Глава 434.





Начальник штаба ознакомил прибывшего командарма с оперативной обстановкой.

- Наша армия, будучи соседкой справа для армии Белова, наносила частный удар в направлении Жиздры. Сопротивление противника с каждым днём усиливалось. Два дня назад нам пришлось приостановить наступление, чтобы подтянуть тылы и закрепиться на достигнутых рубежах. Сегодня из штаба фронта мы получили разрешение на переход армии к обороне. Одновременно у нас изымаются в резерв фронта несколько соединений и частей усиления. А теперь разрешите представить вам руководящий состав штаба.

Баграмян познакомился со всеми. Генерал Малинин, начальник связи полковник Максименко и начальник автобронетанковых войск полковник Орёл пришли в штаб Рокоссовского ещё летом сорок первого года в районе Ярцево вместе со всем штабом 7-го мехкорпуса генерала Виноградова. Корпус понёс большие потери, ведя на второй неделе войны встречный бой с танками генерала Гота, наступающими широким фронтом в обход истоков Березины. Однако штабное управление корпуса сохранилось в целости. Оно и стало костяком штаба Рокоссовского, с которым Рокоссовский никогда уже не расставался, куда бы ни бросала судьба этого полководца. А судьба в лице Ставки то и дело бросала Рокоссовского с одного участка на другой. Сталин, убедившийся с первых недель войны как в бездарности и профнепригодности большинства старших командиров, так и в большом полководческом таланте генерала Рокоссовского, не упускал случая заткнуть штабом Рокоссовского очередную оперативную дыру, стараясь не слишком раздражить при этом Жукова, крутого нрава которого Верховный побаивался.

Вот и теперь Малинин, Максименко и Орёл были через несколько дней отозваны Рокоссовским в штаб Брянского фронта.

Вместо генерала Малинина начальником штаба 16-й армии стал генерал-майор Терентьев. Его заместителем и начальником Оперотдела стал майор Бобков. Это был прирождённый штабной работник, исключительно грамотный, с богатым боевым опытом за плечами. Ровесник Баграмяна, он в гражданскую войну командовал ротой, прослужил семь лет в Чапаевской дивизии, окончил курсы "Выстрел", разведывательные курсы, а накануне войны - Военную академию имени Фрунзе. Майор и стал фактически начальником штаба армии. В отличие от майора Бобкова генерал-майор Терентьев штабистом не был, чего особенно и не скрывал. Тем охотнее он проводил время в войсках в качестве заместителя Баграмяна.

В начале августа Жуков вызвал Баграмяна на доклад в штаб Западного фронта. Сложив в портфель карты и схемы, командарм вылетел на штабном У-2 в Малоярославец. Жуков и Соколовский утвердили представленный Баграмяном план обороны и усадили генерала обедать. За обедом Жуков в общих чертах ознакомил Баграмяна с непростой оперативной обстановкой на Юго-Западном и Южном фронтах. Уже в сумерках вернулся командарм в свой штаб.

Армия Баграмяна оставалась в обороне и не принимала непосредственного участия в летнем наступлении Жукова на Ржев и Сычёвку. 9 августа на рубеже рек Вазуза и Гжать в мало подходящей для широкого применения танков местности развернулось большое танковое сражение. В нём с обеих сторон сошлись 1500 танков. Чтобы отвлечь часть сил Жукова, немецкое командование нанесло сильный удар в левый фланг Западного фронта. 11 августа с некоторым опозданием началась запланированная на лето вместе с операцией "Блау" операция "Смерч". Пятнадцать немецких дивизий, в том числе пять танковых - усиленная танковая армия Гудериана, которой теперь командовал генерал-полковник Шмидт, - при сильной поддержке авиации перешли в наступление против армий генерала Белова и генерала Баграмяна. Центр армии Белова был прорван. Отрезав три дивизии от главных сил, немецкие танки и мотопехота, наступая в северо-западном направлении, вклинились на 25 километров и вышли к реке Жиздра на участке Восты, Бело-Камень. Одновременно удару подверглась фланговая стрелковая дивизия армии Баграмяна, державшая оборону фронтом на запад по реке Рессета. Атакованная танками и мотопехотой с обоих флангов дивизия избежала разгрома и с боями отошла за Жиздру на участке Гретня, Восты.

Баграмян вывел из Сухиничей 10-й танковый корпус с приказом сосредоточиться к утру 12 августа за левым флангом армии на северном берегу Жиздры. Одновременно 5-й стрелковый корпус генерала Короткова получил приказ сдать свой участок фронта соседям и подошедшей из резерва фронта свежей дивизии, а самому скорым маршем следовать в район Алешинки, где и развернуть к утру 12 августа прочную оборону на танкоопасном направлении.

Сделав эти распоряжения, Баграмян не медля выехал в штаб 1-го гвардейского кавалерийского корпуса. От генерала Белова Баграмян уже знал о свойственных командиру корпуса генералу Баранову приступах "хандры", одолевавших этого лихого кавалериста в дни вынужденного безделья.

Обнаружив генерала Баранова крепко спящим на сеновале в добротном бревенчатом амбаре на краю деревни, командарм поспешил вывести генерала из состояния "хандры", выпив с ним горячего чаю. Чай в самоваре подала миловидная крестьянка, хозяйка избы, в которой жил командир корпуса. Узнав от Баграмяна о начале немецкого наступления, генерал Баранов заметно повеселел, в глазах его заблестел огонёк, от "хандры" не осталось следа. Всё же пускать дело на самотёк командарму не хотелось.

Опыт штабиста подсказал Баграмяну беспроигрышную комбинацию. Он объявил Баранову, что впредь до развёртывания армейского ВПУ намерен командовать армией из его штаба. Узнав об этом, Баранов окончательно повеселел. Чай пили до утра. Уже перед рассветом Баранов ушёл спать на сеновал, а командующему армией постелила в избе постель радушная хозяйка.