Тропа Слез.

Ноябрь, 1831 г., штат Мэрилэнд, США.
-Им не понять. Не понять, насколько мы крепко связаны с этой землей. Мы не можем уйти. Это наш дом. Дыхание буйвола в морозный день, аромат пыльных равнин и густых древесных рощ – они хотят заменить это, исказить и опорочить. Дыхание буйвола сменится механизмом механического монстра, ровным гулким и очень опасным. Если мы не будем бороться за память своих предков, мы пропадем в дыму и сгинем на беспощадном Западе. Запомните мои слова, сержант Джонсон. Я все сказал.
Котори опустил голову и замолчал. Легкий ветер едва -едва касался пера, торчащего из его налобной повязки
Из-за его спины вышел подтянутый мужчина в форме с ружьем наперевес.
- Как ты посмел воровать у меня?! Пытался стащить табак прямо из моей палатки! Жаль, что другие не видят, это бы послужило бы им уроком!
- Хватит болтовни, - откликнулся Котори. – Делай, что хотел.
- Что хотел? – встрепенулся сержант Джонсон.- Ты смеешь мне указывать?
С этими словами он вскинул ружье, но вместо того, чтобы выстрелить, со всей силы ударил Котори прикладом по голове. Котори упал на землю, не защищаясь, даже не вскрикнув. Джонсона это разозлило еще больше, он ударил еще несколько раз.
- Так-то, - пробормотал он, отложив в сторону окровавленный приклад. – Как же мне надоел этот поход!
Джонсон сорвался не в первый раз. Но до убийства индейца дошло впервые. Он специально не стал стрелять, опасаясь, что его могут услышать в лагере. Джонсон подхватил бездыханное тело Котори и потащил его к берегу речки, текущей неподалеку. Ему оставалось только надеяться, что течение не вынесет Котори прямо в дельту, на которой стал лагерь. Скинув Котори в воду, он опустился на колени, чтобы умыть руки. Крови было много, и пришлось повозиться.
Когда Джонсон закончил, он оперся на ружье, встал и направился обратно к своей палатке.

В армии, ведущей индейцев на западные земли, царила атмосфера раздражения и взаимной неприязни. Солдаты были измождены долгим походом, не пройдя еще и половину пути, многие подхватили в пути какую-то лихорадку, припасов на всех не хватало. Но не хватало еще кое -чего, что для солдата было не менее важным, чем корка хлеба и свежая вода. Это патроны. Львиная часть их ушла на охоту за дикими животными в целях пропитания, но звери в этих местах были довольно ловкими, и поймать их было сложно. Того, с чем удавалось вернуться в лагерь после очередной вылазки, не хватало на целую роту голодных ртов.
А о самих индейцах и говорить не приходилось – если солдатам доставалась хоть какая-то еда, то представители народа чокто довольствовались жалкими объедками со стола старшего офицера, хотя по регламенту, утвержденному президентом Джексоном, кормить их должны были ничуть не хуже чем солдат. Но правила были давно забыты в этом походе. Существовало только одно правило – если ты не можешь идти дальше, ты умираешь. Солдатам было абсолютно плевать, сколько индейцев дойдет до места назначения – президент платил им за сопровождение, а не за заботу о конвоируемых. Отвращение индейцев к солдатам еще больше усугублялось тем, что многие женщины и шагу не могли ступить без сальных окриков и что еще хуже – солдаты зачастую приносили на стол священных животных. Индейцы верили, что те будут прокляты за это.
Случаи воровства бывали, но почти никто не попадался. А если и ловили с поличным, то все заканчивалось мелкими побоями, не более. А уж у офицеров красть вообще никто не осмеливался. Постепенно денег стало приходить все меньше, офицеры стали звереть. И именно в этот момент Котори стащил мешочек табака у сержанта Джонсоа, что привело к трагичному итогу…
Сержант Джонсон, поправив свой мундир, вошел в шатер. Все шумели и переговаривались между собой, дышать было нечем, создавалось такое ощущение, что вместо воздуха в шатре только пыль и ничего больше. Тут в шатер вошел командир отряда – и все замолкли. Джонсон слышал биение сердца своего соседа. Командир оглядел всех, чинно прошелся в центр шатра, офицеры организовали вокруг него полукруг.
Он еще раз осмотрелся, засунул руку во внутренний карман и извлек на свет запечатанное письмо с красным сургучом.
- Господа! Нам пишет… президент Эндрю Джексон!
По толпе прокатился шепоток. Никто из армии не слышал слов президента с самого отбытия.
- Прошу тишины, - командир сорвал печать и развернул письмо. – Я знаю, многие из вас недовольны обстановкой в лагере, деньгами, которые вам платят. Надеюсь, президент прояснит многие вопросы.- Он глубоко вдохнул. -Итак, зачитываю.!
« Приветствую вас, господа. До меня дошли вести, что армия голодает. Несмотря на то, что ситуация в стране довольно сложная, из Теннеси к вам уже отправился обоз с провизией. Я свою армию в таком положении не оставлю. Далее, хотелось бы отметить, что главной целью вашего похода, который многие в народе именуют, как Тропа Слез, является доставка индейцев чокто, навахо и некоторых других с их коренных земель на земли, где они смогут обрести свой дом и найти себе достойную работу, влившись в современное общество. И, несмотря на такое название, я верю, что вы храните честь мундира и не вступаете в конфликты с индейцами. Насчет жалованья – я повышаю всем офицерам плату на 30 долларов – это все, что я могу сделать. Укрепляйте боевой дух своих солдат, иначе они могут усомниться в благородной цели нашего похода. Не вижу необходимости писать вам в дальнейшем, сообщите, лишь когда доберетесь до места. Я сделал для этих краснокожих все, что мог – постарайтесь и вы. Да пребудет с вами Бог!»
Офицеры одобрительно загудели. По большей части, они остались довольны услышанным, особенно той частью, где говорилось о повышении жалованья.
- Вы слышали, что написал президент Джексон, парни? – рявкнул командир. – Можете хоть немного спустить пар, а то вы все на ножах. Делаем свое дело, ведем этих чокто, и не напрягаемся, получаем свои денежки. Всем все ясно?
- Так точно, сэр!
- Поздновато он жалованье повысил, - пробормотал себе под нос сержант Джонсон, вспоминая, что сотворил сегодня около реки.
Лагерь уже начинал собираться, пора было продолжать поход. Несколько индейцев чокто, которых звали Ахэну, Истэка и Гэхэдж, расположились около костра, согреваясь перед долгой дорогой.
Ахэну подбросил в костер пару веток. и проговорил:
- Я вспоминаю о наших землях на юго-востоке, братья. И хочу вернуться туда.
Истэка кивнул:
- Ты прав. Не прошло и дня, с тех пор, как мы двинулись в путь, чтобы я не вспоминал свою хижину, где меня всегда ждали белоголовые орлы. А что скажешь ты, Гэхедж?
Гэхедж достал из-под накидки трубку и раскурил ее, медленно раскачиваясь взад вперед:
- Вы скучаете по землям, братья. А я не могу забыть своего брата, который остался на нашей родине. Какая судьба теперь ждет его? Я могу только надеяться, что великий дух Солнца не оставит его в беде.
Ахэну придвинулся ближе к огню:
- Серый олень плачет, когда смотрит на то, как мы страдаем. Они убивают животных, уничтожают природу, они недостойны этой земли. Президент Джексон обещал нам многое, но жизнь научила меня не верить белым людям.
- Чего расселись?
Гэхэдж отпрянул от сержанта Джонсона, который проходил мимо и резко осыпал сидящих землей из-под костра.
- Выдвигаемся. А ну-ка… - решил еще раз пнуть землю сержант, как вдруг замер, подняв голову.
Ахэну поймал его взгляд и у него похолодело сердце. Сержант Джонсон в упор смотрел на Литонью, или как ее называли в родной деревне- Стремительную Колибри, она откинула полог шатра. В руках она держала кувшин, видимо собиралась набрать воды на дорогу. Литонья тоже заметила, что за ней следят и замерла на пороге шатра.
К сержанту Джонсону подошли еще двое офицеров, и он облизнул губы.
- Слушай, приятель, - нагнулся он к Ахэну. – Кем тебе приходится эта красотка?
- Моя сестра. Литонья.
- Литонья, говоришь… - сержант Джонсон поправил фуражку. – Как ты смотришь на то, что мы с моими друзьями немного позабавимся с ней? Мы щедро заплатим за это…
Не успел Джонсон и глазом моргнуть, как уже холодная сталь коснулась его горла. Ахэну прижал нож еще крепче и прошипел:
- Только попробуй тронь ее, и ты узнаешь на что способен гнев желтого волка!
- Уберите его! Быстро! – прохрипел сержант
Офицеры с силой оттащили Ахэну и бросили его на землю.
Джонсон потер шею и сплюнул:
- Да ты кем себя возомнил, а? Ты сам напросился, краснокожий. Теперь мне не нужно твое позволение! Взять ее!
Офицеры двинулись к Литонье, и в этот момент из шатра с длинным бамбуковым шестом вышел Чогэн. Он выставил шест перед собой, и офицеры остановились.
- Если вы думаете, что приблизитесь к моей сестре… - процедил он. – То вы сильно ошибаетесь.
Сержант Джонсон достал ружье и передернул затвор. Вокруг костра уже стали собираться другие обитатели лагеря, но никто не вмешивался.
- А знаете что я думаю? – зло воскликнул Джонсон.- Давайте-ка мы поженимся с этой Литоньей – прямо здесь и сейчас.
Гэхэдж встал за его спиной:
- Свадьба – это не шутки, сержант. Это очень старая традиция. Когда из тех, кто живет один, рождается длинная радуга двоих…
Сержант Джонсон повернулся и оттолкнул его:
- Не хочу слышать больше эти бредни!
Затем он обратился к офицерам:
- Итак, парни, если наши друзья не хотят отдать Литонью мне в жены, может вам повезет больше?
- Я тоже так считаю, сэр, - ухмыльнулся один из офицеров и взял Литонью под руку, но Чогэн резко опустил свой шест ,и послышался громкий треск.
Офицер взвыл и упал на землю:
- Черт, он сломал мне руку! Парни, он сломал мне руку!
В этот момент почти все офицеры бросились к костру, с другой стороны, за Литоньей встала не меньше тридцати индейцев. Драка была недолгой, ведь единственный, кто дрался с оружием, был Чогэн, да и то его боевой шест сломали довольно быстро и вскоре он оказался погребен под кулаками офицеров.
Сержант Джонсон поднял ружье и несколько раз выстрелил в воздух, его поддержали еще несколько солдат. Большая часть индейцев лежали навзничь, почти у всех были ушибы и ссадины, офицерам повезло не больше.
Чогэну нанесли больше всего ударов, и на него было жалко смотреть.
- Литонья! Литонья! – он звал свою сестру, бешено крутя головой в разные стороны.
- Ты не докричишься до нее, - положил ружье на плечо сержант Джонсон.- Мои ребята, наверняка, уже с ней. А ради установления порядка, в качестве особой меры наказания, я приговариваю тебя к повешению, приятель. Готовьте дерево, парни.
Чогэн в бессилии опустил голову. Ахэну смотрел, как на шею его брата ложится петля, он видел, как Литонья, закутавшись в одеяло и не оборачиваясь даже на сосну, где подвесили Чогэна, бредет к своему шатру.
Чоген закрыл глаза:
- Прими мою душу, Атотархо – хранитель священного огня, прости грехи мои, о великая Авенхаи, та что пришла с небес. Я отправляюсь к отцам Махэо. Примите меня.
Ахэну не мог видеть этого. Он отвернулся, а когда решился посмотреть на сосну, все было кончено. Лагерь собрал пожитки, и двинулся в путь. Ахэну смотрел в спину Литонье, которая не сказала ни слова за полдня. И вряд ли заговорит в ближайшее время. Они все будут прокляты, подумал Ахэну. Все до единого, и Маниту, живущий повсюду, будет этому свидетелем.

- Эй, Джонсон! Может, уже хватит подмешивать себе?
- Иди ты к черту, Рэтбоун, - Джонсон положил карты на стол и прикрыл их фуражкой. – Может, у тебя в Мэриленде шулерство в большом почете, но я вырос в Джорджии и там такие вещи наказывались жестко. Ты мог встать из-за стола не совсем здоровым, мягко говоря.
- Что ж, если ты так настаиваешь, то я поверю тебе на слово. Но мне уже надоело проигрывать, и если следующий кон тоже будет за тобой, то я выйду из игры!
- Твое дело, Рэтбоун, - ухмыльнулся сержант, отбиваясь от пары вальтов, - твое дело.
Прошло еще десять минут, и офицер Рэтбоун, оставшись без своего портсигара, покинул палатку.
- Ну, кто еще желает сыграть? – призывно махнул рукой Джонсон, кладя выигранный трофей в карман.- Может, ты, малыш Билли?
В углу на складном стульчике приютился рядовой Билли Тартл, он наблюдал за игрой офицеров, потягивая остатки виски из пыльной бутылки.
- Вы уверены, сэр? Обычно я не играю за одним столом с…
- Да, уверен, - у меня сегодня хорошее настроение! Давай, иди сюда! – махнул рукой сержант Джонсон.
Билли отложил бутылку, подтянул мундир и сел напротив сержанта. Джонсон закурил и начал раздавать.
- Откуда ты, Билли? Если я играю в карты с человеком, я хочу знать о нем все.
- Из Кентукки, сэр.
- Кентукки… Славный штат, сынок, у меня дядя там живет. Итак, ладно, а что ты думаешь насчет нашего похода?
Билли взял карты в руки и взглянул на сержанта исподлобья:
- Простите, сэр?
- Насчет этой Тропы Слез, чтоб ее. Как считаешь, мы правильны поступили, подвесив того краснокожего на первом же суку?
- Не мне обсуждать ваши решения, сэр.
- И то верно. Но все-таки, - крепко затянулся Джонсон. – Сейчас мне хотелось бы узнать твое мнение. Мне всегда было интересно мнение обычных рядовых, таких как ты.
- Если уж вы настаиваете, сэр, - ответил Билли, - я считаю, что с ними надо помягче. Индейцам и так несладко – представьте, они снялись с родных земель, многие потеряли свои семьи и теперь мы гоним их, как скот, вперед – в неизвестность.
Джонсон перестал дымить и в упор посмотрел на Билли. Затем выпустил дым ему прямо в лицо и громко расхохотался. Его хохот подхватили остальные солдаты, отдыхавшие в шатре.
- Ты правда так считаешь, малыш Билли? – отсмеявшись, сказал он. – Тогда ты ошибаешься. Мы выполняем приказы президента Джексона, а он ничего не говорил о бережливом отношении к краснокожим. Они не фарфоровые куклы, а как ты заметил, и наши ребята ничуть не в восторге от этого похода. Так что завязывай-ка с такими речами, и ходи.
- Да, сэр, - Билли резко бросил карты на стол и отодвинулся назад. – Я правда так считаю.
- Ты что себе позволяешь, салага? – подошел к нему офицер. – Побольше уважения к сержанту!
- Я сказал то, что хотел сказать! – встал со стула Билли. – А ну, отвали!
Офицер опрокинул Билли на пол, но тот тут же вскочил и нанес офицеру сильный удар под дых. Завязалась короткая драка, и вскоре Билли уже лежал в пыли около палатки.
Сержант Джонсон прокричал ему вслед:
- Чтобы я видел такое в первый и в последний раз. В следующий раз, следи за своим языком, Билли Тартл!
В Билли бурлила ненависть, но он взял себя в руки и решил пройтись до реки, чтобы успокоиться. Путь до реки был недолгим, Билли дошел до берега и присел, наблюдая за течением. Подняв голову, он окинул взглядом звездное небо. Послышались шаги. Билли решил, что офицерам не хватило драки в палатке и они хотят продолжить, поэтому резко вскочил и поднял кулаки. Но это был всего лишь индеец.
-Не бойся. Меня зовут Ахэну, - сказал он. – Я тоже пришел посмотреть на звезды. Хотя бы здесь мы с тобой равны.
Билли сел. Ахэну приземлился рядом.
- Ты знаешь. Мои предки смотрят на меня оттуда, с высоты. Но не только они. Мой брат тоже там, с Атотархо.
- Я знаю, что случилось с твоим братом, - проговорил Билли. – Если бы я мог что-то сделать, о Боже, если бы я мог. Пойми, приятель, я бессилен. И все, что я могу, это наблюдать.
- Я не виню таких людей, как ты. Но все, кто калечит наши семьи и нарушает наши законы, законы этой священной земли – все они будут наказаны. Их ждет справедливый суд, там за звездным горизонтом.
Билли кивнул, но ничего не ответил. Вместе с Ахэну они смотрели на звезды и видели лики отцов этой земли, не в силах отвести взгляда пред их величием.

Тем временем, в Атланте проходила встреча крупнейших предпринимателей и дельцов юго-востока во главе с президентом Джексоном. Начал собрание мистер Коули, занимающийся лесопереработкой.
- У юго-восточных территорий огромный потенциал, господа. Мы застроим индейские земли новыми фабриками, заводами и предприятиями. Впереди нас ждет новая эра длинного доллара!
- Вы говорите верно, - перебил его продовольственный магнат Том Шепард. – Но нам нужно решить вопрос с местными социальными слоями или, проще говоря, хоть как-то задобрить население, большая часть из которых наполовину чероки или навахо. Иначе кто будет покупать ваши березы, и кто будет срывать с прилавков мои хлебные изделия?
- К этому вопросу я и хотел перейти, джентльмены, - постучал тростью по столу президент. - Пока мы не инициировали этот поход, у чероки здесь была довольна развитая культура. Конечно, несравнимая с нашей, но все-таки для индейцев уровень был довольно высок. У них были даже свои школы и что-то похожее на гильдии по различным ремеслам. Теперь, когда все это осталось без хозяев, мы должны реализовать главный принцип капитализма. Все что можно продать – нужно продавать. Школы и гильдии будут отданы подрядчикам на строительство новых предприятий и мануфактур.
- А что вы скажете насчет искоренения индейских обычаев, господин президент?
Президент Джексон ловким движениям положил лицом вниз портрет Джорджа Ввшингтона, который стоял на столе, таким образом уберегая великого основателя страны от своих следующих слов.
- Они не подходят для нового общества. Все ресурсы природы должны быть максимально задействованы, все поля, реки и леса должны пойти на производство. А тех, кто не пожелает расставаться со старыми традициями, нужно заставить принять новый мир. Это единственный выход.
- Полностью с вами согласен, - кивнул Том Шепард.
- Что ж, за работу, господа!

До конца похода оставалось недолго, всего пару дней пути. Солдаты предвкушали скорое окончание и возвращение домой к алкоголю, хорошей еде и прочим радостям жизни, индейцам же было все равно, единственное чувство, которое они испытывали – это желание поскорей освоиться на новой земле.
Билли обходил лагерь в карауле, как вдруг наткнулся на открытую палатку одного из офицеров. Билли одолело любопытство и, прислонив ружье к колышку, он заглянул внутрь. И то, что он там увидел, поразило его. В палатке стояло несколько ящиком с эмблемами торгового дома Шепардов, судя по надписям, в них хранилась фасоль, солонина, виски и даже пирожные. И это в то время, пока вся остальная армия, не говоря уже об индейцах, рыскает по лагерю в поисках нормальной еды? Это стало последней каплей для Билли. Он закрыл палатку, подхватил ружье и решительно направился к индейским шатрам. Схватив первого попавшегося индейца, он спросил:
- Как тебя зовут?
- Гэхэдж.
- Вот что, Гэхэдж, собирай всех своих братьев, мне есть что вам рассказать!
Гэхэдж кивнул и отправился выполнять просьбу. Через несколько минут около Билли уже стояло полсотни индейцев. Не обращая внимания на косые взгляды солдат, Билли заговорил:
- Я нашел у одного из офицеров в палатке, провизию, присланную президентом. В то время, как вы голодаете, они набивают свои животы! Неужели вы будете мириться с этим?
- Нам не нужны проблемы, парень. До новой земли осталось немного, - раздался голос из толпы.
- Да как вы не понимаете!- воскликнул Билли.- Когда повесили Чогэна, вами двигал страх. Но сейчас вас больше, и вы можете показать офицерам, что к чему. Они не будут применять оружие, ведь если устроить массовое побоище в паре дней ходьбы от пункта назначения, президенту не сдобровать в Конгрессе!
- А ведь он прав! – крикнул кто-то. – Я долго ждал, чтобы сказать, но все случая не было… Они убили Котори! Неделю назад я видел, как Джонсон мыл свои руки от его крови!
Гэхэдж поднял вверх свой посох:
- Отомстим же за наших братьев и покажем, что мы не рабы! Вперед!
Индейцы двинулись в главному офицерскому шатру, по дороге к ним присоединялись все новые и новые люди. Билли шел впереди, полный страсти и решимости.
Когда толпа достигла шатра, из него вышел сержант Джонсон с офицерами.
- Что ты устроил, Тартл? – крикнул он. – Я тебя предупреждал!
- Заткнись, бледнолицый! – из толпы вышел Ахэну. – Ты ответишь за все, что сделал с моим братом, и небо будет мне союзником!
- Что ж, - Джонсон кивнул и дал офицерам знак к атаке. - Мы не убьем никого из вас. Но до Оклахомы вы вряд ли доберетесь целыми, ребятки.
В этот момент толпа индейцев вклинилась в толпу офицером, и начался хаос. Над лагерем разносились звуки крепких ударов и хруст костей, в воздух летели фуражки и индейские накидки. Но все же все старались лишь как можно сильнее покалечить друг друга. Никто не хотел лишних смертей, кроме одного человека. Сержант Джонсон привалился к дереву и тяжело дышал, он только что отбился от нескольких индейцев прикладом. На плече была колотая рана, и было сломано пару ребер. Но он выбирался и не из таких передряг. Эти индейцы еще поймут с кем связались. Джонсон уже хотел было встать, чтобы продолжить схватку, но тут земля ушла из под ног, и ему перехватило дыхание. Ахэну набросил на шею сержанту леску и сжал ее что есть силы. Сержант дергался около минуты, в последний раз вдохнул и затих. Ахэну прижал леску, удостоверившись, что месть совершена и встал перед сержантом на колени:
- Пусть Махэо примут твою душу, хоть ты и был мне врагом. Они будут твоими судьями на Суде Звезд.
К Ахэну подошла Литонья и коснулась его плеча:
- Нам пора, брат.
- Я исполнил свой долг, - кивнул Ахэну. – Идем.
И они скрылись из виду, оставив после себя только дух мести желтого волка.
Вскоре тело сержанта Джонсона обнаружили офицеры, и над полем раздался крик:
- Джонсон мертв! Слышите, они прикончили его!
Схватка прекратилась, офицеры отсутствующе посмотрели друг на друга, осознавая, что остались без командира. Обе стороны были абсолютно обессилены, многие еле могли идти. Молчание прервал офицер Рэтбоун. Он вышел вперед и громко объявил:
- Дальше вы пойдете без нас! Мы напишем президенту Джексону, что вы благополучно добрались до новых земель. Надеюсь, больше не увидимся. Ребята, доберемся до ближайшего города и в обратную дорогу на повозках!
Офицеры поняли приказ и начали расходится, а сержант Рэтбоун поплелся к Джонсону, видимо с целью вернуть свой портсигар.
Гэхэдж положил руки на плечи Билли:
- Спасибо тебе, Билли Тартл. Ты помог моим братьям снова почувствовать себя свободными. Теперь нам осталось лишь добраться до нового дома и мы придумаем, что делать дальше.
- Но, как же я? – проговорил Билли.
- Ты больше не нужен им, - кивнул Гэхэдж в сторону офицеров. – Ты пойдешь на землю красных людей, на Оклахому, вместе с нами. Наши следопыты проложат нам путь. И мы окажем тебе великую честь. Какое имя вы бы дали ему братья? Я бы назвал Билли… Пэхэн.
- Что это значит, Пэхэн? – спросил Билли
- Потерянный белый брат, - улыбнулся Гэхэдж. – Ты был потерян. Но теперь нашел себя.
- Пэхэн… Мне нравится. Что ж , пора отправляться. Оклахома ждет нас.
И они отправились на новую землю красных людей. Шли два дня, и путь был не из легких. Все чаще попадались койоты, еда почти закончилась, и пустыня уже плыла у Билли в глазах. Индейцы, привычные к таким условиям, поддерживали его под руки, но Билли был близок к грани своих сил. И вот, вдали показался шпиль. Он был настолько высок, что Билли своим мутным взглядом увидел его издалека.
- Что это? – пошевелил он губами.
- Земля красных людей, - ответил Гэхэдж.- Мы дошли.
У ворот города их встретил шериф со звездой на жилетке:
- Добро пожаловать в Оклахому, друзья! – тут он осекся. – Я вижу только индейские повозки… А где же ваши сопровождающие?
- Нам доверили самостоятельно добраться до города, - кивнул Гэхэдж.- С нами послали только одного, самого храброго и преданного солдата, и он сейчас перед вами.
- Да он еле на ногах держится! – окинул Билли взглядом шериф. – Несите его в мой дом, здесь недалеко. Мы уже приготовили вам ужин.
Индейцы потащили Билли в дом шерифа и последним, что он услышал перед тем, как отключится от жары, были слова Гэхэджа:
-Это наш новый дом. Да, мы дома.

Очнулся Билли ближе к вечеру. За окном пели птицы, он был переодет во все чистое и чувствовал себя необычайно уютно. Служанка заглянула в комнату:
-Вы проснулись, мистер Тартл? Шериф и ваши друзья уже ждут вас на ужин внизу.
- Хорошо, иду.
Спустившись по скрипучей лестнице, Билли оглядел присутствуюших.
Шериф, пара его парней и где-то пять-шесть индейцев чокто во все щеки уплетали горячий суп.
- А, - поднял голову шериф. – Наш герой очнулся! Что ж, садитесь, угощайтесь!
- Спасибо, сэр, - Билли сел, переглянулся с индейцами и приступил к еде.
- Что ж, раз вы оказались здесь, - сказал шериф. – Не хотели бы вы поработать с моими парнями? Плохих людей всегда хватает, а вот доблестных смелых ребят, чтобы сажать их в тюрьмы не всегда удается найти. Как я понял из слов ваших друзей, возвращаться в регулярную армию у вас нет особого желания?
- Так точно, - откликнулся Билли.
- Ну вот и порешили, - сказал шериф. – Отдыхайте, а я пока улажу вопрос с размещением и проживанием ваших друзей. Ну, до встречи.
Поев, Билли вышел на крыльцо дома шерифа и подставил лицо свежему вечернему ветру.
На ступенях сидел Истэка и, как ни в чем ни бывало, наигрывал на гитаре щемящую сердце мелодию. Казалось, что эта музыка шла из самой глубины времен. Билли сел на ступеньку и стал наблюдать, как несколько индейцев тащат спальное белье в свой новый дом. И эта сцена дала ему почувствовать себя, как дома. На душе сразу стало тепло, а Истэка продолжал играть. Билли поднял голову к небу и решил подождать, пока появятся звезды, чтобы увидеть там тех, кто гордится им. Тех, кто привел его сюда, в Оклахому. Тех, кто навеки веков принял его в свою душу. Душу, полную дыма горячих костров, быстрых горных рек и пыльных равнин.