Образ мальчика - валютчика оставил след в советской культуре.
Например, в мультфильме «Возвращение блудного попугая».
Попугай Кеша ( озвученный Геннадием Хазановым) пытается продать себя на рынке за 300 рублей.
Цена падает до 30 рублей. Потом до 3 х.
В итоге попугай предлагает себя задаром крутому модному мальчику, живущему роскошно и независимо.

Сражается человек на войне неизвестно за кого и за что – зовут героем.
Воюет человек за собственную свободу – зовут преступником.

Мальчики - валютчики охотились стаями и в одиночку.
Одиночки Томке больше нравились.
Орлы стаями не летают.
Беседы с одиночками были долгими и доверительными.
Сначала она размечталась о красивых и богатых кавалерах.
Потом поняла - лирика не причём.
К ней подходили иностранцы купить картинку.
Для валютчиков это был повод заговаривать.

Стоя за этюдником, Томка не раз была свидетелем беспредельных разборок юных дельцов теневого валютного рынка.
Дети с несформировавшимися моральными принципами.
Должники, убегая от кредиторов, оставляли Томке на хранение деньги и золотые украшения.
Она гордилась доверием.

Поздняя осень.
Мёртвый сезон.
Промозглый вечер.
Поток туристов иссяк.
Приятель – валютчик, задушевно беседуя с Томкой, незаметно вытащил у неё кошелёк.
Денег в нём было не много. Но это все, что было на тот момент.

После этого она перестала принимать ценности на хранение.
Пару раз намеренно показалась у «России» с Сергеем Скворцовым.
Количество валютчиков желающих общаться резко сократилось.

Сергей не говорил пока о будущем.
Томка томилась неопределённостью.
Знала - просто так не отпустит.

Периодически встречались.
Сначала шли в гостиничный буфет, где ему всё отпускали бесплатно.
Он поил её белым вином, кормил бутербродами с осетриной, учил жизни: как прятать валюту, как отрываться от хвоста, что говорить если арестовали.
- Знаешь ты кто?- говорила Томка, уплетая бутерброды.
- Кто?
- Ты Пигмалион, а я твой питомец.
- Питонец ты, а не питомец.
- Ну если я питонец, то ты питон.


Потом он вёл её к себе в кабинет заниматься сексом.


- Серёжа а ты в людей стрелял?
- Стрелял. В меня стреляли и я стрелял. Последний раз гонялся тут за одним деятелем. Говорю ему: -« Бросай оружие!». А он весь трясётся. Пистолет в руках прыгает как рыба. Ну выстрелил. Не попал. Я ему : - «Уж извини, теперь моя очередь». Выстрелил. В руку попал. Руку ему потом ампутировали. Так он на меня жаловался.
- А ты коммунист?
- Конечно. Недавно на суде стал один деятель отпираться. А я ему: -«Да как ты смеешь лгать! Тут же герб висит!». Присудили ему. Не отвертелся. А судья, такая интересная, потом спрашивает:-«Вы это правда… про герб?». А я ей « А вы сомневаетесь?!».

Поздними вечерами к этюднику Томки прибивались старые проститутки.
Им было что порассказать. Пускали в ход своё дряблое обаяние, давили на жалость. Та же цель что у валютчиков – повод заговорить с покупателями картинок и ещё - заполучить Томку в напарницы. Вовлечь не удавалось.
От старых жриц любви веяло смертельной тоской.
Они отпугивали своей навязчивостью.

Ещё один внесоциальный тип людей неизменно ошивался в центре – бродяги.
Тех, кто портил видом фасад, забирала милиция.
Но есть среди бродяг гении имиджа.
О таких и не подумаешь.
Как правило, одиночки.
Практически не отличаются от обычных граждан.
Легко заводят знакомства с целью присоседиться.
Такой была Вика.
Ей едва исполнилось восемнадцать.
Томка видела Вику подъедающей с тарелок в буфете «Зарядья».
Вика была пышкой, запасливой и небрезгливой.
Привела бы себя в порядок, была бы хорошенькой.
Вика не хотела привлекать внимание.
Как и прочие девочки - беспризорники одета под мальчика, коротко стрижена.
Загорелая, немного обветренная кожа.
Глаза, горящие азартом, голодом и жаждой.
Она периодически прибивалась к этюднику Томки.
Без коммерческого интереса. Просто поболтать.
Обе сами по себе как ёжики в тумане.
Им нравилось находиться в толчее и созерцать.
Вика оценивала обстановку, искала себя.
Для начинающей валютчицы она была старовата.
Считала, что лучше кормиться объедками, чем быть проституткой.
Отец немец. С детства говорила по-немецки, мечтала уехать в Германию.
В семье поддерживались традиции альтернативного существования и минимализма быта. Главное – личная свобода.
Официально никто не работал. Порядок и согласие.
Вика умело комбинировала свой нищенский гардероб.
Аккуратная, с горделивой осанкой.
Косила под студентку из ГДР и проникала всюду.

Томка и Вика прониклись доверием.
Родственные души.
Наконец, Вика произнесла: - « Сергей».
Она видела их вместе.
«Я так и знала!» - Томка вздрогнула - долгожданная развязка.

У Вики была аналогичная история знакомства с Сергеем. Так же пасет, косвенно угрожает, кормит в буфете «России» и занимается с ней сексом в своём кабинете.
«Знаешь кто мы?– Питонцы».

Кабинет – почти дом родной.
Сергей тянет Томку к дивану. Та упирается. Не может оторвать глаз от пачки фотографий на столе. Пачка в плотном полупрозрачном пакете. На первом фото что- то знакомое.
Сергей пытается отвлечь:
- Как дела?
- Плохо дела. Мама в больнице. Подозрение на опухоль в мозгу. Пункцию сделали. Что за фотки.
- Отгадай
- Гадалка что ли? Говори!
- Фото скрытой камерой. Первая с тобой. Лучше не смотри. Плохо станет. Ты ещё не разучилась краснеть? Я тебе с другими покажу.
На фотке была Вика. С пьяной улыбкой она брала в рот знакомый член члена партии Сергея Скворцова.
- Ты должна подписать кое-какие бумаги.
- Ничего подписывать не буду.
- Тогда я приду в больницу к твоей маме и покажу твои фотки.

«Он не посмеет»

Он посмел.

Он пришёл в больницу к её маме лежащей в реанимации и показал порнографические фото с её дочерью.

Мать ничего не сказала дочери о визите Сергея Скворцова.

Она написала на него заявление, которое было каплей в море, но видимо последней каплей.


Сергей сохранил звание, и партбилет, но его перевели из «России» в отдалённый район, где он делил убогий кабинет с тремя коллегами.
Крыша в отделении протекала и на них постоянно капало.

Вике удалось уехать в Германию. Помог случайно встреченный турист – студент из Гамбурга.

В сумятице перестройки она вернулась, чтобы выйти замуж за Сергея и увезти его с собой.

У них своя бензоколонка и двое детей.