Г Л А В А VIII.

Пока армия Бонапарта, терпя лишения, с боями продвигалась вверх по левому берегу Нила, генералы Андреосси и Зайончек, переправленные контр-адмиралом Перре в Розетте, следовали за речной флотилией по правому берегу нильского рукава с бригадой кавалеристов, несших на себе свои седла. По счастью, они не встретили на своем пути противника, зато разжились сотней лошадей, разведали с их помощью территорию дельты Нила и, обнаружив здесь в изобилии все, что могла рождать эта плодородная земля, во взаимодействии с речной флотилией организовали продовольствование и фуражировку армии, главным блюдом в рационе которой в эти жаркие дни оставались арбузы, во множестве росшие буквально под ногами у солдат. Французские солдаты мало-помалу начинали привыкать к жаркому климату; от слишком яркого солнца Африки у многих воспалились глаза, зато в сухом воздухе пустыни не было комаров, знакомых солдатам по болотам Мантуи. Богатые трофеи, собранные ими при Шубрахите, убедили солдат в том, что страна, в которую они углубились, не так бедна, как показалось им вначале; они уже прошли половину пути до Каира, где рассчитывали хорошо отдохнуть и вкусить наконец от богатства, роскоши и ленивой неги Востока. Бонапарт пребывал в полной уверенности, что адмирал Брюйе поступил в точном соответствии с оставленными ему подробными инструкциями, а потому был спокоен за судьбу эскадры и флота, считая их надежно укрытыми в портах Александрии под защитой береговых батарей или следующими в Тулон по временно свободному от англичан морю. Весь день 14 июля армия отдыхала после сражения и тридцатикилометрового марша под палящим солнцем, отнявших у нее слишком много сил накануне, и лишь поздно вечером продолжила движение вверх по берегу Нила. В следующие несколько ночей армия двигалась короткими переходами по 10-12 километров, выступая в два часа, сразу после восхода луны, и останавливаясь в девять утра в ожидании подхода флотилии с продовольствием, двигавшейся вверх по реке с утренним бризом. Выгрузив продовольствие и погрузив больных, флотилия возвращалась к правому берегу, откуда больных затем переправляли в Розетту. После утреннего купания в Ниле солдаты ощипывали кур, добытых фуражирами в деревнях дельты, варили суп из чечевицы, разрезали арбузы; пообедав, они закуривали трубки и начинали перемывать косточки начальству, заведшему их на край света. Подшучивая над участниками научной экспедиции, которых недолюбливали, подозревая в причастности к организации всей этой затеи, солдаты в их присутствии почтительно адресовались к вьючным животным не иначе как «господин ученый». Бонапарт большую часть дня проводил среди солдат, он делил с ними чечевичную похлебку и пытался воодушевить картинами богатой французской провинции, которая вскоре вырастет на берегах Нила. Ему не верили. Когда он уходил, солдаты повторяли друг другу слух, соткавшийся из обрывков разговоров старших офицеров, считавших единственной причиной Египетского похода желание Директории услать Бонапарта подальше от Парижа. Этому слуху верили, и, жалея гланокомандующего, жалели самих себя. Так проходили несколько часов, за которыми следовал послеобеденный сон в скудной тени пальмовой рощи, новое купанье в Ниле, ужин и приготовление к ночному маршу. Что касается старших офицеров, острее солдат переживавших разрыв с благами цивилизации, то они почти все открыто роптали на свою судьбу и своего командующего, увлекшего их в этот поход, успех которого представлялся им проблематичным, цели – малопонятными, а перспективы возвращения во Францию – с каждым днем все более туманными. Только боязнь оказаться трусами в глазах своих товарищей удерживала многих из них от подачи рапорта о желании немедленно возвратиться во Францию под тем или иным благовидным предлогом.
Утром 19 июля войска увидели на горизонте Пирамиды: до Каира оставалось совсем немного, и возможность полюбоваться видом одного из Чудес света, а также близость неприятельской армии отвлекли армию от невеселых мыслей. Бинокли офицеров были обращены на Пирамиды; солдаты готовились к предстоящему генеральному сражению; Бонапарт и его штаб собирали информацию о противнике.
Вскоре Бонапарт знал главное: у неприятеля были сильная флотилия и слабая артиллерия. Ночь на 20 июля армия отдыхала: спешить теперь было некуда, и перед сражением солдатам дали возможность как следует выспаться, однако спали не все; лежа у тлеющих лагерных костров, ветераны смотрели на удивительно яркие звезды южного неба; в прохладном ночном воздухе им чудилось дуновение ветерка с альпийских предгорий, а в тихом шелесте пальмовых листьев слышался шёпот итальянских крестьянок, коротавших с ними летние ночи под сенью огромных вязов на берегу озера Гарда и в благоухающих садах в окрестностях Вероны.
В два часа ночи 21 июля армия поднялась и выступила походной колонной на Каир. В авангарде шла дивизия Дезе, следом – дивизии Ренье, Дюгуа, Бона, Виаля; Бонапарт со штабом следовал с дивизией Дюгуа. Флотилии был оставлен приказ дожидаться исхода сражения, не приближаясь к Каиру. На рассвете Дезе несколькими пушечными выстрелами отогнал неприятельские конные разъезды. Через шесть часов в знойном мареве начинающегося жаркого дня с вершины холма открылась панорама Каира. Четыреста минаретов протягивали к синему небу горящие на солнце полумесяцы над крышами большого восточного города, жители которого во множестве вышли на правый берег Нила, чтобы наблюдать за сражением, исход которого должен был решить их судьбу; около трехсот судов, в числе которых имелся даже турецкий фрегат, преграждали путь французам вверх по реке. При виде долгожданной цели изнурительного путешествия солдаты Дезе огласили холмистую равнину радостным криком, подхваченным шедшими сзади войсками. Еще через час вдали показалась армия Мурад-бея, развернутая для сражения на левом берегу Нила примерно так же, как при Шубрахите, только на этот раз не перпендикулярно реке, а под углом в 45 градусов: такое построение практически вынуждало французов предпринять рискованный обходный маневр, который и был осуществлен Бонапартом. На правом фланге Мурад-бея, в деревне Имбаба, за линией укреплений и траншей, предохраняющих их от атаки кавалерии, разместились янычары и пешее ополчение. Там же были установлены 40 железных турецких пушек на неподвижных морских лафетах. В центре неприятельской позиции, упираясь правым флангом в Нил позади деревни Имбаба, стояла кавалерия мамлюков во главе с Мурад-беем, по левую руку от него растянулась уходящей далеко на юго-запад в направлении Пирамид линией конница бедуинов. Приблизившись к неприятельской линии, французский авангард свернул вправо от реки и, держась на расстоянии двух пушечных выстрелов от батарей противника, обошел деревню Имбаба и направился в сторону деревни Биктиль, расположенной на полпути от Имбабы к Гизе, древнему городу у подножия Пирамид. Центр неприятельской линии располагался между Нилом и этой деревней. Французская армия шла следом в походной колонне. Движение совершалось медленно, так как значительная часть артиллерии шла в голове колонны. Замысел Бонапарта заключался в том, чтобы как можно скорее и ближе подвести французские пушки под защитой каре к элитной кавалерии Мурад-бея и расстрелять ее. Лучшим шансом для неприятеля была кавалерийская атака во фланг французской колонны, пока она не завершила развертывание и не отрезала коннице путь к отступлению. Мурад-бей не упустил этот шанс. Было около половины четвертого, когда голова французской колонны достигла пальмового леса в полутора километрах от деревни Биктиль. Едва дивизия Дезе углубилась в пальмовый лес, как семь тысяч мамлюков ринулись в стремительную атаку и в пару минут окружили дивизии Дезе и Ренье, отрезав их от остальных трех французских дивизий. Поле сражения заволокло пылью, поднявшейся из-под тысяч конских копыт. Теперь все зависело от того, успеют ли атакованные дивизии перестроиться в каре. Дезе пришлось пережить несколько неприятных минут: его артиллерия застряла в лесу. Зато стрелки не подвели, - они успели построиться в ощетинившееся штыками каре в шесть человек глубиной и залпом с близкого расстояния скосили половину первой волны атакующих всадников. Бонапарт повел дивизию Дюгуа, построенную в каре, в промежуток между деревней Имбаба и окруженными дивизиями Дезе и Ренье; когда пальмовый лес оказался справа от него, каре остановилось и, развернув орудия в сторону леса, открыло огонь во фланг и тыл кавалерии Мурад-бея. Дивизия Бона, следовавшая за дивизией Дюгуа, прикрыла своим каре ее левый фланг и тыл. В течение получаса гарцевали мамлюки в облаках дыма и пыли вокруг каре Дезе и Ренье, неся большие потери от французской картечи. Около полусотни их предводителей, рвавшихся только вперед, предпочитая смерть отступлению перед пехотой, погибли внутри каре, не сумев внести расстройство в ряды стрелков. Наконец в четыре часа Мурад-бей подал сигнал к отступлению и вывел кавалерию из зоны огня на юго-запад, в сторону Пирамид. На левом фланге французов тем временем открыли огонь батареи Бона и Виаля; обладая большей дальностью стрельбы, французские пушки поражали противника в укрепленном лагере и на реке, оставаясь вне пределов досягаемости для его артиллерии. Ветер с моря относил дым в сторону позиций неприятеля, облегчая задачу пехоте генерала Бона, двинувшейся под прикрытием дымовой завесы на штурм укреплений. Когда первые ряды наступающих, преодолев ров, ворвались в расположение вражеских батарей, янычары контратаковали, но успеха не имели и, бросив пушки, начали отход к Гизе по дамбе, соединяющей лагерь с древним городом; однако здесь им преградил дорогу генерал Рампон, обошедший с двумя батальонами Имбабу и захвативший дамбу. Несколько раз Мурад-бей пытался пробиться к попавшей в окружение пехоте со стороны Гизы, но безуспешно. Теснимые со всех сторон янычары устремились к реке, здесь началась давка, в которой несколько тысяч человек утонули. В пять часов северный ветер стих, и парусная флотилия Мурад-бея уже не могли уйти вверх по реке. Чтобы затруднить французам переправу на правый берег и дать время Ибрагим-бею уйти из Каира с обозом и 1200 мамлюков по дороге в Сирию, Мурад-бей приказал поджечь флотилию, после чего оставил Гизу и увел трехтысячный отряд мамлюков в Верхний Египет. В 9 часов вечера штаб Бонапарта прибыл в Гизу. С наступлением сумерек канонада стихла. Видя, как пылает флот, бедуины стали покидать поле сражения и вскоре скрылись в пустыне. Те из янычар, кому удалось избежать гибели в давке, вплавь, на баркасах и на обломках судов спустились вниз по течению Нила и под покровом темноты рассеялись по берегу в тылу у французов. Тела тех, кому не повезло, во множестве плыли вниз по течению, и французские солдаты, уже знакомые с обычаем воинов Востока носить золото в поясах, входили в воды Нила по грудь и вылавливали трупы на загнутый штык. В поясах янычар находили до 300 золотых монет. В оставленном защитниками лагере французы нашли ковры, фарфор, серебряную посуду, буфеты, полные восточных сладостей. Вскоре разнесся слух о винограднике в саду на даче Мурад-бея в Гизе. Солдаты отправились туда и обобрали виноградник, посчитав это своей долей добычи: в самом доме разместился Бонапарт. Прежде чем уйти из Каира на восток, Ибрагим-бей поджег все суда, остававшиеся еще в порту на правом берегу. Над портом поднялся огненный вихрь, и отблески пламени всю ночь играли на минаретах Каира, достигая Пирамид на другом берегу.