И предо мною возникает снова
Немеркнущим видением былого
Она, которой всем обязан я,
Учительница добрая моя.

Выпускница педагогического института Надежда Петровна должна была преподавать русскую литературу старшеклассникам, но директор школы уговорил её начать с младшего, четвёртого класса, где учительница уходила в декретный отпуск. И чтобы подготовиться к работе, она попросила свою предшественницу Ольгу Дмитриевну, работающую в школе последние дни, рассказать о классе. Они расположились в учительской и раскрыли классный журнал. В нём числилось двадцать пять учеников.

- Что вы хотели бы выяснить? – поинтересовалась Ольга Дмитриевна.

- Сначала расскажите, пожалуйста, об отличниках.

- Хорошо. Начнём с Ванина Алёши. Он самый способный. Мать - бухгалтер, разведена, но такой вот сын. Следующий Раздоров Сергей. Очень самолюбивый, старается всегда быть первым. Его отец – партийный работник, мать – экономист. Ещё Даша Клушина. Очень старательная ученица из крепкой рабочей семьи. И, наконец, Соня Дворкина, тихая девочка в очках, отец – врач, мать - библиотекарь.

- Всего четыре отличника на весь класс? – удивилась начинающая учительница.

- Что есть, - пожала плечами Ольга Дмитриевна. - В нашем городке нет большой мотивации к образованию. Интеллигенции немного и всего одна ткацкая фабрика. Почти село.

- А неблагополучные ученики есть?

- Конечно. Вы их сразу узнаете по тройкам. Как правило, дети пьющих отцов. Но среди них есть очень способные. Вот Андрюша Балуев, светлая голова, только уроки готовить не хочет.

Надежда Петровна подвинула к себе журнал и стала подсчитывать количество троечников.

- Три, четыре, пять, а это… Все тройки, а по литературе пять! Илья Горецкий. Странно!

- Его отец нездешний, - объяснила Ольга Дмитриевна. - Приезжал расписывать новый храм. Жил здесь около года. Ребёнка признал своим, но так и не женился, уехал. И мать вскоре последовала за ним. Хотела сдать ребёнка в приют, но её сестра забрала его к себе. А у неё и своих детей двое.

Ещё некоторое время Надежда Петровна продолжала изучать классный журнал. Потом обернулась к собеседнице.

- Может, посоветуете, как лучше наладить контакт с учениками?

- Я им на каникулы давала задание, - отозвалась Ольга Дмитриевна, - написать о своих летних впечатлениях. Обсудите эти сочинения на уроке и получите возможность поговорить с ними по душам.



Надежда Петровна так и сделала. На первом же уроке она попросила сдать ей сочинения о каникулярных впечатлениях. Но тут выяснилось, что задание предыдущей учительницы выполнили не все. И тогда она отсрочила сдачу сочинений до последнего дня недели. А в воскресенье с увлечением читала их, отмечая про себя, что это и есть её первая встреча с миром своих учеников.

В понедельник по расписанию урок литературы был последним. Надежда Петровна раздала ученикам тетради по русскому языку.

- Сегодня мы обсудим ваши летние сочинения, - сообщила она, и в классе сразу установилась напряжённая тишина. – Я не поставила за них оценок, и не поставлю их за ваши выступления в ходе обсуждения. Так что не бойтесь сказать что-то не так. Давайте начнём с сочинения Ильи Горецкого. Оно показалось мне интересным. Пожалуйста, Илья, прочти нам его.

Худенький подросток с беспокойными, тёмными глазами встал с раскрытой тетрадью в руках.

- Сочинение называется «Любамы», - начал он.

- А с чем их едят? – поддел его Серёжа Раздоров.

- Это название цветов, - объяснил Илья.

- Все вопросы будете задавать потом, - поспешила уточнить учительница. – А пока прошу не прерывать чтение. Продолжай, Илья.

- Так вот. Любамы - это такие цветы. Мама сказала, что они внешне похожи на сорняки и цветут только ночью в конце октября. Поэтому о них почти никто и не знает. Но тот, кто видел их хотя бы раз, никогда не забудет, потому что они очень красивые. У них чистый голубой цвет, как у майского неба между облаками после дождя. А ещё цветущие любамы излучают сияние, как маленькие голубые фонарики. И если человек будет долго смотреть на них, он уже не сможет бросать своих детей, обижать слабых и бить кошек. Бабушка говорит, что любамы делают людей добрыми. Но только вырастить их очень непросто.

Сначала мама заказала их семена по почте, и из них мы вырастили рассаду в домашних горшках. А на заднем дворе вскопали большую грядку, удобрили её навозом и целую неделю, по вечерам, поливали из садовой лейки. Потом мама с бабушкой разровняли грядку граблями и высадили рассаду в землю. Но это только начало. За посадками нужно ухаживать. Поливать, пропалывать, рыхлить почву и защищать от насекомых-вредителей. Иначе любамы не расцветут. А если расцветут…

Я представляю, как в конце октября на заднем дворе нашего дома вдруг появится голубое сияние. Мы заметим его из окна и поспешим к цветочной грядке. Вот это цветы! Ничего подобного я никогда не видел. На них хочется смотреть всю ночь. А потом мы вернёмся в дом и застанем там человека, высокого и красивого, как на фотографии. Я сразу узнаю его. Это мой папа. Он приехал, чтобы остаться у нас навсегда. Потому что любамы расцвели, и, значит, никаких бед вокруг больше не случится.

Но это будет только в конце октября. А если они не расцветут?! И я иду к бабушке: «Бабушка, всё ли мы делаем, чтобы любамы зацвели»?

Она отвечает не сразу. Долго смотрит в окно и о чём-то думает. Мудрые люди всегда так делают. «Может быть, и не всё, - говорит она. – Чтобы любамы расцвели, необходимо много и долго работать. А, кроме того, в них нужно верить».

И я не знаю, что ей сказать. Я сомневаюсь. Только мне очень хочется, чтобы они расцвели.

Он окончил чтение и положил тетрадь на парту.

- Спасибо, Илья, - поблагодарила учительница. - Садись. Теперь кто хочет высказаться?

Руку поднял Раздоров.

- Пожалуйста, Сергей, мы тебя слушаем.

- А я не верю, - решительно заявил он, - что любамы существуют. Нет таких цветов. И вообще, всё это сочинение – сплошной обман, потому что никакой мамы у Ильи нет, и бабушки нет. Он думает, что можно врать, потому что новая учительница ещё о нас ничего не знает.

- Ты должен говорить только о сочинении, - остановила его Надежда Петровна.

- Но я это и делаю, - возразил Сергей. – Всё, что Илья там написал, неправда. Ни цветов, ни мамы, ни бабушки нет. Есть только тётка, которая лупит его за двойки.

- Тётку мою не трожь, - запротестовал Илья.

- А то что!? – огрызнулся Раздоров. – Ты мне за это врежешь? Ну, попробуй!

- Ты не прав, Сергей, - вмешалась Надежда Петровна. – Тётка здесь ни при чём. Нужно обсуждать сочинение, а не переходить на личные оскорбления. Садись.

- Он недоволен, что не его сочинение обсуждают, - подал голос Андрей Балуев.

- Неправда, - выкрикнул Сергей, краснея.

- Андрей, ты можешь выступить, - предложила учительница.

- Я скажу, - решил он, вставая. – Не нужно обвинять Илью в обмане. Когда мы слушаем сказку про Конька-Горбунка, мы же не говорим, что это враньё. Илья написал сказку про добрые цветы. Что в этом плохого?

- Очень интересное мнение, Андрей. Кто ещё хочет высказаться? Соня? Пожалуйста.

Бледная девочка в очках встала и несколько секунд стояла молча.

- Я никогда не видела любамы, - наконец, произнесла она тихим голосом, - но это не значит, что их нет. Просто их очень трудно увидеть, раз они похожи на сорняки и цветут ночью. Мне кажется, у цветов, как и у людей, есть свой характер. У этих цветов характер хороших людей. Они скромные, не кичатся своей красотой, даже скрывают её, но в то же время очень помогают людям.

И Надежда Петровна вдруг заметила, что у этой неприметной девочки очень красивые глаза и одухотворённое лицо. И весь класс с неподдельным вниманием слушает её. Но эта идиллия была прервана язвительным голосом Раздорова.

- Ты хвалишь Илью, потому что он носит твой портфель после уроков. Кукушка хвалит петуха…

- Я никого не хвалю, - обиженно проговорила Соня. – Просто обсуждаю сочинение.

- Сергей, ты всё время уводишь нас куда-то в сторону, - строго заметила учительница, – и прерываешь выступающих. Если хочешь что-то сказать, подними руку, я дам тебе слово. Ну, хорошо. Садись Соня. Кто ещё готов принять участие в обсуждении?

И тут взгляд Надежды Петровны остановился на Алёше Ванине. Ольга Дмитриевна говорила, что он в классе самый способный.

- Может быть, ты, Алёша?

- Можно, - согласился он. – Мне нравятся эти цветы, потому что от них исходит добро. И не важно, существуют они в действительности, или только в сказке. По-моему, у каждого человека должны быть свои любамы, если не на заднем дворе дома, то хотя бы в мыслях.

Да, Ольга Дмитриевна была права. Этот мальчик умеет находить очень весомые слова. «У каждого человека должны быть свои любамы»! Надежда Петровна и сама хотела бы быть автором такой фразы. Она взглянула на часы. До конца урока оставалось пять минут. И в это время Даша Клушина подняла руку.

- Спасибо, Алексей. Ты хорошо сказал. Садись. Урок заканчивается, но ещё для одного выступления, кажется, времени хватит. Пожалуйста, Даша.

Она встала. Ладная, стройная, со спокойными голубыми глазами и светло-русыми косичками. Вот по кому будет сохнуть мужская часть класса через четыре-пять лет.

- Мне тоже понравились любамы, – призналась она. – Но я так и не поняла, действительно ли существуют такие цветы, или Илья их придумал? Как вы считаете, Надежда Петровна?

Отличница Даша обеими ногами стояла на земле. Для неё это был вопрос первостепенной важности. И у Надежды Петровны мелькнула мысль, что над ответом следовало бы хорошенько подумать. Но времени не было, и она доверилась чувству.

- Конечно, Даша. Есть такие цветы. Я в этом уверена.

Прозвенел звонок, и учительница объявила окончание урока. Дети шумно бросились из класса, а она склонилась над журналом, чтобы отметить посещаемость. Потом закрыла журнал и с удивлением увидела Илью, стоящего в двух метрах от её стола. Никого больше в классе уже не было.

- У тебя есть ко мне вопросы?

- Надежда Петровна, я должен попросить прощения.

- За что?

- Я не могу вас обманывать. Сергей был прав. У меня действительно нет ни мамы, ни бабушки. И про любамы я тоже всё придумал.

Тугой слёзный комок подступил к горлу Надежды Петровны. Ей вдруг захотелось прижать к себе этого худенького мальчугана и дать волю слезам. Но она не могла позволить себе сорваться на первых же шагах своей самостоятельной работы.

- Придумал, это ещё не значит, что любамы не существуют, - нашлась она. – Я вот в них поверила.

- Как это?! – растеряно пробормотал он. – Почему?

- А ты помнишь слова бабушки: «Чтобы любамы расцвели, необходимо много и долго работать. А, кроме того, в них нужно верить». Вот я и поверила. И ты должен.

- Но зачем, Надежда Петровна?

- Затем, что после этого остаётся только работать, много и долго. И тогда твои любамы обязательно расцветут. А если ничего не делать, ничего и не будет. Понимаешь?

- Не совсем. Но я подумаю.

- Хорошо. А пока оставь мне свою тетрадку с рассказом. Завтра я её тебе верну.

- Только я её немного испачкал, - смутился Илья. - Вот. Могу резинкой почистить.

Надежда Петровна с удивлением смотрела в раскрытую тетрадь, где под текстом рассказа было несколько карандашных набросков хорошо узнаваемых соучеников Ильи. Сергей с карикатурно искажённым лицом, Соня в виде сказочной красавицы, Алёша Ванин с бородой старика Хоттабыча.

- Это ты рисовал, пока шло обсуждение?!

- Да, - виновато признался он.

- Ничего страшного, - решила Надежда Петровна. – Пусть всё так и остаётся.

Илья ушёл, и почти сразу же вслед за ним в класс вошли Ольга Дмитриевна и завуч Анатолий Михайлович, полный, пожилой человек с озабоченным лицом.

- Ольга Дмитриевна с завтрашнего дня уходит в декретный отпуск, - объяснил завуч, - и мы зашли узнать, всё ли у вас в порядке. Удалось ли вам найти общий язык с учениками?

- Мне кажется, удалось. Сегодня на уроке мы обсуждали их сочинения. Вот одно из них, - Надежда Петровна протянула им раскрытую тетрадь. – Прочтите, пожалуйста. Оно совсем короткое. Мне очень важно знать ваше мнение.

Ольга Дмитриевна взяла тетрадь и, присев за ближайшую парту, прочла рассказ. Завуч расположился рядом с ней и тоже углубился в чтение. Потом поднял глаза на молодую учительницу.

- И о чём говорили ваши ученики во время обсуждения?

- Они спорили, действительно ли существуют любамы. А как считаете вы, Анатолий Михайлович?

- Не сомневаюсь в этом, - улыбнулся он. – На одной только вашей грядке их двадцать пять штук. И чтобы они расцвели, вам придётся и землю разрыхлять, и поливать их, и пропалывать.

- Я, Анатолий Михайлович, тоже уверяла учеников, что любамы существуют. А вы обратили внимание на рисунки в тетради? Их сделал автор рассказа, пока мы обсуждали его произведение. Мне кажется, у него способности к рисованию. Интересно, в нашем городке где-нибудь этому учат?

- В городском доме культуры есть кружок живописи, - проинформировала Ольга Дмитриевна.

- Попытаюсь записать его туда, - решила Надежда Петровна. – Вы, в случае чего, мне поможете?

- Конечно, - пообещал завуч. – Но я так понял, у вас с учениками полное взаимопонимание?

- Как будто, Анатолий Михайлович. Спасибо.



На следующий день на уроке Илья вызвался отвечать по домашнему заданию и получил пятёрку.

- Значит, ты подумал и всё понял? – поинтересовалась учительница, занося его оценку в журнал.

- Да, Надежда Петровна. Я должен много и долго работать. Иначе ничего не будет.

Этот краткий диалог, непонятный для остальных, был продолжением их вчерашнего разговора.



Прошло двадцать пять лет. Надежда Петровна продолжала работать в той же школе. Она вышла замуж, стала матерью двоих детей. К юбилею её трудовой деятельности ученики подарили ей цветы. А после уроков в учительской директор школы выступил с поздравительной речью, и коллеги преподнесли ей памятный подарок. Потом в учительскую вошла пожилая женщина.

- Вы к кому? – недовольно справился директор.

- К Надежде Петровне. Мой племянник прислал из Москвы ей подарок. Вот я и пришла.

- А кто ваш племянник?

- Илья Горецкий. Он художник-декоратор в известном московском театре, и его картина висит в Третьяковской галерее. Окончил эту школу девятнадцать лет назад. Может, кто-нибудь помнит?

Несколько человек, включая Надежду Петровну, улыбчиво кивнули головой. Они помнили его.

- Сейчас я покажу вам его подарок, - пообещала женщина.

Она достала из пластикового футляра холст и развернула его на столе. На нём была изображена деревенская изба и двор с цветочной грядкой, на которой росли какие-то экзотические цветы. В окружающей ночи они излучали голубое сияние. И худенький крестьянский мальчик лет десяти смотрел на них удивлёнными, восторженными глазами. Картина называлась «Есть такие цветы». К ней прилагалась красочная открытка с посвящением: «Моей любимой учительнице, которой я обязан всем!».

И Надежда Петровна заплакала, не скрывая и не стыдясь своих слёз.