Пять чувств для нас природа-мать придумала,
Но мы бесчувственны без чувства юмора.
В. Татаринов


А контора пишет
Когда-то работал Адам в конторе. Это сегодня курьер сидит себе да смотрит, кто и как входит. И выходит. Из Интернета, только клавой тарахтят, не успеешь понять, когда и словом перекинуться разрешается. Конечно, не без того, куда-то посылают, но сплошь факсы и файлы прицепные и с расширением. А раньше – где там, как там?
Пишут, пишут авторучками, скажут Адаму: «Отнеси бумаги», – отнесет потихонечку. Скажут: «Принеси», – принесет, не спеша. Пока не стали цепляться: и – «только за смертью посылать», и – «долго ходишь»…
Обиделся Адам: «Ну, я вам понахожу!» Раз послали его с бумагами. Взял он одну и быстро сходил. Для собственных нужд использовал!
Прошла неделя, вторая. Никто не ищет, не горюет. Отнес тогда Адам в свой частный нужник штук двадцать бумажек.
Уже и этих не осталось на гвоздике, а опять никто их ни за что не хватился.
Рассердился Адам окончательно и отнес к себе всю исходящую пачку. А потом – и входящую тоже. Потом уже все помещение бумажками на гвоздях позабивал. А контора все себе, как ни в чем не бывало, пишет. Плюнул Адам. Уволился.

Дареному в зубы
Подарили Адаму на день варения хо-орошую-таки книгу.
Обыкновенно как? Плохую книгу дарят. А если хорошая – разве что на что обменяют. На худой конец – детям или внукам оставят. А тут – на тебе: подарили, а – хорошая!
Адам прямо задумался надолго. «Куда мне теперь с ней? Обменять? Так дураки они, кто дарили! Сами бы давно уже… Подарить? Так дурак я вам – хорошую книгу дарить!»
Куда теперь ни пойдет Адам, в магазин или, извините, в другое место, а в голове все эта книга. Ну, хоть читай, ей-Богу!

Кот и общество трезвости
Дружно жил Адам с соседями. Только появился среди них один пьянчуга алкоголый. Бывало, к концу дня такие уже узоры вышивает. На четырех передвигается.
– Земля, – говорит, – что-то очень вращается за последние два миллиарда лет, или даже три, руками придерживать привыкаю!
А то с устатку прямо на дорогу приземлится. Трактор едет, механизатор кричит:
– Дай проехать, ноги убери!
– А это не мои! – отвечает.
Вот однажды шел напрохмелах этот ханурик мимо Адамова подворья, увидел на подоконнике миску с простоквашей. Оглянулся, никого нет, приложился и выдул, хорошо если две капли там оставил. Не успел и шагу переступить, а тут – Адам из-за яблони выходит.
– Честь, – говорит, – сосед. Что за нужда тебя привела?
– Честь, – варнякает Алик в ответ, – дедка Адам! Как же ты окно оставил открытым? Гляжу, а твой котяра всю простоквашу вылакал!
Сообразил Адам, в чем дело, потому что никакого кота никогда в хозяйстве не заводил. «Проучить тебя, – подумал, – что ли?» Схватился за голову и ну ахать да переживать натурально:
– Ай, Мурзик ты наш, Мурзик! Как не уберег-то тебя, как? Ведь какой Котофеич погиб теперь из-за меня, недоколыханного!
– Ч-что ты б-буровишь, дед? К-как погиб?
– Я же крысиной отравы в простоквашу бухнул, от мух чтобы. А кота вот забыл в сарайке запереть. Такой ведь был, солидный да разумный!
У непросыхаемого этого тут же нестерпимая резь около пупка образовалась. Как рванул он домой – ни в одном глазу мути не зацепилось, не говоря уже о ножной вышивке.
Долго потом больным проохал. А когда, все же, встал с одра, потому что, кто же умирает от простокваши? – то первым делом у дьякона в общество трезвости записался.
Вот тебе и кот, которого не было!

Тот еще характер
Смолоду любил Адам поломаться, покочевряжиться, чтобы его уважительно попросили. Станет, скажем, на выходе из автобуса и выеживается.
– Вы выхóдите? – спрашивает незнакомый пассажир на остановке.
– Это мое дело!
– А я выхожу…
– Это ваше дело!
– Но автобус должен идти дальше…
– Это его дело!
– Разрешите сойти…
– Это другое дело. Пожалуйста, уважаемый, пожалуйста!
Охота
Когда после армейской службы Адам вернулся домой, то не сразу сообразил, что старшина роты утверждал не всю правду, говоря, будто в Сочи – вот охота: и ту охота, и ту охота… В деревне было то же. Увидев новую библиотекаршу, блондинистую девицу по имени Ева и без обручального кольца, Адам немедленно почувствовал себя охотником.
Начал он с того, что послал почтальонше, заведующей клубом и уборщице сельской администрации по анонимке одинакового содержания: "Самый охочий охотник до дам – дембильный этот, дебильный Адам"!
Когда дичь окольным путем ознакомилась с этим наглым заявлением, она затрепетала. Потом нервно рассмеялась. Потом успокоилась и не знала, что об этом думать. Но стала ждать – чего-то, что должно было по женской логике случиться.
Следующим шагом Адам вступил в библиотеку. Ева побледнела, как бумага на лозунге около нее. Потом стала красной, как буквы: "Книга – твой друг!"
Адам хорошо помнил другой лозунг. О том, что женщина – друг человека. И, вслед за старшиной, полагал главным ее долгом – вечером ополоснуться, влезть под одеяло и оттуда прерывающимся голоском шептать: "Милый, я готова!" Но попросил у Евы только какую-нибудь книгу.
И охота вступила в новую, затяжную, но просто насущную для дичи фазу. Адам приносил книгу с прочитанным заглавием, Ева удивлялась:
– Уже прочитали?
– Уже! – врал Адам. – Я быстро…
– Может быть, теперь это возьмете?
– Хорошо.
И так через день и каждый день.
Вскоре Ева стала спрашивать о прочитанном. День ото дня многозначительнее:
– А вы помните то рандеву, когда они?..
Или:
– Правда, этот рыцарь так красноречив? Ах, как я люблю комплименты!..
Адам, конечно, больше молчал, хотя все время думал о моменте, когда он сможет отпустить Еве комплимент. О котором старшина говорил:
– Лучший комплимент, который можно сделать женщине – это без лишних слов сунуть руку под юбку!
Это было время серьезных раздумий Евы. Не было дня, не говоря уже о ночи, чтобы она не думала: "А правда он это самое, как в письме написано?" Женская душа потемки, а тут такой охочий фонарик, оказывается! Ее начинал разбирать смех, и тогда, низко склоняя головку, Ева делала какие-то выписки, работала над каталогом.
Наконец Адам приступил к завершающему маневру. Неделю не приходил в библиотеку. Дни стали длинными и скучными. Ночами высоко развитое, истомившееся воображение Евы рисовало такие сладкие картины встречи с Адамом, что…
Он пришел, поздоровался, с гнусными намерениями поставил бутылку и извинился, что забыл принести книги.
– Ничего… – тихо сказала Ева, – Я могу приготовить кофе…
– Хорошо.
– Не лучше будет, если я закрою дверь на замок?
Адам и на это согласился. Ева повернула ключ, задернула занавески на окне. Потом она сварила кофе, потом он открыл бутылку, потом…
Что может быть потом, если молодые в сумерках наедине, если они немного выпили, если даже первое появление парня в жизни девушки опередил слух о его необыкновенных способностях?!

Визитка
Хорошо мужики здоровье поправили в пьянсионате, аж головы гудут. Вышел Адам с дружками, прошлись по свежему воздуху – мало показалось. Горит душа. Хотя бы по граммульке. На каждый зуб, включая расческу.
На счастье какой-то тип из-под полы пузырек пойла всего за стольник уступил.
– Не сомневайтесь, если еще надо будет – вот мой телефон, – протянул картонку и исчез.
Адам приложился из горлá…
– Н-ну, проходимец! То ж вода простая, распрогробегоматьсовсем!
– А ну, дай!.. И не пахнет водяркой!
– Где ж та визитка?
Бросился Адам к телефону-автомату, набрал номер.
Ответил мужской голос. Вежливо:
– Водокачка слушает!

На похоронах
За гробом тещи шел Адам первым во главе все увеличивающейся процессии и вел здоровенного козла. Вот и еще один прохожий присоединился, полюбопытствовал:
– Зачем козла-то тащите с собой?
– Зачем? – взглянул на него Адам. – Так это ведь он геройски забодал мою тещу!
– Подумать только!
Потом уважительно обошел козла и прошептал Адаму:
– Не мог бы ты одолжить мне его на недельку?
– Не мог, – крутнул Адам головой.
– Почему?
– Видишь? – Адам махнул на идущих сзади односельчан.
– Ну, и что?
– Так то уже очередь за этим самым козлом!..
Долго ли коротко пожила первая жена Адама, только и на ее похороны собралось множество народа. Адам же все больше смотрел в ту сторону, где оплакивали старшую подругу молодые вдовы и девушки.
– Куда ты, – полюбопытствовали, – смотришь?
Адам заслонил глаза от солнца и задумчиво ответил:
– В будущее!

Как сдержался?
Собрался как-то Адам в дорогу. Жена сказала, что в доме нет ни капельки воды, она сбегает к колодцу, пока он будет собираться.
Ждал ее Адам, ждал, выглянул на улицу. А она поставила пустые ведра у ворот и с соседками лясы точит!
Схватил Адам в сердцах табуретку, выбежал со двора. Но не станет же он перед этими сороками с женой ругаться. Говорит:
– Может быть, присядешь, а то ведь так и устанешь, дорогая?
С того дня пошла о нем слава: «Каким добрым и услужливым мужиком после второй женитьбы стал этот Адам!»

Ничего, что
Так вот и знали все в селе Адама, как доброго и отзывчивого, человечного земляка. Недаром его имя дословно означает – человек.
Поэтому когда к Адаму обратился молодой паренек, сменивший его на посту курьера, с важной для него просьбой дать рекомендацию для вступления в партию власти, Адам с удовольствием согласился.
Всего только и спросил:
– А ничего, что я беспартийный?

Мировая свинина
Поссорившись с Никифоровичем, безработный Иванович обозвал его свиньей и даже пообещал начистить тому пятачок. Тот обратился к председателю мирового суда Адаму.
Обсуждение прошло бурно, заинтересованно. Мирившие ругали и Ивановича, и Никифоровича, вспоминали их грехи, а кто-то даже предложил уволить обоих с работы. Потом восторжествовал здравый смысл. На Ивановича наложили штраф в размере 80 рублей.
После суда Иванович налетел на Адама:
– И где ты только расценки такие выкопал? Последнюю копейку выгребаешь из пособия у бывшего строителя светлого будущего!
– Или другого, еще более светлого и еще более будущего?
– Смеешься, да? Я найду на тебя управу, найду. В прошлом году, когда Степанович тоже обозвал Фенькину свиньей, его ж только на двадцатку оштрафовали!
– А что делать, что делать, уважаемый? – философски повел руками Адам. – Раньше мы куда шли? Знаешь, куда? То-то через пень, через колоду, но… А сейчас, куда – через рынок – к дефолту? Так по статистике цены на мясо за год выросли как раз вчетверо!

У телефона
Еще когда подключали в селе телефоны, Адам попросил девушку со станции позвонить ему. Девушка вспомнила и позвонила.
– Простите, дедушка Адам просил, чтобы я обязательно позвонила. Он дома?
– Нет, – ответил мужской голос, – Адам в сарае.
Через часик девушка попробовала еще раз:
– Скажите, пожалуйста, дедушка Адам дома?
– Нет, – прозвучало в ответ, – Адам в сарае.
И еще через час телефонистка названивала снова:
– Извините за беспокойство, дедушка Адам не пришел еще домой?
– Нет, – сказали на том конце провода, – Адам в сарае.
Через некоторое время все повторилось.
– Скажите, пожалуйста, дедушка Адам дома?
– Адам, – услышала телефонистка в ответ, – в сарае.
– Иезус Мария! Он что – живет в сарае?
– Нет, живет в доме, но сегодня вынужден весь день быть в сарае.
Девушка терялась в недобрых предположениях и сразу после смены помчалась к деду Адаму. Адам был в сарае.
– День добрый, дедушка, – говорит телефонистка, – вы ведь, помните, просили позвонить, а сами в сарае сидите?
– Помню ли я? Я и сижу, жду ваших звонков…
– Как же так? Я вам весь день названиваю!
– Спасибо, миленькая. С удовольствием весь день отвечаю на ваш голосок. Очень хороший телефон мне здесь установили!

Преступник находится среди нас
Сидел Адам в тесной компании. И вдруг в мини-баре погас свет. Когда он вновь зажегся, председатель дачного кооператива удивился:
– Кто выпил мое пиво?
Наступила тишина.
– Та-ак, – протянул председатель, – проведем расследование.
Заказал еще кружку пива и объявил:
– Будем выходить по одному. Блендолапов, выйди, пожалуйста.
– Тот вышел. Тем более что, все равно – приспичило.
– А теперь гасите свет, – приказал председатель.
Свет погас. Через три минуты снова включили. Кружка была пуста.
– Блендолапов не виноват, преступник находится среди нас! – объявил председатель.
– Пожалуйста, налейте еще… Жирмунский, попрошу покинуть помещение… Гасите свет…
И опять кто-то выпил пиво!
– Круг сужается! Еще попрошу кружечку! И гасим свет…
Наконец, не считая председателя, осталось трое: Адам, ветеринар и рекламный агент. Председатель велел выйти агенту.
– Ну, попробуйте только не выпить! – пригрозил шепотом рекламщик, заворачивая в свою продукцию еще хорошую рыбью голову.
Пива налили. Свет погасили. Снова зажгли. Пива не было.
– Теперь ты, доктор, – председатель с трудом сдерживался.
Ветеринар выразительно посмотрел Адаму в глаза и вышел.
– Еще кружечку! – торжествующе крикнул расследователь.
– Пива нет. Кончилось! – ответила барменша.
Председателя чуть инфаркт не хватил. Встал и вышел…
С тех пор Адам смотреть не может на пиво в темноте.

Николаева Маруся
Приходит к Адаму и спрашивает:
– Вы дедушка Адам?
– Я дедушка Адам.
– А скажите, дедушка Адам, думаете, вам Николаева Маруся кем приходится?
– Как это кем? Николаева Маруся?
– Да, Николаева Маруся.
– Что Николаева Маруся?
– Не что, а кто!
– Что кто?
– Николаева Маруся!
– Какая Николаева Маруся?
– Такая, какую видите!
– Какую такую? Ты кто?
– Николаева Маруся!
– А я?
– Вы дедушка Адам.
И ушла. К Николаю, наверное.

Хороший хозяин
Решил Адам выращивать арбузы. Но известно, какой такой благоприятный для них у нас климат. Один только неказистый и уродился. Долго лежал этот выродок в кладовке, пока не пришел в гости к Адаму его сосед-одногодок. Собрала на стол хозяйка. Уже и капустки под сумасгоночку, и пельмешек отведали, а чем бы еще порадовать да удивить гостя?
– А выбери-ка, старая, нам получше арбузик из той кучи, что в кладовке. Там крупнее, чем на чердаке, по-моему.
Супружница, привыкшая к странностям Адама, согласно кивнула и молча принесла им арбуз.
– Что ты принесла? Я же сказал, чтобы повыбирала да поспелее!
И снова сходила, и снова принесла тот же арбуз жена.
– Опять, разве так выбирают? Очень уж неспелый вид у этого.
И еще два раза ходила в кладовку хозяйка, пока Адам согласился, что арбуз, кажется, ничего себе, самый лучший.
– О, то ж добрый Адам хозяин, – приговаривал гость, прощаясь, и на следующее утро, и на всю оставшуюся жизнь.

Шестое
Адам собирался на лекцию о вреде курения, но у него куда-то подевались портянки, наверно, вышли из моды, и сноха укутала в них огородное чучело, и он остался дома. Потому и назавтра Адам единственный из деревенских мужиков покуривал себе дома на здоровье: на лекции у них там таблетки давали, а после нее – запивку районного разливу, и все они потом на желудочно-кишечный факультет в инфститут попали.
Если бы Адам знал, что такое произойдет, он бы, конечно, плюнул на то место, где портянки не валялись, и тоже на лекцию пошел. Хотя курить он тоже единственный из деревенских мужиков бросил, даром, что таблеток и инфекции не понюхал. И очень даже легко Адаму это мероприятельство удалось.
Поэтому он решил, раз уж легко такое дается, и пить бросить. И бросил. А потом так и пошло бросать: старуху свою, работу любимую, телевизор цветного изображения, дом, солить огурцы и капусту, бриться.
Все бросил. Одно самое дорогое оставил – чувство. Шестое чувство, которое до сих пор одно и роднит Адама с другими людьми, полноправными обитателями почитай шестой части мира – чувство глубокого удовлетворения. И юмора.

Эпистолярка
Адам впервые услышал об этом по радио, когда они со старухой, как обычно, дулись в «муху»: сидели каждый со своей миской каши с молоком и спорили, к кому первому в миску муха попадет.
«Разрешается все, что не запрещено»?
Адам завалился на кровать и уставился в потолок.
По потолку бойко прогуливались мухи. Адам забеспокоился. Это же при поголовном разрешении-незапрещении – сегодня мухи, тараканы и прочие сорокомошки, завтра – другая домашняя живность – по стенам и потолку пойдут, а послезавтра ползунки неслухмянные расползутся, допризывники и солдаты замаршируют, девицы-метелки, под копирку разодетые и раздетые, на дзю-до заспотыкаются.
Уже не говоря об аэлитных пришельцах, которым давно по их законам не запрещается. И это же, как тогда разобраться, где пол, где потолок! Весь порядок в государстве – вверх кармашками?
Адам вскочил, решил написать Федеральному собранию. Не очень-то он большой спец по эпистолярным законопроектам, но мысль основную, все же, изложил. В порядке обсуждения.
«В соответствие с законом всемирного притяжения запрещаются все виды движения по стенам и потолкам жилых и производственных помещений в любое время года и суток всем гражданам обоего пола, а также подросткам до 16 лет, – Адам порылся в газетах и с удовлетворением дописал, – поскольку это не противоречит Всемирной декларации прав человека и другим международным соглашениям и конвенциям, подписанным государством.
За нарушение предложенного закона принимать меры вплоть до ликвидации стен и потолков».
Отправив письмо, Адам решил в духе нового законопроета применить санкции к мухам и тараканам, зашел в сельмаркет и купил упаковку аэрозольного дезинсекталя. Дома он вчитался в инструкцию, которая гласила, что надо направить струю препарата на насекомых, в случае же попадания струи в глаза – промыть водой.
Адам настолько был поражен глупостью документа, что немедленно снова сел за письмо. На этот раз – авторам на химкомбинат по производству отходов.
«Прошу срочно решить вопрос и прилагать к баллончикам дезинсекталя увеличительные стекла. Потому что, как можно промыть глаза таракану или, тем более – мухе, если не вооруженно их глаза своими глазами не увидишь?!»

Что потерял?
Нагрузил Адам полную телегу подарков из городских гипермаркетов. Проехал с половину пути домой и засомневался: «Не потерял ли я чего по дороге?»
Вернулся. Ничего не нашел. И стал спрашивать: может быть, кто подобрал? Одна бабуся говорит:
– Что-то потерянное было, вот только, что – не разглядела.
– Почему?
– Да дедуня эвон подобрал.
Спросил Адам деда.
– Что-то нашел, – отвечает, – а, что – не помню уже.
– Так, куда дел?
– Пацанчику отдал.
Спросил Адам пацана:
– Где то, что дедуля дал?
– Нету.
– А куда же девалось?
– Не знаю. Пропало куда-то.
Приехал Адам домой. Раздал подарки – супружнице, детям, внукам. Всем досталось. Ничего, вроде, утерянного нет. Сел Адам и задумался. Что же он по дороге потерял?
До сих пор не вспомнил и не придумал.

Целкий
На задней стенке деревянного сарая охотники мелом рисовали мишени, стреляли, проверяя меткость глаза и твердость рук.
Однажды после дождичка в четверг и Адам пришел сюда со своей тулкой. Даже успел сделать несколько выстрелов, пока не собрались остальные.
– О, вы посмотрите! Никогда не думал, что Адам такой целкий стрелок, – вскричал один.
– Почему? – откликнулся другой.
– Что такое? – удивленно присмотрелся третий.
– Как это ты ухитрился поразить все «десятки»? – обернувшись к Адаму, вскричали все разом.
– Очень просто. Сначала выстрелю, потом нарисую. Опять выстрелю – нарисую…

Кто спрашивает?
На открытие дома культуры пригласили всех селян. Адам сразу после обеда занял место в первом ряду. Вечером открылось, что состоится и творческий вечер поэта Сэма Плетушкина.
Адаму он понравился. С мягкой улыбкой, но убежденно и в рифму поэт рассказывал о лирическом герое. Мол, если когда-нибудь она спросит: «Ты меня любишь?» – и очень будет надеяться, что он ей ответит: «Очень!» – то он, действительно, ответит: «Очень, очень!» Но в действительности, мол, какой же то он, если это будет когда-нибудь, а не сегодня?
Адам внимательно слушал и тоже удивлялся. Вдруг его толкнули в плечо и передали сложенную вчетверо бумажку. Адам, еще больше удивившись, развернул ее и прочитал: «Как Вы думаете, для чего делалась революция?»
«Наверно, приезжее начальство интересуется», – заволновался Адам и решил незамедлительно ответить.
На клочке бумаги не очень сподручно было писать плотницким карандашом. У Адама получилось кратко: «Чтобы не было богатых». Он сложил бумажку, как было, и отправил обратно.
Тем временем Сэм Плетушкин страстно бросал в зал: «Для чего нужна работа?.. Для нагрузки иль для пота?.. Для души иль для наград?.. Важен только результат!»
А у Адама не шел из ума собственный скороспелый ответ на записку. Что он там накармузькал? Разве такого результата ожидали? Он еще не додумал, от кого – от революции, от него ли, – как получил новую бумажку.
Развернув ее, Адам решил внести ясность, прежде всего, в прежний ответ. Написал на обороте» «Извините. Революция – чтобы не было бедных!» – и сразу отправил назад.
Пришла новая записка. В ней грустно информировали: «Да, мы все оказались перед непредсказуемым прошлым!» – и вежливо просили: «Расскажите, пожалуйста, о себе».
Адам благодарно оглянулся и расслабленно задумался.
Мужики не раз уже говорили ему:
– Ты, Адам, старожил района. Наверно, весь его изъездил. Был и на юге, и на севере, и на востоке, и на западе. Если бы написал воспоминания, то-то интересно было, а?
Но Адам все откладывал да откладывал. Мол, время не подоспело. А сегодня, выходит, вот оно, время и настигло!
Адам еще немного уважительно подумал о себе и написал: «Пожил я. Поездил. Побывал и на юге, и на севере, и на востоке, и на западе». Поставил точку и снова приятно задумался.
Подумал, подумал и дописал: «Было очень интересно».
Адам отправил воспоминания и растроганно стал вслушиваться в складные слова Сэма Плетушкина. Но его снова толкнули сзади в плечо.
На четвертушке бумаги крупно было выведено: «Дундук! Кто тебя спрашивает???»

Надо, так надо
Совсем стареньким стал Адам. Забывчивым и послушным.
Как-то внук поинтересовался:
– Дедушка Адам, а ты помнишь, когда на бабушке женился?
– Летом.
– Нет, в каком году, помнишь?
– А ты сам разве не помнишь такого события? Молодой, а уже склероз? Что же ты, когда до моих лет доживешь, помнить будешь?
Говорит ему невестка:
– Вам надо надеть другую рубашку. Эта уже грязная.
И Адам послушно надевает другую. Хотя раньше не мог терпеть ходить в двух рубашках одновременно…

Среди плутов и хануриков
На веку, как на долгой ниве, немало Адаму встречалось жулья и прохвостов.
Одного поймал собственноручно в своем саду. Накостылял немного, связал ноги и, оставив в саду, пришел в опорный пункт правопорядка.
– Уважаемые! – говорит. – Я вора поймал.
– О-о, а где же он?
– В моем саду со связанными ногами дожидается.
– Дожидается? Да он уже развязался и убежал, поди, раз ты ему руки не связал.
– Ну, если я не догадался связать ему руки, разве вор догадается развязать ноги? Мы ж из одного села!
– И, правда, не догадался. Но от наказания все равно увильнул.
– Не воровал я, – говорит участковому, – клянусь вам!
Человеку надо верить. Даже если он поклялся. Правда, Адам еще попытался оказать давление:
– Напрасно запираешься, – говорит, – у меня три свидетеля имеется.
– Три? – вскричал мазурик. – У тебя три свидетеля, которые видели, как я воровал? Хотите, я приведу вам сто три свидетеля, которые подтвердят, наоборот, что они ничего не видели?..
Еще одного жулика схватил за шкирку Адам ночью прямо в доме. Спросил:
– Что ты тут забыл? Что ищешь?
– Имущество, богатства какие-никакие… – замямлил, было, вор.
– Ду-ундук ты, недоколыханный! – разошелся Адам. – Я его днем ищу и то за всю жизнь не нашел, а ты хотел ночью?!.
Наверно, учитывая этот криминальный опыт, когда у соседа украли овец, первым делом пригласили Адама. Адам подумал и точно-таки указал:
– Овец упер тот, кто взломал дверь хлева!..
А еще аферисты разные. Идет однажды Адам, вдруг навстречу, откуда ни возьмись, цыган:
– Привет, кум! Одолжи полсотни до получки.
– До получки? А когда это?
– Понятия не имею! А что, ты тоже не работаешь?
– Не работаю и сам очень много задолжал, – печально отвечает Адам. – Давно пора возвращать долг, но тоже вот денег нет.
– На фиг деньги-дребеденьги! Чего тебе-то, кум, убиваться? Пусть убивается, кто дал тебе в долг!
«Ну, проходимец», – подумал Адам и спросил:
– С чего это ты меня кумом называешь?
– Э-э, ваша Маша нашей Паше двоюродная Кристина! Я с тем и иду, чтобы в кумовья тебя позвать.
– Никак не могу, – еле отговорился Адам. – Бог свидетель, даже у самого себя в кумовьях не я, а другие!..
Опять же осенью, когда кожух бараний шил, снова мошенника встретил. Адам ему деньги, овчины, полбанки чимиргесу на пару царапнули. Ну, сказал, через месяц на примерку приходи.
Пришел Адам примеряться, радуется: теперь зима не страшна в новом кожухе! Примерил, спрашивает, когда придти за готовым.
– Через три месяца.
– Почему так долго-то?
– Я шью с гарантией, – говорит плут, – и в это время, чтобы проверить качество, лично буду носить продукцию!

Ничто человеческое
Как обычно, махали после пожара пожарники бумажками, выясняли причины. Вызвали Адама.
– Можете подробно рассказать, что вы знаете о пожаре в квартире напротив вашего дома?
– Конечно.
– Где вы были, когда возник пожар?
– На балконе.
– О, так вы все видели?
– Не то, чтобы все, но – много интересного.
Кто был в квартире?
– Мужик один. Потом женщина в гости пришла.
– Что они делали?
– Сначала выпили чего-то из красивой бутылки, потом закусили.
– Пожалуйста, дальше – что?
– Еще выпили, еще закусили…
– Ну?
– Еще закурили.
– Ага! Так и запишем. В состоянии опьянения… Дальше?
– Он стал ее целовать, она его – обнимать всяко.
– А окурки? Бросили? Куда?
– На пол, наверно. Одежду всю – тоже…
– Так. Запишем. Что еще видели?
– Что… что надо бабуленька… да ведь, голые, под одеяло спешили!
– Опять закурили? Или как?
– Конечно – или как!
– Как же тогда пожар возник?
– Не было там пожара.
– Как? Если вся обстановка сгорела?
– Так то в другой квартире, рядом.
– Вас и спрашивают, как там возгорание произошло?
– А Бог его знает, не видел.
– Почему?
– Что я – шкаф несгораемый – смотреть, как обстановка горит? Когда рядом – живые люди?!