Глава 217.



Мотострелкам 20-й танковой дивизии повезло в этот день больше, чем танкистам. Они разгромили немецкий обоз и захватили богатые трофеи: много автоматов, винтовок, пулемётов, пистолетов "парабеллум" и патронов к ним. В числе трофеев оказались также французские вина, французский шоколад, открытки с видами Парижа и даже французские духи, которые танкисты 13-й немецкой танковой дивизии так и не довезли до своих жён и подруг.

Объезжая в броневике оставленное противником поле боя, полковник Катуков кроме подбитых его артиллеристами немецких танков увидел также чехословацкие "Шкоды", французские "Рено" и "Шнейдер-Крезо", и даже несколько польских танкеток, изготовленных на английском заводе "Карден-Лойд".

Следующие три дня прошли в жестоких встречных танковых боях между Дубно и Луцком. Противник гораздо быстрее вводил в бой резервы и обладал полным господством в воздухе. Задуманный Жуковым контрудар всеми силами бронетехники Юго-Западного фронта вылился в большую беспорядочную свалку, в которой советские бронетанковые соединения действовали несогласованно, часто неумело, понесли очень большие потери, были измотаны и обескровлены.

Отразив контрудар, немецкие танковые дивизии возобновили стремительное наступление на Киев. Дивизия Катукова с тяжёлыми арьергардными боями отступила в Южное Полесье, временно утратив связь со штабом корпуса. Несколько раз в ходе отступления подполковник Перерва с боем выводил свой мотострелковый полк из оперативного окружения.

Танковый парк дивизии пополнился танком Т-26, в одиночку выходившим из окружения и без возражений влившимся в состав дивизии, где имелись горючее, боеприпасы, продовольствие, а главное пушки, под защитой которых танкисты-окруженцы почувствовали себя гораздо увереннее. Наконец была восстановлена связь со штабом корпуса. Генерал Рокоссовский уже был отозван Жуковым с повышением на Западный фронт. Командование 9-м мехкорпусом принял прежний его начальник штаба генерал-майор технических войск Маслов. Дивизия Катукова развернулась на высотах в районе Малина, справа от 45-й стрелковой дивизии генерал-майора Шерстюка. Два месяца жестокой боевой учёбы с участием настоящего противника не прошли для полковника Катукова даром. Он теперь хорошо владел искусством обороны, которому в мирное время из политических соображений уделялось пренебрежительно мало внимания в штабах и военных учебных заведениях. Никто из командиров и начальников штабов не хотел прослыть "оборонцем" и "пораженцем": так было недолго разделить судьбу многих тысяч репрессированных офицеров и генералов. Считалось само собой разумеющимся, что Красная Армия обладает всем необходимым и достаточным, чтобы в случае войны вести исключительно наступательные действия на территории имевшего глупость напасть на неё незадачливого противника.

Отсутствием в его дивизии танков полковник Катуков особенно не смущался. Было изготовлено несколько макетов КВ и Т-34 из обшитых фанерой грузовиков. Такие макеты устанавливали и маскировали рядом с одиночной гаубицей, ведущей огонь прямой наводкой, и это оказывало сильное сдерживающее воздействие на противника.

После полутора месяцев позиционной войны погода в Южном Полесье испортилась. Прошли сильные дожди. На целых пять дней в боевых действиях в районе Малина наступил перерыв. Командирам удалось наконец выспаться. Снабженцы запаслись продуктами и боеприпасами.

На шестой день затишья, 18 августа, с утра выглянуло солнце. Согнувшись, полковник Катуков и подполковник Перерва пробирались по ходу сообщения на полковой НП мотострелков. Немецкие наблюдатели не дремали, несколько раз по брустверу хлестнули короткие очереди из немецкого пулемёта, а один раз в нескольких шагах от хода сообщения разорвался снаряд немецкой полевой пушки. Командиры бросились плашмя на землю, с бруствера посыпались комья земли. Но вот наконец и НП. С него открывался хороший обзор немецких позиций, расположенных в четырёхстах метрах юго-западнее, за полем колосящейся пшеницы. Бруствер немецкой траншеи был хорошо заметен благодаря свежим комьям вынутой земли. В глубине дубовой рощи, начинающейся сразу за немецкой траншеей, отчетливо слышался гул моторов.

- Грузовики? - насторожился Перерва.

- Танки, - уверенно ответил Катуков.

В это время над горизонтом на западе в небе показалась эскадрилья немецких бомбардировщиков.

- Всё. Отпуск закончился, - констатировал подполковник Перерва, и оба командира, так же согнувшись, поспешили назад, под защиту блиндажа в штабе полка.

Продолжавшийся полчаса воздушный налёт не причинил особого вреда хорошо окопавшимся артиллеристам и пехоте. Сразу после бомбёжки, как только "Юнкерсы", разомкнув кольцо, гуськом потянулись на запад, над полем пшеницы показались башни выползающих из рощи немецких танков. Обходя слева позиции мотострелков, танки с пехотой атаковали позиции стрелков генерал-майора Шерстюка. Немецкие танки, набирая скорость, вели беглый орудийный огонь. Артиллерия Шерстюка не отвечала.

- Почему молчит Шерстюк? - закричал Перерва, когда в бинокль стало видно, как немецкие танки утюжат первую траншею соседа и как резво бежит, оставив позиции, пехота Шерстюка.

В этот момент перед полковником Катуковым предстал запыхавшийся офицер связи.

- Я от генерала Шерстюка. Немецкие диверсанты напали с тыла на нашу батарею и перебили орудийные расчёты. Генерал просит немедленно поддержать его огнём.

- Товарищ генерал! - мою позицию тоже прорвали, - крикнул, не отрывая глаз от бинокля, подполковник Перерва.

Оставив позади траншею Перервы, вынырнувшие из поля пшеницы танки быстро ушли дальше, в сторону ведущего с юга на север шоссе, соединяющего позиции 20-й танковой дивизии с тылом.

Это было неприятно.

Катуков выслал усиленные аванпосты разведчиков в тыл и приказал артиллеристам быть готовыми занять круговую оборону.
В районе Чеповичей немецкие танки развернулись и атаковали траншеи мотострелков Перервы во фланг и тыл через низину, не простреливаемую пушками Катукова. Вооружённым против танков только бутылками с коктейлем Молотова пехотинцам пришлось бы туго, когда бы неожиданное спасение не пришло оттуда, откуда его никто не ждал.

Из кустов слева от КП Перервы грянул залп противотанковых пушек. За ним последовал залп картечью, заставивший залечь немецкую пехоту. Несколько немецких танков остановились и окутались дымом.

- Кто это стреляет? - изумился полковник Катуков.

В бинокль было хорошо видно, как в кустах суетятся возле развёрнутых на прямую наводку орудий какие-то незнакомые артиллеристы. Лишь после боя, когда противник, встретив неожиданный отпор, отступил, выяснилось, что в кустах устроили бивак вышедшие ночью из немецкого тыла окруженцы.

В полдень на КП Перервы прибыл генерал Шерстюк. Загорелая лысина и морщинистое лицо пожилого генерала были чёрными от дыма и пыли. Увидев полковника Катукова, он решительно зашагал к нему, сняв на ходу фуражку и вытирая платком льющий с высокого лба пот.

- Ось нимци, бисовы дети! Шуганули меня.

Командиры дивизий поздоровались.

- Мне бы танков хоть штук пять. Я бы им показал!

- Нет у меня танков. Ни одного.

-Всё равно нужно держаться вместе, иначе нас тут быстро придавят по одному.

В штаб вернулись отправленные в тыл разведчики. Они сообщили, что шоссе на север перерезано, и во Владовку, ближайшую крупную деревню, вошёл полк немецкой мотопехоты.

Дождавшись ночи, мотострелки Перервы и собранные генералом Шерстюком остатки 45-й стрелковой дивизии скрытно сосредоточились в лесу, с трёх сторон окружающем Владовку. После короткого артналёта гаубиц Катукова на деревню они атаковали и выбили немцев из Владовки. Полковник Катуков перед рассветом оставил позиции и во главе колонны арьергарда отступил во Владовку.

Здесь ему вручили шифрованную телеграмму из штаба корпуса. Генерал Маслов приказывал полковнику Катукову сдать командование дивизией подполковнику Перерве и немедленно прибыть в штаб корпуса.

"Ну вот. Теперь накажут за самовольное отступление", - приуныл полковник.

Затем он вспомнил о неожиданном для всех отзыве в Москву с повышением генерала Рокоссовского, и это несколько ободрило полковника. "А ну как повышение?" - мелькнула в голове шальная мысль.

Успокоившись на этом, полковник Катуков тепло простился с офицерами, и чёрная "эмка", вместе с шофёром реквизированная заместителем Катукова утром 22 июня у начальника местного завода, увезла полковника по шоссе на север, к мосту через Припять. На коленях у полковника лежал мешок с консервами и сухарями, поднесённый на прощание начальником дивизионной медсанчасти.