Предисловие

Это повествование, я, Леонид Фрумкин, собрал из рассказов моего отца, Зиновия Фрумкина, который является одним его героев и был непосредственным участником, и свидетелем всех, описанных в повествовании событий.

Повествование

Первое боевое крещение у Зиновия было на Кавказе, в Августе 1942 года. Дело было так. Второй батальон, Второго Орджоникидзевского военно-пехотного училища, был срочно переброшен на автомашинах южнее города Армавир, с целью задержать стремительное наступление Немецких войск на северный Кавказ. Заняли там оборонительный рубеж. Всю ночь окапывались. Привезли бутылки с зажигательной смесью и это для того, чтобы сражаться против танков. Даже винтовка была не у каждого из солдат. Около восьми часов утра, немцы начали атаку. Впереди шли танки, штук 5 или 6. Позади танков шли автоматчики. Подойдя примерно на 250 метров, автоматчики открыли огонь. Это был такой страшный гул, что казалось, останавливалось сердце. У Зиновия не было винтовки, а у его, первого в жизни, боевого товарища, по фамилии Опаренко, была винтовка, времен первой мировой войны. Задачей Зиновия было подавать патроны. Зиновий Фрумкин и Ваня Опаренко были вместе в одном небольшом окопе. Поспать этой ночью они не успели. Хорошо, что успели вырыть себе окоп. Вначале, Ваня Опаренко выстрелил пару раз, а затем оба прижались к дну окопа. Град пуль не давал возможность высунуть голову из окопа. Танки даже не стреляли. Затем всё стихло. Через несколько минут появился немец с рупором в руке. Русские сдавайтесь! - прокричал он. Зиновий и Ваня, прячась, прижались к земле. Взгляд ребят встретился и тогда Зиновий прошептал: - "Если пойдем в плен, они нас расстреляют, мы же стреляли в них". Минут через пять, Зиновий приподнялся и увидел следующее: Курсанты стоят, окруженные немецкими танками, а позади них, размахивая пистолетом, шагает немецкий офицер, который выстраивает пленных курсантов в колонну с помощью нескольких солдат. И вся эта колонна направилась на дорогу. Немецкие танки и автоматчики тоже выехали на дорогу, но направились в противоположную сторону. Зиновий и Ваня просидели в окопе весь день до темноты. К вечеру они направились на юг. Так, ночами, они пробирались трое суток. На полях росла молодая кукуруза. Они ею питались. Все время шли параллельно дороге, проходившей в двух километрах левее. На третьи сутки, в одном месте, ребята услышали русскую речь. Это были отступающие, Советские воинские части 51-й армии. Командир расспросил ребят об их злоключениях. Он думал, что весь курсантский батальон был уничтожен и удивился, узнав, что большинство ребят попало в плен к немцам. Так Зиновий и его боевой товарищ, попали в Орджоникидзе. Они вернулись в своё училище и рассказали там обо всем.

В те июльские дни 1942 года, Стрелково-минометное училище (Второе Орджоникидзевское военно-пехотное училище) эвакуировалось в город Тбилиси. Неделю шли по "Военно-Грузинской" дороге в направлении к городу Тбилиси. На перевале полил сильный, холодный ливень. У солдат не было даже шинелей. Зиновий потерял сознание от холода и очнулся лишь в палатке санинструктора. Пройдя в Тбилиси переформирование, комплектование и вооружение, двинулись в сторону Сухуми к месту предстоящих боёв, Марухскому перевалу. В Тбилиси, из курсантов сформировали Горно-стрелковые отряды. Пятый отряд, где был Зиновий, это около 100 солдат, получил специальное, горное обмундирование. Оно включало в себя тёплый, английский костюм, ботинки и плащ-палатки.
По Клухорскому перевалу (высота 2816 м) дошли до Кодорского ущелья, по которому проходит древняя, Военно-Сухумская дорога, и по ней пришли в Сухуми. Весь этот путь занял более двух недель. Отряд имел разборные, малокалиберные безоткатные пушки, которые в разобранном виде, перевозили на лошадях. Имелись и 82 мм минометы, так же разборные. Часть вооружения и боеприпасы перевозили на ослах, их было около 50. Теперь каждый солдат имел личное оружие, как правило, карабин. У некоторых уже были автоматы "ППШ" с круглым диском. Отряд относился к 13-му корпусу, 94-й стрелковой бригады.

Зиновий Фрумкин и Иван Опаренко были сверстниками. Оба были низкорослыми, худощавыми ребятами. Иван был светловолосым, деревенским парнем с очень умелыми руками. Один раз, Зиновий, с удивлением наблюдал как Иван, при помощи маленького, сапожного ножа, быстро вырезал себе ложку из деревянного бруска.
Снабжение солдат продуктами часто шло с перебоями. Солдаты имели по одному, двух литровому котелку на двоих. Понятно, что это было очень неприятно, но время было голодное и жестокое, продуктов и промышленных товаров крайне не хватало на всех и о гигиене тогда речь не заводили.
Не редко, голодные и насмерть усталые солдаты, кушали под свист пуль или грохот артиллерийских залпов. Однажды, солдатская кухня прибыла с опозданием на сутки. Зиновий и Ваня получили один котелок каши на двоих. Они тут же набросились на еду. Каша была очень горячей. Зиновию приходилось изо всех сил дуть на каждую свою ложку каши, чтобы успеть съесть достаточно еды. В этот момент, неподалёку пролетал немецкий самолёт разведчик Фокке-Вульф, который сбросил несколько маленьких бомб. Зиновий думал только о еде, но вдруг обратил внимание на то, что Ваня Опаренко перестал есть и его самодельная, деревянная ложка выпала из его руки. Зиновий взглянул на его лицо и онемел от страха и ужаса, внезапно охвативших его. Рот у Вани был открыт и из него вытекала каша, а глаза закатывались наверх. Каску Ваня надеть забыл и тем самым совершил не поправимую ошибку. Зиновия стошнило. Затем, из его глаз, сами собой покатились слёзы. До самого утра Зиновий не мог заснуть и лишь под утро он, наконец, смог поесть. Вот так, на Марухском перевале, Зиновий потерял своего первого боевого друга, Ваню Опаренко.

Штаб корпуса расположился в истоках реки Кадур, а лагерь примерно в пяти километрах ниже по течению, в лесу. Отряд разделили на боевые группы, которые сменяли друг друга на высотных, боевых позициях. По 10 дней были на боевой позиции, на перевале, что на высоте 3500 м, потом по пять дней в лагере.. На перевале питались только сухим пайком. Однажды, спускаясь с перевала, отряд застал сильный ливень. К вечеру ударил сильный мороз. Мокрая одежда Зиновия обледенела. А его ослик едва тащился. Зиновий с трудом тащил этого ослика и отстал от своего отряда. На пути была землянка связистов, у которых горел небольшой костер. Зиновию дали погреться. Он сел на катушку с проводом для телефонной связи и уснул. Когда он проснулся, уже рассветало. Зиновий увидел своего ослика лежащим на боку и мертвым. Он снял с него седло и пошел в лагерь. Подойдя к лагерю, Зиновий увидел, что весь отряд построен в 2 шеренги. Заместитель командира отряда по политической части зачитывал приказ: "Рядового (*кажется Якова) Дудника, за невыполнение приказа, согласно директивы товарища Сталина, номер 125, расстрелять!" Замполит Василенко, капитан по званию, приказал своему ординарцу вывести из строя этого 16 летнего Ленинградского, рыжеволосого подростка и расстрелять. Командиру отряда, дагестанцу, было всего 18 лет. Он был лейтенантом. Ординарец вывел мальчика из строя на 10 шагов и с карабина выстрелил ему несколько раз в грудь. От телогрейки мальчика отлетала вата, но он не падал. Замполит заорал диким голосом "Стреляй же! Стреляй!". Опешивший ординарец с непередаваемым страхом ответил "Патроны кончились". Замполит заорал "Беги за патронами!". Ординарец возвращается бегом с патронами. Руки жутко дрожат. Никак не может зарядить карабин. Подбегает к Дуднику, уже стоящему на коленях и умоляющему «Не стреляй. Я итак умру". Замполит приказал закопать расстрелянного курсанта. Зиновий, едва успевший стать в строй, закричал "Он же комсомолец! Надо было разобрать его поступок на комсомольском собрании!" - Это кто там кричит? – возмутился замполит. Ах, это дезертир!? Арестовать его! Зиновия посадили в палатку и приставили к ней часового.
Ребята, тайно принесли Зиновию несколько сухарей. Солдаты голодали, а замполиту ординарец жарил над костром оладьи. Зиновий беседовал с часовым. Тот рассказал, что Дудник не выполнил его приказ, который заключался в том, чтобы лазить по деревьям и рвать листья для ослов. Дудник был сильно болен и у него была высокая температура, что впоследствии было подтверждено санинструктором на допросе. Зиновий просидел в палатке весь день в страхе и вспоминал своих родителей и сестер, о судьбе которых уже несколько месяцев ничего не знал. Он решил, во что бы то ни стало бежать. Ночью Зиновий попросил часового дать ему возможность выйти из палатки по большой естественной нужде. Метрах в двадцати от палатки он присел, якобы по своему делу. Была кромешная темнота. Повалил густой снег. Улучив момент, когда часовые отвлеклись, Зиновий тихо отдалился и побежал во всю прыть. Часовой закричал и весь лагерь по тревоге бросился на поиски беглого солдата. Но Зиновий, сам того не поняв, всех перехитрил. Он побежал не вниз по течению реки, а в штаб корпуса. Ему повезло ещё и тем, что снег почти сразу заметал его следы.

Бежать в темноте было очень рискованно. Шаг вправо - пропасть. Слева крутые горные скалы и камни. Через пару часов в полукилометре от штаба его задержал часовой. Зиновий сказал часовому, что ему нужно сделать важное донесение начальнику политотдела корпуса, полковнику Висклярскому. Часовой вызвал по проводному телефону дежурного. Пришёл Лейтенант, который отвел Зиновия в караульное помещение. Зиновий сильно дрожал от холода. Ему принесли чашку чая и пару сухарей. Затем пришел еще один офицер в звании капитана и отвел Зиновия в землянку полковника Висклярского. Тот усадил Зиновия напротив и сказал "Говорите". Но говорить не получалось ибо слезы градом катились из глаз. Зиновий взглянул в зеркало и вдруг увидел в нем себя, замученного, заплаканного и седого. Он успел за ночь поседеть. Зиновию принесли в кружке водку и заставили выпить. Затем, он рассказал все, что случилось с ним и с 16-летним Дудником, добавив, что если он вернется, то его наверняка расстреляет тот же капитан. Он рассказал и о том, что Дудник был самым младшим из курсантов училища и был зачислен в это училище, лишь благодаря связям и настоянию своего отца, офицера высокого ранга, который хотел, чтобы его сын, тоже, во что бы то ни стало, стал военным. Зиновия опять отвели в дежурную комнату. Через час или полтора, зашел капитан политотдела корпуса и сказал "Выходите. Мы с Вами поедем".
Они сели на коней и медленно поскакали по тропинке в лагерь. Капитан успокаивал Зиновия, уверяя, что ничего плохого ему не будет. Подъехали к лагерю. Капитан вызвал замполита Василенко и дал ему прочесть приказ, из которого следовало, что тот должен был сесть на ту лошадь, на которой прибыл Зиновий и немедленно прибыть в штаб корпуса. Зиновий остался в лагере. Все курсанты его радостно приветствовали. Они догадывались, что он сумел добежать до штаба корпуса и всё рассказать. Потом узнали, что отец расстрелянного Дудника, военный офицер, потребовал немедленного расследования этого случая и наказания виновных. Через несколько дней вызвали командира и санинструктора отряда для дачи показаний. Через месяц, от нового командира отряда все узнали, что замполита Василенко военный трибунал приговорил к расстрелу, ибо действие приказа номер 125, гласящего "Ни шагу назад", распространяется лишь на передовых позициях фронта и применяется к создающим панику и дезертирам. Кроме того, приказ рвать листья не является боевым. Лагерь не являлся передовой позицией фронта. Кроме того, нельзя было применять такой приказ к солдату, который еще не принял воинскую присягу. Удивительно то, что военным трибуналом даже не был упомянут в его отчете, возраст расстрелянного курсанта. В процессе расследования выяснилось так же, что капитан Василенко в 1941 году дезертировал с полуострова Крым и сам являлся дезертиром. Судили так же и 18-летнего командира отряда. Его направили в штрафную роту.
Ежедневно на перевале шла перестрелка с немцами. Отряды сменяли там друг друга. Ходили захватывать немцев "Языков". Зиновий был награжден там медалью за боевые заслуги и за оборону Кавказа.

В октябре 1942 года, немцы активно отступали, оставляя понемногу Кавказ. Вскоре пятый отряд прибыл в город Сухуми, где был расформирован. Зиновий попал в разведроту 94-й, стрелковой бригады. Эти ребята охраняли черноморское побережье в Сухуми.