Том поругался со своей девушкой. Они орали друг на друга до хрипоты, обзывались, не хватало лишь разбитой посуды и синяков под глазами. Она накинула лёгкое пальто, схватила сумочку и убежала, на часах была половина первого ночи. Том надеялся, что у неё были деньги на такси, он даже кинулся вслед, но та прокричала что-то типа: «Мне ничего от тебя не нужно, придурок!», и тем самым финансовый вопрос был исчерпан.
Он сидел на кухне и курил, лениво щёлкая кнопками телевизионного пульта, телевизор лениво переключался. На одном канале он нашёл какой-то старый добрый фильм и утямился в него, потом налил себе растворимого кофе, сделал огромный бутерброд с ветчиной, сыром, салатом и помидором.
Настроение было паршивое, хуже всего было то, что он почувствовал облегчение после ухода Хелен. Их отношения были сравнительно долгими, однако, ни о каком логическом продолжении речи не велось никогда. Тому было приятно с этой ласковой и, в общем-то, неглупой девушкой, ссоры у них случались и раньше, и надо было уже давно к ним привыкнуть, но Том почему-то не смог и всегда очень тяжело переносил их.
Хелен требовала слишком много внимания, каких-то пустых романтических бредней, запоминания бесполезных, но очень «знаменательных», по её мнению, дат. Сначала она просила звонить ей каждое утро и желать чего-нибудь приятного, потом к пожеланиям должны были прибавиться какие-нибудь «милые вещицы», вроде мягких игрушек, затем она начала требовать всё более дорогостоящие подарки, а под конец – и вовсе деньги, «заботясь», по её выражению, об экономии его времени. Ещё она обожала устраивать «сюрпризы», заключающиеся в следующем: Хелен звонила ему с какого-нибудь неизвестного телефонного номера и, изменив голос, назначала Тому свидания от имени другой девушки. Не услышав в ответ решительное: «Нет, я не пойду!», Хелен тут же рассекречивалась и начинала выяснения по поводу верности Тома. Она находилась в постоянном беспокойствии относительно собственного веса, чем так же постоянно терроризировала его. Когда он уставал вести эти бессмысленные разговоры о количестве калорий в какой-нибудь ветке укропа, Хелен закатывала очередной скандал, где утверждала об «абсолютном неуважении её интересов».
Уф-ф… Том помотал головой, чтобы сбросить навалившийся на него ворох воспоминаний. Всё, точка. Так дальше нельзя. Но она ведь завтра же будет ждать от него извинений и букета цветов, и он, как последний дурак, проклиная себя, потащится к ней…
Том снова закурил и подошёл к тёмному окну, которое нужно было занавесить – он ненавидел, когда ночная чернота нагло пялилась на него сквозь стекло. Уже протянув руку к тяжёлой плотной шторе, Том заметил в освещённом окне дома напротив чей-то танцующий силуэт. Том опустил руку и застыл, будто заворожённый. Это была девушка. Стройная, очень гибкая. Отдельных черт рассмотреть было нельзя, но всё же видно было её густые длинные волнистые волосы, точно рассыпающиеся при каждом движении, и красивые тонкие руки, грациозно скользящие вдоль точёного извивающегося тела.
Неизвестно, сколько времени простоял Том у окна, разглядывая танцующую, очнулся он лишь, когда та задёрнула шторы в своей комнате. Том слегка улыбнулся. «Да, старик…» - усмехнулся он над собой и пошёл спать.
Том жил в долг всю свою сознательную жизнь, работал где придётся и уже успел сменить столько профессий, что о некоторых даже не помнил. Этим летом он устроился охранником в один бар, Хелен была против, начала ревновать его ко всяким эфемерным девицам, якобы атакующим Тома во время работы. Хелен была отчасти права, но Том ни за что бы не пошёл у неё на поводу и не бросил бы с трудом доставшееся ему место.
Сегодня, в понедельник, бар был пуст, и Том спокойно потягивал пиво за угловым столиком. Редкие посетители заходили ненадолго, выпивали чашки по две кофе или рюмку коньяка, чтобы согреться в ненастную ноябрьскую погоду, и покидали бар. Обслуживающий персонал занимался своими делами, и потому у Тома была масса времени, чтобы в одиночестве подумать о своей жизни. Не так уж часто он это проделывал, но в свете произошедших накануне событий нужно было принять решение относительно Хелен. Минуту назад он уже косился в сторону служебного телефона, находящегося за стойкой, но всё же волевым усилием смог удержаться и не броситься названивать девушке с извинениями. Пиво в кружке заканчивалось, и то, что оставалось на дне, было тёплым и противным. Том закурил. Да пошла она, Хелен, ко всем чертям и их матерям! От такого озарения его даже слегка подбросило на месте. Пусть себе обижается, капризничает – всё, хватит! Тому даже захотелось позвонить ей, чтобы сообщить эту новость. «Вот дурак», - подумал он сам про себя, вслух рассмеявшись над этим нелепым желанием. Кто-то из официантов спросил его, всё ли в порядке.
- Конечно, Майки, - широко улыбаясь, ответил Том, - плесни-ка мне ещё пива!
Какую лёгкость он вдруг ощутил! Какую свободу! Жалко – Хелен об этом не знала…
В самый разгар ликования в дверь вошла парочка: высокий импозантный мужчина и красивая, тоже высокая, удивительно кого-то напоминающая девушка. Длинные волнистые волосы, гладкие и блестящие, как в рекламе. Том понял, кто она – та самая, танцующая по ночам. Он узнал её по плавности движений, по изгибам точёного тела, по какой-то нереальной, притягивающей грации.
Мужчина держал её тонкую ручку в обеих своих ладонях и что-то нашёптывал, поднеся очень близко к ней своё лицо. Девушка мило улыбалась и отводила глаза от настойчивого взгляда спутника.
Том снова, как и в ту ночь, у окна, замер, наблюдая за ней, нисколько не стыдясь того, что это заметно. Когда парочка собралась уходить, Том поднялся из-за своего столика и, словно зомби, направился за ними.
- Ленни, дай ключи от гардероба! – крикнул он.
- Держи! – прибежал запыхавшийся Ленни, в чьи обязанности как раз входило принимать и выдавать одежду, - Я тут был в сор… Да я бы и сам открыл…
Но Том, не слушая его, уже подавал девушке длинное чёрное пальто с большим пушистым меховым воротником. За те несколько секунд, что оно было в его руках, Том успел почувствовать завораживающий горьковатый запах её духов.
Вечером того же дня он уже высматривал её в окне. Девушка появилась и, кажется, танцевала ещё лучше, чем в прошлый раз. Когда выступление было окончено, Том отправился в постель, но никак не мог заснуть, ворочался с боку на бок. Ему чудился горький аромат духов и роскошные волнистые волосы. Он встал и отправился в душ, надеясь, что холодная вода сотворит чудо и остудит его пыл. Выйдя из ванной, Том услышал, что звонит телефон.
- У тебя совесть есть? - раздался в трубке сердитый женский голос, и сразу – уже мягче: ну почему ты не звонишь?
Хелен. Ну да – Хелен. Что же ей сказать-то? Он даже почесал затылок в поисках мыслей.
- Хелен, сейчас уже поздно, поговорим потом? – и вопреки всегдашней своей вежливости положил трубку.
Вот это да! Да что это с ним? Проходя мимо зеркала в прихожей, Том немного притормозил и улыбнулся своему отражению, потом лёг в кровать и моментально заснул.
Таинственная плясунья появлялась в окне напротив каждый день с завидным постоянством, однако не всегда в одно и то же время, Том, если не работал, не ложился, не понаблюдав за ней, поэтому совершенно не высыпался в последнее время.
В баре он искал её среди посетителей, не отрывал глаз от входа, чтобы не пропустить её, когда она войдёт, но её не было. Он не звонил Хелен, Хелен не звонила ему, а ночную танцовщицу, словно призрака, он видел лишь сквозь безликую черноту ночи, далёкую, прекрасную и столь неуловимую… Томом овладела тоска. Чтобы как-то её заглушить, он познакомился в баре сразу с двумя девушками и провёл с ними ночь, но на утро вместо чувства успокоения было похмелье и неприятный запах чужой туалетной воды. Том поменял бельё и решил разыскать плясунью. Он рассудил так: раз ему известно окно, в котором появляется девушка, то по его расположению будет легко вычислить квартиру. Этим Том и занялся на следующий же день.
Странно, что он так долго ждал её появления в баре, а не пошёл, как сейчас, и просто позвонил в её дверь. Как же элементарно!
Поднимаясь на лифте, Том сетовал на то, что тот так медленно едет. Сейчас он вбежит и вдохнёт её запах, и будет гладить её умопомрачительные волосы, и обнимать её, хрупкую, гибкую, нежную… Но никого не было дома. Ему будто перерезали крылья, вот он парил среди облаков, а вот уже валяется на твёрдой холодной земле… Том со злостью пнул стену.
Он выбежал на улицу, раскрасневшийся от разочарования и спуска по лестнице - он не смог бы спокойно стоять в лифте, всё его тело требовало выплеска эмоций, отдышался, бросил взгляд на её окна, закурил.
В этот вечер она снова танцевала. Интересно, как её зовут? Ночью он кружился с ней под страстные латиноамериканские ритмы, на ней было ярко-красное платье со множеством юбок, разлетающихся и кажущихся языками пламени, блестящие чёрные кудри плясали вокруг разрумянившегося лица, высокие каблуки-шпильки звонко цокали…
Через день Том повторил попытку завязать с ней знакомство. Снова тот же лифт, дверной звонок, и… Ему открыл дверь какой-то парень двадцати пяти лет, Том замялся, не найдя что сказать и, извинившись, ушёл. Наверное, я неправильно вычислил квартиру, угрюмо думал он на работе. Хотя, призадумался он, почему это, собственно, она должна жить одна? Тот парень может быть её братом или… Сыном. Том захохотал на весь бар. Точно, это её сынишка, младшенький, а старшему уже под сорок. Веселье испарилось в одночасье, когда Тома озарило, что это её любовник. Ну и что? Тут же отмёл он пессимистическую мысль, у кого в наше время не было любовника? С каждым может случиться.
Том откинулся на спинку стула, сцепив руки за головой. Нужно будет сходить к этому парню и выяснить всё о танцующей, так сказать, осмотреться на местности.
Как только выдалась возможность, Том предпринял задуманное. Парень вопреки ожиданиям был дома, именно он и открыл Тому дверь. Худощавый, бледный, короткостриженный, глаза, какие-то уж слишком серьёзные для его возраста, оценивающе смотрели сквозь тонкие стёкла дорогих очков.
- Да? – коротко спросил парень, увидев Тома на пороге.
- М-м…- тот чувствовал себя полным идиотом и даже почесал затылок, - Здравствуйте.
- Добрый день, - учтиво ответил хозяин квартиры – если, разумеется, он им являлся.
- Видите ли, здесь… Хм, - Том чувствовал, как предательски вправо-влево бегают зрачки. «Он подумает, что я сумасшедший. Он её муж…» - Том покосился на безымянный палец парня, однако, кольца не обнаружил. Воодушевлённый этим обстоятельством, Том по-приятельски улыбнулся.
- Послушай, - он решил сократить дистанцию, - Тут одна девушка каждую ночь танцует в окне напротив моего.
Парень понимающе растянул губы.
- Я бы хотел с ней познакомиться, - скороговоркой произнёс Том и добавил: - если у тебя нет к этому претензий.
- Это моя сестра, Грейс.
Том облегчённо выдохнул.
- Я Роджер, - представился брат девушки – мечты и протянул Тому руку.
- Том. Очень приятно.
Он ощущал себя на седьмом небе, он даже помнил туда дорогу. Том уже представил вечер, сумерки, пляж, плеск воды, лунную дорожку и их с Грейс слившиеся в один силуэты.
Роджер обещал передать Грейс предложение Тома и сообщить в скором времени о её решении, он даже записал телефонный номер пылкого поклонника.
Дома Том обнаружил новое сообщение в сотовом телефоне. «Пожалуйста, давай поговорим». В груди что-то кольнуло, но не сильно. Он расстался с Хелен, пусть она об этом не знает, но он-то твёрдо для себя всё решил. С этими мыслями Том отложил телефон подальше, ничего не написав в ответ, разогрел себе ужин, с наслаждением съел большой жареный кусок мяса, дождался выступления Грейс. На этот раз девушка взяла в руки огромный лист бумаги, на котором было выведено жирными чёрными буквами: «Завтра в семь у подъезда». Том отчаянно закивал головой, будто Грейс могла его рассмотреть в тёмном окне.
Завтра… Завтра. Завтра! Том, как мальчишка, носился по квартире, выкрикивая её имя. Он уже чувствовал её кожу кончиками своих пальцев. Том уснул под утро – ему всю ночь мешал бешенный стук сердца. Скорей бы семь вечера! Как же долго ждать… Он даже застонал от безысходности.
Настало утро, Том вскочил с кровати и подбежал к окну. «Ещё немного», - подумал он и улыбнулся, от нетерпения сжав пальцы в кулак.
День был солнечным, ностальгически красивым, как это бывает осенью, в ожидании зимы. Том подумал, что непременно нужно купить что-то для Грейс. Он сорвался, побежал в магазин за цветами. Выбрал розы, большие, алые, источающие невероятно манящий аромат. Что ещё? Конфеты. Том метнулся в отдел с кондитерскими изделиями. Коньяк. Да, шоколад с коньяком внутри. Превосходно.
Без пятнадцати семь он окинул себя оценивающим взглядом в зеркале, прихватил перевязанную золотой атласной лентой коробочку, роскошный букет и пулей вылетел из квартиры. На пути к счастью ему позвонила Хелен, Том сбросил вызов, та повторила попытку достучаться до него, но Том уже видел Грейс выходящей из своего подъезда и потому был совершенно потерян для всего мира.
- Привет, - произнёс он голосом, хриплым от перевозбуждения.
- Здравствуй, - проговорила она и улыбнулась.
К ней хотелось прикоснуться и не отнимать руку. Она была воплощением стиля, грации и изящества, её походка, манера стоять, говорить, смотреть, прямо, строго и требовательно, всё это поражало Тома.
- Я хочу сказать, что без ума от тебя, - выпалил он тут же и вручил ей цветы и конфеты.
- Обожаю, - сказала Грейс, понюхав розы.
Они провели романтический вечер в одном из самых дорогих ресторанов города – Том даже не представлял теперь, на что он будет жить весь следующий месяц. Грейс озаряла всё вокруг своей божественной улыбкой, и Том думал, как же он жил без неё всё это время, ведь оказалось, что ничего и не существовало до неё. Хелен? Кто это? Том находился в полнейшем опьянении от девушки, сидящей рядом, хотя так и не смог притронуться к напитку в своём бокале.
- Кто ты? – спросил он, подавшись всем телом к ней и подперев рукой подбородок.
- Я Грейс. Я твоё наваждение.
Тому, наверное, послышалась последняя её фраза. У неё был удивительный голос – чуть низковатый, но вместе с тем мягкий, с хрипотцой, проникновенный и дурманящий. Должно быть, она великолепно поёт.
Затем они танцевали, крепко прижавшись друг к другу, он целовал её шею и не мог остановиться, сказать себе нет, ведь вокруг столько людей и они с Грейс так мало знакомы…
Том проводил Грейс до двери её квартиры, они целовались, долго и с тем напором, с каким делают это в последний раз или после длительной разлуки. Он забыл обо всём, и это был не подъезд многоэтажного дома, не голые холодные стены кругом, а что-то необыкновенное, мягкое, нежное, обволакивающее, растворяющее в себе. Том очнулся, оторвался от губ Грейс, взглянул в её глаза, кажется, тоже замутнённые страстью или некой игрой, которую вела с ними эта ночь или все предыдущие ночи, когда Том простаивал перед окном на собственной кухне, упиваясь красотой танцующей через пространство, разделяющее их, желая преодолеть его.
- Грейс… - он скользнул горячей рукой вниз по её бедру, залез под край её короткой обтягивающей юбки – пальто он давно уже успел расстегнуть – её кожа под тонкими колготками была такой же обжигающей, как и его пальцы, Том продолжил движение и коснулся ладонью… Она вздрогнула, он слегка отпрянул. На лице его спутницы отразились смущение и растерянность, на лице Тома – испуг, разочарование и… брезгливость.
- Я… Должен был предупредить тебя, - произнесла Грейс голосом своего мнимого брата.
Том потерял дар речи. Девушка, снившаяся ему в самых романтических, в самых страстных грёзах, на самом деле – парень?! Из его горла выходило лишь какое-то сипение, а глаза, округлённые и безумные, норовили вылезти из орбит.
«Я целовался с…?»
- Прости, прости меня… - лепетал что-то Роджер тире Грейс, медленно приближаясь к Тому.
Его начало подташнивать, он часто дышал и то и дело моргал, так и не в силах произнести ни слова.
- Том…
Тот уже согнулся пополам, пытаясь утихомирить судороги в желудке.
- Ничего не говори мне, - с трудом прохрипел он, вытянув вперёд левую руку, как бы отгораживаясь от трансвестита, развернулся и быстро зашагал прочь.
Придя домой, Том залпом выпил полстакана холодной водки, не закусывая, выкурил сигарету и отдышался, откинувшись на спинку кресла.
Хелен. Где же ты, любимая? – чуть не кричал он, бегая по квартире в поисках проклятой телефонной трубки.
- Алло, - прозвучал голос божественной мелодией на том конце провода.
«Как я не догадался?» - стучало в голове.
- Хелен, детка…
- Знаешь что, дорогой, - от неожиданно резкой интонации Том даже на секунду отпрянул от трубки, - иди ты в задницу, понял? Никогда больше мне не звони, видеть и слышать я тебя не хочу.
- Почему? – только и смог спросить Том.
- Потому что, - взревела Хелен, - я видела тебя с этой девицей сегодня! И ты ещё звонишь мне после встречи с ней! Что, хорошо развлёкся, придурок!.. – и связь разъединилась. То есть это Хелен нажала на отбой.
Том так и просидел с пиликающей телефонной трубкой в руках ещё несколько минут. Потом резко вскочил, бросил её куда-то и выбежал в прихожую. «Я убью его! Я размажу его по стенке и заставлю сожрать его собственные размазанные мозги!»
Накинув куртку, Том пулей вылетел из квартиры. Находясь в лифте соседнего дома, он не мог из-за душившей его ярости спокойно стоять на месте и жалел, что не поднялся по лестнице.
Дверь открыл Роджер. Черта с два я знаю его имя! – со злостью подумал Том и со всей дури вмазал ему по недоумённой физиономии. Парень упал на пол, из носа и из разбитой губы моментально закапала кровь, очки отлетели куда-то в сторону. Том замер в нерешительности.
- Вставай! – нарочито сурово, но уже с меньшим запалом приказал он. Роджер, корчившийся на полу, представлял собой жалкую картину. Том присел рядом с ним на корточки.
- Больно? – участливо спросил он.
Побеждённый откашлялся, осторожно поднял на Тома затравленные глаза.
- Я актёр, - он приподнялся и сел по-турецки, - Ты извини. Я в роль вживаюсь…
- Какой ещё на хрен актёр? – закричал Том и встал над ним, сложив на груди руки.
- В театре я играю, экспериментальном, слышал о таком? Там нет актрис, мы играем по греческой системе - в масках, одни парни… Не веришь?
Том отрицательно помотал головой.
Роджер быстро поднялся, убежал вглубь квартиры, вернулся, держа в руках какой-то плакат и два небольших разноцветных глянцевых листка.
- Вот – афиша, билеты. Держи, приглашаю. Здесь два – возьми с собой кого-нибудь ещё, - он говорил скороговоркой, на одном дыхании, боясь, что Том его перебьёт, не дослушает или – того хуже – снова ударит.
Том взглянул на красочную афишу, где витиеватыми буквами было выведено «Экспериментальный греческий театр» и ниже – название спектакля и время сеансов.
- У нас главный режиссёр требует полной вживаемости в роль, вот я тут с ещё одним мужчиной познакомился, тот тоже ничего не заметил, - продолжал объяснять Роджер, - Я вообще-то нормальный, у меня и девушка есть, ты извини, так неудобно получилось. Лицо теперь вот придётся замазывать – ну да мы в масках, - тараторил актёр, - Меня вообще в театре хвалят… По ночам танцы дома отрабатываю – помимо репетиций в театре…
Том молча взял два билета и совершенно ошарашенный поплёлся домой.
Всю следующую неделю он пытался пробиться сквозь ледяную стену равнодушия Хелен, в итоге одержал победу и в выходные, в субботу, они уже сидели в партере экспериментального театра, где на сцене в женском платье играл Роджер. Хелен с интересом следила за действом, а Том отвлечённо думал, что никогда больше не будет пялиться в чужие окна.

Конец