Тот случай, что произошёл с Олегом и Юлькой тогда в 1988году, можно отнести в список фантастики, чтобы не дать спровоцировать характер этой истории, как плод больной и необузданной фантазии автора. Хотя наши герои прекрасно помнят тот жаркий июльский день в буковом лесу под Бухенвальдом, что перевернуло их ещё не окрепшее восприятие действительности и врезалось в ещё молодую память острым типографским резаком, который чётко выравнивает края страниц литературных произведений после печати.

Это действительно было и никуда от этого ни денешься. Но всё по порядку.

Как и много раз до этого случая Олег с Юлькой ходили в свой единственный выходной в лес, который находился в нескольких километрах от их дома Тбп, в сторону зенитно-ракетного батальона.
Олегу и Юльке хотелось видеть различия с тем лесом средней полосы России, Белоруссии или Украины, в особенном, чистом лесном воздухе, других деревьях, каких-то невиданных доселе зверей или птиц, которых здесь никто не тревожил. Но всё выглядело абсолютно так же, только вот каждый раз, когда они заходили в него, чувствовался и здесь тот немецкий порядок, как будто тысячи невидимых лесовичков постоянно добросовестно и с любовью ухаживали за каждым гектаром этого красивого, смешанного леса.
До Беловежской пущи, замечательным чистым воздухом с висящем в нем напряжении, что можно его резать ножом, вековыми соснами, зубрами, великанами лосями и стаями диких кабанов, мхом в непроходимых зарослях, куда зайдя на несколько десятков метров, можно легко заблудиться, этому немецкому лесу, думал Олег, было конечно далеко.

Здесь встречались высаженными замечательные и необъяснимые каштановые аллеи, которые мы привыкли видеть только в населённых пунктах и рядом стоящие одиноко буковые деревья, возле которых трава была подстрижена природой, как газонокосилкой, где украшало её обилие грибов и ягод в летне-осенний период.

Юльку радовало это. Но она постоянно жаловалась Олегу, что ей не по себе и страшно, из - за того, что ей постоянно кажется, что за ними кто - то следит и что лучше будет возвратиться.
Олег же успокаивал её, рассказывая, что по приезду в Германию в первые же дни, они с ребятами прошли весь город Веймар и окраину, такой у них был спортивный, живой интерес ко всему новому.
Ребята сопровождающие этим своим мужским интересом, знали все гасштеты, туалеты, большие и маленькие магазинчики, где можно было без труда купить и забить карманы дюпельками «Gold Korna», чтобы тут же осушать их проходя по маленьким улочкам, с их незабываемыми достопримечательностями, которые напоминали им с детских времён описанные в сказках Якоба и Вильгельма Гримм.

Так же они обходили по грибы и ягоды, все местные близлежащие леса, знали где в маю собирать к борщу черемшу и рыбачили на всех обнаруженных ими небольших озерцах. Много раз побывали на мемориальном комплексе Бухенвальд, срезая дорогу через тактическое поле танкового полка.

Олег с интересом продолжал рассказывать Юльке про это, по дороге показывая лесные красоты, большущие и необъятные кусты ежевики с чёрными, удивительно крупными ягодами, доказывая знание местности.
Её здесь было множество и было такое впечатление как будто, кроме них с Юлкой здесь никогда ягоду никто и не брал.

Но вдруг где-то рядом послышался какой то шум и чья то речь. Звуки уходили с лёгким ветерком куда-то вверх крон отшлифованных высоких буковых деревьев.
Олег с Юлькой вышли на эти звуки к дороге, что вела через буковый лес к Бухенвальду и остолбенели.
Они, показалось Олегу стояли очень, очень долго, так увиденное их потрясло и они не могли ничего с собой поделать.
Ребят мог только привести в чувства яростный лай собак.

Прямо перед ними стало проявляться как будто бы в туманной дымке жуткое зрелище. Открывалась натуральная картина нескончаемого потока военнопленных, которых прогоняли в бешеном темпе конвоиры с натасканными на людей собаками.
Их было много и людей и собак. Стоял невообразимый шум.

Взявши тут - же Юльку за руку Олег пригнувшись, не громко крикнул:
- Уходим, уходим...

Первая мысль, которая появилась на ходу у Олега, когда они куда - то бежали, что это были съёмки какого - то фильма. Так он и пытался объяснить на ходу Юльке. Но сам он не верил в свои слова. Вспоминая, что тогда, год назад он ощущал что то подобное. Когда они вчетвером с ребятами проходили по именуемой «кровавой дороге», выложенной булыжником, что вела между рядами буковых деревьев, по которой военнопленных в лохмотьях, измождённых от голода и болезней в том далёком 1941 гнали на «фабрику смерти» в концетрационный лагерь Бухенвальд.

Здесь Олег с ребятами отчетливо чувствовал перепады давления, так что закладывало уши. При этом был слышен от куда то идущий фон и стоящий в воздухе каким то необъяснимым негативом.

Эта дорога вела в концетрационный лагерь Бухенвальд, почтовое отделение Веймар Тюрингия, что в истории стал ассоциироваться с символом варварства.

Ещё тогда Олег с ребятами может и не знал, про случаи подтверждённые учёными и свидетелями происходящего, что бывает в местах разломов земной коры или на местах кровопролитных исторических сражений, где зафиксированы сдвиги во времени.
На трассе бывают необъяснимые столкновения машин, что перестают слушаться управления, глохнут двигатели.
Свидетели не могут объяснить происходящее, а только твердят об одном, что видели в утренней дымке низко стелящегося тумана медленно пересекающий трассу обоз с нашими ранеными солдатами и всадниками на лошадях, которые по видимому выходили из окружения.
Жуткое зрелище. Говорят, что солдат если не найден или не похоронен, значить война для него ещё не окончена.

Ребята вчетвером проходили поросшие деревьями железобетонные остатки завода Густлоффа, с его капитальными объёмными подвальными помещениями и дальше прилегающей к ним железнодорожной станции.
Казалось вот сейчас, обязательно что-то произойдёт и на всех парах прибудет очередной эшелон военнопленных и «высыпится» с гулом в круг оцепления эсесовцев, под лай натасканных немецких овчарок, на одну из платформ станции.

Абсолютно аналогичное состояние было и в зрительном зале бывшей столовой и торжественном зале наций, где на всех языках демонстрируют документальные фильмы о жизни в лагере. Накатывался ком к горлу, люди с неустойчивой психикой просто убегали из зала.

На территории же бывшего концетрационного лагеря, обнесённого колючей проволокой, где по периметру стоят смотровые вышки, находятся только несколько построек. В правом углу самое ужасное место – здание крематория, всем известно было, что означал тогда тот черный дым, валивший из его трубы. На уклоне, позади апель – плаца размещалось каменное строение вещевого и технического склада, где сейчас находится музей.
- Погода, посмотрите какая здесь погода, казалось таки на возвышенности, какая мрачная погода, сказал ребятам Олег.
Продолжая про себя, что она здесь наверное должна быть такая всегда.

Конечно же, немцы хотят этот участок ада, названный впоследствии мемориалом, смести с лица земли, о чём свидетельствует сегодняшнее расположение табличек с номерами блоков, выложенный щебень, в местах, на которых раньше стояли бараки, чтобы никогда больше не вспоминать про свои зверства, про те «крылатые фразы»:
- Jedem das seine
- Каждому своё, что могло лишний раз всему миру напоминать о тех, бесчеловечных ошибках истории.

Так мог поступить только избранный, тот человек который подписал договор с самим Дьяволом.

Ещё задолго до начало войны в июле 1937 года в несколько километрах от города Веймара фашисты приступили к сооружению одного из крупнейших и ужаснейших концетрационных лагерей. Который, как свидетельствуют документы СС, должен был «в большой мере отвечать потребностям войны».
Бухенвальд отвечал этим условиям. В 1934 году управление всеми конц. – лагерями было отдано в руки СС. Менее чем за восемь лет через мучения и пытки лагеря прошло четверть миллиона заключённых. Для 65 тысяч из них Бухенвальд стал последним этапом их нередко короткого жизненного пути.

А в нескольких километрах жил своей жизнью немецкий город Веймар, который ассоциировался в сознании людей планеты, как никакой другой, с великими традициями буржуазного гуманизма. Где жили и творили Гёте, Шиллер, Гердер, Йохан Себастьян Бах и другие выдающиеся художники, поэты, философы, композиторы и архитекторы.

Олег с Юлькой долго бежали подальше от того ужасного места, падали, поднимались и снова бежали. Ежевика, которая находилась в пакете West помялась, перемешалась с землёй, напоминая больше сгустки крови.
Они бежали больше не от испуга, а от того, что они не могли дать себе объяснения и всему ими увиденному.
Про то, что кому то рассказать, а тем более, чтобы кто-то поверил, даже не было речи.

Олег, благодаря немецкому телевидению любил вечерами смотреть хорошие фильмы. Он видел всю ту западную киноиндустрию, немного понимал в этом и мог за несколько минут начала просмотра определить стоит ли тратить время на то или другое кино. Но это было далеко не кино, так не играют.

Не видно было ни режиссёра, ни операторов, ни съемочной группы, ни всех тех, кто был бы задействован обычно в съёмках.
Военнослужащие были одеты в сверх амуницию, это были высокие, до колен защитного цвета шнурованные ботинки, форменная одежда была прикрыта, не смотря на жару, лёгкими полупрозрачными плащами бежевого цвета с капюшонами наброшенными на голову, под которыми виднелись лёгкие шапочки, похожи на те, что одевают под шлемы лётчики испытатели.
Званий или каких либо подтверждений что за род войск и какому государству относится видно не было, как и оружия, но в руках каждый из конвоиров что - то держал.
В таких же спец. накидках были собаки, похоже породы Ротвейлер.
Те, кого в колонах они вели, а их было сотни, одеты были в чёрные до земли, порванные, плотные матерчатые балахоны, через дыры которых было видно окровавленное от жестоких пыток тело с запёкшей на жаре кровью и почерневшими от времени бинтами.
На шеях и впереди сложенных запястьях рук, у каждого военнопленного были одеты стальные обручи, кровь была у них не только на теле, она шла из ушей и носоглотки, под глазами «висели синие мешки».
По усталым и изнеможённым лицам военных, тех и других, по их амуниции, можно было без труда сказать,что это были далеко не учения и не съёмки очередного фильма про войну.

Олег с Юлькой выбрались из леса слава Богу удачно и ещё долго не могли прийти в себя. Ребята сидели напротив друг дружки и смотрели без конца друг другу в глаза, расширенными зрачками, до тех пор пока пересыхали веки и шли из глаз слёзы, не веря в то, что уже все позади и они уже у себя в комнате.
А на столе, в пакете лежала большая, мятая, похожая на сгустки крови лесная ежевика из Бухенвальда.

Нельзя допустить, чтобы мир ещё раз был ввергнут в море крови и страданий, чтобы народы были поставлены на грань катастрофы. От миролюбивых людей зависит впредь, пойдут ли народы по пути мира или же повернут к пропасти третьей мировой войны.

Из выступлений премьер министра ГДР Отто Гротеволя на торжестве по случаю открытия Национального Мемориала Бухенвальд.
09.05.2010г.