- Останови машину, Камилл, - попросила Лиза. Ее муж послушно съехал на обочину. Мерседес остановился на темной заросшей елями аллее, каких много в стародачных поселках под Москвой. Повернув, свою красивую темноволосую голову, он вопросительно посмотрел на жену.
- Прости, я сейчас. Вот увидела все это, и сразу вспомнилось многое. Как будто вчера это было…

После обеда пошел дождь. Сначала несильно, а потом разогнавшись, крупными каплями молотил по крыше. От нагретой асфальтовой дорожки в саду поднимался легкий пар, пахло сырым деревом, мокрыми яблоневыми листьями и сочная июньская трава казалась еще ярче.
Евгений стянул с себя полосатую майку и спустился под теплые отвесно падавшие капли, подставляя лицо, руки, загорелые плечи теплым прикосновениям дождя. Здесь все-таки хорошо, подумалось ему, только долго здесь не протянешь - не с кем и словом перемолвиться. Соседи все типичные дачники – все разговоры о стройматериалах, удобрениях, и прочем сельском хозяйстве, тоска! А в гости не зазовешь - слишком далеко от города. Они с Тиной, конечно, ходили за грибами, загорали и даже от скуки пытались копаться в оставшемся от прежних хозяев запущенном огороде, но когда спускалась темнота, делать становилось уж совсем нечего. Хоть уезжай обратно в шумный пыльный город!
- Женя, иди в дом, ты же совсем промок! - позвала его жена, появившаяся на веранде.
- Дай мне рюмку чего-нибудь там, - сказал он, обтираясь махровым полотенцем.
- Надо беречь запасы для гостей, - сказала Тина, - Кстати, помнишь? К нам на днях собирались заехать Лиза с Колей, может быть, даже сегодня приедут,
- Все это только обещания, пустые слова, - отмахнулся Евгений, - собирались не только они, а до сих пор никто не показался
- А вот давай пойдем встречать их на дорогу, - предло¬жила Тина, - по крайней мере, прогуляемся.
- В такую погоду?
- Но ты же сам только что лез под дождь без всякой цели, а теперь тебе не нравится! У вас, мужчин, это, по-моему, называется женской логикой?
- Ну ладно, пойдем - только не очень долго, - сдался он. Прихватив ветхий но большой зонтик, они отправились гулять под шелест неумолчного дождя по сырой еловой аллее, ведущей к главной дороге, и уже почти достигли ее, как вдалеке показалась знакомая машина.
- Ну, что я говорила! - торжествующим шепотом оказала Тина. И они кинулись бежать навстречу. Лиза остановила свой Ситроен и вышла из машины. Они наскочили на нее с двух сторон и едва не сбили с ног. Обнявшись, они закружились втроем на дорожке.
- Ну, ты молодец! - сказал Евгений, поцеловав ее в мокрую щеку. Все-таки приехала!
- А вы уже и не верили! - сказала Лиза. Мокрые волосы залепили ей лоб, щеки и видны были только большие серые, немного навыкате улыбающиеся глаза. - А я вот собралась. Вот только колесо спустило по дороге, а я совершенно не умею его заменять. Спасибо помогли. Но – промокла до костей.
- Где же Коля? - спросила Тина.
- А Николай вот не собрался, - замялась Лиза, - вообще-то мы с ним немного... поссорились, и вот я решила, что можно и одной доехать, верно?
- Ну и отлично, - подхватил Женя, - у нас здесь воздух, природа, тишина и вот - дождик – все, в общем есть.
Дождь припустил еще сильнее, но в доме было тепло. Тина повела Лизу принимать душ, переодеваться, сушиться, причесываться, краситься и еще делать тысячу мелких женских дел, - как казалась Евгению, вовсе и необязательных. А ему досталось собирать на стол.
Через некоторое время на кухне показалась Тина, разглаживая гребнем свои длинные каштановые волосы, и проплыла в спальню. Они прожили вместе уже несколько лет, но ему не переставала казаться свежей и привлека¬тельней ее фигура с полными бедрами и тонкой талией, ее чуть тяжеловатые, но сохранившие стройность ноги, ее гладкая упругая кожа, приобретавшая летом медную смуглость.
- Ты будешь переодеваться? - спросила она из спальни.
- Пожалуй, - сказал он, вытирая руки, - у меня есть какие-нибудь сухие джинсы и чистая рубашка?
- Посмотри сам, мне некогда.
Тина сидела на высоком стуле перед большим трюмо в одних трусиках и продолжала расчесывать волосы. Тяжелые пряди рассыпались по спине и упали на грудь, почти закрыв ее. Почему-то волосы всегда влекли его в ней прежде, чем лицо, руки, мягкие плечи. С них начиналось его чувство женщины, с длинных шелковистых волн, в которые он погружался, купался, которыми наслаждался. Он поцеловал ее в спину, около шеи, там, где волосы теперь расходились на два потока. Он не видел, а скорее чувствовал взглядом ее смуглое тело и знал, что сейчас в нем пробудится желание. Тина обернулась к нему.
- Ну, что же ты стоишь? Нашел себе что-нибудь?
- Сейчас. Тиночка, сейчас, - заторопился он к шкафу, на ходу снимая еще сырую от дождя рубашку, - а ты сама гостей встречать будешь в таком наряде?
- Он никогда не выйдет из моды, - возразила Тина, - согласен?
- Согласен. Так зачем же женщины покупают столько платьев?
- Затем, чтобы мужчинам было, куда тратить деньги! Дай-ка мне вон то, красное.
- А куда ты дела Лизу? - спросил он, протягивая его ей,
- Она наверху примеряет то, что у меня нашлось переодеться.
- Значит, это надолго, - пробормотал Евгений. Но когда он вошел в их маленькую столовую, которую они именовали гостиной, Лиза уже расположилась на диване, положив на него свои длинные загорелые ноги, и потягивала вино из бокала со стоявшего рядом низкого столика, заменявшего им обеденный. Она надела простые тинины джинсы и ее полотняную рубашку, расходившуюся на груди, а духи, как он по чувствовал, были у нее свои, с легким приятным ароматом. Он остановился, разглядывая знакомый ему, но необычный на ней наряд, ее чуть подведенные ресницы и светлые волосы, ниспадавшие на плечи и заметил, что, несмотря на загар, сквозь тонкую ее кожу видны кое-где голубые паутинки вен на щиколотках, и все это напомнило ему свежесть летнего дождя и сада, которую он вдыхал сегодня днем.
- Ты прекрасно выглядишь, будто не мы, а ты проводишь лето на даче, - сказал он, наклонив голову, - это не комплимент, а лишь дань твоему иммунитету от городской пыли.
- Все равно спасибо, - сказала Лиза. Ой, какое замечательное платье, - воскликнула она, увидев входящую Тину, - тебе оно очень к лицу. А тебе, Женя, нравится твоя жена?
- Очень. Мне вообще все здесь нравится, - ответил Евгений, - а как мое вино?
- Прекрасная вещь, - улыбнулась она Евгению. Он налил ей вина, но не отдал бокал, а поставил его на столик,
- Пойдем, лучше потанцуем, а Лиза?
- Пойдем... Как давно я не танцевала…
Евгений включил тихую я медленную музыку и легко повел ее в спокойном, плавном движении. Она подняла голову и улыбнулась ему приветливо и почему-то немного грустно. У нее определенно был тонкий вкус на хорошие духи. Он с удовольствием вдохнул этот запах и постарался уловить за ним запах ее тела. Она приятная и милая, - подумалось ему, - и какая-то беззащитная... Он оглянулся на свою жену - Нет, она совсем не такая... Лиза склонилась совсем близко, и он тоже на несколько секунд привлек ее к себе и почувствовал легкую приятную волну, пробежавшую по его телу
- Могла ли Лиза это заметить, - пришло ему в голову, и сделалось даже неудобно, но Лиза если и заметила это, то ни единым движением не показала это.
Когда музыка кончилась, к ним подошла Тина.
- Лиза, можно мне теперь увести у тебя кавалера? Вы так заразительно кружились, мне тоже захотелось потанцевать!
- А я как раз хотел тебя пригласить, - сказал Евгений.
- Вот уж не верю! Что-то ты последнее время не часто меня зовешь танцевать! - засмеялась Тина.
- Ну, прости, Лиза, - сказал он, - видишь, какая она собственница.
Он подхватил за талию Тину, и они тоже закружились под певучие звуки трубы. Чувствуя его неостывшее возбуждение, она слегка повела бедрами и негромко рассмеялась своим грудным смехом.
- Тебе нравится Лиза, – полу утвердительно шепнула она, наклонившись совсем близко, – она красива...
– Она красивая женщина, – ответил смущенный Евгений, почти такая же красивая, как ты... Он подумал, что ей не нужно было бы обращать внимание, ведь это, в конце концов, чистая физиология.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – промолвила Тина после некоторого молчания, обняв его за шею, – ты примеряешь ее на себя...
– Что значит примеряешь?
– Молчи, молчи, – она прильнула ж зашептала ему на ухо, – я расскажу тебе твои мысли: может, ты и подумать еще не успел, а я уже знаю: вот ты танцуешь с ней, и медленно сближаешься, она клонит голову тебе на плечо, ты целуешь ее сначала в шею, она прижимает к тебе бедра и улыбается, ты гладишь ее по груди, по спине, по бедрам, ты ловишь ее ответы, движения, чтобы сделать следующий шаг...
– Ты просто ревнуешь, Тина, – прервал ее Евгений, отодвигаясь
Он чувствовал, как его напряженный член давит ей в живот,
- Ты ничего не понял, милый, – обняла его Тина.
– Я бы мог об этом подумать, на минуту, – сознался Евгений, – но это не значит, что я бы так поступил. Мне кажется, что это было бы нечестно по отношению к тебе, да, как тебе известно, я никогда и не позволял себе...
- Да, конечно, я верю тебе. Но умные женщины говорят, что новизна ощущений иногда важна для мужчины, и кто знает, застань я тебя с другой, может быть, я и не стала бы тебя сильно осуждать…
- Что-то я не слышал от тебя таких речей раньше! Может быть, ты хочешь, что бы я взамен позволил тебе тоже испытать эти новые ощущения, но мне даже думать не хочется, что бы я делал, если б увидел тебя с другим мужчиной.
- А с женщиной? - спросила она небрежно.
Он медлил с ответом, потому что как раз сейчас ему вспомнилось сразу много вещей, и он вроде начал понимать. В одном американском журнале, он как-то прочел письмо девушки, которая рассказывала, что познакомилась в парке с одной супружеской парой. В тот же день они пригласили ее на ужин, который затянулся почти до утра. Они все время были втроем, но все происходило, главным образом, между ней и той женщиной, а ее муж наблюдал за ними и получал удовольствие от вида своей жены в постели с женщиной. Та девушка утверждала, что таких пар много, что примерно то же самое и со многими ее подругами. Тогда он только усмехнулся и отложил журнал. Однополая любовь была ему непонятна. Себя он не мог представить занимающимся ей с мужчиной, и для женщин думал, она также неестественна. Но все же в женской любви его ничего не отталкивало, только было это странно...
Еще он вспомнил тинину подругу, уехавшую в другой город, давно, когда она только начинала встречаться с ним. Как-то раз он неожиданно приехал на дачу к этой подруге, где в это время была его Тина.
Дом был пустой, стоял солнечный и жаркий летний день, он бродил по комнатам и вдруг за дверью спальни обнаружил Тину со Светой, маленькой пухлой блондинкой. Они сидели на кровати, Тина была совершенно раздета, а на Свете, были только трусики, Он, конечно, сразу закрыл дверь, извинившись, но успел заметить след помады на груди у подруги. Через минуту девушки вышли к нему, сказав, что как раз переодевались в купальники, чтобы позагорать. Глаза у Светы были красные, будто заплаканные. Но он тогда не обратил внимания, теперь же смысл этой сцены дошел до него.
- С женщиной?.. - повторил он медленно. - Я не думал об этом. Не, знаю, может быть...
- С Лизой, например?
- Ты это… серьезно?
- А почему бы нет, - рассеянно ответила она, смотря куда-то в сторону. Евгений не знал, что ответить, он чувствовал, будто что-то снизу поднялось к его груди, и легкие так раздулись, что трудно было выдохнуть. Он только сжал руками ее талию, и, наконец, с трудом совладал с дыханием, стараясь чтобы это было незаметно. Тем временем музыка уже стихла, и они стояли посреди комнаты, будто дожидаясь следующего номера.
Лиза с дивана поманила их рукой.
- Давайте выпьем еще вина, - сказала она, протягивая им наполненные бокалы, - за вас, таких милых моих друзей! И выпила свой. - У вас так уютно, так спокойно, и забываешь, что есть какие-то дела, заботы, проблемы - просто прекрасно, легко, весело, - добавила она.
Тина взяла ее за руку.
- Хочешь еще потанцевать? - спросила она, - Женя, поставь нам что-нибудь.
И они пошли кружиться по комнате, а Евгений следил за ними и думал о том, что сказала ему Тина и о том, какие они привлекательные,- каждая по-своему, и как легко они двигаются, как красиво развеваются их длинные волосы, сплетаясь и расплетаясь, и вновь сплетаясь, почти скрывая их лица.
Внутренне напряжение, охватившее его, не проходило, а все усиливалось. Он подошел к столику, налил себе большую рюмку коньяку и, сделав кивок в сторону танцующих, который должен был означать, что это за их здоровье, выпил ее залпом, потом зажег сигарету и вышел на веранду. Легкий вечерний ветерок забрался за ворот рубашки, приятно холодил грудь.
Что это со мной, - подумал он, глубоко затягиваясь. В сгустившейся темноте деле угадывались деревья, он нарочно старался разглядеть их силуэты как можно подробнее, стараясь не думать ни о чем, во внезапном оцепенении.

- Куда это исчез Женя? - спросила Лиза.
- Он на веранде, проветривается - ответила ей Тина, - тебе нравится у нас?
- Ну, конечно же, это просто прекрасно? - живо сказала Лиза, забираясь на диван, - Как хорошо получилось, что я собралась к вам в гости - честно говоря, я просто умирала со скуки...
- А твой муж? - засмеялась Тина, - неужели надоел? Он любит тебя?
- Не знаю, - задумчиво ответила Лиза, - иногда кажется одно, а иногда...
Ей вспомнилось это лето, когда они ездили к морю. После горячего юж¬ного солнца и морских купаний она вся тянулась к нему, сгорала от желания, но он как будто не замечал этого, часто отправлялся играть в карты в соседние коттеджи или участвовал в продолжительных турнирах на биллиарде и возвращался только к утру. Она лежала одна под простыней, разгоряченная и, бывало, играла с собой, получала свой горький одинокий оргазм. Наутро глаза ее были воспалены от бессонницы и слез. Сколько было таких одиноких ночей...
- Он бывает невнимателен ко мне… иногда, - помолчав, добавила она, - может быть, уже засматривается на других?..
- Не может быть! - горячо возразила Тина, - когда у него есть такая красавица жена. Знаешь, у тебя прекрасная фигура. - Она медлен¬но провела рукой по ее бедру. - Такие стройные ноги и грудь словно точеная... Я бы хотела иметь такую фигуру, как у тебя.
- Что ты, - сказала Лиза, слегка покраснев. - Грудь у меня маленькая, не то, что твоя. Я всегда тебе завидовала, твоему четвертому размеру.
- Ну что ты говоришь, - вновь рассмеялась Тина, об¬няв ее, - ты же ничего не понимаешь, ты просто само совершенство!

Щеки ее раскраснелись, и она откинула назад волосы. - Как жарко стало, - сказала Тина. - А хочешь, я покажу тебе свою новую блузку? Она мне маловата, а тебе, может быть подойдет.
- С удовольствием...
- У нас в спальне есть трюмо, там будет удобно, - сказала Тина и, поднявшись, взяла ее за руку.
В спальне, при свете небольшого торшера она зачарованно смотрела, как Лиза снимает с себя рубашку, и открываются ее ма¬ленькие высокие груди со светлыми мягкими сосками, как она наде¬вает ее блузку, и они вновь скрываются под облегающей материей.
- Ну как? - спросила Лиза.
- Прекрасно, - на тебе все удивительно хорошо сидит, что ты ни наденешь. Ты мне так нравишься. Тина была совсем рядом с ней и ее руки обняли ее, опустились ей на грудь и легким движением прошли по ее соскам под легкой материей. Лизе показалось, что эти руки не такие, какие бывают у женщин - не по форме, не по нежности кожи, а по напряжению в пальцах, ищущих ответа своему движению. Она повернулась к ней и увидела близко ее лицо, темные рас¬ширенные глаза и полные губы, приоткрытые в полуулыбке-полуожидании. Тина мягко обняла ее, привлекла к себе и, отодвинув вырез блузки, поцеловала в плечо.
- Как ты хороша, - прошептала она, - хочется целовать тебя, твою чудную кожу…
Лиза улыбнулась через силу и робко попыталась освободиться, но Тина не отпускала.
- Что ты, Тиночка, - растерянно проговорила она.
- Мне так хорошо, - прошептала Тина, положив голо¬ву ей на плечо, - я люблю быть с тобой, говорить, видеть тебя. Это так замечательно - вдыхать твой запах, чувствовать рядом твое тело, такое тонкое, нежное, милое... Я люблю тебя, хочу любить тебя по-настоящему, понимаешь?
- Я тоже люблю тебя, но...
- Не надо ничего говорить, - прошептала она наклонившись и смотря ей прямо в глаза. Она прижалась к ее губам сильным и неж¬ным поцелуем, но Лиза не ответила и силилась отвернуться. Она была в полном замешательстве. Как неожиданно все повернулось!
- Лизонька, ты не бойся меня. тебе будет хорошо со мной, вот увидишь! Сними эту блузку, пожалуйста, не бойся...
- Нет, я не могу, - пролепетала Лиза, - ну зачем это… Она чувствовала дыхание Тины у себя на щеке и ее напряженное прижатое тело. Тина быстро целовала ее в лицо, сомкнутые губы, шею, плечи.
- Ну пожалуйста, пожалуйста! - шептала она горячо. Лиза ощутила во всем теле мягкость, как бывает в теплой ванне. Ее руки, упиравшиеся в тинину грудь, ослабли и вдруг почувствовали под пальцами напряженные соски и горячее тепло тининого тела. Под приливом этой слабости она склонилась ей на плечо. Мысли ее, само смятение как-то стерлись и осталась в голове только мягкая, как вата пустота. Она увидела, как Тина медленно снимает ее блузку.
- А как же Евгений? - спросила она, - не зная, что еще сказать.
- Он ничего... он не будет ревновать. Тина наконец сняла блузку и наклонившись к ее груди медлен¬но провела по ней губами и, закрыв глаза, поцеловала ее в сосок. Ты прекрасна, - прошептала она, - ты создана для любви.
- Не надо. Тина, не надо, - твердила Лиза, почти не думая, автоматически, слабо сопротивляясь, когда та расстегнула молнию и сбросила с нее джинсы.
Она увидела, как Тина быстро, через голову стянула с себя красное платье и освободились ее тяжелые, смуглые от загара гру¬ди, потом сбросила трусики и оказалась перед ней совер-шенно обнаженная. В этой наготе она почувствовала силу, как у греческой богини, которых тоже часто изображали обнаженными, и будто ощутила на расстоянии жар, исходящий от нее. Она продолжала стоять посреди комнаты как во сне, желая пошевелиться, но не в силах сдвинуться с места. Ей было страшно, хотелось убежать и спрятаться где-нибудь, но будто невидимые нити связывали ее сейчас с Тиной, и жар ее тела передавался и нарастал в ней самой.
Тина шагнула вперед и опустилась перед ней на колени. Она обнимала ее бедра, целовала в гладкий белый живот и что-то шептала, что - Лиза не могла расслышать.
- Какие у нее сильные руки, - подумалось ей, - я никогда не знала... Ее живот и бедра горели от поцелуев, стены и зеркало и торшер - все плыло перед глазами. Она вдруг почувствовала, как с нее сбрасывают трусики, и покачнулась. Руки Тины, только что нежно гладившие ее бедра, ноги, живот, вдруг сжали ее, не давая упасть; Тина поднялась, прижалась к ней всем телом, и она почувствовала прикосновение ее напряженных сосков к своей груди, щекочущее касание ее волос и горячее ее колено между своими бедрами. Лизу пронизала резкая дрожь, как от разряда тока, проскочившего между ними.
- Поцелуй меня, - попросила она шепотом, - я хочу... Их губы встретились, и она приняла поцелуй, полный скрытого нетерпения, даже неистовства, жаркий, обещающий многое - и она ответила на него, будто бросилась с берега в глубокую воду которая понесла ее куда-то все дальше к неизведанным островам.
Не разнимая объятий, они опустились на постель. Лиза чувствовала руки - нежные, ласкающие, которые, кажется, облекали все тело, со всех сторон сразу. Но, в то же время, она остро чувствовала каждое движение, и внутри у нее все отзывалось даже на мимолетное их прикосновение. Нервы были как струны, на которых играли какую-то чудную мелодию и она, забыв обо всем на свете, отдалась ей целиком.
Она почувствовала губы на своем животе, и прижавшуюся горячую щеку. Тина целовала его и гладила руками бедра - поцелуи и ласки волнами поднимались к груди и наполняли ее смятением и нежностью, мучительным желанием и безотчетной тоской. Она открыла глаза и увидела, как Тина откинулась назад, но лица ее не было видно, потому что волосы ее растрепавшись, закрыли его, плечи и грудь. Тина согнула ее ногу и поцеловала в ямочку под коленкой, и от этого невыразимо нежного и щекочущего прикосновения, Лиза вся подалась наверх и тихо застонала. Теперь она гладила ее ноги, ласкала их изнутри, и Лиза чувствовала, как внутри ее начинают пробегать неж¬ные, перехватывающие дух спазмы. Она вскинулась, уткнулась в тинину грудь и торопливо, исступленно начала целовать ее, вдыхая в запах ее кожи, пахнущей женщиной, духами и чем-то домашним, может быть, молоком, может быть яблоками? Она нашла ее губы и так крепко к ним прижалась, будто хотела выпить их, выпить ее всю до остатка.
Она чувствовала, как быстро бьется ее сердце, и как все в ней наполняется пронзительным желанием.
- Любимая, - шепнула ей на ухо Тина, - иди, иди ко мне, вот так...
Она шире раздвинула ее ноги и, откинувшись на спину, пропус¬тила их между своими, и Лиза с трепетом почувствовала у себя на лобке прикосновение ее волос. Руки Тины легли на ее половые губы и раздвинули их, и она почувствовала, как к ней прижался ее маленький клитор. Лиза застонала от пронизывающего ее тока и крепко сжала Тину ногами. Они двигались все быстрее, и между ног становилось горячо-горячо.

Евгений выбросил сигарету, но все стоял, не двигаясь, в сумраке, прислушиваясь к звукам погружающегося в сон сада и к тихой музыке, доносившейся из дома. Он не знал, как ему отнестись к тому, что сказала Тина, но чувствовал, что сегодня она не такая, как обычно. Он угадывал волнение и возбужденный блеск в ее глазах, когда они перекидывались ничего не значащими замечаниями сегодня в спальне, и потом, когда танцевали... В их жизни все казалось ему налаженным и неизменным, и когда они занимались любовью, то чувствовал, что приносит ей огромное удовольствие, наслаждение, иногда до самозабвения... Может быть, он обманывался в своих впечатлениях, и ей недоставало чего-то с ним?
В постели она была опытней его, и, как он себе признавался, многому его незаметно сумела научить. Случалось им проводить без сна целые ночи, доводя друг друга до изнеможения, и ему порой казалось, что они совершают какой-то длинный и сложный обряд, что чередующиеся позы и движения, которые она подсказывала ему, это знаки поклонения их не друг другу, а какому-то неведомому божеству. Может быть, для нее все это значит что-то другое, может она чувствует не так, как я? - задавал он себе вопрос.
Он вспомнил Лизу, ее тонкое лицо, нос с едва заметной гор¬бинкой, ее стройную прямую фигуру, и улыбнулся при мысли о том, как Тина рассказывала ему его желания. Ничего он такого не думал...
Когда он услышал за музыкой еле уловимый стон, Евгений несколь¬ко секунд еще стоял, смотря в небо, только пальцы его сжались вокруг перил. ЭТО действительно случилось!
Наконец, он повернулся и подошел к дверям: гостиная была пуста...
Из спальни теперь уже явственно донесся протяжный долгий крик - он узнал его: так кричала Тина в моменты наивысшего наслаждения.
В приоткрытую дверь спальни была видна часть шторы на дальней стене и на полу белела чья-то скомканная одежда. В доме теперь стояла полная тишина...
Он шагнул вперед и увидел на раскидан¬ной постели обнаженные тела двух женщин. Линии загара четко выделялись на тинином теле в слабом свете, падавшем из окна. Увидев его, она поднялась ему навстречу. Не говоря ни слова, стянула через голову его рубашку, расстегнула молнию на его джинсах и помогла ему снять их. Обняла его и поцеловала в губы своими мягкими, жаркими губами. Он чувствовал ее твердый сосок на своей груди, полные загорелые руки тянули его к себе.
Кровать знакомо скрипнула, когда они опустились на нее. Он угадывал полуулыбку на ее лице, почти неуловимую в сумраке комнаты. Преодолевая сопротивление его напрягшейся плоти, она сняла с него трусы, и прошептала на ухо:
- Ну, смелее же, иди к ней! Она не может кончить со мной...
Он повернулся к Лизе. Она лежала ничком на кровати, не двигаясь, все это время, ничем не показывая, что заметила его появление. Тина тронула ее за плечо.
- Лизонька, - позвала она тихо.
Не поднимаясь, Лиза попыталась подтянуть к себе одеяло и закрыться, но ничего не отвечала. Тина опустилась рядом с ней на колени и нежно обняла ее за спину.
- Нет, - Лиза резко поднялась, и Евгений совсем близко увидел ее лицо. Губы ее вздрагивали, как будто она собиралась заплакать. - Я ничего больше не хочу, оставьте, - тихо сказала она прямо ему в лицо. Евгений остро почувствовал, как хочет ее. Не отрывая глаз, он молча взял ее за руки, потянул к себе и лицо ее исказилось. Он подумал, что сейчас получит пощечину, но внезапно крупные слезы выступили у нее на глазах, она глубоко вздохнула и вдруг порывисто обняла его и, прижавшись к нему всем телом, зарыдала.

Он поднял ее голову и поцеловал в мокрую щеку. Спутанные волосы мешали, он гладил ее по лицу и целовал, желая заменить этим все слова.
- Не надо, не надо! - повторила она, - я так никогда не... Он закрыл ей губы поцелуем, и почувствовал, как напряглись ее губы, грудь ее стала твердой под его руками. Тина обняла ее сзади и медленно гладила руками по спине, по бедрам. Руки ее и Евгения встречались на ее теле, они опутывали ее со всех сторон. Лиза тяжело вздохнула с закрытыми глазами. Ее била дрожь, когда, положив ему ноги на бедра, она начала опускаться на его трепещущий член. Тинины руки сдавливали ее талию и не давали шанса избежать неотвратимого. Лиза остро почувствовала, как он медленно входит в нее, проникает в ее существо, заполняя собой все...
Он ощутил такое блаженство, что оно походило скорее на острую боль во всем теле, ощутив прикосновение ее маленького клитора, когда она с судорожным выдохом опускалась все глубже и глубже. Казалось, это продолжается вечность. Войдя в нее до последнего предела, он подался также медленно почти до конца назад и резко вонзил его, поворачивая бедрами, вытя¬нул и вновь ввел одним рывком.
О-о-о, о-о-ооо! - застонала она, покачиваясь под его уда¬рами. Тинины руки поддерживали ее; она двигалась вместе с ней, прижавшись к ее спине, гладила ее грудь и что-то тихо шептала ей на ухо.
Движения их стали более равномерными, хотя и быстрыми, и очень скоро Лиза почувствовала, как возбуждение хлынуло захва¬тывающей все волной по ее телу.
- А-а-а-аа, а-а-аа, - рыдала она в полный голос и билась, уткнувшись головой в его плечо. Положив руки ему на голову, она раскачивалась, стоная от наслаждения.
Евгений остановился в мучительно сладостном напряжении. На несколько секунд они застыли, потом Лиза, сделав над собой усилие, соскользнула с его члена и, приблизив разгоряченное лицо, шепнула:
- Иди, иди к ней
Он повернулся и в темноте близко увидел расширенные сумасшедшие глаза Тины, блестящие в возбуждении. Он резко привлек ее к себе, но она тут же оттолкнула его.
- Не так, будь нежным... - выдохнула она, скользнула на живот и начала медленно подниматься, приближая бедра к Евгению. Он опустился на колени между ее раскинутыми ногами и потянул ее к себе. Это была ее любимая поза. Член его, чуть покачивающийся и еще не успевший обсохнуть после Лизы, коснулся ее половых губ, раздвинул их и ринулся в напряженную горячую темноту. Его бедер коснулись тинины ягодицы, она вздрогнула и еще подалась назад, чтобы он глубже вошел в нее.
- Крепче, крепче, милый, о-о-о...
Он положил ей руки на плечи и прижался к ней, что было сил. Они медленно вращали бедрами, но с постепенно движения ускорялись и становились резче.
Лиза вначале старалась не смотреть в их сторону, но потом не смогла утерпеть. Первый раз она в жизни, а не в кино, видела так близко любовь мужчины и женщины, вдыхала запахи горячих тел. Она чувствовала их напряжение, слышала прерывистое быстрое дыхание, любовалась красотой их обнаженных фигур, сплетенных в один узел.
Тина подняла к ней искаженное, будто от боли лицо.
- Лиза, - хрипло вскрикнула она, - о-о-о. Лизонька, иди сюда, ближе...
Она протянула руку и привлекла Лизу к себе.
- Еще, о-о-оо, еще, - выдыхала она, сжимая ее грудь, -о-о-ооо, я умру... о-о-оооо, подходит... сейчас!.. А-А-А!
Тину потряс мощный оргазм и тут же из горла Евгения вырвалось глухое рычание. Лиза будто в себе ощутила горячие толчки извергающегося семени.
- А-а-аа, а-а-ааа, - супруги бились в слиянии, в резонансе тел, забыв обо всем на свете. Лиза чувствовала дрожь, пробегающую по тининому телу, и эта дрожь словно электрическим током переходила на нее.
Через минуту, расслабив объятья, они откинулись друг от друга, но в тишине еще явственно слышалось их громкое дыхание.
За окном стояла прохладная и тихая летняя ночь. Лиза откинулась на большие, как сугробы, подушки супружеской кровати и так лежала, подняв глаза к потолку. Было очень тихо, только можно было различить слабый шелест колеблемых ветром деревьев. На потолке шевелились спутанные тени листьев.
Она закрыла глаза и представила себя дома, в своей спальне. Хотелось ли ей сейчас оказаться там, в спокойствии и тиши, далеко от наползающего волнами стыда и нервного возбуждения запретных удо¬вольствий? Объятия Тины, ее горячие ласки потрясли Лизу. Она ощущала, как ее тело, против ее воли отвечает на эти ласки, раскрывается и возбуждается, ломая все ее разумные доводы, предавая ее... - Нет, хватит! Потом буду мучаться, - решила Лиза. Она вновь открыла глаза, провела рукой по своей груди - она была в испарине, в бедрах остывал жар и возбуждение проходило, уступая место расслабленности. Все молчали.

Наконец Лиза заставила себя встать, взяла сигарету из пачки на туалетном столике и попросила зажигалку.
- Сейчас, Лизочка, - Евгений лениво потянулся и рывком поднялся с постели. В слабом колеблющемся свете вспыхнувшего пламени она близ¬ко увидела его стройные плечи и бедра, влажные спутанные волосы. Она затянулась и провела кончиками пальцев по его груди.
- Я знаю: ты будешь теперь думать обо мне иначе, - сказала Лиза, - плохо, скорее всего...
- А как ты обо мне думать будешь? - из темноты спросила Тина.
- Не знаю, - честно ответила она, - завтра, может быть, скажу...
- Ты испугалась? - спросил Евгений
- Конечно, - ответила она, - отвернувшись к окну, - до сих пор не могу в себя прийти.
Евгений обнял ее сзади и прижался губами к затылку.
- Мне было очень хорошо с тобой, - сказал он тихо. - Я всю тебя чувствовал. Как я могу думать о тебе плохо?
- Лизонька, дай мне затянуться, - попросила Тина. Лиза опустилась рядом с ней на кровать и протянула ей свою сигарету. Огонек высветил ее смуглую грудь, всколыхнувшуюся от движения.
- Ты такая горячая, - сказала Лиза, - чувствуя бедром ее жаркую кожу, - ты знойная...
- Просто мне жарко в этой комнате, - рассмеялась Тина. - Может, примем душ?
- А мы поместимся?
- Почему же нет? - сказал Евгений, - пошли со мной. Он взял их за руки и потянул с кровати.
После темноты спальни ярко освещенная белая ванная казалась ослепительной, и они зажмурились на ее пороге.
- Ну, смелее, - подтолкнул их Евгений. Он с удовольствие направил на себя горячую струю воды и вытянулся под бегущими потоками.
- Может быть, я потом? - робко сказала Лиза. При свете она вновь болезненно ощутила свою наготу.
- Нет, уж мы все вместе, - подбадривал он ее, помогая женщинам забраться в ванную рядом с собой. Она была недостаточно велика, чтобы сесть, но втроем они стояли свободно.
Евгений поочередно начал поливать их горячим душем, откровенно разглядывая и любуясь их обнаженными фигурами.
- О-оо,- как хорошо, - протянула Тина, - Лизонька, тебе нравится? По-моему, чересчур горячо, - поежилась Лиза. - Ничего, ничего, - успокаивал Евгений, - ты еще не согрелась, не привыкла. Я помогу тебе.
Он поливал ее водой и вдвоем с Тиной они гладили ее по шее, груди бедрам, ногам и вновь возвращались наверх, проделывая легкий массаж.
Расслабься, Лиза, - сказала Тина, - ведь правда, хорошо? Да, да - выдохнула та, - пытаясь приспособиться к потокам воды и мокрым рукам, облекающим ее со всех сторон.
Тина обняла ее и прижавшись всем телом, поцеловала ее в губы, Как тогда, в первый раз, - подумалось Лизе. Но она уже не стала отстра¬няться, а вместо этого положила ей руки на бедра и привлекла в себе.
- Еще, - сказала она, закрыв глаза.
Евгений смотрел на двух обнаженных женщин, с горячей кожей в блестящих водяных каплях, которые застыли в объятии, и чувствовал, как вновь стремительно растет в нем волна возбуждения.
Он включил душ посильнее и, присев на край ванны, начал поливать их водой, направляя струю от самых ступней вверх, к бедрам. Повернув их ноги, он направил струю воду прямо на тинину промежность. Она вздрогнула сначала, но потом, поняв, немного раздвинула бедра, позволяя струе проникнуть внутрь и пощекотать ее возбужденный клитор. Он медленно перевел струю на Лизу, которая тоже затрепетала от непривычного ощущения. Она опустила к нему голову и широко открытыми глазами за¬чарованно смотрела, как он гладит ее и Тину горячей струёй. По всему ее телу разливалась горячая волна
- Боже, что вы делаете со мной, - прошептала она, уткнувшись в тинину грудь, - это с ума можно сойти.
Евгений отбросил душ и, став на колени, медленно прикоснулся щекой к ее раздвинутым бедрам, потом быстрым движение приник к ее половым губам, и долго целовал их, лаская языком клитор.
С каждым ударом сердца по телу расходилась горячая волна, с каждым толчком крови вздрагивал, напрягаясь, член.
Он опять был полон любви и желания к этим женщинам, между которые не делал теперь никакого разделения, они существовали для него, как одна прекрасная любовница. Внутри него все дрожало, как натянутая струна.
Евгений притянул к себе Тину, - ее тяжелая грудь нависла над его лицом и она рукой подставила сосок его губам.
Глубокий вздох сорвался с ее губ. Она приподняла ногу и положила ему на грудь. Он примкнул губами к прохладней нежнейшей коже внутри ее бедер и ощутил слабый вкус будто морской соли.
В этот момент он почувствовал, как губы Лизы мягко коснулись его члена. Она опустилась на колени рядом с ним и теперь ее язычок нежно тронул его трепещущий конец, быстрыми ласкающими движениями терся об него, обволакивая. Вслед за тем он ощутил прохладу рта, куда он медленно опустился. Движения эти, почти незаметные, доставляли ему неизъяснимое наслаждение.
Он повернул голову и ощутил возбуждающий тонкий запах из открытых тининых бедер. Влажные, полураскрытые половые губы приоткрывали завесу ее святилища. Вдыхая этот запах, он поцеловал их, потом нашел языком ее маленький клитор и ласкал его, играя с ним языком. Он положил руки на тинины бедра, слегка натянул кожу, чуть приоткрыв промежность, и провел языком по ее горячей коже, на внутренней стороне бедра, вдыхая тонкий запах ее волос на лобке. В следующий момент Тина почувствовала, как его язык проникает во влагалище. Она сжала его шею бедрами и громко застонала. Потом он проник дальше, раздвигая упругие стенки. Тина ласково сжимала его шею бедрами, напрягая мышцы широко раздвинутых ног. Страстный возглас вырвался у нее, и ей ответила Лиза, сжимавшая губами его разгоряченный член.
Быстрее, еще, еще, - молила Тина, сквозь тяжелые вздохи. Лиза крепко обвила руками его бедра...
Они приближались к вершине. С судорожно работающим языком. Евгений почувствовал, как волна захлестнула все его существо, и тут же ощутил на губах вкус оргазма жены, источавшей интимную влагу в его рот.
- А-аа, а-а-аа, - стонала Тина на пике наслаждения. Его тело сотрясли судороги и сперма ударила мощными горячими толчками. Застонав, Лиза первый раз в жизни приняла в рот этот поток страсти и сама забилась в оргазме...

Тина лежала в спальне, слушая тихое дыхание Лизы и Евгения. Медленно текло время. Потом дыхание Евгения стало более глубоким, и она поняла, что он забылся сном. Она осторожно освободилась от его рук и тихо встала. Набрала горячую ванну и медленно опустилась туда с бутылкой вина в руке. Было очень хорошо. Она прихлебывала вино маленькими глотками прямо из горлышка. Через несколько минут теплота охватила ее внутри и снаружи. Она закрыла глаза и отдалась медленному течению времени и плавным неторопливым воспоминаниям о сегодняшнем вечере. Впервые все было так, как она мечтала, грезила все это время. Лиза очаровательна – такая тонкая, грациозная, робкая, нервная и милая… Она вновь вспомнила их объятья и ощутила волну нежности и нарождающегося желания. Еще глоток вина. – Пусть так будет всегда, - подумалось ей в дреме.
Она прикрыла глаза, утомленные ярким кафелем стен, глубоко вздохнула и вытянулась во всю длину. Тело ее перестало существовать. Только затылок, упиравшийся в край ванны, связывал ее с материальным миром, - все остальное было парение в поднебесье, течение полноводных рек, бесконечное падение крошечной снежинки… Она падала с головокружительной высоты, но ей не было страшно, не было даже удивительно, она смотрела вверх, в бело-голубое пространство, и не видела, куда падает. Но это не тревожило ее – она знала, что в конце пути ее ждет что-то мягкое. Как гигантский пуховый платок, а может быть, это будет глубокий-глубокий и мягкий от свежего снега сугроб…
И вдруг она оказалась на пляже, на берегу моря. Она посмотрела вверх и увидела, что бело-голубое – это яркая луна, а вокруг уже совершенно темно. Кто-то засмеялся рядом. Да, это же моя подруга; как же ее зовут?
Какая она красивая без одежды! В холодном свете луны отливает металлом ее точеная грудь, ее крепкие бедра. Ей захотелось прикоснуться к Миле, так ее звали? Но та, повернувшись, кинулась в темную воду. Тина скорее бросилась за ней, но вода была вязкая, как желе, и ноги ее с трудом разрывали застывшие волны. Она все больше и больше отставала. В отчаянии она кричала ей: «Мила, Мила!», но она, не оборачиваясь, шла вперед по мелководью.
Вдруг она оказалась совсем рядом, и Тина могла видеть ее глаза, устремленные на нее, полные загадочного темного блеска.
- Мила, ты? – сказала она, и их губы соединились.
По всему телу Тины прошла сладкая дрожь, и она чувствовала ответный жар, исходящий от тела подруги... Она прижалась к ней, положила руки ей на ягодицы и сжала пальцы. О, как это сладко! Они стояли в объятьи, посреди прибоя, тесно прижавшись, и неустанно ласкали друг друга, пробираясь в самые потаенные уголки между бедер. Желание поднималось в Тине все выше и выше. Она не могла сдерживать вырывавшихся порой стонов.
И вдруг она увидела приближающуюся с берега мужскую фигуру. Тина хотела закричать, но крик застрял у нее в горле. Фигура приближалась очень быстро. На фоне лунных бликов на воде она различила крепкий торс и широкие плечи незнакомца.
- Привет, Мачек! – сказала Мила. Она протянула к нему руку за спину Тины. Теперь он стоял вплотную к ним обеим, и она почувствовала его руку на своем бедре.
- Как вы хороши, как прекрасны! Я мечтал о такой встрече! – сказал он, - эта ночь только для нас!
- Да, да, для нас! - ответила ему Мила.
Он взял их обеих на руки и легко понес к берегу. Тине было уютно и спокойно, пока она сидела на его сильной руке, покачиваясь в такт движениям. На берегу он жадно целовал их мокрые груди. Их волосы сплелись на его лице, когда Тина и Мила по очереди впивались поцелуем в его губы. Тина почувствовала на своем бедре его вставший член: ей показалось, он пульсирует от страсти. Она ждала с замиранием сердца, когда он войдет в нее, наполнит ее. И вот, он обнял ее за бедра, легко поднял в воздух и бережно опустил на свой горячий трепещущий член. Это случилось! Она обвила его руками, ногами и застонала. Горячий ток его крови разлился по всему ее телу. Мила прижалась к ней сзади и ласкала ее полные груди своими длинными пальцами. Тина долго плыла в этом забытьи наслаждения, время остановилось. Она не помнила, когда вместо Мачека перед ней оказалась Мила. Она так же ласкала ее точеные груди и целовала открытый в стонах рот, пока Мачек входил в ее подругу сзади. Его сильные толчки подбрасывали Милины бедра навстречу Тине, они накатывали как волны, пока одна самая большая волна не унесла их всех в океан.
Тина плыла в этой громаде вод, которая легко несла ее, обволакивая, как мягкое облако.

Из ватного месива вдруг оформилось что-то жесткое и схватило ее. Тина открыла глаза и увидела пронзительно яркий свет и наклоненные к ней большие серые глаза с обеспокоено подрагивающими веками.
- Я, кажется, заснула… - пробормотала она.
- Да, но так дремать опасно, - сказала Лиза, - можно даже утонуть…- Пойдем, - я вытру тебя, и ты ляжешь в кровать.
- Нет, спасибо, Лизонька, - улыбнулась с отсутствующим взглядом Тина, - я не боюсь утонуть, а здесь мне приятно. Нет, нет, не уходи, - попросила она, увидев что Лиза привстала с края ванны, - а то я опять могу заснуть. Сегодня такой чудесный вечер, я не хочу его проспать. Побудь со мной немножко, Лизонька, мне приятно, когда ты рядом.
Хотелось погладить ее, но мешали мокрые руки. Наклонив голову, она поцеловала ее в бедро, приоткрытое полой халата. Лиза смущенно, то ли как-то грустно улыбнулась и опустила лицо, смотря на воду покрывающую тинины бедра, словно слепленные щедрым ваятелем из мягкой горячей глины. Застыв, она обрела упругость и силу, неожиданную для хрупкой талии и тонких пальцев.
- Хочешь вина, - спросила Тина, - и, не ожидая ответа, поймала плавающую бутылку и протянула Лизе, - ты умеешь пить из горлышка?
- Да, попробую… - невнятно пробормотала Лиза и, подняв бутылку, сделала несколько мелких глотков. Она тут же закашлялась, и красные брызги попали на халат, розовыми пятнами на несколько мгновений обозначились на воде.
- Прости, у меня, кажется, не получается, - смущенно проговорила она сквозь кашель, - я сейчас поищу у тебя какую-нибудь рюмку.
- Не уходи, я научу тебя пить из бутылки, - сказала Тина, - Ну иди, иди, я прошу тебя! Она встала в ванной, протянула руки и сбросила с нее халат. Уступая ее напору, Лиза переступила через край ванны и оказалась рядом с блестящей от капель воды тининой кожей. Тина обняла ее и бережно опустила ее в воду рядом с собой. Они с трудом уместились вдвоем, тесно прижавшись друг к другу. Тина обняла ее, закинув ногу ей на бедро, и тихонько покачивала.
- Ты спишь? – спросила Лиза.
- Нет, я грежу, наверное. Она тихо поцеловала ее в губы. – Это совсем, как чудный сон, - то, что я держу тебя в руках, то, что моя кожа касается тебя, что я дышу твоим дыханием, что мы ласкали друг друга. Я сейчас не целую тебя, но твои губы еще у меня на губах, я чувствую языком каждый изгиб твоего тела, я лелею вкус твоего лона…
- Не надо, Тиночка, прошу, это так странно слышать, - прошептала Лиза, - это действительно все как сон. Только не кошмар ли это? Не знаю, что я буду делать, когда проснусь… Ты что-то сотворила со мной, я пока еще не знаю, что…
- Я люблю, люблю тебя, Лизонька, - тихо сказала Тина, пытаясь заглянуть ей в глаза…
Помнишь нашу поездку в экспедицию в заповедник? Как давно это было… Помнишь, как мы купались в озере с хрустальной водой, как лежали на огромных горячих валунах? А ты рассказывала мне о себе. Я хорошо помню тебя почти подростком, такой трогательной, наивной, милой. Тогда я не смела сказать тебе, что чувствую, мучалась очень, но не могла пересилить стыда. Тогда ты бы меня с презрением оттолкнула, наверное.
- А почему я это не сделала сейчас? - тихо прошептала Лиза.
- Думаю, ты стала другой, сама этого не подозревая. Я и сама до поры не знала этой стороны любви.
- Неужели это бывает, - такая любовь?
- Да, если так чувствуешь. Я знаю это. Я, наверное, всегда была другая. Мне так уже говорили когда-то давно, когда я была еще подростком. Знаешь, я еще школьницей что-то такое чувствовала, неотчетливо, необъяснимо. Мне нравились женские лица, красивые. Я влюбилась в одну учительницу, она у нас преподавала литературу. Ее звали Зоя Вацлавовна, и она только недавно пришла к нам в школу после пединститута – тоненькая, со вздернутым носиком, с прекрасными каштановыми волосами, раскиданными по плечам. Мне, помню так хотелось быть на нее похожей, литература сразу стала для меня любимой дисциплиной. Я старалась поймать ее взгляд, мне хотелось, чтобы она меня хвалила, и я очень старалась заниматься. Но потом я стала мечтать о том, как она меня гладит по головке, с нежностью. Я сама хотела прикоснуться к ней, погладить ее, но стеснялась, конечно.
В старших классах у меня была подруга Лиля, жгучая брюнетка. Она очень нравилась мальчикам, потому что имела развитую фигуру, с высокой совершенно оформившейся грудью, сильными ногами и бедрами. Мы с ней много секретничали о мальчиках, рассказывали друг другу всякие истории. Но мне особо нечего было рассказывать, а вот она уже могла делиться со мной опытом. Конечно, все было еще очень невинно. Но все же меня возбуждали ее рассказы, и мне хотелось и поцелуев и объятий, но, даже не мальчиков, а ее – моей подруги. И вот однажды в походе мы оказались в одной палатке, и она сама мне предложила целоваться. Меня как током ударило. Мы были в одежде, но прижались к друг другу всем телом, и долго взасос целовались. И я даже гладила ее грудь через свитер. А потом она сказала: Ты, Тинка, совсем как мальчик целуешься!
- Так, что, мальчики тебя совсем не привлекали? – спросила Лиза
- Нет, привлекали, разумеется. Тем более, я старалась делать все так же, как делали все вокруг. На первом курсе потеряла невинность – довольно случайным образом. Лицо первого мужчины едва помню. Наверное, потому, что особых эмоций, ожидаемых мной, – не было. Потом встретила одного старшекурсника, и с ним я, наконец, распробовала все. Это был довольно умелый любовник, верно кто-то его хорошо научил. Он об этом не говорил. Но, к сожалению, в других сферах у нас было немного общего, и мы расстались.
В то лето я отдыхала на юге, в одном весь престижном пансионате, куда определили меня родители. Может, они рассчитывали, что я найду себе там достойного по положению спутника жизни – не знаю. В то время одноместные номера были еще большой редкостью. И там я оказалась в одной комнате с женщиной на пять лет старше меня. Она, ее звали Мила, уже успела побывать замужем два раза, и опять была в разводе, как она сама тут же рассказала. Красоткой ее никто бы не назвал, но она это легко компенсировала отсутствием всяких комплексов. Она всегда была на сто процентов уверена в себе. Эта Мила была страшной заводилой, у нее всегда было масса затей. И везде она меня таскала с собой. Мы ходили по всяким компаниям, знакомились на пляже с молодыми людьми, веселились на полную катушку. От поклонников отбоя не было. Но каждый раз Мила в нужный момент избегала дальнейшего сближения, придумывала какие-то неотложные дела, например, и исчезала, увлекая меня за собой. Я как-то спросила, почему она так делает, но Мила неопределенно ответила, что хочет пока отдохнуть от мужчин. Слишком много было этого, - сказала она. Но больше ничего объяснять не стала.
Как-то раз, мы с Милой вернулись в наш номер далеко за полночь с одного веселого пикника на холме по соседству. Там собирались шумные большие компании, жгли костры, пили сухое вино и жарили шашлыки и пели под гитару. Там же разворачивались и курортные истории, завязывались романы, бурлили страсти. Но мне ни разу не удалось завязать знакомство, хотя с иным ухажером я, возможно, была бы и не прочь. Но Мила неизменно все расстраивала своим бегством.
Мы вошли в номер, и сразу стали готовиться ко сну, даже не зажигая света. И вдруг я заметила ярко освещенное окно номера соседнего коттеджа, который был на втором этаже, так же, как и наш. Окно было достаточно близко, чтобы можно было разглядеть в деталях все происходящее в комнате.
- Ты только посмотри, Милка, что там творится! – прошептала я. Она повернулась, и глаза ее расширились в темноте.
- Хочешь смотреть фильм? – спросила она.
- А ты?
Не отвечая, она тихонько приоткрыла дверь и выскользнула на открытый балкон нашего номера, с которого было видно еще лучше. Присев на корточки за балконной оградой, чтобы нас не было заметно, мы замерли в созерцании. То, что мы видели, чем-то действительно напоминало фильм. Но, были и отличия. Во-первых, фильм был немой, потому что через закрытое окно не доносилось ни звука. Самое главное, что персонажи его были нам, пусть не очень близко, но знакомы – мы не раз бывали вместе в компаниях. Это выяснилось не сразу, потому что до поры лица были скрыты от нас.
Она стояла на коленях на кровати, грудью прижавшись к стене. Была видна ее узкая спина, руки с длинными пальцами, вытянутые высоко вверх, запрокинутая голова с короткой косичкой светлых волос.
- Да, это же, наверное, Оксанка, – прошептала мне Мила – точно, она!.
Он лежал на кровати навзничь, расставив ноги, и нам хорошо был виден его вздыбленный член, растущий из темного сада его паха. Голова его лежала на подушке между расставленных оксаниных ног. Его руки то сжимали ее бедра, то гладили кругами ее ягодицы с узкой полоской без загара, то высоко поднимались к ее грудям и ласкали ее соски. Главное было скрыто в глубине между ее расставленных ног, но можно было заметить, что лицо его приподнимается и погружается в ее междуножье. Ее движения были плавными, и было видно, что она получает удовольствие. Слегка отрываясь от стены, она чуть приседала временами, позволяя его языку глубже проникнуть в нее. Затем вновь вытягивалась вверх по стене, увлекая его приникший рот за собой. Так продолжалось до тех пор, пока руки ее со скрюченными пальцами не поползли вниз по стене, будто желая оставить в ней глубокие борозды. Она завиляла бедрами на его лице и затем ее ягодицы несколько раз выгнулись вперед.
Она вдруг отпрянула от стены и упала на спину, на его, лежащие на белой простыне ноги. Он приподнялся с подушки, освобожденный от ее влажного плена, и мы, наконец, увидели его лицо.
- Смотри, смотри, это же Мачек! – хрипло прошептала Мила. – Тот самый, который за тобой так увивается. Ну и кобель!
Мачек был студент престижного вуза и попал к нам в страну из своей Польши по студенческому обмену, наверное. Или по протекции.
- А ты видела, чтобы он с Оксанкой когда-нибудь шашни водил? – спросила Милка.
- Да я даже их вместе никогда не видела. Вот как быстро дела делаются! – ответила я, не отрывая глаз от развития событий в окне.
Теперь они стояли на коленях боком к нам. Оксанка, долго и жарко целовала его, а, точнее, вылизывала его рот, будто хотела забрать все свои соки назад. Наконец, она встала на колени, оказавшись к нам лицом. Мачек приблизил свои бедра к ее ягодицам, и она медленно подалась навстречу его органу. Было видно, как лицо ее исказилось, когда она почувствовала, как он входит в нее. Теперь мы видели его запрокинутое лицо, блестящие от пота плечи и грудь, руки, сжимающие ее узкие бедра. Короткая ее косичка плясала и билась на ее голове, ударяя в разные стороны.
И тут вдруг со стороны их коттеджа послышался шум: еще несколько запоздалых постояльцев возвращались домой. Мы увидели, как его рука потянулась к выключателю, и – занавес был опущен.
Мы разом встали и вернулись в свой номер. Ноги гудели от неудобного положения, но и помимо этого во всем теле чувствовалось какая-то натянутая струнка.
- Ну, понравилось тебе? – спросила Мила.
- Даже не знаю, что тебе ответить. Мачек – красивый парень, но мне было бы, вероятно, стыдно вот так с ним: в таких позах, да при свете…
- Ты еще не знаешь, что это только больше возбуждает. Если только ты вначале сможешь преодолеть себя, - ответила Мила.
При всей своей неопытности я заметила, что увиденное тоже произвело впечатление на Милу. Она держалась оживленно, порывисто жестикулировала.
Но время уже пересекло вторую половину ночи, и надо бы думать об отдыхе. Пока я принимала вечерний душ, я никак не могла убрать от себя стоящую перед глазами сцену с узкими пальцами и узкой загорелой спиной на почти белой стене.
- Можно я войду? – постучалась Мила.
- Да, я уже почти закончила.
Она вошла, совершенно обнаженная и с робкой улыбкой сказала:
- Тиночка, я только для скорости быстро душ приму.
- Да, ты мне не мешаешь, я сейчас только вытрусь и немного крема на ночь..
Ее нагота не была мне внове, мы иногда купались голыми ночью, но так близко, и при ярком свете ламп я еще ее не видела. Чем-то фигура ее напоминала Оксанку: такие же узкие бедра и спина. Но Мила была гораздо выше ее, с маленькой крепкой грудью и очень короткими русыми волосами, не слишком подходившим к ее карим глазам на слегка раскосом лице.
Я еще продолжала натирать себя кремом, когда Мила, выйдя из душа, вдруг подошла ко мне сзади. Она положила руки на мои груди и прижалась к моей спине острыми влажными сосками, животом, бедрами. От неожиданности я так и застыла с баночкой крема в руке. В большом зеркале напротив я видела себя, свои испуганные глаза, а за мной лицо Милы – ее возбужденный взгляд, обращенный прямо ко мне.
- Я тебя напугала? – спросила она почти шепотом, не снимая рук с моей груди, - прости. Хочешь, я покажу, кое-что. Что, может быть не хуже…
- С тобой? Да это же стыдно!.. Мне, наверное, это неприятно будет, а? - Хотя тут же всплыли в памяти мои школьные опыты. Пока я говорила это, я уже почувствовала, как в моем теле все повышается напряжение, как натянутая струнка в моем теле натянулась еще сильнее. Мое настроение не укрылось от Милы. Она становилась все увереннее.
- Ты сама все увидишь, - выдохнула она с коротким смешком, - я научу тебя тому, что умею сама…
Она повернула меня к себе, и наши обнаженные груди встретились: мои, тогда еще гораздо легче нынешних, с ее маленькими чашечками, которые заканчивались острыми стоящими сосками. Они потерлись слегка о мои соски, и они тоже поднялись и затвердели.
Мила взяла мое лицо в свои руки и наши губы встретились. Это был мой первый настоящий поцелуй – с женщиной. Он ничем не был схож со школьной возней. Нежный и сильный, трепетный и требовательный одновременно, он что-то открыл во мне, что, видимо, только угадывалось.
Позже когда уже за окном светало, обнявшись, мы лежали на моей узкой кровати, и когда сон уже наплывал волнами, я все никак не могла поверить, что все это происходит со мной. В глазах еще стояла сцена, будто увиденная мной со стороны.
Мила взасос целовала мои груди, и отрываясь, водила языком по моим напряженным соскам. Она целовала мне живот легкими касаниями губ. Повернув меня на живот, гладила мою спину и ягодицы своей грудью. Легонько дула мне в промежность, и от этого легкого дуновения у меня поднимался целый вихрь внутри. Не позволяла мне самой делать ничего. Долго мы лежали рядом, лицом друг к другу и целовались открытыми ртами. Она закинула ногу на мое бедро, и я почувствовала ее лобок, трущийся об него. Дыхание Милы становилось тяжелей. Потом она сказала:
- Встань на колени к стене, как это делала Оксанка!
Я сделала, как она хотела, и, полуобернувшись, увидела, как она ложится на спину, принимая то же положение, что и Мачек. Ее лицо оказалось совсем близко от моего лобка. Я помню, что в тот момент, я вся задрожала, хотя она еще и не дотронулась до меня. Ее руки легли мне на ягодицы и сжали их совсем так, как я видела, это делал Мачек.
Она осторожно коснулась меня губами, а потом провела языком по моему клитору. Меня словно ударили током. Что я чувствовала - было невозможно описать. Я с трудом сдерживалась, чтобы не завизжать на весь коттедж! Вскоре струна, натянутая во мне до предела, лопнула, и я упала навзничь совсем, как это делала Оксанка еще совсем недавно.
Короткая прическа Милы была совершенно взлохмачена, а глаза ее имели лихорадочный блеск. Она прошептала:
- Тиночка, любовь моя… Какая ты вкусная…
Я все поняла без слов. Мне было немного страшно, но я храбро бросилась в неизвестность. Несмотря на перенесенный оргазм, я была еще очень возбуждена. Передо мной оказался ее полураскрытый бутон в обрамлении коротких черных волос, подбритых и подстриженных так, что они ничего и не скрывали. Я слегка раздвинула створки большими пальцами, и слегка подула. Мила застонала. И тут я поцеловала ее в самую чувствительную головку. Я проникла языком в ее глубины, и узнала вкус ее соков. Он был похож чем-то на запах жаркой южной ночи – с смолистым ароматом сосен, с запахом моря и водорослей на берегу. Ее пальцы нежно ворошили мои волосы, она тихонько стонала, пока язык мой не устал от погружений в ее глубины. И вдруг она выгнулась вся назад, сжала мою голову между ног и с стоном выдохнула.
- А-а-а-а! Боже, Боже…
И тогда все во мне стало на свои места.

- Мы так давно знакомы, - сказала Лиза, а получается, что я тебя совсем и не знаю… Хотя теперь, конечно, знаю лучше.
- Ты меня осуждаешь? – тихо спросила Тина, - тебе, верно, не очень просто понять меня. Ведь ты другая…Наверное, осуждаешь, что втянула тебя во все это.. Так?
- Нет, конечно я тебя не виню. Скорее, себя. Хотя, честно сказать, я уверена, что мне и себя нужно в чем-то винить. Чем я так провинилась? Ты мне дала столько ласки, столько нежности, сколько я давно уже не получала. Так что же в этом плохого?
- Ты правда так думаешь, не из того, что не хочешь меня обидеть? – с надеждой спросила Тина.
- Нет, нет, что ты! Мне в самом деле это было так нужно: чтобы кто-то на меня посмотрел, пригрел, обнял. Иногда этого очень не хватает. Я тебе признаться должна, что отношения с мужем меня очень давно уже не радуют.
- Почему?
- Сама не знаю. Все это получилось как-то само собой, постепенно. Нет, были, конечно, какие-то неприятные эпизоды.
- Другая женщина?
- Да, как это ни банально звучит. Это было все так обыденно пошло, так обычно, как и происходит в тысячах семей: вернулась неожиданно, открыла дверь, а они еще в кровати, не успели проснуться! Кошмар! Я выбежала во двор, долго потом бродила по улицам с заплаканными глазами, приходила в себя. Ну, - не дура? Дура, каких миллионы еще на свете. Очень было обидно: что дура, что обманули… Потом все как-то наладилось. Я не решилась уйти, некуда было особенно. Да и он умолял и обещал – прямо по шаблону. Одно только отклонение отметила тогда про себя: его любовница не была моей лучшей подругой. Я ее вообще не знала в лицо. Если только от этого могло быть легче…
С этого времени я как-то охладела к нему. В самые интимные моменты вдруг всплывала мысль о том, что он до меня входил в другую женщину. Это не прибавляло жару нашим отношениям. Теперь я все время была начеку, и новые его романы не были для меня ни тайной, ни неожиданностью. Хотя, формально я его ни разу не «застукала». Можно было легко все отрицать. Мне тоже было проще делать вид, что я в это верю. Так и жили. Мне тогда тоже хотелось ему изменить. Мне нравились некоторые мужчины, наши общие друзья, нравился и Евгений. Но я не решалась сделать первый шаг, и это все оставалось в области мечтаний. Я воображала себя в объятиях чужого мужа, и мне хотелось, хотелось, чтобы он сильно обнял и вошел в меня. Хотелось испытать полет и освобождение вместе с ним. Но я боялась. Я боялась и себя и своего потенциального любовника. И его жену, конечно тоже. – Лиза улыбнулась. – Но, на меня никто и не покушался, особенно. А если б такое случилось, то оттолкнула бы, безоговорочно! Несмотря на все ночные мечтания, метания по подушке.
Я даже стала тайком смотреть эротические фильмы, воображая себя на месте этих звезд. Я тоже хотела со стоном отдаваться сильным мужчинам, хотела необузданного секса. Но в жизни – все было наоборот. Я пробовала воображать, что мой муж – это один из героев этих фильмов: сильный, нежный и неутомимый любовник. Но это плохо получалось. Он всегда оставался самим собой, и становился от меня все дальше. Его прикосновения, его дыхание и самый запах его тела мне стали неприятны. Его проникновение вместо трепета вызывает у меня только неприятную щекотку и зуд! – она повернула к Тине свое лицо, и та увидела на ее глазах слезы.
- Ну, успокойся, Лизочка, - сказала Тина, притянув ее к себе. Она положила ее, всхлипывающую, на кровать, накрыла простыней и прилегла рядом. Лиза положила голову ей на грудь. Ее дыхание все никак не успокаивалось, перемежаясь судорожными вздохами. Тина тихо гладила ее по голове и постепенно Лиза расслабилась, долго вздохнула и обняла Тину за талию. Они немного полежали рядом, прижавшись, пока Тина не начала покрывать ее лицо поцелуями. Постепенно ее объятия становились крепче, руки скользнули к Лизиным бедрам и Тина стала покрывать поцелуями лежащую на спине подругу. Дыхание участилось. Лицо ее оказалось в нежной впадине между раскинутыми ногами Лизы. От жарких и быстрых поцелуев в нежнейшую кожу ее бедра были охвачены желанием, она чувствовала ее быстрое дыхание на своей коже и влажное обжигающее прикосновение ее языка. У Лизы вновь перехватило дыхание, когда Тина коснулась кончиком языка ее клитора, проводя по нему сверху вниз раз и еще раз, так что они всем телом подалась вверх навстречу этим сводящим с ума ласкам.
Ее разбуженная плоть набухала от этих невыразимо сладостных качаний, дыхание уже с трудом вырывалось сквозь стиснутые зубы, ее голова металась в стороны по подушке. Лизино тело откликалось на малейшее движение языка, поднимающегося между воспаленных половых губ вверх, к центру наслаждения. Она пыталась задержать дыхание, которое потом резко вырывалось из горла, когда язык любовницы касался ее клитора. Лиза почувствовала руки, поднимающиеся вверх по напряженным мышцам ее живота чтобы ласкать ее груди с напряженными сосками. Ее половые губы, разгоряченные и влажные, жадно принимали ласки тининого вибрирующего, жалящего страстью языка. Он сейчас полностью, безраздельно владел ею, так что ей казалось что множество языков извивается в ней. Он глубоко проникал в ее содрогающееся лоно, пробегал по узкому коридору между губами и возвращался к центру наслаждений и вновь с маниакальной аккуратностью шел по кругу. Ей казалось, что будто по спирали он проникал все глубже и глубже в ее естество, волны наслаждения поднимались все выше и выше, пока не стали захлестывать ее всю.
Тело сотрясалось в конвульсиях. Опытные пальцы подруги терзали ее грудь сладкой пыткой, а сладкие волны все накатывали снизу, от ее воспаленного лона. Она вдруг поняла, что все происходит очень громко, что, должно быть эти хлюпающие и сосущие звуки разносятся далеко за пределы спальни. Но остановиться было не в ее силах. Напротив, она еще сильнее застонала и приподняла выше колени, чтобы дать как можно больше простора языку, несущему дикое удовольствие.
- О-о-о-о, Тиночка, а-а-а-а! – уже кричала Лиза в забытьи, вцепившись обеими руками в ее шевелюру, - Боже, как хорошо!! – Оргазм накрыл ее высокой мощной волной. Но это не был только секс. Это было большее: и любовь, и забота и понимание, и теплота.

Лиза чувствовала была полностью истощенной этим последним переживанием. Дыхание со свистом вырывалось из ее рта, глаза были закрыты. Вдруг она услышала, как Тина просит:
- Возьми меня, пожалуйста. Сейчас! Ты можешь?
Она раскрыла глаза и сразу увидела на пороге спальни Евгения. Он стоял, прислонившись к открытой двери и, возможно, стоял так уже долго.
- Любимая! – сказал он,- я иду к тебе. – И шагнул к кровати. Тина повалила его на спину и резко, одним движением, оседлала. Волосы ее совершенно спутались и висели по сторонам лохматой гривой. Лицо блестело от пота и Лизиных интимных соков. Тина впилась в Евгения долгим поцелуем, а затем откинулась, чтобы опуститься на его готовое к бою орудие.
- О-о-о, вырвалось у нее. – С запрокинутой головой, она напоминала наездницу. Все движения, к этой любовной гонке она взяла на себя. Евгению оставалось только повиноваться. Бессильно откинувшись на подушки, Лиза наблюдала за этой любовной сценой, но не имела в себе сил, чтобы принять в ней участие.

Косые лучи раннего летнего солнца пробивались сквозь приоткрытые ставни. Начинался новый день. Лиза чувствовала, что после этой ночи, она уже не будет прежней. Ее тело пылало, голова кружилась. Она страшилась себя – новой, вкусившей плод "запретных страстей".
- Я люблю вас, - сказала она на прощание супругам, - люблю и буду мечтать о новом вечере с вами!
Но, в глубине души она не была в этом уверена. Мысли путались, и Лиза безуспешно пыталась в них разобраться, пока медленно тянулась в потоке машин, въезжавших в город.
- Не хочу, я не позволю себе стать бесстыдной – говорила она себе. Но воспоминания о только что пережитом, обдавали ее жаром. Вновь и вновь вставали перед ней картины их любви. Она не могла их прогнать, хотя и пыталась сосредоточиться на дороге. Потом мысли перескочили на мужа, и Лиза вдруг поняла, что совершенно не чувствует себя виноватой. Напротив, она ощущала полное безразличие к тому, узнает ли Николай когда-либо об этом ее приключении, а если и узнает, что он на это скажет. Она могла бы и сама ему сказать, да это было просто ни к чему. Подумалось и о том, что он слишком много места занимает в ее жизни, незаслуженно много места.

Через два месяца они уже были в разводе. Так решила Лиза. Новая Лиза. Вскоре она встретила Камилла, и он покорил ее своим артистическим обликом и пылкостью южной натуры. Они долго встречались, пока наконец он не уговорил ее последовать за ним в его родные места на юге Франции. Вскоре они поженились.
Камилл не скрывал от жены своих прежних любовных историй, супруги вообще говорили обо всем откровенно, но все же долгое время она не решалась рассказать о своих отношениях с Тиной и Евгением. Он не знал об их существовании - она боялась его реакции. Но, потом, все же осторожно обмолвилась. Он воспринял это, как совершенно нормальное дело. И даже сказал, что мог бы с ними познакомиться в их следующий приезд в Россию.
И вот она опять стоит на пороге этой старой дачи…
С.Хатт