« НЕ ЖДИ»
Все в доме знали, что Василий Василич, капитан УТФ, был в ссоре со своей женой Катей. Но никто толком не знал причину, вызвавшую ссору. Одни в доме говорили, что виноват Василий, мало уделявший внимания жене, другие винили Катю, считая её основным источником бед в их семье. Как бы то не было, но все видели, что семья эта находится в трудном моральном и духовном положении, и выход из него не легко найти.
А между тем Василий Василич уже , быть может, в сотый раз обдумывал свою семейную жизнь, и всё больше ему казалось, что жизнь такая невозможна, что с каждым днём Катя становится ему отвратительнее и пошлее, что нервы его уже на пределе. Что в один какой-то момент он может совершить такое…, о чём он даже боялся подумать.
Был солнечный приморский день, такой день, каких уже много прошло в его жизни. Он стоял на крыле рефрижераторного теплохода «Чавыча» и пристально осматривал причальную линию порта. Сердце его наполнялось приятной гордостью за родной порт. Он вместе с ним жил, работал и мужал.
Накрепко врезался ему в память город-порт в первый день его приезда. Было утро. Розовое солнце, с оттенком желтизны, низко висело
над горизонтом. С небольшой силой дул прохладный съёживающий ветер. Пахло сыростью, шелестела листва, по мокрым тротуарам, из битого щебня, куда-то спешили люди. Город, с остроконечными крышами и множеством развалин, оставленных войной, показался ему серым и мрачным, от чего на душе было тоскливо. И, уже сидя в автобусе, он подумал, что именно в этом городе ему предстоит начать свои первые трудовые шаги морской жизни.
В те минувшие времена в рыбном порту был маленький деревянный причал с одним ручным краном, да стояло два десятка утлых дорок и ТРБ. Это потом, после девятнадцатого съезда партии, наметившего развитие порта, начали приходить суда типа МРТ Шведской и Финской постройки и стальные логеры из Германии, нынешние СРТ. Сейчас у глубоководного причала стоят мощные большие морозильные траулеры БМРТ и плавбазы под разгрузкой. Из их трюмов немецкие «Гансы» беспрестанно выгружают атлантическую рыбу, а холодильники и консервный завод принимают и обрабатывают добытую судами рыбу.
НЕ ЖДИ 2
А сколько ещё будет построено причалов, заводов и судов?! Уже сегодня наш рыболовный флот, наверно, самый большой в мире.
« О чём задумался, моряк? Какая на сердце кручина? - услышал за своей спиной знакомый голос Василий - здравствуй!».
« Здравствуй, Саша. Ты откуда?».
« Оттуда» – кивнул он головой в сторону города.
« Проходи ко мне и ещё раз здравствуй».
« Любуешься?»- спросил Саша и направился к трапу его судна.
« Думаю и любуюсь. Есть над, чем подумать и есть чем любоваться»
« Растёт».
« Прямо на глазах, а если честно сказать, то завидую тем молодым юношам, которые после нас будут здесь работать. Большие, белоснежные корабли рыболовного флота…да ты садись, Саша».
« Спасибо. Можно сказать по-другому, мы только начали жить, как подобает людям. Оглянись на десять лет назад и сравни, как жили тогда и теперь. Да и война давала о себе знать: приходилось много работать. И работали, да ещё и как работали! Так могут работать люди только у нас в Союзе. Так может работать только наш народ. Возьми, к примеру, колхозы. Моим родителям приходилось работать в колхозе « Колос» от зари до зари, выращивать хлеб, мясо и получали на трудодень 50 копеек
и 500 граммов хлеба. Это выходит, что они работали бесплатно. Понимаешь?».
«Я то понимаю, а вот понимают ли те, что ходят с гитарами, да с транзистором в руках. Сидят на шее родителей, не учатся, не работают, а вот выпить, посидеть в ресторане, это у них называется культурно время проводить. А мне в их годы приходилось вкалывать и по вечерам учиться. Шевьётовый костюм да старенькие поношенные часы одел на себя в двадцать лет и заработал это своими руками».
« Не надо так говорить, Вася. Молодёжь наша в основной массе хорошая. Вообще то я не дискуссии с тобой проводить пришёл. Посмо-
три, день, какой, красота! А ты на судне сидишь, не надоело? Брось о ней думать, всё устроится само-с абой. Все мы - люди, человеки, а сейчас пошли
« Куда?»
«Дышать йодом и хвойным озоном».
Уже было больше четырёх по полудню. Июльское солнце ещё жарко пекло. После купания в море, в лесу чувствовалась живительная прохлада, наполненная ароматом хвои и другими запахами леса.
НЕ ЖДИ 3
Их было много, так много, что голова шла кругом. Под раскидистой сосной на берегу моря они лежали в непринуждённой позе, смотрели в синеву неба и слушали тихий шум моря и дыханье леса. О чём они думали? Может, о кораблях, о доносившемся морском прибое, или, просто, слушали шум леса? Сколько они бы так пролежали, неизвестно. Но вот раздались прощальные гудки теплохода. Им откликнулись его собратья по океану, они и разбудили моих героев.
« Вот так и живут рыбаки. Три с половиной месяца в море, пятнадцать – двадцать суток на берегу и снова в море. Не зря придумали остряки: «Рыбу стране, деньги жене, а сам носом на волну».
« Правильно придумали. В море надо ходить холостым парням, да мужикам под шестьдесят. Да и что толку от нас мужей нашим жёнам. Они сами не знают, кем нам доводятся: ни то жёны, ни то вдовы, полмесяца жёны, полмесяца вдовы. Окажись мы на их месте, тогда, может быть, узнали бы, как быть женой, да ещё и матерью».
« Поэтому, Саша, они – жёны, а мы – мужья».
« Жёны и женщины , так сказать, слабого пола…»
« Вот-вот, слабого! Да они с тебя все соки выжмут, если это им надо, а вот попробуй ты выжать с этого слабого пола».
« Бросаем дискуссии на эту тему, выпьем лучше за тех кто сегодня уходит в море».
« Я не против выпить за них».
Они выпили, занюхали горбушкой хлеба, каждый, думая о чём-то своём. По-прежнему пекло солнце, тихо шумел прибой, за день, уставший, вялым стоял лес, как и мои герои.
« Ты собирался в отпуск, Саша?»
« Уже оформил, а что?»
« Хотел, чтобы заглянул к моим. Надеюсь, ты едешь на родину навестить давно, оставлены места, забытые тропинки. Едешь один?»
« Один, зачем брать с собой в дорогу самовар, да к тому же не хочет общаться жена со свёкром, да одному и лучше. Куда захотел, туда пошёл, не надо ни перед кем отчитываться, одним словом свобода».
« Неплохо было бы нам вместе съездить, вспомнить дни былые, ребят наших навестить. Может, не покинули все деревню? Давно это было, а кажется совсем недавно, и, оглядываясь на этот прожитый путь, на сердце становится грустно. Не потому, что жаль прошлого. Нет. Просто очень бежит время, и, мне кажется, что мы не успеваем с ним идти в ногу, и не успеваем, что-то сделать, хотя торопимся, а оно неумолимо убегает от нас и не догнать его никому».
« Ну и панихиду ты затеял, как поп в церкви».

4 Н. « Попы крестятся и молятся, я не делаю ни того, ни другого, а что нам лапшу на уши вешают, так это точно, даже молодёжь это видит, а мы молчим».
« Ты лучше скажи, что у тебя в семье? Я слышал, от тебя Катя ушла?»
« Не ушла, а выгнал и крест в чуприне выстриг, чтоб люди видели, и она знала, что это - ей наука, как честь свою для мужа беречь. Были бы дети, а так, - он махнул рукой, - не хочу думать об этом, но чуть попозже расскажу тебе об этой эпопее. Может, сходим окунёмся?».
Вода была прохладной, умеренно тёплой, хорошо освежало тело. Из воды они выходили бодрыми, движения тела были энергичными. Горячий песок щекотал им ноги, солнце и слабый ветерок сушили их тела. Потолкавшись среди пляжной публики, они вернулись на своё место, а мы послушаем их разговор.
«Я, Василий, как тебе известно, окончил Рыбопромысловый техникум, и после его окончания работал в МРСе на ТРБ, СТБ. Трудное то было для нас время: общежития не было, жить негде. Моя железяка, стоявшая на ремонте, служила мне домом. Денег тоже не было, да откуда они могли быть у бывшего голодного студента, только что приехавшего на работу в УТФ. Аванс главбух не давал, при этом говорил, что сначала деньги надо заработать, а потом аванс просить. Ходил бичевать по судам, пару раз покормят, на третий выгоняют. Оклад мне дали 600 рубликов, а на ремонте полагалось 60 процентов его, высчитают с остатка подоходный 12 процентов плюс 7 процентов бездетные, и остаётся, как стипендия у техникумовского студента. Постепенно всё перестроилось, втянулось в рыбацкую жизнь.
Как сейчас помню первый выход в море. Стою у входного капа в кубрик на палубе фишкатера, бывшего немецкого минного тральщика. Балтийское море, по –девичьи красиво ласкает мой взор. От его поцелуев вздрагивает корпус судна. Чаще начинает биться сердце и хочется всей грудью к его воде, почувствовать величественный пульс вечно живой Балтики. Спускаюсь в кубрик. Мерно цокают часы, ведут отсчёт полезно и бесполезно прожитому времени. Монотонно, в такт качки, поскрипывает подо мной койка. Маленький кубрик со всех сторон обнимает меня, два иллюминатора в палубе льют в него свет, а с палубы с храпом несётся многоэтажный мат трал мастера».
« Да, нелёгок труд рыбака, да и безденежен, - говорит Василий. – Так было до нас, так есть сейчас, так будет, по-видимому, после нас. Сначала буржуи выкачивали деньги от рыбаков, и жирели за их счёт, а теперь от рыбаков выкачивает деньги государство. Вот, к примеру, возьмём СРТ. План ему дают добыть 390 тонн сельди, а на судне, кроме
Не жди 5
дрыфтерного шпиля да траловой лебёдки других механизмов нет, а на вопрос, почему увеличивают план для экипажа судна без установки на нём новой техники, нам отвечают, что наш труд совершенствуется, то есть наши с тобой мускулы совершенствуются. От непосильной работы опухали руки, и не расгибалась спина. Ежедневно надо было вытрясти до восьмидесяти сетей от попавшей в них рыбы, засолить её в бочки и забондарить их до двухсот штук, подготовить новые бочки и дрыфтерный порядок к следующему замёту. И так ежедневно на протяжении трёх месяцев, без берега, без спокойного отдыха, а в кубрик вдобавок сочится вода, её надо вычерпать вёдрами, к тому ещё в нём и холодно, водяной котелок, натопленный со вчерашнего вечера, уже остыл. А по приходу в порт начинаются разные проверки инспекторами флота, на поиск наших недочётов для снятия процентов с прогрессивки. Получишь деньги и в «Неридай». Напьёшься до чёртиков, и вспоминаешь, как на палубе койлал вожак у брашпиля или в вожаковом трюме. Обычно эту работу поручают новичку, матросу второго класса. Укладывать вожак длиной до четырёх километров приходиться в согнутом состоянии по кругу. Такая работа под силу только обезьяне, а её выполняем мы. От этой работы ноет спина, болит бок, противно трясутся поджилки ног, и, кажется, что вожак не имеет конца. После такой работы аппетита нет, усталость валит с ног, и, надо сказать сон отменный, сновидений не бывало".
« Насколько я понял, тебе приходилось койлать вожак?»
« Койлать вожак было только частью моей работы. После выборки порядка зюзьговал сельдь в бочки, помогал донабирать сети к порядку, майнать бочки с рыбой в трюм, топить в кубрике водяной котелок. Работали все дружно. Когда рыбы было много, выходил на помощь морякам капитан Мозолевский. Обычно он становился у шпиля и майнл бочки с рыбой в трюм.
Переход к базе для сдачи рыбы – это отдых палубной команде. Все матросы, за исключением вахтенного рулевого, спят крепким сном, даже не идут в салон на завтраки и обеды, да их и не будят, потому что сдача рыбы на базу тоже – трудоёмкая работа. Правда, не всегда бывает так, чтобы у плавбазы не было судов. Чаще приходиться простаивать в очереди по двое и более суток. Это время матросы заполняют своими накопившимися заботами: моются в бане, стирают бельё, пишут домой письма, друг друга подначивают, смех, шутки – живи и радуйся. Но радость, дружок, не любит одиночества. Был у нас спаянный коллектив, была и настоящая мужская дружба, но мы были одиноки. Не было с нами наших семей, родных и близких. Они находились где-то
НЕ ЖДИ 6
далеко от нас на берегу, может, дома, а может, и где-то в другом месте. С утра начинались визиты к радисту за весточкой из дома. Одним такие вести были, другим нет. Первые уходили от радиста довольные, улыбающиеся, другие – хмурые, как будто их радист обидел. По вечерам собирались в салоне, слушали боцмана. Он растягивал меха гармошки и залихватским голосом пел лихие флотские песни, порой даже нескладухи и бессмыслицу. Чаще это были грустные песни про дом, про молодую красивую жену, убегавшую без мужа к любовнику. С тех пор я знаю, как тоскует в море мужчина по дому, жене и своим детишкам. А вот как тоскуют иногда по нам жёны (не все правда), узнал я недавно. Шла передача радио «Атлантика» для рыбаков Калининградского бассейна. Звучали голоса родных, друзей и жён. Мы часто слушали эту передачу, любили её. Так вот жена одного рыбака говорила, как она крепко любит своего мужа, что соскучилась по нему, не дождётся, когда придёт он домой, и заказала ему послушать любимую её песенку «Не жди». Не знаю, как слушал муж её эту песенку, но наши моряки были возмущены её выходкой».
«Видно нашим жёнам не понять, что под толстой, обветренной,
солёными ветрами шкурой стучит обыкновенное сердце человека, отзывчивое на радость встреч и легко ранимое тоской одиночества. Об этом не говорят вслух, потому что мужчины бояться обвинений в сентиментальности. Их семья – интимный круг или союз самых близких людей. Именно в семье развиваются отношения к добру и злу, к своей работе, отношение к людям и своей семье, к учителю в школе и образованию. Из семьи человек входит в мир на крыльях гуманности и добра или с язвами пороча щами наше общество, отношение к родине, к матери.«Чужая семья – потёмки ». Пословица старая, как и наш мир. Но в этом мире есть люди, которые трудятся, живут для этого мира. И есть люди, которые стремятся взять от него всё, что им удаётся, при этом, иногда, забывая, что семья – основа государства. Такова она – жизнь. Но я верю, что настанет такое время, когда люди заживут красивой жизнью. О такой жизни люди мечтали столетиями и думается мне, что если не наши дети, то внуки или правнуки доживут до этих времён. Иначе не было бы смысла жить».
« Твои слова, да Богу в уши. Однако уже поздно, пора домой».
«Знаешь, я решил уехать, Саша, на Дальний Восток, подальше от глаз моей супруги, да и не супруга она уже мне. Так будет лучше и ей и мне, детей у нас нет, жалеть будет не о чём».
« Как знаешь, Василий, совет давать не могу. Принимай решенье
сам, а я ты знаешь, не пророк».