мама счастливо улыбалась и всё говорила одно и тоже, какие мы молодцы. А потом мы смотрели эти кадры ещё несколько раз, в других выпусках новостей и даже записали столь знаменательную передачу на видик. А о нашем доме пошла с тех пор очень лестная слава, как о доме, где живут очень гуманные и отзывчивые люди. А что, так и есть. Неправда что ли?