Сигаретный дым уплывал в воздух и растворялся в нем, повинуясь безмолвному велению природы. Я сидел на балконе и мирно курил. Солнце висело над девятиэтажным жилым домом, который располагался прямо напротив моего. Я стал рассматривать окна. В них мелькали образы людей. Люди ходили взад и вперед. Что-то делали: копошились на кухнях, смотрели телевизоры в залах, целовались в спальных комнатах. Приятно рассматривать людскую жизнь, так безучастно и созидательно.
Я уже потушил сигарету и собирался возвращаться назад в квартиру, когда заметил девушку в окне соседнего дома. Я даже отсюда чувствовал, как она волнуется. Девушка забралась на подоконник на седьмом этаже, села на карниз и свесила ноги в бездну. У меня екнуло сердце. Никогда еще не видел людей перед суицидом, но я их и никогда не любил. Я всегда знал, что это уж точно не выход, а слабость и бездарность. Почему-то именно этой девушки мне очень захотелось помочь. Не знаю, откуда мне это прилетело, но я понял, что должен ей помочь. Но как? Она в ста метрах от меня сидит на карнизе. Но я знал что нужно делать, потому что это был уже не я, а, как будто, кто-то управлял уже мною.
Первое: «Привлечь внимание». Я стал подпрыгивать и что есть силы махать руками. Она заметила меня. Смотрела то вниз, то в мою сторону. Второе: «Подстройка». Я передвинул стул к краю балкона и медленно начал вставать на него. На стул, на котором еще недавно сидел и мирно курил. Медленно выпрямился в полный рост. Я видел, что теперь она смотрит только на меня. Я сел на край балкона и так же свесил ноги вниз. Перед глазами предстали четыре этажа, которые теперь уже принимали совсем другое значение. Стало не по себе, но я заставил себя не думать об этом. Я заметил, что девушка смотрит на меня, не отрываясь. Очень хорошо. Отлично. Три: «Ведение». Теперь мне нужно было наполниться уверенностью, что я главный здесь, что бы она меня слушалась. Я сидел, свесив ноги, и она сидела в таком же положении. Я смотрел на нее, а она на меня. Я показал ей жестом: встретимся внизу, тыкая указательным пальцем на подъезд у ее дома. А затем, показал двумя пальцами, что сделать это нужно пешком. Указательным и средним. Знаете, как показывают двумя пальцами идущие ноги человека. Я начал медленно слезать с карниза. Как ни странно, она поступила так же. Я не чувствовал себя героем, я просто взял и вышел, и стал ждать ее, уверенный в том, что она тоже выйдет. Она вышла. Вышла белая как снег девушка, немного покачиваясь. Взгляд у нее был отрешенный. Расспрашивать ее о причинах сейчас не имело никакого смысла. Я достал из кармана приготовленный листок и ручку. Напиши свой номер телефона. Я позвоню тебе, - сказал я ей. – И в следующий раз, когда решишь прыгать с балкона, не вздумай делать это без меня. Она безучастно написала. Я сказал, - а теперь иди, спи, а когда проснешься, увидь солнце, которое светит для тебя. Она развернулась и ушла, и я побрел к себе. Странный выдался денек. Я знал, что поступил с ней как с телом. Как хирург режет пациента. Другого выхода не было, что бы отучить ее от этой дряни. Хотя никто не мог гарантировать, что когда она проснется, небо будет безоблачным и она действительно увидит солнце.
Через пару дней я позвонил ей. Мы стали встречаться. На самом деле она оказалась веселой, безбашенной девчонкой. Так что, скорее всего, там, на балконе была минутная слабость, а не тщательно спланированное убийство себя. Оказалось, что она живет одна. Родители у Юли давно умерли, квартира перешла к ней по наследству. Конечно, я не мог не узнать: почему она решила прыгнуть в тот день.
После смерти родителей Юле пришлось устроиться на работу. Институт она, к счастью, успела закончить и пошла работать менеджером в фирму, занимающуюся ДСП и фанерой. Юля работала на складе, а главный офис находился в центре города. Договаривалась с поставщиками, принимала товар, а так же толкала доски “налево”. Схема вместе с бухгалтером была налажена четко. Юля получала хорошие деньги. И все бы было совсем неплохо, если бы в один прекрасный день фирма не устроила корпоративку. У них сменился генеральный директор. Гуляли в ночном клубе. Юля познакомилась с каким-то мужиком, подвыпила, и рассказала ему, как они там, на складе толкают фанеру “налево”. Мужик оказался новым генеральным директором.
Юля делала увесистые глотки вина и говорила, - Короче, смотри как мы наябываем этого ублюдка. Она расписала схему кидалова во всех подробностях. Директор сидел и очень внимательно слушал как его наябывают, потом взял Юлин стакан и выплеснул ей в лицо. На следующий день она была уже уволена. Все сотрудники жалели Юлю, сочувствовали ей, и не понимали, как вообще такой казус мог случиться. А у самой Юли началась жесткая депрессия. На работу ее никуда не брали, денег не было. С мужчинами отношения у нее никогда толком не клеились. Из квартиры она многое продала, что бы как-то жить. И в один день, в возрасте 23-х лет, когда все это ее порядочно достало, Юля села на карниз окна, и свесила ноги в бездну.
А через пару недель, я переехал к ней. Я заботился о ней, и любил ее по-своему. Это, наверное, нормальное явление, когда любишь человека, которого спас. Она тоже полюбила меня. Скорее всего, это явление так же не лишено нормальности. Не знаю, может, она любила меня в благодарность, но у нас все было здорово. Юля устроилась на новую работу, жизнь помаленьку налаживалась и мы стали улыбаться чаще. Но одна вещь не давала мне покоя. Когда я гладил ее ладони, мне постоянно бросалось в глаза, что у нее очень короткая линия жизни. В то время я увлекался хиромантией. Я был уверен, что это очень серьезная наука. И потому тот факт, что линия ее жизни уже закончилась, а Юля еще жива, меня очень тревожил. Ей я, естественно, ничего не говорил. Летом Юля собралась к друзьям по переписке в Европу. Я не мог лететь с ней, и она полетела одна. До Праги она должна была добраться самолетом с пересадкой в Москве, так как в посольстве нужно было оформить визу.
Она улетела, а в душе у меня сделалось очень тревожно. Ночью не мог уснуть. На утро я все-таки позвонил ей. Как долетела? – встревожено спросил я.
- Нормально. Ты что так рано звонишь?
- У меня плохое предчувствие, Юля. Я не говорил тебе, но ты, наверное, и сама замечала. У тебя очень короткая линия жизни.
- Ну и что? Ты веришь в эти глупости что ли? От судьбы не уйдешь.
- Нет, уйдешь! У тебя есть выход.
Единственный выход, который я знал – это изменить свою жизнь на сто восемьдесят градусов. Круто все поменять. Развернуться и неожиданно пойти в другую сторону в определенный момент. Это может помочь. Так иногда случается, что линии на ладонях меняются, появляются новые, исчезают старые, если все кардинально поменять в жизни. У меня было предчувствие.
И я рассказал ей об этом. Она сказала мне не городить ерунды.
- Юля. Пожалуйста, подумай. Прошу тебя…
- Я очень устала, я хочу спать. Давай позже поговорим.
Она положила трубку. В тот вечер я не находил себе место. Но, к счастью, Юля послушалась меня. Она поменяла свою жизнь, она развернулась и, неожиданно, на следующий день купила билет назад домой. Она позвонила и сказала, что бы суеверный чертяка встречал ее в девять вечера.
Рейс двести двадцать восемь, Москва – Иркутск, разбился при заходе на посадку в спальном районе города. Никто из пассажиров не выжил. Все члены экипажа так же погибли.
Дальше я смутно помню плачущих людей в аэропорту. Как пробираюсь, пытаясь, узнать выжила ли Юля. Закрытый гроб на кладбище. Как теперь уже я стою белый, как снег и курю одну сигарету за другой, глотая успокоительные таблетки. Я задаю себе один вопрос: Почему я? Почему это должен был сделать я?
Хороший урок ценою в жизнь любимого человека. В тот день дождь шел наверх. В тот день слово - судьба , стало для меня сигаретным дымом, извиваясь, исчезающем в воздухе.