Глава 370.



Последний день перед наступлением генерал Батов провёл в войсках. Уже начинало смеркаться, когда он возвратился на ВПУ 65-й армии в Дружилинское. Блиндаж был пуст. Начальник штаба уехал в штаб фронта и ещё не вернулся. Начальник политотдела дежурил на другом ВПУ. В свете керосиновой лампы свежие ольховые доски внутренней обшивки блиндажа отливали красным, настраивая на торжественный лад. Стол, рация, у стены два топчана. На одном прикорнул заместитель начальника штаба майор Горбин. Пусть поспит. В последние ночи, когда Батову не спалось, бодрствовал с ним и блестящий рассказчик фронтовых баек майор Горбин.

Батов вышел на свежий воздух. От блиндажа траншея привела его на наблюдательный пункт, к стереотрубе. Батов взялся за ручки. В подступающих сумерках воздух бывает особенно прозрачен. Окрестность словно приглашает в последний раз обозреть её.

Обзор был хорош. Прямо под НП расстилалось поле. За полем - Дон, забитый ледовой кашей из маленьких льдинок. Берег за Доном, присыпанный свежим снежком, порос мелким кустарником. Там, на плацдарме, в полутора километрах от переднего края, зарылись в землю две дивизии пехоты. Далее к западу местность поднималась к гряде холмов, занятых противником. Ещё дальше к западу, в трёх-пяти километрах за линией фронта, маячили укреплённые высоты главного рубежа обороны противника.

Батову вспомнился Перекоп. Вспомнился Ишунь. Вспомнилась Испания. Испания вспомнилась не случайно. Там, на Арагонском фронте под Уэской, одной из частей противника командовал немец по фамилии фон Дениэльс. Теперь командир немецкой дивизии, окопавшейся на высотах, носил ту же фамилию. "Ну, приятель, теперь поквитаемся за Испанию", - подумал Батов. Уже после войны он узнал, что в Испании был другой фон Дениэльс, однофамилец командира 376-й пехотной дивизии.

Стемнело, когда Батов вернулся в блиндаж. Генералу не спалось. Уже перед рассветом ему позвонил со своего ВПУ начальник политотдела генерал Радецкий.

- Противник нервничает. Всю ночь запускает ракеты и ведёт пулемётный огонь. Мой адъютант попробовал выглянуть из траншеи. Пулей пробило шапку.

Батов связался с командирами дивизий.

- Как ведут себя румыны?

- Спят.

- Готовы ли проходы в минных полях?

- Проходы готовы. Снято девяносто восемь мин.

Над Доном забрезжило хмурое утро 19 ноября.

Батов чертыхался, глядя в стереотрубу.

- Ни черта не видно. Сплошной туман.

В семь часов утра прибыл офицер связи из штаба 16-й воздушной армии.

- Ввиду нелётной погоды авиация работать не будет.

Стрелки часов приближались к половине восьмого.

Заверещал зуммер полевого телефона штаба фронта.

- Какова у вас видимость, Павел Иванович? - спросил Рокоссовский.

- С трудом просматриваю на двести метров.

Рокоссовский помолчал.

- Начинать будем вовремя. Скоро буду у вас.

Секундная стрелка проскочила последнее деление. Слева и справа позади Дружилинских высот тишину ночи разорвал громкий рёв. Полки "катюш" произвели первый залп. Огненные хвосты пронеслись над Доном и растворились в тумане. Из-за реки донёсся вибрирующий гул. Далеко справа снова проревели "катюши". Это начала артподготовку армия Чистякова. И вот уже вся артиллерия громовым раскатом ударила по вражеской обороне. Туман за Доном окрасился в багрово-оранжевый цвет. Орудия и миномёты Донского и Юго-Западного фронтов вели огонь на разрушение по заранее пристрелянным целям.

Артподготовка продолжалась 80 минут.

В половине девятого за Доном застучали пулемёты, раздались винтовочные залпы, послышался треск автоматов.

В восемь пятьдесят тяжёлые миномёты дали сигнал к атаке.

Из-за реки донеслось далёкое "Ура!"

Прошла минута - и послышались взрывы ручных гранат.

Первые две линии румынских траншей были захвачены с ходу.

Дальше начинались укреплённые высоты. Подходы к каждой были прикрыты минными полями, проволочными заграждениями,
спиралями Бруно. Все овраги и лощины в предполье были особенно густо заминированы.

- Слышите, товарищ командующий? - майор Горбин приложил ладонь к уху, а другую руку предостерегающе поднял вверх.

Слева донёсся лай шестиствольных немецких миномётов.

На связь вышел генерал Радецкий.

- Отчётливо вижу высоту сто тридцать пять ноль. На высоте обозначились одиннадцать дзотов. Прошу поддержки артиллерией. Пришлите хотя бы роту танков. Через полчаса мы атакуем.

- О чём задумался, бог войны? - обратился Батов к заместителю начальника артиллерии. - Ноль-ноль-пять, по своим опять? Дать огневой налёт по квадратам 102, 107, 110, 111.

Батов повернулся к заместителю начальника штаба:

- Две роты танков - Радецкому. Пусть ведут его пехоту на высоту сто тридцать пять ноль.

В половине одиннадцатого завязался бой под Мело-Клетской. Пехота 304-й дивизии полковника Меркулова залегла.

Батов громко ругался в телефонную трубку:

- Хватит топтаться на месте, Меркулов! В десять пятьдесят поддержу огнём - и вперёд, на высоту сто восемьдесят шесть семь!

В одиннадцать часов бой в районе Мело-Клетской разгорелся в полную силу. Высоту 135 накрыл залп армейской артиллерии. Пользуясь задымлением, пехота Радецкого атаковала дзоты. Пехота Меркулова зацепилась за окраину Мело-Клетской и теперь вела огневой бой, дожидаясь, когда танки обойдут высоту с фланга и ударят с тыла. С другого фланга высоту обходили гвардейцы 77-го полка. Они катили за собой пушки, выводя орудия на прямую наводку.

Кто-то положил генералу Батову руку на плечо. Батов обернулся. Перед ним стоял Рокоссовский. Командарм собрался докладывать по Уставу, но Рокоссовский остановил его жестом.

- Сам хочу взглянуть, Павел Иванович.

Батов освободил место у стереотрубы. Рокоссовский видел, как карабкается на меловую высоту пехота Батова. Бойцы срывались один за другим, скатывались вниз и снова карабкались вверх, помогая друг другу. В небе появились первые отдельные пары и звенья самолётов с красными звёздами на крыльях. Авиация противника по-прежнему бездействовала.
Сдержанно простившись с командармом, Рокоссовский уехал. В штабе фронта его ждало много свежих донесений. Справа от Донского фронта, на участке наступления Ватутина, затрещала, а затем и рухнула оборона румын. Ватутин ввёл в прорыв танковую армию и кавалерию. Противник пытался контратаковать, бросая к участку прорыва мобильные части, но они подходили порознь, в разное время, и были одна за другой сметены танковой армадой. Генерал Чистяков ввёл в бой танковый корпус. Танкисты ударили во фланг колонне немецких танков и пехоты, выдвигающейся из района Ореховское , Венцы. Опрокинув колонну, танкисты развивали успех. Бомбардировочная авиация Донского фронта довершила разгром.

По телефону генерал Малинин распекал генерала Батова:

- Это позор, генерал! Три-пять километров за день. Что я буду докладывать в Ставку? Восемь? Ничего не знаю, передо мной доклад вашего начальника штаба. Берите пример с ваших соседей справа. Чистяков рвётся вперёд. Танки Ватутина сметают всё на своём пути. Стыдитесь, генерал.

Малинин бросил трубку на рычаг.

- Как дела у Галанина?

- Плохо, Константин Константинович. Все атаки 24-й армии отбиты.

Рокоссовский поморщился.

- Этого следовало ожидать. Не надо было давать Галанину столько мобильных войск. Они бы пригодились нам сегодня на правом фланге.