Какой невероятно яркий и светлый летний день. Лучами солнца будто окутано всё вокруг и почти безлюдный пляж города Лос –Анжелеса.
Уже с утра стояла невыносимая жара, не смотря на медленно крадущийся полуденный зной. Воздух «скрипел» и если бы не живительная прохлада, которой тянуло от могучего Тихого океана, что контрастно остужала этот невыносимый пыл, можно было бы умереть. Правда, увидеть красоту этих мест и умереть.
Волны могучего и беспокойного океана с рокотом и шипением накатывались на песчаный пляж, тут же отступая обратно, оставляя после себя пенистый след, как от случайно пролитого на стол бокала шампанского. Они, как бы злясь, выгоняли из своей морской пучины смельчаков, отважно плавающих на «досках».

Моя, совсем молодая и красивая белокурая жена, заигрывала прямо на берегу шумного океана с такими же симпатичными, смуглыми латиноамериканцами, держа в руках мяч.
Да, это скорее всего был красивый и почти безлюдный пляж Марина Дел Рей, который растворяясь в пыли тумана от этой огромной и неизведанной до конца энергетики океана, уходил скрываясь в даль своей узкой полосой.
Моя жена бежала с мячом, оставляя следы от ступней своих загорелых длинных ног, весело и звонко смеясь, когда тут же её настигал пытаясь обнять, коснувшись её красивого полунагого тела, один из смуглых латино. Они втроём смеялись и резвились, как малые дети, полностью наслаждаясь минутами жизненной радости, которых так иногда нам не хватает. Тем самым проявляя у меня какое-то, до селе неизвестное тягостное чувство, похожее на ревность, не подозревая, что за ними наблюдал я.

Вдруг, среди этого замечательного летнего пейзажа пошёл пушистый белый, белый снег, который своим появлением нисколько никого не смутил, проявляя ещё больший азарт к жизни у присутствующих на пляже.

Но мне нужно идти на службу. Торопясь в министерство на семинар, я быстрым шагом проходил по небольшим улочкам этого солнцем окутанного городка, по дороге встречая своих коллег, которые не замечая меня, рьяно и неистово ругали министра.

Она не переставала преследовать меня, спеша вместе со мной и не на секунду не отставая, иногда опережала, пропадая в переходах между слитными кварталами не высоких домов, продолжала скользить в чисто вымытых витринах магазинов, снова и снова догоняя меня. Моя тень.
На ходу, невольно переводя свой взгляд, я увидел в зеркальном отображении витрины магазина, мужчину лет 50-ти в форме гражданского лётчика. Солнечные лучи ослепляя, отскакивали от золотистой кокарды, на белой фуражке окаймлённой синим околышем и если бы не повязанный тёмно синий, почти чёрный галстук, можно было бы слиться с этим ярким солнечным светом.

Вечером я уже стоял на пороге отцовской квартиры четвёртого этажа, держа в руках заправленный в подвале у местного старого еврея сифоном газированной воды, с натуральным фруктовым сиропом. Открыла дверь моя вечно молодая красавица жена.
Она встречала меня с загадочной, лёгкой улыбкой не подымая глаз, наверно под впечатлением ещё той своей романтичной, дневной пляжной прогулки. Я сделал шаг и вошёл в нашу маленькую хрущёвку. Паркетный пол под ногами привычно поскрипывал и ещё пах свеженатёртой мастикой. На маленькой семи метровой кухоньке возле плиты что-то готовила моя вечно молодая мать. Рядом за кухонным дубовым, резным столом, накрытым полупрозрачной клеёнкой, перед окном сидя курил, аккуратно сбивая пепел в стоящую на столе из хрусталя массивную пепельницу, мой вечно молодой и красивый отец, увлёкшись читая журнал «Огонёк».
Надо же, какие красивые русые, густые волосы покрывают голову отца, подумал я.

Мои родные, такие же молодые, как и мы сейчас, но которых уже давно с нами нет.
Вечно молодые мои родные и мой сон.

Что-то я расчувствовался. Слёзы говорят вредны для глаз, но они очищают душу.
10.09.2010г.