Глава 402.



За окном больничной палаты раскачивались на холодном ветру деревья. Стёкла были только в одном окне. Другое было кое-как заткнуто коробками из-под лекарств, и в щели сильно дуло. Открылась дверь, и в палату вошёл врач.

- Послезавтра уходит санитарный поезд в Германию. Для вас, Рудель, уже забронировано место.

- Я не поеду.

- Это ещё почему?

- Вы не имеете права отправлять меня в Германию из-за какой-то смехотворной болезни. Я и так пролежал в кровати неделю. От безделья и от диеты сил у меня не прибавилось. У вас прекрасный госпиталь, доктор, и я вам признателен за всё, что вы для меня сделали. Но теперь мне пора возвращаться в полк.

- Вы в своём уме, Рудель? Вы же не дойдёте до самолёта без посторонней помощи.

- Не будем спорить, доктор. Моё решение окончательное, и я сегодня же возвращаюсь в свою эскадрилью.

- Только имейте в виду, Рудель: я не беру на себя никакой ответственности и прямо укажу в ваших бумагах, что вы самовольно покинули госпиталь, не завершив курс лечения.

- Как вам будет угодно, доктор.

- Хорошо, Рудель. Я сейчас же заполню ваши бумаги. Можете забрать их в канцелярии.

Когда доктор, продолжая ворчать, вышел из палаты, Рудель встал, оделся, упаковал вещи, затем спустился в канцелярию, забрал свои бумаги и вышел из госпиталя. Выздоровевшим пилот себя не чувствовал, ноги у него заплетались, перед глазами плыли круги, но он упрямо шёл к аэродрому, приписывая своё недомогание свежему воздуху после недельного лежания.

Вот и ангар на краю лётного поля. Теперь нужно было немного везения. И пилоту повезло. Из ангара выкатывали самолёт. Его только что отремонтировали. Через два часа, пролетев по маршруту Ростов - Тацинская - Суровикино - Калач - Карповка, Рудель предстал перед командиром своего полка.

Командир никак не ожидал увидеть пилота так скоро.

- Ну и вид у тебя! Глаза жёлтые, да и всё лицо цвета айвы. А ну, покажи медицинские бумаги.

- Их, кажется, выслали из Ростова с курьером.

- Ну что ж. Принимай командование своей эскадрильей. Сегодня полётов больше не будет. Завтра полетишь бомбить речную пристань возле Астрахани.

Боевой вылет прошёл без приключений. Потом испортилась погода. Несколько дней вылетов не было совсем. Рудель возобновил занятия спортом, а в перерывах между пробежками помогал техникам ремонтировать самолёты. Здесь, в подземных капонирах, все - от оружейника Гётца до старшего механика Писсарека - были старые боевые товарищи Руделя. Иное дело пилоты. Полк понёс большие потери, и все пилоты у Руделя были новенькие. Молодые пилоты, которых тренировал в Крыму Рудель, уже считались ветеранами и были переведены в резервную эскадрилью.

Наконец погода улучшилась, и Рудель поднял эскадрилью в небо. Через десять минут бомбардировщики летели над Сталинградом на малой высоте.

В западной части города всё выглядело, как будто здесь был глубокий тыл. По расчищенным дорогам среди руин бойко сновали машины, шли войска, люди в гражданском спокойно ходили по своим делам.

Дальше на восток до самой Волги шли упорные позиционные бои. Здесь пилотам бомбардировщиков приходилось действовать предельно аккуратно, чтобы не попасть по своим. У каждого пилота цель была помечена красной стрелкой на аэрофотоснимке с высоким разрешением. Русские зенитки, расстреляв доставленные ночью из-за Волги боеприпасы, после полудня умолкали. С аэродромов, расположенных за Волгой, прилетали русские истребители и кружились в воздушном бою с "Мессершмиттами", не подпускавшими русских к бомбардировщикам. Тем временем бомбардировщики делали своё дело и возвращались на аэродром за новым грузом бомб. Истребители противника очень редко отваживались преследовать "Юнкерсы" за линией фронта.

Вылеты следовали один за другим, к вечеру у Руделя начинало темнеть в глазах, после посадки его подмывало куда-нибудь заползти и поспать хотя бы час. Но поддаться слабости означало выдать себя с головой командиру полка, напрасно ждавшему прибытия "с курьером" медицинских бумаг Руделя, давно выброшенных пилотом в отхожее место. И Рудель, стиснув зубы, снова лез в кабину самолёта.

Две недели пилот находился на грани физического и душевного истощения. Затем силы мало-помалу начали возвращаться к нему, а желтизна лица уже не так сильно бросалась в глаза.

Однажды утром полк подняли по тревоге раньше обычного. Пилоты, поёживаясь на двадцатиградусном морозе и пряча носы в меховые воротники регланов, побежали к штабному блиндажу. Погода стояла явно нелётная. Из плотных низких облаков сыпался снег.

- Срочное задание! Весь полк летит на север в направлении русского плацдарма у Серафимовича. Летим на малой высоте под облаками в плотном строю в условиях плохой видимости. Задача понятна? По машинам!

Первым взлетел командир полка. Летели над снежной целиной. Дороги замело снегом. До линии фронта было ещё далеко.

Но что это? Чьи это войска в коричневых шинелях бегут навстречу? Неужели русские? Нет, это румыны! Они бегут, бросая на ходу винтовки, чтобы легче было бежать. Впервые с начала войны Рудель становится свидетелем такого позора. Руделю уже понятно, что на фронте произошло нечто ужасное, что нужно приготовиться к самому худшему и смотреть в оба.

Вот наконец и линия фронта. Покинутые траншеи. Брошенные на позициях румынские пушки. Рядом выложены присыпанные снегом ящики со снарядами. И через эту линию, не встречая сопротивления на своём пути, движутся десятки, сотни русских танков, а за ними бегут лыжники в белых маскхалатах. Пилоты сбрасывают бомбы, несколько танков превращаются в груды металлолома. Но что толку от бомбёжки, если на земле войска улепётывают с позиций без боя! Расстреляв все патроны в носовых и хвостовых пулемётах по атакующим лыжникам и ничего не оставив на обратный путь, Рудель разворачивает эскадрилью и летит обратно на юг.

Вот они снова под крылом, толпы бегущих румын. У Руделя сжимаются кулаки. Он жалеет, что не приберёг патронов, чтобы наказать трусов за позорное бегство с позиций. Не будучи новичком на войне, он уже понимает, что теперь под Сталинградом неизбежна оперативная катастрофа большого масштаба.

События развиваются очень быстро, оправдывая самые худшие ожидания. Уже через три дня вокруг армии Паулюса русские захлопнули оперативный котёл. Вскоре на аэродроме под Сталинградом не остаётся бомб. И новых уже никто не подвезёт. Полк покидает аэродром в ненастную погоду, взлетая по эскадрильям, и приземляется на лётном поле в Обливской. Отсюда до Сталинграда целых 150 километров.

Теперь Рудель и его пилоты доставляют в котёл грузы. Погода в котле по-прежнему ненастная. Аэродромы забиты транспортными самолётами. Приходится сбрасывать продовольствие и боеприпасы прямо в сугробы на парашютах. Прежде, чем эти грузы найдут, большую часть заметёт метель.

Однажды Рудель просыпается при звуках стрельбы. На дальнем конце лётного поля в предрассветных сумерках идёт бой. Над аэродромом одна за другой взлетают красные ракеты. Вскоре пилот уже в воздухе вместе со своей эскадрильей. А вот и "иваны" - кавалерийская дивизия русских наступает, не встречая сопротивления. Это её аванпосты атаковали аэродром. Спешившихся конников в маскхалатах на снегу не разглядеть. Зато лошади беззащитны, и гибнут сотнями под пулемётным огнём проносящихся над их головами на бреющем полёте "Юнкерсов". Разрядив пулемёты и сбросив бомбы на русские пушки, Рудель возвращается на аэродром, чтобы тут же взлететь снова. Пилоты взлетают и садятся без перерыва, поливая свинцом кавалерию. После полудня вблизи аэродрома появляются русские танки. Рудель набирает высоту и пикирует на головную машину. Бомба попадает точно в цель. Рудель снова набирает высоту. Танкисты маневрируют, пытаясь увернуться от пикирующих бомбардировщиков. Тщетно. Одна за другой стальные коробки превращаются в пылающие груды металла. Лишь одному танку удаётся подойти к аэродрому и поджечь выруливающий на взлёт "Юнкерс". Через несколько секунд прямо в люк танка падает тяжёлая бомба, сброшенная Руделем. Всё. Танки уничтожены. Наступает ночь. Вокруг аэродрома тишина. Кавалерийская дивизия русских разгромлена. Рудель и его пилоты валятся с ног от усталости после семнадцати вылетов. Наконец можно отоспаться после напряжённого дня.