ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



Кампания 1941 года. Глава 60

Автор:
Глава LX


Вильгельм фон Лееб, командующий группой армий «Север», получил звание фельдмаршала в июле 1940 года, сразу после завершения кампании во Франции, в ходе которой он командовал группой армий на линии Мажино. Гитлер, давно и с полным основанием называвший фон Лееба «неисправимым антифашистом» и относившийся к нему с недоверием, после успеха летней кампании 1940 года сильно вырос в глазах немецкого генералитета как стратег, переигравший французов и англичан в кабинетной тиши задолго до того как немецкие танки решили исход западного блицкрига на полях Франции. Вручая тогда фон Леебу фельдмаршальский жезл, Гитлер лишний раз давал понять высшим немецким офицерам-аристократам, что их брезгливое неприятие идеологии фашизма не является препятствием для карьерного роста, и что он, Гитлер, генеральской фронды не боится и зла на кадровых генералов не держит. Это не помешало фюреру установить за Леебом негласный надзор гестапо, но под такого рода надзором находились тогда все высшие офицеры рейха. Фон Лееб, не будучи участником Сопротивления, никогда не скрывал своих антифашистских настроений и не боялся открыто выражать свою неприязнь к нацистской партии и её лидеру. Он, кроме того, был ревностным католиком, аккуртно посещал мессу, являясь в собор в офицерской форме и со всей семьёй, что в глазах руководства нацистской партии выглядело уже открытым вызовом. Самым же удивительным было то, что теперь, летом 1941 года, когда политический портрет фон Лееба был подробно и в красках представлен в материалах гестапо, Гитлер счёл возможным доверить командование группой армий «Север» человеку, слывшему в армии одним из главных противников войны. В 1939 году фон Лееб неоднократно предупреждал фон Браухича о смертельной опасности, исходящей из авантюристических планов фюрера. Не добившись тогда поддержки у фон Браухича, он встретился с фон Боком и фон Рунштедтом, командовавшими, как и он, группами армий, и предложил всем троим подать в отставку и заставить таким образом Гитлера пересмотреть свою безответственную внешнюю политику, чреватую национальной катастрофой, уже пережитой Германией в 1918 году. Коллеги фельдмаршала опасения его во многом разделяли, но к каким-либо практическим шагам оказались не готовы: они впитали с молоком матери, что долг германского офицера заключался прежде всего в защите страны на поле боя и в принципиальном невмешательстве в вопросы политики.
Вероятно, на решение Гитлера в случае с назначением фон Лееба повлияло то обстоятельство, что фюрер чрезвычайно ценил военных специалистов, а фон Лееб с начала 30-х годов пользовался в армии непререкаемым авторитетом специалиста в вопросах обороны, его книги на эту тему были переведены на английский и русский языки и были, помимо прочего, использованы при составлении полевого устава Красной Армии. К началу войны с Россией у фон Лееба, однако, не было практического опыта руководства крупными наступательными операциями. Кроме того, фельдмаршал с самого начала считал силы группы армий «Север» недостаточными для решения всех задач, ставившихся перед нею планом «Барбаросса», и с первых дней кампании буквально бомбардировал высшее командование требованиями усилить его группу, придать ей ещё хотя бы один-два армейских корпуса. Так или иначе, особенности личности фон Лееба сказались на развитии событий на фронте группы армий «Север». Нередко его установки и приказы сильно расходились с мнениями Гёпнера и Манштейна, а его собственные мнения, в свою очередь, очень мало учитывались Гальдером и Браухичем, и от этого общая картина боёв на северном крыле Восточного фронта приобретала порой причудливый характер и отличалась известной непоследовательностью. Тем удивительнее были успехи, достигнутые группой армий «Север» в первую неделю кампании. Секрет этих успехов был прост: в подчинении у фон Лееба имелось достаточно командиров армейского и корпусного звена, способных блестяще решать стоящие перед ними стратегические задачи и без вмешательства вышестоящего начальства, а порой и вопреки такому вмешательству.
41-й танковый корпус Рейнхардта, понёсший ощутимые потери в сражении с мехкорпусами русских под Кедайняем, весь день 26 июня потратил на переформирование. Тем временем 1-й воздушный флот Люфтваффе утюжил позиции советской артиллерии, преграждавшие дорогу к Западной Двине. 27 июня корпус Рейнхардта возобновил движение по шоссе в направлении Якобштадта (Екабпилса), почти не встречая сопротивления на своём пути. Накануне, когда танкисты занимались ремонтом техники, чистили масляные фильтры моторов и пополняли запасы горючего и снарядов, генерал Рейнхардт перебирал в памяти перипетии первого в своей карьере крупного танкового сражения, анализировал промахи, допущенные с обеих сторон, искал решающие факторы, склонившие в конечном счёте чашу весов в его пользу. Рейнхардт был опытным танковым генералом, прошедшим закалку на поле боя в дни Польской кампании, когда он во главе 4-й танковой дивизии ворвался на улицы Варшавы и сразу оказался в трудном положении. Дивизия, насчитывавшая 260 танков (помимо легких танков Pz.II, составлявших основу танковых дивизий Вермахта осенью 1939 года, и средних танков Pz.III и Pz.IV, служивших командирскими машинами в танковом взводе и батальоне, в составе дивизии было уже и несколько новейших чешских танков Pz.38(t), превосходивших Pz.III толщиной и прочностью брони, а Pz.IV быстроходностью и дальностью стрельбы), четыре батальона мотопехоты и три артдивизиона, подошла к пригородам польской столицы на восьмой день войны, 8 сентября 1939 года. Штурм города начался в пять часов вечера, после того как прибывшее на КП дивизии корпусное и армейское начальство, вооружившись биноклями, приготовилось лицезреть падение города, оборонявшегося, как тогда предполагалось, весьма незначительными силами. Однако все попытки прорваться через баррикады, сооружённые защитниками города на улицах, ни к чему не привели: встреченные огнём 75-миллиметровых орудий, стреляющих из-за укрытий прямой наводкой, танки Рейнхардта с потерями отступили. Это не помешало берлинскому радио в тот же вечер объявить на весь мир о падении Варшавы: Гитлер спешил подтолкнуть Сталина к нападению на Польшу с востока, а западных противников устрашить молниеносностью победы Вермахта.
Танкистов Рейнхардта обязали «подтвердить» делом сообщение радио, и уже в 7 часов утра 9 сентября после артподготовки его танки, поддержанные пехотой, вновь двинулись на штурм и углубились в улицы пригородов польской столицы. В кварталах Охота и Чисто танки вновь были остановлены орудийным огнём, а в районе Воля колонна танков и мотопехоты угодила в ловушку: когда она втянулась в узкую улицу, под колесами машин и гусеницами танков вспыхнула мостовая, заранее политая керосином и скипидаром. Потери были велики. Во второй половине дня два полка польской пехоты, поддержанные двумя ротами танков TP-7, на равных выдерживавших единоборство со средними немецкими танками, перешли в контратаку и выбили немцев из города. Потери Рейнхардта составили в этот день 45 подбитых и сгоревших танков, не считая потерь в составе мотопехоты. В довершение всех бед штаб Рейнхардта был обстрелян тяжёлыми польскими гаубицами, три штабных офицера были при этом убиты. 10 сентября Рейнхардт попытался атаковать в районе Мокатува, но лишь потерял ещё 5 танков, после чего бесполезные попытки штурмовать город танками были наконец прекращены, и в дело вступила авиация, но и она оказалась бессильна сломить сопротивление защитников города: немногочисленные польские ПВО сбили в этот день 20 бомбардировщиков Люфтваффе, и ни один из мостов, служивших целями воздушных налётов, не был разрушен. Варшавское радио продолжало свои передачи, радио Гитлера и Геббельса впервые с начала войны было схвачено за руку на грубой дезинформации, и с тех пор доверие к германским СМИ во всём мире лишь продолжало падать. Немецким армиям, подошедшим к Варшаве, пришлось оставить мысли о молниеносном штурме, окопаться вокруг города и приступить к его планомерной блокаде. 90 000 бойцов гарнизона, 100 противотанковых пушек, 300 полевых орудий, включая 76 тяжёлых гаубиц, - силы защитников Варшавы, опирающиеся на каменные стены старинного города и баррикады, перегородившие его улицы, были, разумеется, явно не по зубам одной танковой дивизии Рейнхардта, получившего в те дни наглядный урок: ввязываться бронетехникой в бои на улицах большого укреплённого города – занятие слишком опасное и малоперспективное. 18 сентября, когда окружённые в нескольких котлах польские армии были разгромлены, на уже обескровленную Польшу напал с тыла Советский Союз, и польское правительство бежало из страны. Защитники Варшавы, однако, продолжали держать оборону до конца сентября, пока у них не подошли к концу боеприпасы. В последние 10 дней обороны Варшавы суточная норма расходования боеприпасов обороняющимися составляла 20 снарядов на орудие и 10 патронов на винтовку. По городу вели огонь свыше 900 немецких орудий, норма расхода снарядов составляла у немцев под Варшавой 1700 снарядов на тяжёлую гаубицу и 500 снарядов на тяжёлое полевое орудие в день. Город непрерывно бомбили, в воздушных налётах, продолжавшихся с 8 до 18 часов, принимало участие до 400 самолётов, жертвы среди мирного населения достигали 1000 человек в день, однако систему ПВО вывести из строя ударами с воздуха так и не удалось: в последние дни обороны Варшавы немецкая авиация продолжала терять в небе над польской столицей по
4-7 бомбардировщиков ежедневно.
Престижу германской армии в глазах всего мира последние 20 дней варшавской обороны стоили дорого, они безнадёжно смазали весь блеск победных реляций первой недели кампании. Утром 25 сентября немцы выпустили по городу полмиллиона снарядов. На этот раз стреляли и бомбили, не выбирая целей: по требованию Гитлера в этот день впервые в истории германских вооруженных сил все этические соображения при штурме большого густонаселённого города были отброшены. К вечеру этого дня, получившего у варшавян название «чёрный понедельник», Варшава была превращена в руины. Однако и в этот день 13 немецких бомбардировщиков было сбито над городом. Около полудня канонада ненадолго смолкла, и на улицы пригородов просочились отряды немецкой войсковой разведки. Возвратившись, они сообщили, что разрушения и потери в городе велики, но каких-либо признаков морального разложения обороняющихся частей не обнаружено. Артобстрел возобновился с новой силой и продолжался 18 часов без перерыва. Утром 26 сентября на штурм города с юга пошли пехотные дивизии XIII армейского корпуса. Немецкой разведке стало известно о разногласиях в штабе защитников города: часть высших офицеров считала необходимым идти на прорыв кольца блокады, другая часть считала правильным держать оборону до последнего: капитуляция никем даже не обсуждалась. Предпринимая штурм с одной стороны, командование Вермахта подталкивало гарнизон к попытке прорыва. Когда спустя сутки стало ясно, что и эта хитрость не удалась, к штурму присоединились дивизии XI корпуса. По всему периметру польской столицы и на улицах города развернулись упорнейшие бои. Поляки оборонялись стрелковым оружием: снарядов практически не осталось. Потери личного состава в рядах защитников составляли к этому времени 40-60 процентов, бойцы засыпали прямо в бою от накопившейся усталости. Успехи, достигнутые атакующими за два дня штурма, оказались весьма скромными и совершенно не оправдывали понесённых больших потерь. Судьбу города решили полное исчерпание боеприпасов и угроза вспышки эпидемии среди мирных жителей, возникшая вследствие разрушения водопровода и системы очистных сооружений. В два часа дня 27 сентября огонь с обеих сторон был прекращён. По условиям почётной капитуляции, подписанным 28 сентября, офицеры польской армии сохранили в плену свои сабли, сержанты и рядовые были после сдачи оружия отпущены на свободу. Многие польские офицеры в эти последние дни покончили с собой, предпочтя смерть плену, или погибли с оружием в руках, пытаясь выбраться из города и продолжить борьбу на свой страх и риск, не полагаясь на предавшие их правительство и высшее командование. Подписывая акт капитуляции, польский генерал сказал своему германскому визави: «Колесо вертится». Он имел в виду колесо военной Фортуны. Для многих солдат и офицеров Вермахта эти пророческие слова уже исполнились. На поле боя под Варшавой нашёл свою смерть бывший командующий сухопутными силами Германии генерал-полковник барон фон Фрич: он получил огнестрельную рану в бедро и истёк кровью.
5 октября 1939 г. Гитлер принимал в Варшаве парад Победы. Однако мировая война на этом не закончилась. Полгода взаимного выжидания, избранного тогда сторонами на Западном фронте в качестве временной стратегии, не были заранее продуманной линией поведения и диктовались разными соображениями. Для Германии это была хорошая возможность мобилизовать весь свой промышленный и военный потенциал для нанесения решающего удара по расслабившимся союзникам на Западе; для Франции и Великобритании эти месяцы стали временем упущенных возможностей, пустых политических ожиданий и благодушной самонадеянности военного командования. Объявлять Германии войну из-за Польши, чтобы затем в течение полугода пассивно наблюдать за тем, как Германия сначала расправится с Польшей, а затем в комфортных условиях сосредоточит на своих западных границах все свои войска, - на это были способны только в старой доброй Европе, той самой, что двести лет назад пыталась «совместными усилиями» одолеть Фридриха Великого, затем задушить Французскую революцию, затем удержать Наполеона на Эльбе, затем устроила мировую бойню из-за Сербии, затем заложила мину неизбежной новой войны в фундамент Версальского мира, а сегодня тщетно пытается формально «объединить» руками евробюрократии то, что невозможно объединить, не выхолостив и не умертвив предварительно национальную волю народов Европы творить свою собственную историю не по унылым лекалам и прописям серых троечников-бюрократов, не видящих в государстве ничего кроме повода для разворовывания бюджетных субсидий, а в соответствии с долговременными национальными интересами всех европейских стран и народов.
Летний блицкриг 1940 года во Франции и Бельгии стал заслуженным возмездием для деградировавших политических элит и обернулся величайшей национальной катастрофой для всех народов Европы, включая немецкий. Последовавшие пять лет стали для Европы непомерно большой платой за близорукость и мелкотравчатость одних её политиков и беспрецедентный авантюризм других. Одним из немногих немецких генералов, ясно предвидевших всё это и пытавшихся, в меру сил, предотвратить, был фельдмаршал фон Лееб. Но он был бессилен изменить ход истории. Когда пал Париж, и Германия вкусила сладость реванша за все унижения Версальского мира, фон Лееб смирился с неизбежным. Теперь остановить Гитлера было невозможно. Поставив на стол молниеносной войны одну за другой тройку в сентябре 1939-го и семёрку в мае 1940-го и к удивлению многих выиграв, полубезумный Герман уже не мог не поставить туза в июне 1941-го.




Читатели (509) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы