Кошка. Икс, Игрек, Зет
1. X
Он признался ей в любви – в который раз… Но именно сейчас у нее что-то всплыло в памяти – какое-то ощущение, связанное со светом ночной лампы и легким покалыванием длинной металлической шпилькой в кожу головы, когда он прикоснулся к ее затылку. Это острое ощущение, мягкий свет… Она вытащила шпильку из отросших за десять месяцев (столько времени прошло после операции) волос… Теплая кровь смочила ей руку, струей брызнув из проколотой артерии на его шее. Он не сразу понял, что случилось… А черви в цветочном горшке без цветов, наполненном рыхлой, влажной почвой, розовели своими влажными кольцами…
Он невообразимо любил ее. Его взор туманился – то ли от головной боли, последствия черепно-мозговой травмы, которую он получил около года назад, но ему приятнее было думать, что – от любви. Горел ночник тусклым мягким светом… Обнимая ее, он случайно прикоснулся к острому металлическому украшению на ручке дверцы шкафа… Он заколол ее канцелярским ножом, взяв его со стола, - так же легко, как если бы поцеловал, и держал в своих объятьях, ослабевшую и медленно остывавшую, пока ее не отняли у него медики из «скорой помощи»… До приезда милиции он держал в руках жирных кольчатых земляных червей, запачкавших его ладонь своей слизью. Он чувствовал какое-то будоражащее восхищение ими и безумную сердечную боль от своего поступка – словно очнувшись от действия дурмана…
В разных городах России, на протяжении нескольких месяцев произошло несколько убийств. Убийцы были найдены рядом с расстававшимися с жизнью телами своих жертв, не собираясь юлить и скрываться. Все они были вменяемы, но говорили, что не помнили, как это произошло. Ни один из них не ссорился с жертвами, то есть не мог убить ни из мести, ни хотя бы в состоянии аффекта из-за чувства гнева, напротив – это были влюбленные друг в друга люди, которые даже на прогулках по улице держались за руки. Это могли подтвердить их соседи в тех городках, где они жили несколько месяцев, уехав из Санкт-Петербурга. Именно этот факт (что убийцы прежде жили в Петербурге, причем в одном районе) позволил милиции увидеть связь между этими убийствами. Позже выяснилось, что все ставшие преступниками были выписаны из нейрохирургической клиники северной столицы России примерно за пять-шесть месяцев до совершения ими убийств своих возлюбленных.
Приехав в эту клинику, следователи нашли еще одну связующую ниточку – у всех совершивших убийства, кто проходил здесь лечение черепно-мозговой травмы, лечащим врачом была Алина Жемчугова. Женщина лет тридцати пяти, красивая и стройная, натуральная блондинка, с удивительными теплыми глазами лилового цвета. Она ответила на вопросы Бориса Кушина и его напарника Ивана Ливкоева. Она рассказала, чем были больны ее бывшие пациентки и пациенты. Да, они все поступили в клинику с черепно-мозговыми травмами. Да, их состояние на тот момент было критическим. Но при выписке из клиники их здоровье было в норме. Это было установлено консилиумами врачей, так что ошибки были бы маловероятны…
Коллеги видели печаль в чуть поголубевших глазах Алины и жалели ее: в такую ситуацию попала! Они знали, что ей и так не везло в жизни: после развода с мужем она не хотела никого впускать в свою жизнь, была абсолютно одинокой. Но они не могли знать, что на личном фронте дела Алины обстояли еще хуже: она была все еще влюблена в своего бывшего мужа, который был женат на другой; она продолжала встречаться с ним – в тайне от всех. Он мучил ее своей неприязнью, даже ненавистью и грубостью, однако, не уходил окончательно, что было причиной ее замешательства: он же не любил ее, едва сдерживался от того, чтобы ударить, но приходил к ней снова и снова. Она и с ним счастлива быть не могла, потому что у нее не было столь важной для женщины уверенности в завтрашнем дне, но и с другим не могла найти счастье, так как ни на кого больше смотреть не могла.
Мурлыкающий мягкий голос, неспешная грациозная походка, розовые губки, глянцевый розовый лак на ногтях, розовый воротничок блузки из-под больничного халата, крупные светлые локоны, лиловые глаза… Весь ее облик был проникнут романтикой. Ее глаза излучали вселенскую печаль, грустные глаза кошки, у которой отняли ее новорожденных котят, – за всех несчастных на этой Земле и столь же огромную любовь – ко всем людям без исключения, в том числе и убийцам. Она считала, что и высказала вслух, что вина медиков была в том, что пациенты, еще не совсем, как оказалось, выздоровевшие, были выписаны из клиники (хотя несколько месяцев после этого и до совершения ими убийств у них не проявлялось отклонений от нормы в поведении), - и ее вина в том числе. Любовь к людям не позволяла Алине поверить в абсолютную виновность самих преступников. Эта огромная любовь сыграла однажды решающую роль в выборе ею профессии: только когда она стала медиком, ее любовь к людям могла быть востребована в полной мере… Ее, конечно, никто ни в чем обвинить не мог. Как уже было сказано, пациенты были выписаны из клиники только по решению консилиумов.
Александр не только не любил бывшую жену Алину, но и ненавидел ее – она верно это чувствовала. Но одно она понять не могла: для чего он встречался с ней? Чтобы она больше ни о ком не мечтала, кроме него, всю жизнь посвятила этой любви, не счастливой, но все-таки не проходящей?
2. Y
Главный врач клиники Петр Артемович Селезнев проводил эксперименты, осваивая открытую им методику наблюдения за состоянием пациентов, уже выздоравливающих после черепно-мозговой травмы. Он не спешил широко распространяться об этих экспериментах, так как огласка могла повредить делу. В это дело были посвящены двое его сотрудников – Алина Жемчугова и еще один врач, прекрасные специалисты в своей области, к тому же не засветившиеся в скандалах, что говорило о них как об ответственных, порядочных и скромных людях. Эти доктора подписали документ о неразглашении информации касательно этих новых опытов и самой методики.
Процесс. Врач создавал у больных такие ассоциации, чтобы они действовали определенным образом, при этом думали, что действуют по собственной инициативе, хотя не понимали, зачем им это было нужно. Специалист формировал у них установку. Для этого он создавал определенную ситуацию, при повторном воздействии одних и тех же стимулов извне, и эти люди начинали ассоциировать подобную ситуацию с тем событием (результатом воздействия). Они не отдавали себе отчета в этом, так как это происходило на бессознательном уровне.
На людей с патологиями головного мозга, что было результатом получения ими черепно-мозговой травмы, воздействовать таким образом было легче, чем на совсем здоровых, так как восприятие первых и их реагирование – более чуткое. С помощью этих экспериментов доктору нужно было не только лучше изучить этот феномен, но, что было для него самым важным, - сделать выводы из наблюдений за пациентами при определенных патологических состояниях головного мозга, поставив их в определенную ситуацию, то есть создавая у них определенные установки. Чего нужно было ждать от такого больного в определенной ситуации при определенном внешнем подкреплении? На этот вопрос хотел ответить Селезнев с помощью своих опытов. Его целью было – произвести научное открытие...
Об этом никто не упомянул в ответах следователям. Алина, догадываясь, что эти опыты могли спровоцировать асоциальное поведение бывших пациентов – спустя срок в несколько месяцев, ужасно страдала, ходила с опущенной головой. Более того она жутко страдала от того, что ей пришлось участвовать в этих экспериментах, что она оказалась пособницей этого ужасного преступника – Селезнева… Если бы она тогда могла предположить…
Александр Волоцкий был начальником милицейского отделения, честный и гордый… Он сам не знал, ни за что ненавидел Алину, ни – зачем каждый раз шел к ней на свидание. Его новая жена была противоположностью Алины – всегда веселой, беззаботной, покорной… Возле Алины Александр чувствовал себя готовым покориться ее воле – привыкший к подчинению себе других. Он изменял своей любимой и безупречной жене с ненавистной Алиной – честный и принципиальный, на службе гордящийся безупречной репутацией. Она отнимала у него даже это чувство своей правоты и безупречности! Как было не ненавидеть ее за это? Эта изящная женщина, с фантастическим цветом глаз, которые по ночам, когда она смотрела на него со жгучей страстью, становились едва ли не розовыми ободками расширенных зрачков. Эта женщина всем своим существом требовала его любви к себе. Даже когда она и не заикалась об этом, Александр чувствовал, что именно этого она стремилась достичь всем, что бы ни делала, какой бы ласковой ни пыталась быть. Он прежде не понимал, что именно это его в ней и бесило – держало в постоянном напряжении, ведь ему приходилось бороться с самим собой, со своими привычками, идти на компромисс.
Но вот она прямо заявила, что ревнует его к жене, что страдает от этого – и ему покоя не даст! Эгоизм выброшенной на улицу своими хозяевами кошки, ее дикое стремление выжить любым путем и получить то, что она считает принадлежащим ей по праву. Эта кошка грустна и тиха до поры, до времени – скрываемая и подавляемая ею энергия готова выплеснуться наружу стремительным и внезапным броском: кошка вонзит когти с невиданной силой, лишь почувствует себя хозяйкой, заставит страдать так же, как заставили страдать ее! А страдала она безумно – потратив на эту любовь, неуемную страсть всю жизнь – с того момента, когда впервые встретила Александра. Она хотела своей абсолютной власти над ним, хотя бы когда он был с ней, а не с женой. Как она отличалась в эти минуты от той милой и доброй, какой была в клинике в общении с больными и коллегами! Только с ним она давала волю себе настоящей. Самый любимый и желанный мужчина, самый ненавистный враг, заставивший ее так страдать! Слишком много было ею брошено на алтарь своей любви, чтобы она могла довольствоваться малым. Она теперь знала, что он никуда от нее не денется, - и могла предъявлять требования. Честный изменщик, гордый раб…
Алина пришла к нему в милицейское отделение, в его кабинет, заперла дверь на ключ и стала раздеваться, причем ее глаза опять были затуманены розовой дымкой страсти… Александр был в шоке от ее дерзости и наглости, но… не смог устоять и в этот раз, безумно рискуя всем. В тот день он ясно понял, наконец-то осознал это, - насколько сильна ее власть над ним!
Однажды, придя к ней домой и с нетерпением и раздражением ожидая ее выхода из душевой кабинки, он заметил… Как не видел прежде этого цветочного горшка с землей и без цветов? В первое мгновение ему показалось, что там – кровь, теплая, испаряющаяся и разлагающаяся. На поверхности рыхлой почвы извивали свои кольчатые розовые тела, мерзко поблескивая слизью, жирные земляные черви. Запах гнили и разложения, как показалось Александру, пропитал всю квартиру. И как он не ощущал этого прежде?.. Цвет этих червей что-то напоминал ему… Но он тут же забыл о своем отвращении и ужасе, когда борьба более сильных чувств опять стала рвать его душу: желанные и ненавистные объятья Алины опять стали реальностью – адская пытка и небесное наслаждение…
3. Z
Алина Жемчугова не смотрела телевизор, не слушала музыку. Она смотрела на скользких розовых червей, ползавших на ее ладонях, оставлявших влажные слизкие следы. Ее глаза в такие мгновения приобретали оттенок, сходный с оттенком этих существ, своевольных, но все-таки покорных ей: она могла их раздавить своим изящным каблучком – и кто бы помешал ей сделать это, кто бы наказал ее за это?
«Я никогда никого не любила в своей жизни и не люблю, - ошарашила Алина Волоцкого, приготовившего было речь строптивого мальчика. – Поэтому ты – мой. Поэтому все, чего мне нужно достичь, мне удается. Знаешь, почему ты – мой? Да, ты не можешь без меня. Но почему? Потому, что мне ничего не стоит запрограммировать людей на определенные действия. И это не гипноз. Ни ты, ни те мои бывшие пациенты, кто убивал потом своих возлюбленных, не были введены в транс. Вы просто подчиняетесь моей воле – ведь я умею подчинять себе людей! Вот ты… Ты дрожишь от бессильной ярости! Как ты желаешь уйти от меня, бросив мне в лицо все, что думаешь обо мне! Но я и так все это знаю. Более того: я сама добилась и этого тоже! Эксперимент начался с момента нашей первой встречи – и не завершится до конца наших жизни. Кстати, даже то, что ты женился на ней, было по моей воле: мне нужно было, чтобы ты, честный, шел на измену, а не тешил свое тщеславие сознанием непоколебимости своей честности, «из великодушия и порядочности» остался бы мне законным мужем, испытывал бы чувство жалости к себе – ведь оно приятнее, чем к себе же отвращение? Именно потому, что ты очень сложно на первых порах подчинялся моей воле, мне и нравилось, как и сейчас нравится, подчинять тебя снова и снова. Ты вырываешься на время из-под моей власти – и мне каждый раз приходится начинать все почти что с нуля. Ты не можешь окончательно избавиться от этой власти над собой. Ты имеешь право ненавидеть меня, ведь я лишаю тебя свободы выбора!»
Александр был поражен: наконец-то открылась ему истинная суть Алины – совершенного дьявола! Он хотел было уйти, хлопнув дверью, но… ее глаза стали опять розоватого оттенка, загоревшись страстью. Он даже не вспомнил, что того же оттенка были и отвратительные черви в цветочном горшке на подоконнике. Алина сама притянула его к себе, с силой подавив его неуверенные попытки сопротивления, - и обняла, опять подчинив его себе, словно дрессировщик – свирепого тигра или гепарда.
Алина не могла сказать вслух того, что в те моменты, когда ее власть приковывала к ней Александра, она сама была больше, чем когда-либо в его власти. Она, свободолюбивая, как кошка, сильная, была прикована этой чудовищной, порабощающей любовью к нему – простому смертному, хотя и гордому, с сильным характером.
Для чего ей были нужны убийства чужими руками? Ее бывшие пациенты убивали своих любимых, неосознанно пытаясь таким образом вырваться из цепей их власти, никак иначе не разрушаемой, наконец дав выход до этого зажатой страхами или осторожностью энергии – свободолюбия, непокорности. Эта энергия в ком-то дремлет, в ком-то – бьет ключом, в некоторых – лишь иногда просыпается. Алина этим способом снова и снова убивала свою любовь, снова и снова обрывала цепи, с которыми, однако, не могла проститься окончательно. Она не могла убить Александра, ведь тогда все закончилось бы слишком быстро. А так, убивая руками влюбленных – их любимых, вспышками, отдельными залпами она снова и снова как бы убивала его, но он воскресал для нее при каждой новой встрече.
В земляных червях она видела символ разложения и жизни – из этого разложения. На сеансах со своими пациентами она не просто отступила от программы методики, открытой главным врачом Селезневым, - она лишь использовала ее методы, чтобы, совмещая их с другими, добиться желаемого – создания таких установок у них, чтобы те убили самых любимых своих людей, когда ситуация совпадет с подкреплением извне. В данном случае должны были связаться ассоциацией приглушенный свет лампы, уединение с любимым человеком, положительные эмоции, сопутствующие этому, и укол чем-то острым, что символизировало агрессию любимого по отношению к любящему. Черви, символ жизни и разложения, в этом случае, служили для убийцы неким упреком и одновременно утешением: он убил жизнь, но он освободился сам – как бы возродился, освободившись из плена… Алина делала и себе установки, чтобы все видели в ней ту, кого она хотела изображать из себя, - например, она убеждала себя до поры, до времени, что не ее вина была в вышеупомянутых убийствах, а Селезнева – главного врача клиники, автора экспериментальной методики.
Как кошка, стерегущая мышь, недвижно наблюдая за ней из своей засады, сильная, но осторожная, агрессивная, но беспристрастная, свободная, но терпеливая, безжалостная к себе и к другим, она ожидала лишь подходящего мгновения для броска, чтобы вцепиться в добычу, потом играть ею, чуть придушив, чтобы обезопасить себя от возможности ее потери. С энергией Алины, ее волей, ее умением управлять людьми с помощью психологических методов, Александру было бы нереально совладать. А он еще считал себя честным милиционером! Он – кто знал о ее преступлениях, но молчал, был готов даже опровергнуть любое обвинение ее в этом – пусть даже это было бы нелепо при очевидности факта. О подавляемой им самим гордости он старался не думать, потому что это для него было больнее всего…
Александр разгадал, наконец, головоломку девяти точек: соединил четырьмя линиями их так, чтобы X, Y, Z находились соответственно выполняемым ими миссиям:
X – случайно оказалась,
Y – X и Z связала,
Z – все это заказала…
Да, удобнее всего управлять другими точками находящейся вне подозрений Z…