Тусклый свет звезд, рассыпанных по бездонному небосклону, исчезает за завесой серебристого, переливного морского тумана. Тишина, разливаясь в воздухе, обволакивает змеящиеся линии горных вершин. Паутина средеземнаморской ночи ловит в свои сети заблудившийся, одиноко бредущий сквозь густую мглу со стороны Гибралтара ветер.
Беспризорная печаль, вкуса миндаля, бесприютно ступает по скалистому берегу и скользит своим мечтательным взглядом по дремлющей глади соленой воды.
Безмятежность. Но, чу, в самой сердцевине ее, в самых скрытых и недоступных глазу уголках умиротворенного покоя легкие крылышки бабочки моего сердца улавливают едва слышное журчание оживших в поле непослушных и озарливых ручейков. Кажется, самый воздух преображается и наполняет легкие волнительным ароматом распускающейся гортанной трели соловья, беспамятно влюбленного в бирюзу майских рассветов и смолистость багровых закатов. Ощущение свежести и новизны перемешивается с густыми соками древних времен и загадок. Что-то неистовое и победоносное нарождается в природе, в тишине, в следующем мгновении, внутри меня. Я ощущаю всем своим существом, что само время как будто застыло перед головокружительным прыжком в неведомое и манящее. И вот оно! Все начинается….
Они то поминутно сменяют друг друга, то переплетаются между собой, то звучат все сразу в моем очарованном сердце – индийские, сирийские, персидские мотивы! Что это там, вдали – свадьба андалузских цыган? Слова ли альбореа тревожат и пленяют мою распахнутую всем ветрам душу? Или это сошлись в искрометном танце Кадис и Кордоба и вот уже слух пьянит, подобно медовому вину, веселый и непринужденный алегриас? Все происходящее похоже на удивительный сон и, чу, не пение ли самого Эль Планеты слышится мне там, где степная грусть туманит мою кровь и уносит мысли мои вслед за звуком его голоса за дымку далеких, мистических веков? Триана, снова ли ты вынимаешь из своей колыбели это прекрасное, беспокойное дитя, которое откроет себе дорогу в жизнь в «Тио Миньярро», и пойдет по бескрайним просторам рука об руку с Мануэлем де ла Баррера и Луисом Ботелья? Те ли переборы, тот ли ритм снова рождают Маноло де Уэльва, Хавьер Молина, Мигель Борруль, Ниньо Риккардо?
Да, теперь я точно слышу и ощущаю! Это фламенко, фламенко разбушевавшейся страсти и той безрассудной смелости, которой иногда преображается молодая и ненасытная любовь. Это голоса и созвучья, вырвавшиеся из забвенья времен, и наделившие себя безграничной властью в этот предрассветный, пропитанный тайнами и виноградным ароматом час.
И бьется, бьется сердце влюбленного ветра, и несется он вдоль обрывистых скал Коста Бравы, миндалевых полей и лимонных плантаций, то играя белом песком песчаных долин, то теряясь в сумраке Сьерра Невада, и ищет – неустанно и самозабвенно…. Ищет, где же она - полоса между землей и небом, между минувшим и грядущим, за которой разливается и искриться свет новорожденного утра….

Ты переводишь взгляд на проходящего мимо официанта, обрывая тонкие нити калейдоскопа образов и ощущений, и вот я опять оказываюсь здесь – в центре вечерней Москвы, в полумраке маленького уютного столика в ресторане, вместе с тобой.
Это странное чувство, такое новое, многообещающее, чуть терпкое, чуть игривое, но как будто уже когда-то испытанное, пережитое и изведанное – чувство тебя.
Сейчас, еще секунду назад, я видел его млечный след в полночной бездне твоих чуть прикрытыми ресницами глаз. И все то, чем они были полны – безмятежной звездностью Средиземного моря, давней, бесприютной печалью, свежестью блуждающего ветра, страстным ритмом фламенко, то исчезающего, то вновь появляющегося в мистической дымке прошедших столетий – все это показалось мне таким родным и естественным, что скорее пугает и ставит в тупик, чем несет радость и воодушевление.
Сейчас я не могу назвать это слащавым романтизмом или вычурной сентиментальностью (хотя еще день назад возможно сделал бы именно так!). Скорее, я просто не в состоянии увидеть это иначе и дать иные имена этому безумному и зовущему фонтану чувств и перерождений.
Но одно я знаю наверняка – это невероятное и ласкающее чувство тебя. Теперь оно станет моим неразлучным спутником – молчаливым и мечтательным, как герои романсов Хуана Мелендеса Вальдеса.
Сейчас, когда мы говорим с тобой о сторонних вещах, в то время как мысли проникают под маски наших лиц и душ, я знаю, что ты испытываешь нечто похожее. Мы знаем друг друга уже так давно, хотя сегодня впервые увидели друг друга вживую. Но разве это настолько важно? Разве ты не изучила миллиметр за миллиметром каждую частицу моего чувства тебя? Разве это не ты оставалась после всех спектаклей и лицедейств, чтобы своей заботливой рукой стирать этот едкий грим цинизма и лицемерия с моего лица? Разве не звук твоего голоса будил во мне демонические языки страсти, ненависти и ощущения бесконечности?
Да, я знаю, сегодня ты будешь молчать о главном и, возможно, продлишь свое молчанье до последней нашей встречи, но и это не имеет большого значения. Сегодня мы проживем еще одну из тысячи ночей – как всегда порознь и как никогда вместе. И все непонятное и неназванное умножится стократно и будет отдаваться протяжным эхом в колодце наших онемевших сердец. Я вновь заблужусь в витиеватости собственных строк и чувств, ты растворишься в извечном своем поиске чего-то сокровенного и неординарного, и все пойдет своим чередом. Но чувство тебя уже никуда от меня не уйдет.
Так что же, mi bonita, поднимем наши бокалы за все это и пусть эта ехидная и самовлюбленная дама - судьба поперхнется нашим единением! Теперь я уверен, с этого момента нас уже никогда не оставит это дурманящее и запретное чувство друг друга. И, видит Бог, я этому искреннее рад, ибо, чем бы нам это не отозвалось, по крайней мере, жизнь уже не будет казаться такой пустынной и бесприютной.......................