Тайна дворца Правосудия.
( наброски из книги Социальное государство )

Последнее время я чрезвычайно часто ошибаюсь. Количество ошибок, совершенных мною, нарастает как снежный ком в свободном полёте с горы, и грозит обернуться, если не лавиной, то катастрофой непременно.
Отчего это происходит для меня самого остается неразрешимой загадкой.
Я, как нерадивый ученик, хватаю двойку за двойкой ежедневно, неправильно оценивая ситуации, поступки, происходящие события, взгляды, жесты, намёки. Видимо измерение, в котором я нахожусь непосредственно сам, стало не параллельным происходящему вокруг, а как бы наискосок, пересекает его плоскость, отсюда и бесконечная лавина неправильных выводов и череда новых и новых неприятностей и огорчений. Это подобно тому, когда вы прослушав прогноз погоды о ясном, солнечном и тёплом дне, выйдя из дому отправляетесь в одной футболке и сандалетах на босу ногу по делам, оказываетесь через пару часов на встрече со шквальным ветром, проливным дождём, подкрёпленным, для пущей убедительности, градом.
Этот пример уже оскомину набил по частоте употребления, но от действительности по закоулкам уйти не так-то и легко.

Вот к примеру взять элементарное понятие и сам процесс правосудия.
Как только речь заходит о правосудии, передо мной возникает образ стройной симпатичной женщины, естественно очень строгой, с завязанными глазами, держащая в левой руке - весы суда, а в правой - меч. Зовут эту женщину Юстиция. Имя сразу придаёт ей шарм и служит намёком на её итальянское происхождение.
У меня даже появились скрытые подозрения, что она - Юстиция, была когда то богиней, правда было это в незапамятные времена, когда еще и царя Гороха на свете не было. А еще слыхал, что древние греки её Фемидой обзывали, но у древних греков спросить некому, чего они так. Может потому что меч в разных руках держат, то в правой, то в левой, трудно разобраться в этом деле, что и к чему.
И вот что с ним поделаешь, с этим образом, если он с самого детства такой, втемяшился в голову с картинок в школьном, а потом и вузовском учебнике. И не выкуришь его никакими фимиамами.
Да вон они перед каждым судом стоят или восседают, красивые такие, стройные, строгие и неподкупные. Можете сходить и сами посмотреть, чтобы убедиться, что я правду говорю.

Но образ, хранящийся в подкорках с юношеских лет, восприятие и действительность оказались настолько разными, что я фактически, до сегодняшнего дня пребываю в состоянии столбняка, с открытым ртом, ловящим воздух, как рыба, выброшенная волной на берег. Единственно, что успокаивает – это то, что больной не заразен для окружающей системы.
Вот именно - системы.
Раньше я не был знаком с правосудием вовсе, не попадалось оно на дороге. Видимо тропы,
которыми мы ходили, были совсем разными. Ему правосудию строго по прямой, меня то вверх, то вниз беспрестанно выносило, как на аттракционе в парке.
Но дорожки однажды пересеклись. Я даже пословицу слышал, - Сколько дорожке не виться, а всё равно в суд приведёт.
Утверждать, что процитировал дословно - не решусь, но где-то так, в этом смысле то есть.
И вот захожу, первый раз в жизни, я в здание - огромное такое, с большими, тяжелыми, стеклянными дверями, с колонами, толстыми как баобаб, по бокам дверей этих, открываю их и что …?

Прямо передо мной - какие –то рамки прямоугольные, с мигающими лампочками, пищащие, при проходе народа через них, и хлопцы то ли с железяками, то ли с палками волшебными в руках, водят вдоль спин, рук и ног входящих, и требуют незамедлительно показать, что все, ступающие за порог, в своих карманах и сумках с портфелями носят. Обыск значит. И что ? Все покорно выкладывают на стол своё барахлишко скудное, достают из карманов, самых затаённых, показывают, что у кого и где лежит. А лежат в основном - бумага всякая, книжки, часы, да телефоны, иногда зонтик заваляется, это у самых предусмотрительных и осторожных, в общем всякая дребедень никому другому и не нужная. Но раз обыскивают, значит так надо, значит боятся.
А для чего обыскивать ? Я так и не понял. А ещё строгими голосами такими у всех спрашивают, - Фотоаппараты, кинокамеры есть?
Если, какой бедолага захватил с собой фотоаппарат и признался в этом, то имущество тут же отбирают и в ящики рассовывают, мол потом, на выходе заберёте. Я все порывался спросить, - А зачем отбираете ? Есть же закон о гласности в судах и на судебных процессах ? Но как то замялся, сник и не решился.

А причиной этому было то, что я всмотрелся в лица хлопцев повнимательнее, которые входящих обыскивали, и увидел…
Вы, конечно, мне никогда не поверите, но под чёрными, то ли танкистскими, то ли эсэсовскими мундирами, форму сейчас не разберёшь, пехотными ботинками, погонами с железными лычками и звёздочками, под беретами набекрень,
я рассмотрел тщательно загримированные волчьи морды. Загримированные добротно - с накладными щёками, носами, губами, иногда даже слишком красных от помады, для придания цвета. Однако волчий оскал во время редких фраз, незаметно для окружающих, проскакивал, уши явно оттопыривали беретку, ну и движения все были, на мой взгляд – слишком резковатыми для человека.
Однако поворачивать назад было уже поздно и я, втянув голову в плечи, и боясь почувствовать на спине прицельный взгляд, побрёл подальше от рамок. Везде блеск светильников, начищенной плитки и круглые глазки камер по углам. Торжественность, временами переходящая в пустоту, залов.
Где-то под ложечкой, появился противный такой не зуд, а нытьё, что я пришёл сюда совсем напрасно и даже не то, чтобы напрасно, а вообще нахождение здесь среди этих колон, плиток, светильников и камер создают скрытую угрозу всякому человеку, ненароком или по воле случая, здесь оказавшемуся.
В общем дворец Фемиды или Юстиции перестал полностью внушать мне доверие и совсем напротив, предупреждал о возможной опасности, находящейся за многочисленными дверями с табличками – Зал заседаний. Народ шарахался от меня, как от прокаженного, точно так же и я с тревогой всматривался в каждого встречного, - Маскировка ? Человек ?
Наконец по бесчисленным коридорам, лифтам и лестницам я добрался до назначенной мне комнаты 425.
Уф, - подумал я, - Дошел.
Дойти то дошел, но не тут то было. Время, к которому я пришел, давно истекло, металлический голос с потолка, раз за разом, периодически называл новые фамилии и названия. Обладатели фамилий и названий, почти все бегом, исчезали за заветной дверью, а меня всё не вызывали. Так прошло три часа. А я пришел заранее, как и положено вежливому человеку, ровно за пятнадцать минут до назначенного заседания.
Все выходящие обратно, из дверей, почему то мне казались несколько странными и немного даже ошарашенными, после того, как дверь за ними захлопывалась. И все, до единого, исключения ни одного мне обнаружить не удалось, старались как можно быстрее исчезнуть из этих коридоров и почти бежали к выходу. Это сразу бросалось в глаза и казалось несколько странным, но я не придал, своей промелькнувшей мысли, никакого значения, и продолжал терпеливо ждать.
По прошествии трёх с половиной часов, наконец-то, металлический голос назвал и меня. Это было крайне невежливо, для учреждения, называемого дворцом правосудия, вызывать вас на заседание спустя несколько часов после назначенного времени.
Точность вежливость – королей. Но боги, они ведь намного значительнее, весомее и важнее чем любой король. Не зря ведь в народе ходит молва, что боги – бессмертны. И без разницы, как зовут бога – Фемида или Юстиция. Если боги, или их представители, по доверенности конечно, опоздали более чем на пол часа, я как любой уважающий себя человек, имею право подняться со стула, лавки, кресла или дивана и уйти, получив при этом документ, что я добросовестно пришёл к назначенному времени, и совсем не моя вина, что там кто-то не захотел или не смог справиться со своими обязанностями и проворонил назначенное им самим время.
Нерадивых всегда увольняли. Всегда и везде. Они должны находить себе работу по нраву и призванию, где не смогут часами отвлекать людей от их неотложных дел, и своей бестолковостью третировать окружающих.
Вот природа- матушка любит неторопливых. Пастбища с овцами, баранами, козами, коровами и быками тысячелетиями никуда не торопятся и там , по моему личному мнению, им, нерадивым, там самое место. Ведь корова или овца пока не доест сочную сладкую травку вокруг, никуда ни за что не уйдёт с того места, где эта травка и выросла. Вот где время неторопливости, неспешности и рассудительности на годы, на десятилетия вперёд. Да и окружающий пейзаж обычно располагает к неторопливому и неспешному размышлению о смысле жизни вообще.
Дёрнув дверь за ручку я вошел в зал. Если сказать, что я был ошарашен увиденным и с трудом удержался на ногах, то это не сказать ничего.
Дар речи на несколько десятков секунд покинул меня вообще.

Передо мной за длинным столом с молоточком, графинами, стаканами и какими-то бумагами – сидели три свиньи в черных мантиях, на передней части которых, ярким белым пятном горел то ли кусок шарфа, то ли специальный галстук, в квадратных шапочках тоже черного цвета, и с любопытством смотрели меня своими поросячьими мордами с малюсенькими глазками на них. Естественно выражения глаз этих существ рассмотреть нельзя было ни за какие коврижки.
Вид у всех трех был чрезвычайно важный. Выходы небезызвестной королевы Елизаветы, во время торжественных приемов в Букингемском дворце, блёкли на фоне их напыщенности момента.
Не сказать, чтобы я свиней никогда не видел до этого момента. Раньше стада свиноматок держали на ВДНХ, для демонстрации плодородия. А у моей давно покинувшиё этот мир бабашки, царство ей небесное, всегда имелась парочка самодовольных хавроний целыми днями валяющихся по лужам после благодатного летнего дождя, от пятака до кончика скрюченного хвостика измазанных в грязи и громко постоянно чавкающих, пережёвывая очередное червивое яблоко или арбузные корки. Меня быстро вернули к действительности.
Средняя, ничем не отличающаяся от своих подруг, протянула копытце к молоточку, ловко зажав его между раздвоенными половинками, стукнула им по специальной подставке, на которой он лежал до этой секунды, и громко объявила,
- Судебное заседание объявляется открытым ! -
Конечно, следовало бы сделать театральную паузу, взять перерыв, или ещё, что там положено по сценарию в таких случаях. Но ничего подобного не произошло. Никаких сценариев, никаких пауз.
Все три морды с удивлением повернулись ко мне, и с любопытством принялись разглядывать. Средняя, при этом, бесцеремонно предложила мне начать свое выступление, - Предельно кратко, - предупредила она,
- Мы все с вашим делом уже ознакомлены.-
Потупив взгляд и слегка заикаясь, я принялся что-то говорить о моих нарушенных правах, статьях Гражданского Кодекса и других законах, которые по моему мнению следовало бы обязательно учесть при рассмотрении моего дела и заявления.
- Еще короче ! – одернула меня самая правая свинка, ухо которой предательски подёргивалось,
- - Не затягивайте судебное заседание. –
Робко промямлив последние три предложения, я с трудом оборвал свою речь.
- Ваши возражения заявителю ? – главная, центральная свинка резко повернулась налево к моему оппоненту по делу.
Некоторое время он не начинал говорить, словно выжидая что-то, известное ему только одному, но затем всё же начал мусолить воздух, рассказывая какие-то небылицы совсем не относящиеся к рассматриваемому делу, при этом абсолютного вранья в его словах было столько, что совестливый человек должен был бы сначала попунцоветь от потока лжи, а потом и непременно вспыхнуть ярким красным пламенем и сгореть прямо в этом зале , не сходя со своего места.
Стрелка указателя на стене зала суда : странного прибора с надписями – Правда , Ложь, устав биться о самое крайнее положение 100 % Лжи , просто свалилась на пол, с пронзительным звоном упавшего колокольчика.
Вам весь этот рассказ показался странным ? Мне ничуть, Потому что вовремя выступления, если его можно считать таковым, противной стороны, к тому же сбивчивого и невнятного, так что смысл отдельных слов нельзя было разобрать, за спинами, если их можно так назвать, а точнее за холками трёх хрюшек в черных судейских мантиях, важно восседающих в огромных кожаных, коричневых креслах с резными деревянными украшениями по сторонам, неожиданно, из раздвинувшейся в стене ниши, появилось корыто, набитое порезанной жёлтой тыквой, кукурузными початками, яблоками, абрикосами и виноградом и еще чёрт знает какой всячиной, и судьи, неожиданно развернувшись на своих вращающихся, как оказалось, сидениях, ткнулись со всего размаху рылами в снедь и громогласно чавкая, принялись уничтожать лежавшее в корыте.
Ушки под шапочками слегка вздрагивали в такт чавкающим движениям, Но они ели, ели очень культурное слово и никак не может подходить торжеству момента, они жрали, не отвлекаясь ни на секунду, пока корыто совсем не опустело. Человек напротив меня, стоя за своим столиком, свою речь тем временем закончил.
Его взгляд торжествовал.
Суд удаляется на заседание, -
как ни в чём ни бывало заявила средняя. Как оказалось, они уже успели повернуться обратно, хотя слюна еще была видна на недоразвитых клыках розовых, щетинистых морд с мокрыми, блестящими и лоснящимися от овощного и плодового сока, пятаками. Все свиньи в мантиях одновременно встали на задние лапки и, громко цокая копытами по паркетному полу, вышли за соседнюю дверь.
Дверь еще не успела за ними закрыться, как тут же распахнулась во всю ширь и вся троица церемонно и без тени смущения, а какое смущение ? Вы видели когда-нибудь смущенную свинью ? Я нет. Но может вам больше повезёт в этой жизни. Так вот, вся троица, без малейшей тени смущения и выражения на своих мордах, с насмехающимися пятаками над всей процедурой, вернулась на свои места и крайняя слева объявила,
- Именем …. Суд постановил …..
На все ушло не более пяти минут, от момента моего попадания в эту комнату.
Дальше я уже ничего не слышал.
На ватных ногах я с трудом нашел, несколько раз промахиваясь рукой, ручку двери и выпал в коридор здания суда.
Как я попал домой, я не помню. Свою куртку я нашёл утром на кресле, значит я её смог забрать по пути. Раскрытый портфель с документами, частью выпавшими из него на пол, лежал возле ножки стола, да и надобности в них уже совсем не было, если всё было объявлено, - ИМЕНЕМ ….

Правосудие свершилось. А я то поначалу гадал – Почему фотоаппараты с камерами никак нельзя проносить !

22 апреля 2015 г.