ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



ФАЗАНЬИ ПЕРЬЯ Гл. 14. Стихи навешаны повсюду

Автор:
Глава 14

СТИХИ НАВЕШАНЫ ПОВСЮДУ

Навряд ли мне удастся сменить религию бродяги на участь обывателя.
- Без стрелок, семафора... Мимолётностей.
Черпай горстями...

Как ни странно, любил демонстрации. Колонны идут по маршруту «восьмерки». Оркестры. Веселая сутолока. Особенно, когда идем по Карла Марк¬са, когда без остановок и быстрей.

- Раз-два, тетя,
Трам-парам-па-парам!

В этом общем движенье на площадь нечто невольно волнующее. Праздник и Город? Весна.

- Дальше, как знаешь...

Домой десять верст. В транспорт не влезешь, закрыты столовки. Правда, бывает удача. Смотрю, на углу возле Детского парка флаги и стяги сгружают в машину. А я весь апрель заседал по комиссиям, готовил реквизит. Могу и не стесняться? Влез, пробрался к кабинке, И ближе к повороту спиртзавода уже стоял лицом к цветенью тополей. Можно ловить их рукой, что и делал. Как они пахнут на скорости!

- Я почему и вскочил...

Сколько таких демонстраций? Помню отдельно самую первую. Толпы. Трамвайные рельсы. Блуждал.

- Те топольки тогда только сажали?..

Будут огни спусков к бульвару. Будут ночные бутоны в дожде. Я - всё Воронеж, Воронеж. Но сводный оркестр переспорит:

- Раз-два, тетя,
Трам-парам-па-па-рам!

Вот топольки уже зацвели. Дождешься и станут дремучими! Как возвратиться в обитель кукушек? Затрагивать стены берез? Вряд ли вернуть те кораллы на скорости, пусть даже все сохранится, как было.

- Пока висят соцветья...

Дома нет газа, холодно, читать не интересно. Да, мимолетность, в самом деле, в полном смысле. А это, между тем, был мой последний май? Май, безраздельно принадлежащий только Хабаровску.

Скорее бессознательно старался. И каждый год на палубу надеялся?

Я знаю этот способ жизни. Знакомая при мне вздохнула сокрушенно:

- В Австралии еще не побывала...

А ведь по ней не скажешь. Рядовой доцент? Программа не веселая, конечно. Мой дом все так же остается подвешенным. А институт принять за что-нибудь достойное нельзя. Внедрял свой порошок, где только мог, по самым диким схемам. И параллельно впитывал экзотику.

- Разглядывай Китай?

Хоть из окна гостиницы! Там, говорят, на день рожденья Мао летали и шипели драконы из огня. Еще китайцы мастера по трубам. Труб необычно много. В остальном, ей богу, как на этом берегу. Такой же деревянный дебаркадер. Вышки. Квадраты тополей. Ряды колючей проволоки. Тоже с повителью?

Сам Благовещенск что-то не запомнил. Может и тут надо лет пять, что бы слинял снобизм. И у кого? У бывшего москвича с временной пропиской.

Мне не впервой командировки, когда тебя спускают по инстанциям. И ты, в конце концов, очутишься под звездами райцентра, откуда дальше некуда послать.

- Это - Зейско-Бурейская низменность. Шквальным ветрам здесь раздолье. Качает, как корабль, вагон лаборатории. И только за мусорным ящиком прячутся (я не поверил) - настурции!

- Булькает битумный суп...

Но не теряюсь, как раньше. Факел взревел. Взныло устройство! Четверть часа на режиме - и штабель готовой продукции.

- Лихо...

Мой самолет - глубокой ночью. Кругом храпят, а я к иллюминатору. Что там, - известно: горы, горы,

- Куда скрывается хабаровское солнце...

Редкие вспышки зеркальной луны - это речки в безбрежных лесах. Самолет меж луною и вспышками. Ты один, не считая храпящих.

- Подвешенней представить невозможно?

Я чувствую ответственность момента. Экзамен мыслям, что ли? Не думая, откуда и куда, -

Поезд летит,
Стучат колеса...

В звучанье уважаемых винтов услышишь все, что нравится. Довольно грустно сознавать, что у тебя в душе один лишь только поезд.

- На дороге к зеркальной луне.

Нет полустанков и все несущественно... Разве внизу, в темноте, - Крыша Мира, куда уходит солнце. Где оно сейчас, не представляю.

Биробиджан. К нему отчасти подготовлен.

- «Миша, ты имеешь шанс...»

Но хоть бы одна золотая крупинка! Своими глазами - амурские прерии. Ирисы ближе к воде. Остальное - саранки и ивы.

- Какие-то горы синеют вдали...

Что такое корзина букетов? Теперь понимаю и, если есть рай, он выглядит именно так.

На станции бригада обедает. Жаль, что не вышел со всеми. Вернулись
с орешками.

- ЙИЁ - ООО...

Фундук настоящий. Поджаренный. Значит, кой-где сохранились оазисы и связки фазанов не вымысел?

Зато на обратном пути выскочил чуть ли не первым. Орехами - полный портфель. Жадность, признаюсь. Полный не стоило. Всех обкормил, в том числе тех, кому не желаю зла.

- Хочешь еще сковородочку?

Диких фундуков там, видимо, тьма. Местный КООП не справляется. И вместе с тем в фойе «Гиганта» за маленький пакетик - драка. С бандитской наценкой единственный раз удалось достать.

Долина свежа и прекрасна... Десятки и десятки километров райских мест. Засмотришься, - пропустишь водокачку. Впустую пропоет рожок, останется без отклика вокзал.

-А с ним - орешки...

Езжу не так чтобы часто и все не по собственной воле. Пусть будет Ин для начала?

Амурские прерии. Море саранок и ирисов. Контур Хехцира - с другой стороны.

- Круженье райских мест...

Той запредельной свежести, присущей лугу, еще не вполне просохшему от половодья. Край наш далекий, орденоносный.

Вдруг - темнота! Лампочки быстро мелькают и грохот. Летим... под Амуром! Над нами пилоны, каркасы. Толща воды с кораблями? Слышал, конечно, про этот туннель. Теперь довелось познакомиться.

- Поезд идет на Восток...

В другой туннель, уже наземный не пускают. Вышли из графика, что ли? Стоим. Собственно, можно не ждать? Колокол вдарил, и я на ходу спрыгнул с подножки. Впервые, И сразу накрыло дождем.

Трудно писать про Хабаровск. Разве поймешь эту жизнь? Кто благодарен обгрызенной сопке, клейким листочкам в штриховке дождя? Нечаянная связь, дотоле небывалая. Разрушить ее можно, чем угодно. Дождись автобуса. И сопка выпадает.

Пешком иду от станции Амур. Обласканный дождем, и путь мой плодотворен. Куда? Домой, наверно, «впервые с сотворенья».

Не стану утверждать, что все переменилось. Есть и границы, наверное. Когда без лишних просьб сдаются бастионы, как будто их и не было. Хо¬тя бы в этом случае:

Помедлил бы июнь
В такой листве и травах,
По шпалам тупиков,
По всяким направленьям.
Бокал вина приблизит
У окна трамвая,
И легкая прохлада осмысленней всего.

Тот бокал - с плаката «Пейте шампанское!», где Тихоокеанское шоссе имеет путепровод над рельсами Великой магистрали. Бессчетно проезжал, и, сколько помню,

- Ни разу ничего такого...

Хвалить архитектуру, что вокруг, навряд ли кто возьмется. Плакаты глупые. Читай и размышляй - «У пространства нет размера, а у знанья нет предела». Мозги затвердевают от нелепости.

- Но чем-то зацепило?

Конечно. Жаркий день. Достаточно бокала на картинке? Цветущих одуванчиков и музыки трамвая?

- Минуя обязательную грусть...

Расставшись с круизом, мозг требовал пищи. Что ему внешние доводы? Слушать не хочет, берет, где попало. Может, и правильно делает.

Стихи, казалось бы, навешаны повсюду. Черпай горстями, кто мешает. Но мне по-прежнему лирически доступен центр города и сопки возле дома. Даже Амур - левый берег и только.

- В «парке Чаир» - тоже пляж...

Боже, избавь от бедлама! Лучше весь день пролежу на диване, ради покоя души.

Хабаровск в июле - какой-то Алжир африканский. Зима - тоже крайность Но это - Алжир! Жара несусветная. Некуда деться от пекла.

Вечером, после кино, ласково веет прохладой. Можно хоть как-то дышать и я не спешу на автобус.

Жаль, что приходится жить на задворках. Порой мучительно хочется пройтись по Карла Маркса, задать вопрос аптеке, гастроному.

- В который раз...

От комсомольской площади откроется - вид на ограду парка, за которым ничто уже не поставить.

- Там Амур...

И в небе отсветы далекого заката. Так может быть в волшебном фонаре?

Обласкан свежим бризом, простишь континентальности, смешаешься с гуляющей толпой и ждешь чего-то невозможного. Ну, как в момент, когда ракете вспыхнуть, -

- Ждешь волшебств...

Славная южная ночь. Луны аллей по буграм. Вот что, забыл и когда, вызвало в памяти танго. Где это - в «парке Чаир?»

Ниже на пляже костры. Ночное купанье в Амуре. Только купанье здесь строго по схеме. Слишком серьезен Амур. Так и сейчас, в тени дебаркадера, вроде плыву, но почти что на месте. Весь, пропитавшись чудесной прохладой, бросил себя на волю теченья. С воды:

- Лиссабон! Лиссабон!

Меня несет упругая прохлада. Поверхность воды зеркальна. Я незаметно заплыл далеко, так что луны аллей и костры видятся чуть ли не с грустью.

- Это опасно....

Пловец среди волн. И отсвет зари здесь обманчив. Мне все равно, куда плыть: к мосту, на тот берег, обратно.

- Стихия...

Впрочем, я знаю, что это игра. Маленький всплеск байронизма? Задача найти свои брюки между костров из бумаги и мусора. Вещественных следов дневного пребывания на пляже диких толп. Бедлам, элефантерий им названье. Другого нет. Разумное начало исчезает?

Горят костры. Созвездия костров. Хохот кругом, остроумные крики, Смотрю с изумленьем -

- И это Хабаровск?!

Хабаровск, а я иностранец. Обидно. Но здесь впереди целая жизнь. Буду учиться. Робко подумалось:

- Хватит ли этих костров?

Может быть, я избирателен. Хочется видеть общенье? Лучше, наверно, сказать, что хотелось, - так утверждает дневник.

В мелочах многое стало привязывать. Тайной надеждой, прямым обещаньем. Далее - безвестной могилкой...

Поймал во дворе воробья. Вроде, не ранен, но всё убегает. Пусть поживет у меня и окрепнет? Дело как будто пошло хорошо. Стал понемногу летать, стартуя с бразильского кактуса. Главное, Гершвина слушал!

- Сядет на кончик колючки...

С недельку подержу и выпущу. Будет потом прилетать? Воробьи остаются и на зиму.

Митька при мне ничего не боялся. Уйду, обязательно спрячется, в кухне, под стол, под диван.

- Раз меня не было долго...

Ездил купаться к сопкам Воронежей. Хлеба, воды, червяков - воз поставил, двери проверил и форточки. Ну, дожидайся!

Нет, не дождался. Я обыскал все укромные щели, Митька пропал! Наконец, что-то выкатил веником.

- Поздно...

Дыши, не дыши - смертельно расправлены лапки. Случилось все, видимо, так. Дверь из прихожей болтается. Что-то его погнало. Там трубы с холодной водой.

- Здесь Митька схоронен
В коробке от бритвы...

Чтобы еще внести в эпитафию? Родился? Не знаю когда, но недавно. Умер - седьмого июля. И это в такой безоблачный день!

- Пока я купался на острове?..

Чувства вины, аналогий их не было. Ну, не вмешайся я, умер бы рань¬ше. Ведь мог прилетать иногда?

Качался на кактусе, Гершвина слушал. К ладони привык - так и катался.

- Невинный птенец воробья.

Что за судьба - всю жизнь убегать и кончить, замерзнув под ванной? Светлая память тебе, милый Митька, -

- Светлая память и вечный покой...

Я закопал его в роще, между заметных осинок. Где никого не бывает, только кукушка весной. Там он всегда. Распушившись от мокрого хлеба, - cердито на пальце клюет.

Опять июль. Новый отпуск. В тропический рейс не успел. «Большие люди помешали». И подмигнул, скотина!

Нежданно - приглашение в Анапу. Конечно, от круизных дам, желавших познакомиться с «Авансовым отчетом». Автор согласен?

- Хотя...

В Ростове самолет без всяких объяснений посадили. Куда угодно, только не Кавказ. Затем закрылся Крым, Одесса, Астрахань. Да, холера. «Авансовый отчет» остался без ценителей.

Действующих схем
Фокусы любя,
Все, что сковано,
Расправься!

Выйти из себя? Здесь показательна сценка. Прагматик торчит в Домодедово. Рейс, как всегда, не готов. Знакомое:

- Отнюдь электротабло?

Слоняешься у входа в галереи. Зовут Владивосток. Мне дожидаться свой Хабаровск. И вдруг задорное: нам туда!

Счастливого пути, мадам. Моё электротабло тоже загорелось!

С небес амурские луга. Не суетись. Опять неузнаваемы? Без меня залило все дождями. В протоках утонул Амур. Западины, немыслимые петли...

Но Город (мой Хабаровск) читается легко. Причем, не только схемой, а в деталях.

- Район казарм....
Примите телеграмму! Как пил шампанское, встречая Новый год. Дендрарий, завокзальные уклоны.

- Замедленная жизнь напоминает...

Когда научишься кружить над собственной историей? Без груза предрассудков и обид. Когда шепну себе или кому-то:

- Мой Хабаровск...

Немало уже мест, где мне дышать свободно. В других наверняка улыбка обещанья. Когда они сольются?

- Запретные вопросы...

И что тогда со мной? Представить невозможно. Уезжать не захочется?

Само собой, на месте Тома Сойера, узнал бы с самолета протоки, остров Джексона.

- Забавное название Сикачи-Алян?

А чепчики? Я спрашивал, что там. Но разве что добьешься от рыболовов:

- Комарей кормить...

И вправду сказать, без Алины и Леши мне самому разве только купанье и, безусловно, - «кормить комарей».

Вот на Хехцир порывался, но всякий раз что-то не так. Злым колдовством от сезона к сезону. В общем, лишь пляж на том берегу. Огромный, весь в ивах. Хабаровск оттуда как бы взнесенный. Башня Утеса, театр музкомедии. Парк, дебаркадеры. Зданье морского вокзала. Все остальное надо угадывать. Город-загадка купается в Лете. Я вовлечен в его действо.

- Давно ли...

С тех пор, как впервые завидел с моста? Водная даль. Силуэт над обрывом. Там за фасадом взнесенного Города кто-то плывет через время.

Порою хочется поставить небоскребы. Чикаго, Сан-Луи... Но ближе силуэт другого направленья, которому уже не состояться, хотя начало громко заявлялось. Чему пример кинотеатр «Гигант».

Конструктивизм не только зданья. Стиль! А этот - без гримас и «дополнений», хотя бы потому, что сделан по заморскому проекту. Ну, ладно, башня «Совкино» и «Ижица с кругами», -

- Но все-таки «Гигант»!
Он в центре. К нему мои симпатии, сам вырос, так сказать, -

- Под боком у солнечной призмы...

В Хабаровске такого очень мало. Но, видимо, готовился свой План, как раз, когда конструктивизм внезапно впал в немилость.

- Кварталы кораблей в кипенье парков...

В фойе (на первом этаже) «Гиганта», не знаю, как назвать, картина или фреска. Две стены. Плакат, вобравший время? Ведь, думаю, его с постройки не меняли.

- «Если все не так...»

Нарочно не стараюсь под сеанс. Пока фойе безлюдно, - вид с пляжа на Хабаровск. Дубовая работа. «Веселые подруги» и спортсмены. Несут байдарку, мячик. Все такое. И если приглядеться, девушки (десятка полтора) взяты с одной натурщицы.

Но вот Хабаровск чуточку другой. Как жил бы в нарисованном?

- Послушаешь оркестр...

Мурашки от стыда. Ну, прекрати! Талдычит задушевное:

- Каблучок! Чок, чок, чок!

В курилке потрясающая урна. Стреляй, откуда нравится и промаха не будет:

- Представьте каменную чашу - метра два!

Конечно, мог бы подтолкнуть познание Хабаровска. Архивы и музеи - кто мешает? Но дело в том, что ищешь?

- Счастливые стеченья обстоятельств...

Жди мимолетностей. Потом они сольются. А там, уже, пожалуйста, архивы. Не ранее того!

Пусть хоть бы не сижу с нездешней сигаретой - от саженцев знакомых тополей? Но, так сказать, на практике весенние тенденции прервались. Когда достаточно бокала на картинке. Уж лучше б и не ездил?

- Осенняя высокая вода...

Бывает, что второе половодье едва ли меньше майского:

- Подмывает дачи
И плывут коряги...

Обедал в «Поплавке», как будто путешествую. Всегда потом потянет к реч. вокзалу.

- Брандмауэр, гребенка, взгляд окон...

Вокзал наверняка китайской кладки. Его достоинство мне трудно передать. Я лучше по картине из гостиницы.

Такая же вода, и небо тоже мрачное. Хехцир едва заметен очертаньем. И, главное, колёсничек копается в волнах. Дым с севера относит. Ровесник реч. вокзала. Какой-то увозил Арсеньева. Но, право, стыдись за свой конструктивизм?

- Вот настоящее, отсюда исходи!

Гостиница тоже - «Дальний Восток». Ранний модерн, и картине полвека? Время, куда меня тянет вне логики?

Но именно в Хабаровске меня настиг модерн, заставил усомниться в кое-чем существенном и непонятно как посеял убеждение, что там в Колодце времени, жилось бы поуютней.

Порою душа об одном - войти, приобщиться к каюте. И я примеряюсь к фанере со схемой. Вдруг, как с небес, объявляют посадку:

- От дебаркадера номер...

Куда уж теперь, безразлично. Бегу! Билеты на кораблике, мне задержали трап?

- «Великая Уссури»...

Дачный сезон уже кончен и катер вне расписания. Плывем куда-то вверх.

- Печальные осенние брега...

Пристанем к глинистому берегу. Саранки? Нет в помине. Сухой тростник уныло шевелится. Не напрасно...

Да, дачники. Мордастый держит речь: картошку подкопали! Событие, конечно. Но что в ответ? Поймать! И если не убить, то покалечить! Страшно слушать.

Высокая и желтая вода. Где-нибудь, видно, - копает колёсник? Дым над трубой относит к Хехциру?

- О, Миссисипи! О, Миссисипи...

На палубу вышел - Великий Амур. На кнехте не прячься от брызг, слушай ветер. Лицом - только к желтым волнам!

Спасибо, что тогда в аэропорту, признали за приморца. Но я, мадам, с хабаровской картины, которая висит налево, как войдешь.

Подходим к дебаркадеру. Картошка и пионы. Мешочный рейс для опоздавших. Мешочны и сумчаты новые дачники. Братство по духу у трапа распалось. Лезут на головы, зубы оскалены. Я пропускаю мешочников. Где дамы в причудливых шляпках? Где негритянский оркестр? Но дебаркадер оттуда.

Жутко смотреть, как сражается дачник. Пионы у них, чтоб торговать? Не думаю, чтоб кто-нибудь из этих, проснувшись поутру, искал слова:

- Осень... осыпается...
Весь мой бедный сад!..

А мой багаж - метелочка. Плюмажик камыша! И счастье не думать, сидя на кнехте. Когда плывешь вниз по течению... По желтым волнам.

Даже готов к благосклонности. Правда. И сам еще недавно оборжал бы всякого, кто скажет, что буду охотно ходить на базар. За этой картошкой,

- Капусткой...

Кнехт уверял, что все образуется. Я его слушал с должным вниманьем.

Поздняя осень - время для лозунгов. Бросить курить, например. Но подступало ощущение какой-то нереальности всего происходящего. Когда нигде нет логики. Чем ближе к зиме, тем сильней.

Заблудишься в летучих параллелях. Подвешенная в воздухе квартира - cвидетель и предел. Сменить хотя бы мебель?

Начало в этом смысле - одеяло. Подарок к дню рожденья. Из Риги и халат. Удобным бытом обрасту.

Обратная волна тебя подхватит! Хотелось бы иного в результате? Да, не забыть про огород. У меня земляничка и два помидора,

- Взлелеивал...

Вроде пока равновесие. Дней череда обнаружится. Не след торопить неприятности. Может, и вправду освоюсь.

- Для кабальеро Африка повсюду?

Любая перемена повлечет обвал? Нигилизм, да еще с конструктивным уклоном - в этом достиг совершенства.

Конечно, я упрям...

Куда мне догадаться сменить хотя бы мебель! А что бы самому купить халат?!

Будут ли звезды закатных рефракций? Что говорить, я не знаю. Как-то прорвусь, надо думать.

- На что потрачено терпенье,

Спишу со временем в расход...

Пока итог - два помидора и ягодка. Выпью вина отлетевшего года. Что там, в бутылке осталось?




Читатели (363) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы