Немое сочувствие

Однажды чудесным, немного сонным утром раздался мелодичный звон дверного колокольчика, и в магазин вошёл первый посетитель. Беатрис едва заметно обратила на него взгляд своих васильковых глаз. Вошедший мужчина был необыкновенно хорош собой – Бесс ещё таких не доводилось видеть: высокий, невероятно высокий, с тёмными длинными волосами, собранными в хвост и двумя выбившимися по бокам прядками, обрамлявшими его чуть вытянутое аристократическое лицо с грустными тёмно-серыми глазами под широкими, почти сходящимися у переносицы чёрными бровями. Он немного походил по залу, разглядывая развешанную на плечиках одежду, и к нему подбежала Клер – спросить, не может ли она чем-нибудь помочь. Но помощь посетителю не требовалась, побродив ещё пару минут, он покинул магазин.
- Вот это да! – воскликнула Клер, опускаясь на стул за стойкой, - Я, кажется, влюбилась!..
Беатрис полностью разделяла её чувства.

Темнота опустилась на город, легонько ударившись о стёкла витрин. Бесс вздрогнула от этого звука. Конец рабочего дня и – снова одиночество. Ей было так страшно ночью, разумеется, иногда ей удавалось забыться, уснуть, но стоило чуть слышно завибрировать стёклам, как сон улетучивался и больше не возвращался. Беатрис обожала утро, первых невыспавшихся посетителей, запах кофе и свежих круассанов, которые приносила Элен, ещё одна продавщица. Магазин, где они работали, был маленьким, но дорогим, в нём продавалась одежда от известных кутюрье, в углах у мягких драпированных оконных штор стояли глубокие мягкие кресла, рядом, на журнальных столиках лежали каталоги, в просторных зеркальных примерочных всегда пахло дорогим парфюмом. Бесс очень любила свою работу, можно сказать, она жила ею.
На улице шёл снег, Клер стояла у окна и курила. Конечно, мадам Тювонн, хозяйка, это запрещала, но сегодня её не было, да и запах у сигарет был не табачный, а шоколадный.
- Закрываемся? – спросила Элен, - поздно, - она торопилась на свидание, видимо, важное для неё, и оттого весь день нервничала и была сама не своя.
- Иди, мы без тебя справимся, - с улыбкой кивнула Клер, - скоро придёт уборщица, тебе нечего здесь делать.
Обрадованная, Элен позвонила куда-то и быстренько упорхнула, оставив за собой шлейф свежих цитрусовых духов.
Спустя несколько минут через чёрный вход вошла уборщица, миловидная женщина преклонных лет мадам Геллер и охранник, её сын, Ксавье, рослый, крепкий, улыбающийся смешной детской улыбкой. Беатрис слышала, что раньше их семья была богатой и имела связи в высших кругах, но потом они вроде бы обанкротились, мсье Геллер умер от инфаркта, не вынеся позора и нищеты, и теперь мать с сыном вынуждены прислуживать в магазине мадам Тювонн.
- Хочешь, я расчешу тебе волосы, Бесс? – спросила Клер.
Лёгкие касания расчёски были необыкновенно приятны, и Беатрис слегка прикрыла глаза.
- Жизнь у нас однообразная, но в этом что-то есть, правда?
Мадам Геллер включила пылесос, и из-за его гудения нельзя было разобрать ни слова.

Когда мать и сын Геллер остались в магазине одни, они начали совершать странные поступки: открыли сейф, вытащили оттуда всё содержимое – деньги и какие-то ценные бумаги, но всё это не составляло слишком уж большой суммы, ведь клиенты, в основном, расплачивались с помощью кредитных карт, затем они принялись снимать с вешалок одежду, всё это уложили в несколько вместительных спортивных сумок, Ксавье вынул из камеры наблюдения кассету, заменил её на другую, а эту сунул в ворох вещей в одну из сумок. После того, как они обчистили весь магазин, в том числе и кабинет хозяйки, Геллеры погрузили всё в грузовичок, снятый ими через третье лицо на сегодняшний вечер, стоящий у неосвещённого подъезда чёрного входа.
Они уже собирались уезжать, но в парадную дверь позвонили.
- Бежим! – шёпотом сказал Ксавье.
- Нет, постой! Зачем раньше времени вызывать подозрения? – остановила его мать.
- Да там же пустой зал! – Ксавье отчаянно жестикулировал, - Если кто-то войдёт – вмиг заподозрят неладное!
Звонок раздался снова.
- Уезжаем! Ну! – у молодого человека тряслись губы от страха.
- Иди посмотри, кто там! – велела мать, - обойди с другой стороны.
- Ты с ума сошла? Что это изменит?
Кто-то позвонил третий раз.
- Господи, да поехали же! – взвыл Ксавье.
- Поехали, поехали, чёрт тебя подери! – сквозь зубы прошипела мадам Геллер и подтолкнула сына вперёд.
Открыв дверь чёрного входа, они нос к носу встретились с Клер.
- Наконец-то! Я звоню, звоню!.. Вы не слышали? – она проговорила последнее слово медленно, понимая, что Геллеры не могли не слышать звонков и что эта тяжёлая сумка на плече у Ксавье…
Клер подпрыгнула на месте, развернулась и уже хотела выбежать на улицу, но Геллеры схватили её с двух сторон.

Этой ночью Бесс было совсем уж не по себе: метель разыгралась не на шутку, стёкла дрожали и не давали уснуть. Утро пришло как спасенье, развеявшее все мнимые страхи. В магазине случилось что-то из ряда вон выходящее: ещё так рано, а уже целая толпа посетителей, хотя, постойте: это не обычные посетители, это полиция. И среди них – вчерашний красавец! Кажется, он у них тут главный: ходит, высматривает что-то, но молчит. Собственно, высматривать-то было нечего: воры вынесли всё, что могли. Бедная мадам Тювонн!.. Наверное, теперь магазин закроется на неопределённое время, а может, и навсегда: кто пойдёт в заведение с такой репутацией? Значит, хозяйка не сумела обеспечить необходимую безопасность! А её клиенты – привередливы, их деньги могут это позволить…
Что же теперь будет!?..
Полицейские вынули из камеры, вмонтированной над парадным входом, кассету. Да куда там! Геллеры же её поменяли!.. Бесс ни за что бы не подумала, что они воры. Ну надо же! А с виду такие милые симпатичные люди! Она огляделась по сторонам. А где же Клер? Господи, неужели – убийство? Какое страшное слово… Бесс даже зажмурилась. А когда открыла глаза, увидела, как Клер, какую-то поникшую и измождённую, выводят из подсобного помещения, где хранились вёдра, тряпки, пылесос. Жива! Бесс радостно улыбнулась.
- Красивая! – прошептал кто-то.
«Про меня?» - подумала Бесс, - «Да нет, конечно, про неё», - и, широко распахнув васильковые глаза, посмотрела на Клер. К той же подошёл тот самый, с хвостом длинных тёмных волос, грустными глазами, и… Он о чём-то с ней говорил!.. Допрашивает, поняла Беатрис. Ну-ну. Спросите меня, так и хотелось ей крикнуть, я же всё видела! Но Клер тоже всё видела, и в показаниях Бесс полицейские не нуждались. Геллеры связали Клер и заперли её в подсобке, так она и пролежала там, пока Элен не открыла магазин и не вызвала полицию, увидев шокирующую картину: пустые полки, пустые вешалки, пустой сейф.
Клер сначала хмурилась, рассказывая, потом немного успокоилась, черты её лица смягчились, она даже улыбнулась: ведь её допрашивал тот самый красавчик, в которого они с Бесс обе одновременно влюбились!
Когда полицейские покинули магазин, оставив после себя рассыпанный тут и там порошок для снятия отпечатков пальцев, мадам Тювонн хотела было сама как-нибудь прибраться, но, едва начав, бросила швабру и заплакала.
- Мадам Тювонн! – к ней подбежала Элен и обняла хозяйку за плечи.
Клер молча курила у окна. Потом она затушила окурок в стеклянной пепельнице и подошла к Бесс.
- Бедняжка! И ты пострадала! Холодно, да? – и накинула на неё своё длинное пальто.

Переезд был долгим, изматывающим. Беатрис не хотела менять местожительство, но была вынуждена: её работа отныне находилась в другом месте, очень далеко от магазина мадам Тювонн. Бедная мадам! Возможно, ей выплатят страховку и она встанет на ноги – кто знает? Клер говорила, что Геллеров, конечно, не найдут, тот полицейский давно охотится за этими мошенниками: матерью и сыном, они с лёгкостью меняют внешность, имена, места работы, которые впоследствии обчищают и находят новые. В тот день, утром мсье Сабо, так звали полицейского, зашёл в магазин в поиске Геллеров, он не знал, что они приходили вечером.
Новый магазин, в котором работала Беатрис, был просто огромным: много этажей, павильонов, продавцов и покупателей, никакого уюта. Слава Богу, Клер тоже устроилась в этот же магазин, и Бесс было не слишком одиноко. Правда, совсем скоро она познакомилась с молодым человеком из соседнего отдела, Жаном, и двумя девушками, близняшками – Мари и Ивон. Жан был немного вредным, заносчивым, но умел рассмешить, сёстры же только и делали, что говорили о нарядах и причёсках. Беатрис скучала. У Клер не оставалось времени расчёсывать ей волосы, в конце концов, Бесс заболела.
Она думала, что вот теперь-то на неё обратят внимание, но нет – её отвезли в больницу и она осталась одна. Какой-то грубый врач копался в её руке и совсем не следил за её волосами, а они моментально спутывались!..
Однажды днём, когда Беатрис, как и вчера, и позавчера, лежала и смотрела в потолок, дверь в её комнату открылась, и врач зашёл с новым пациентом. Это был мужчина, очень серьёзный, симпатичный, но молчаливый. Потом оказалось, что просто застенчивый.
Как-то вечером он сделал Бесс комплимент, сказал, что у неё волосы – настоящий шёлк, они проболтали всю ночь, он говорил про свою жизнь, Бесс – про свою, а утром её выписали.
После закрытия магазина в девять вечера Мари, Ивон и Жан устроили вечеринку в честь Беатрис. Они много смеялись и кружились, взявшись за руки, посреди отдела спортивной одежды.
Прошло чуть больше года. Беатрис привыкла к своей работе, даже почти полюбила её. Под Новый год магазин проводил акцию распродажи праздничной одежды. Все продавцы – женщины ходили в великолепных бальных платьях, мужчины – в смокингах. Беатрис блистала в воздушном нежно-голубом шифоновом платье со стразами. Клер сделала ей высокую причёску и побрызгала чем-то очень приятным. «Я так тебя люблю!» - хотела сказать ей Бесс, но промолчала.
Вечером она заметила, что Клер ведёт себя несколько странно, она нервничала, барабанила пальцами по столу, постоянно поправляла на себе одежду. Причина этому её состоянию выяснилась позже: оказалось, что за Клер должен был зайти мсье Сабо. Для Беатрис это был удар. Клер и мсье Сабо встречаются! Но почему же он никогда раньше за ней не приходил? Или почему сегодня Клер волнуется, как перед первым свиданием?
Всю ночь Беатрис не сомкнула глаз – размышляла над неожиданным поворотом событий, когда за окном начало светать, она поняла, что ужасно ревнует мсье Сабо к Клер. С этим, наверное, нужно было что-то делать, но что? И Бесс решила смириться.
Через неделю, в канун Нового года, Беатрис стояла в роскошном длинном чёрном платье у пушистой наряженной ёлки. Пахло хвоей и горячим шоколадом, который пила Кристин, продавщица, у стойки рядом с Бесс. К ней подбежала Клер и, вытянув вперёд руку, произнесла:
- Я выхожу замуж!
Её глаза сияли, как бриллиант в кольце на её безымянном пальце. У Беатрис на глазах навернулись слёзы.
- Поздравляю, - улыбнувшись, ответила Кристин, отставив чашку с остатками шоколада на донышке, - Шикарный перстень. Как думаешь назвать ребёночка?
- Мы ещё не решили. Жорж против ультразвука, а мне так интересно, кто родится!
- Значит, скоро ты нас покинешь, - грустно сказала Кристин, - заделаешься домохозяйкой.
Беатрис словно пронзило током. Так вот отчего в тот день, когда мсье Жорж Сабо пришёл к ним в магазин, Клер так дёргалась: она узнала, что беременна и намеревалась сообщить ему об этом! Ну вот, теперь ребёнок свяжет их ещё крепче! Беатрис от злости стиснула кулаки.
- Ты его любишь, да? – спросила Кристин.
- Да, очень сильно, - кивнула Клер.

В Новогоднюю ночь Беатрис совсем не было весело, даже Жан, и тот, как ни пытался, не смог вызвать на её лице улыбку, Ивон, Мари и ещё несколько молодых людей водили хороводы вокруг ёлки. На Ивон было белоснежное пышное платье с открытыми плечами и спиной, и при малейшем движении нижняя юбка шуршала.
- Звенит, как колокольчик! – говорила она и покачивалась на месте.
- Дай послушаю! – крикнул Жан.
Ивон неудачно повернулась, и зацепившись краем юбки за ёлочную ветку, порвала ткань. Несколько игрушек слетели и разбились.

- О, Боже! – причитала Клер 2 января, когда магазин первый раз открылся в новом году, - Это же старинные игрушки и платье… Его же никто не купит!..
- А ты аккуратно зашей подол – будет не видно, - предложила Кристин, - и купи сама это платье – на свадьбу.
Клер так и сделала. Платье на ней сидело просто изумительно - словно было сшито специально для неё. Спустя три месяца Клер ещё работала, хотя живот у неё стал довольно большим, и Жорж уговаривал её сидеть дома, но она была рада находиться среди людей и всего этого разнообразия одежды, глаза Клер сделались как будто шире и красивее, чем прежде, и улыбка не сходила с её лица. Беатрис слышала, что они с Жоржем купили маленький домик за городом и вскоре туда переедут – Клер звала всех на новоселье. Ревность отошла на второй план, и Бесс была искренне рада за подругу.
В конце апреля почти каждый день шли дожди с грозами, в городе было промозгло и неуютно, на дорогах скользко. Беатрис несколько дней не видела Клер, Кристин была в отпуске, а однажды прибежала на работу непричёсанная, с тёмными кругами под глазами и тихо сказала:
- Клер в больнице.
Она долго беззвучно плакала, облокотясь на стойку, а несколько девушек-продавщиц, склонясь над ней, пытались её утешить. Клер с мужем попали в автомобильную аварию. Мсье Сабо умер мгновенно, Клер выжила, но у неё произошёл выкидыш и…
Беатрис не верилось во все эти страшные вещи. Клер с Жоржем были так счастливы, Бесс даже ревновала, глупенькая, а теперь ничего этого нет, и домик, наверное, Клер продаст.

В мае природа расцвела, и мир наполнился яркими зелёными, белыми, розовыми красками. Клер вышла на работу. Она довольно неплохо выглядела – непривычно стройной, лишь глаза выдавали скорбь, живущую в её душе.
Беатрис так хотелось её обнять, утешить, но что может сделать манекен, стоящий в отделе вечерней одежды в длинном платье с неестественно изогнутыми руками, в парике, с нарисованной улыбкой? Проводить сочувствующим взглядом? Бесс надеялась, что Клер, любившая расчёсывать её волосы в магазине мадам Тювонн, накинувшая на неё своё пальто, чтобы Бесс не стояла голой перед всеми после того, как Геллеры сняли и с неё какой-то дорогой костюм, отнесшая её в мастерскую, когда у Беатрис отвалилась рука, так вот она верила, что Клер ещё повезёт, и она вновь будет улыбаться.

Эпилог

Спустя три года оказалось, что Беатрис – какая-то коллекционная модель манекена – попечитель одного музея, проходя мимо, узнал её: фотография Беатрис находилась в каталоге кукол двадцатых годов прошлого века, Клер рассказала этому мсье, что раньше хозяйкой Беатрис была мадам Тювонн, и та подтвердила, что манекену действительно много лет, когда-то она купила его на распродаже у старьёвщика. Беатрис забрали из магазина, заплатив хозяевам кругленькую сумму, и теперь она в старинном парчовом платье и в шляпке с вуалью стояла среди подобных ей экспонатов в огромном зале музея, стилизованном под восемнадцатый век. Бесс не жаловалась на свою новую работу или скорее – дом, здесь за ней хорошо ухаживали, мыли, расчёсывали волосы, делали причёски, да и соседи были приятными, интересными собеседниками. Кто-то всю жизнь провёл в этом музее, кто-то, как Беатрис, сменил несколько мест – в общем, Бесс было не скучно. Однако она часто вспоминала Клер, неспешные дни в магазине мадам Тювонн…
И вот прошло четыре года, и Бесс её, наконец, увидела! Клер пришла не одна – с семьёй! Её муж выглядел очень… как бы это сказать? Влюблённым, по всему было видно, что он без ума от Клер, та казалась счастливой, а их дети, мальчик и девочка, близняшки лет трёх… Ох уж эти дети! Они дёргали Беатрис за платье, хотя смотрительница зала и пыталась их удержать.
А на следующий день в зале, где стояла Беатрис появился новичок – тот самый застенчивый манекен, что был вместе с ней в мастерской. Оказалось, что он и Беатрис – пара, и их изготовили по специальному заказу для демонстрации парной мужской и женской одежды. Почему они не узнали друг друга сразу? Почему Бесс вообще ничего не помнила о своём прошлом? Наверное, у манекенов короткая память. Неужели она когда-нибудь забудет Клер? И только она об этом подумала, как распахнулась дверь и, гремя ведром и шваброй, в зал вошла мадам Геллер.